А ведь психолог здесь я

В день, когда солнце сминает свои последние закладки тепла, лучики становятся похожими на обжорливых карликов. Не толстых, а очень худых, как нитки. И таким образом они пожирают нашу с вами жизнь. Вместе с закатом. Что ж, в таком случае любимая фраза ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЛЮБЛЁННЫХ "Давай состаримся вместе", уже успевшая опошлиться - имеет смысл.
Он вновь смотрит в окно, а в мыслях лишь осознание, что видит он окно в свою жизнь. Закрытое, так как в этой самой жизни вроде как холодно. Но холодно не в жизни - в ней страшно, - холодно на улице. И путать эти понятия крайне опасно. И при всём том страхе реальной жизни, где без риска (... тот не пьёт шампанского) ты не добьёшься своего счастья. Нельзя сказать, что это было про него. Он работал психологом. Психиатром, в общем тем человеком, что вроде как выслушивает людей, пытается им помочь, выписывает им антидепрессанты, но вроде как делает всё это только из-за факта оплаты "труда".
Есть никудышные психологи, безграмотные и нетактичные, есть психологи, которым попросту наплевать и они просто хотят получить свои сто баксов за полтора часа сеанса.  А есть и те, кто искренне пытаются помочь со всеми вытекающими последствиями. Кто же есть этот "герой" подземелья человеческих глубин - решать вам.
Его зовут Андрей Николаевич. Ему тридцать два, он женат, без детей. Он любит луковые кольца на завтрак и, когда жена одевает чёрные матовые чулки, - с таким подходом, говорит она, ему нужно жить в штатах. Психологи там ценятся так же, как и стоматологи. Но, чёрт возьми, он не любил стоматологов. Адская параллель между двумя ремеслами.
И считать ли это ремеслом?! Или же восклицательный знак лишний. I dont know никто не знает блин шутка года. И да, он предпочитал молчать, нежели чем сойти за Петросяна, кой были в каждом коллективе. Но его коллектив состоял из собственного скромного офиса, назовём это покои. И секретарши, молодой, немного пухловатой и с дальнозоркостью, не блещущей умом, не блещущей уродством. Тихая мышка, неплохо справляющаяся с заданиями - ему никогда бы не пришло в голову спать с ней. Мгновениями он даже восхищался тем, как мало хороших секретарш осталось в нашем мире, а вот ему, видите ли, повезло с такой-то Машей. Хороша Маша, да к счастью наша. Или в контексте поговорки, мда, Маша, хорошо, что не наша. Но она с кем-то была. Иначе бы не смогла приходить на работу во вполне адекватном состоянии и приподнятом настроении и работать. Такие люди быстро впадают в депрессию. Самооценка колеблется у них так, что расшатать можно очень легко. Одним мановением, причём в обе стороны. И к своей нетактичности, он даже не спрашивал её о её личных делах." Всё-таки, пусть у нас будут чисто деловые отношения. Мы вежливы, и это главное."
И как любой психолог с проблемами (а они все с проблемами) он пытался технически выманить из своего сознания, будь то сон или воспоминания, по лоскутку. Лоскутку чего-то такого, чему нет определения. Чтобы пришло осознание. По Фрейду. Или Юнгу - это же удивительно, ребята! Эдакий Perfect нашего сознания. Величайшие психологи тысячелетия сами не могли справиться со своими проблемами и по сути были несчастливы. Но вот что сказать себе должен этот самый среднестатистический, не богатый и не бедный психолог - сколько бы проблем у тебя не было, ты не должен добавлять себе ещё заниженную из-за социального статуса самооценку.
Он всегда твердил себе это - живи и радуйся, получай то, что хочешь. Но никогда не мог с этим смириться. Кто-то считает, что мы, люди, привыкли всё усложнять. И очень хотелось бы сделать всё просто, как пушинки из разорванных подушек, когда совершенно не нужно за них платить, да и сами перья рады вырваться из постоянного гнёта со стороны человеческих голов... Но, тем не менее, мыслил он практично - всё очень сложно, даст Бог, если мы сможем жить проще.

АКТ 1.

- Здравствуйте. Присаживайтесь. Зовут меня Андрей Николаевич. Но друзья зовут меня Андреем.
Пациент томно молчал, выглядя истощённым и одновременно распухшим от плохого обмена веществ. Поверх круглых очков, его маленькие глазки устали разглядывали комнату. Кажется, он размышлял о том, чего никогда не произойдёт.
Наконец вымолвил:
- Я Фёдор Андреевич. Федя.
- Вы выглядите молодо. В чём ваша усталость?
- Физическая?
- Нет же, попробуем разобраться, - начал натиск психолог, - вы устали духовно?
- Можно сказать и так.
- Что с вами произошло, что вы до этого дошли. Сформулирую вопрос по-другому. Что в вашей жизни было духовного до того, как вы потеряли эту целостность в себе.
- Ну.. - задумался он, - У меня была подруга. Даже не девушка. Она была такой милой. У меня были друзья. Я как-то жил с этим всем. Пока не понял, что теперь этого ничего и нет. И работа, моя работа и даже солнышко по утрам уже не доставляют абсолютно никаких ощущений.
- Кем вы работаете. Я работаю в детском саду.
- Учителем?
- Охранником.
- Что?
- Охранником.
- Эти цифры в вашей голове. Я вижу их. Они отсчитывают часы. Тик-Так, Тик-Так. И главное, не потеряйте ещё больше времени. Займитесь своей жизнью.. Ну, вот, красные цифры пошли. Займитесь с собой. Сходите в тренажёрный зал.
- То есть как это? То есть вы такой умный. О, Господи, спасибо вам! Хвала Алаху, спасибо Господу и святой деве Марии. Вы прекрасны. Можно поцеловать мне вас в засос?
Никогда не ожидаешь такой прыти от своих тихих пациентов.
- Постойте. Нам нужно умерить пыл. И, скажем так, притормозить. Что вас беспокоит?
-  Отсутствие какой-либо радости в жизни!
- Вы считаете себя уродливым?
- Здесь всё сложнее. Василиском покрывается вся моя кожа, когда думаю о том, что я должен идти вперёд. В моей жизни есть своеобразный пиксель. Ну, вы наверное слышали эту теорию?... - выжидающе наклоняется вперёд и продолжает, - Но я не могу понять, что это именно за такой пиксель. Что за проступок я совершил, когда попытался сделать свою жизнь лучше.
- О, и как же вы попытались?
- Это было нечеловечно.
- Разве есть такое слово?..
- Это было не человечно! - он вскакивает, размахивая руками, - я убил его!
- Успокойтесь, иначе я вызову полицию.
- То есть кааааак? - и минута молчания, глухое рыдание за всё это время, без шмыганья носом, - Я убил эту кошку. Она слишком много мяукала. Слишком много, скреблась ко мне в дом, постоянно... Мешала спать...
- Постойте. Присядьте. Это была соседская кошка.
- Нюша... Моя любимая Нюша! - пронзительный крик, и громкие рыдания здоровой детины на ковре в кабинете Психолога. Своеобразное ложе для раскрытия потаённых эмоций и освобождения сексуальной энергии. Ректально мы засасываем в себя эту злую энергию, психические несовместимости. И всё это проваливается в нас самих, освобождая депрессию.
Своеобразные жестокие демоны, способные сломать жизнь. Раньше - мистика, сейчас - медицина.
Схватившись за сердце, парень падает. Пытаясь схватиться за стол, теряет равновесие, уничтожает собственную ауру, эго-маньяк, попытавшийся восстановить свою жизнь. Что за чушь сейчас проносится в голове нашего с вами горячо любимого психолога. Он пытается дать жару, но лишь высвобождает энергию. И чтобы не упасть в обморок сам, зовёт секретаршу, прося вызвать скорую.
Наверное, это главу следовало бы назвать "Миокард".
Снова осадочными мыслями оседают в голове литры кала, словесного, поносного и в целом невыносимо жестокого. Что давит на мозг. Кажется, это можно вполне назвать чувством вины. Но, не приплетая сюда ответственность за пациента, гордость за выбор своей профессии и прочие чисто человеческие факторы-предрассудки. А без них никуда. Без сложностей мы все сдохнем. Без сложностей и тонкостей нашей жизни перестреляем друг друга.

АКТ 2.

- То есть вас зовут Вадим?
- Да, - лаконично отвечает тот.
- Что с ногой?
- Травма. Футбольная. Ещё лёгкая гимнастика.
- Сразу к делу перешли, значит, - улыбается психолог.
- Ну, как вам сказать. Я уже не вижу смысла в жизни. Все как-то отвернулись от меня. Я стал им занудным и они предпочли отказаться от моего общества. Ну, избегать, ну вы понимаете. И это даже самые близкие друзья. Опять же здоровье не позволит мне больше заниматься спортом...
- К чему этот, извиняюсь, пафос?.. Нужно жить дальше. Я надеюсь, вам инвалидную степень не дали?
- Нет. Но с тяжёлой атлетикой и футболом покончено.
- Всё так серьёзно?
- Да.
- Извиняюсь ещё раз, но это пустой разговор. Вы когда-нибудь замечали, что люди начинают молоть полную чепуху, одну за другой, даже не осознавая, сколько времени, значения и сил они этому уделяют. Например, спор двух лучших друзей. Они вроде как друзья, но настолько друг другу надоели, что эти нелепые споры вошли в их первичный круг общения. И при этом их всё устраивает, они просто не понимают, что не так. Так и у вас - вы привыкли думать, что со спортом ваша жизнь будет прекрасна, у вас есть цель, вы к ней движетесь, вам нравится то, что вы делаете и тому подобные вещи из одного же разряда.
- О чём вы?
- Да всё в целом просто - попробуйте задуматься над этим с той точки зрения, что при том, что спорт - ваша жизнь, конец спорту - отнюдь не конец опять же вашей жизни. Теперь только вдумайтесь в эти слова и их лёгкость окутает вас с ног до головы. Станет легче дышать, и вы поймёте, что жизнь прекрасна, главное не загонять себя в рамки. Вот что вам нравилось ещё кроме спорта?
Фатальная промашка:
- Ещё? Даже не знаю.
- Ну, как. Вот подумайте. Должно же быть ХОТЬ ЧТО-ТО.
Ещё одна промашка:
- Хоть что-то? Должно? Нет, - он начинает заливаться смехом, то и дело дёргая костылём, - Я, конечно, понимаю. Мол, мы все люди такие разные, приспосабливаемые ко всему. Мы просто должны приспосабливаться, мы ведь сильные личности. Без этого никуда! Но вот в чём загвоздка - я не хочу больше ничего делать! Спорт - моя жизнь! Как возведение в культ вашей пресловутой любви, так и спорт для меня означает не меньше. Это те самые эмоции ради которых мы живём. И вы все, каждый человечишка на планете скажет об этом. И даже те, кто не скажут - поймут, когда уже будет поздно.
- Нам нужно успокоиться.
- Ответьте мне на вопрос, - перебивает бритоголовый афрофранцуз, эмигрант из Парижа.
- Да, конечно, - костяшки пальцев побелели, крепко вцепившись в ручки кресла.
- Если человек, даже познавший своё счастье и смысл в жизни, обрекший покой, не делая зла. Теряет это. То зачем нам вообще жить?
- Это... Это... Социальная несправедливость. Она существовала всегда и...
- Неловко. Очень неловко. Вся ваша грёбанная "наука" лишь куски фальши и заколачивание денег.
- Нет, право, позвольте. Я докажу вам обратное.
- Слишком многие люди доказывали мне что-то в этой жизни, - обрывает диалог паренёк и, схватив костыль, ковыляет прочь.


АКТ 3


- И это вас беспокоит?
- Ну, смотря что значит беспокоит. Это всё очень сложно... Я не могу остановиться. Постоянно хочу секса.
- Вот как. Эротомания?
- Я не знаю. Это словно болезнь, но не хочется считать себя гадким убожеством, отнекиваясь от своих слабостей и называя это болезнями.
- Хороший... Подход. Признавать свои слабости.
- Доктор, мне кажется, ещё немного и это будут не слабости, а одна никчёмная и сломанная жизнь. У меня есть своя квартира, надоедающая сестра, которая уже давно выросла. И я постоянно хочу секса. Если я, например, не буду само удовлетворять себя хотя бы через день - я совершу что-то плохое. От этого мне сносит крышу.
- Вы ощущаете буйную энергию?
- Я бы назвал по-другому.
- Похоть?
- Да. Извращения - тоже не подходящее слово. А вот развращённость и похоть... Это да. Озабоченность - нет. Или кто определяет, как именно меня называть?..
- Никак вас называть не нужно, успокойтесь. Вы есть тот, кто вы есть. Не больной педофил. Я надеюсь вы не педофил? - безымянный психолог, переставший представлять пациентам своё имя, позволил себе лёгкую улыбку, возможно, натянутую.
- Нет. Но всё это ужасно. Я чувствую пустоту.
- Попробуйте объяснить, как именно на вас находит это чувство зияющей пустоты, как вы говорите?..
- Ну. Я постоянно хочу секса. Это становится наваждением, ты хочешь секса, делаешь из этого досуг, делаешь из этого вкусное ожидание досуга. Тратишь на это всё своё время. Смакуешь сам секс, смакуешь рукоприблудство, смакуешь даже ожидание. А кончив - теряешь всё. Ты осознаёшь, что у тебя в душе пусто, а то, на что ты тратил всё своё время - это лишь физические потребности. И организм, который готов был дарить тебе столько наслаждения разом - бросает тебя в самую бездну ни с чем.
- У вас нет постоянно подруги?
- Нет.
- Вам это нужно, обязательно.
- Может быть, жена...
- Да какая к чёрту жена?! Доктор, я даже сейчас представляю, красивая ли у вас жена! И красива ли она в чёрных чулках!
Неловкое молчание длиною в вечность. Прекрасный аккорд к уничтожению самосознания через самопознание.
Чёрные чулки. В чёрных чулках. Матовых. Чёрных.
- Пошёл отсюда вон.
- Что? - ошарашенно переспрашивает пациент.
- Мне не нужно знать вашего имени, не нужно знать больше ваших проблем. Я уверен, ты... Вы найдёте другого отличного психолога. Моя ассистентка вернёт вам оставшуюся часть денег за сеанс. Всего доброго.
Мужчина в солидном костюме со слезами на глазах бросается на пол, цепляясь за ногу психологу:
- Прошу! Мне это нужно. Я... Я, я, я, просто сдохну!... Пожалуйста, я уже начинаю задыхаться.. Вы мой шанс!
А в ответ лишь шаги уходящего прочь безымянного, когда-то нынешнего пациента психолога - действующего психотерапевта. И всё это под скудный плач взрослого, обеспеченного мужчины.

ЭПИЛОГ.

- Дорогой, уже месяц прошёл. Как ты отпуск взял. Не думаешь, на работу устроиться? Скоро деньги на ребёночка понадобятся, а я ведь работать не смогу...
- Да, ты права. Сегодня же позвоню.
И вновь сидя в своём суперактуальнейшем и суперудобнейшем кабинете осознаёт товарищ Андрей, что всё заметно повеселело здесь, стало более чисто. Кажется, заменили обои. И вроде как всё прекрасно. Хотя никогда ничего не бывает прекрасно. Это фикция, которая подвергнет тебя жесткому удару. Поэтому нужно жить умеренно. Он всегда таки и делал.
- Вот ваша газета, Андрей Николаевич.
Любимая газета, любимый экспрессо, сделанный ассистенткой, интересные статьи. Интересные некрологи, которые он никогда в принципе и не читал. Какие-то непонятные имена.
- Верочка, зайдите, пожалуйста.
- Да, что такое, Андрей Николаевич?
- Тот пациент... Мой последний, ну, вы помните. Мне тогда нужен был, эм, отдых... Он ещё не передумал у меня лечиться? Мы должны ему помочь.
- Андрей... Николаевич, - выдохнула она, - показывая пальцем на имя из некролога, находившееся прямо по центру всего списка.
И после добавила:
- Мне жаль, - тихо так добавила, и тут же убежала, цокая каблучками.
Несколько минут безмятежного молчания в пустоте лишь рассеивают последние остатки разума. Рука тянется в небольшой сейф, купленный здесь ещё со времён сталинской постройки здания. Пальцы нащупывают шифр. В сейфе небольшой револьверчик. Так мысленно назвал это орудие убийства сейчас безымянный психолог.
Безымянный, потерявший имя ещё после первого злосчастного студента.
Рука на курке, весёлый задор в шипящем из носа звуке. И ствол у виска. Вот только что-то урчит в животе. Навевая отдельно взятые картины, словно кадры из нашей с вами жизни.
Первая штанга в детстве, турник, первая любовь и за тем же полное одиночество, длиною в годы, первые серьёзные проблемы со здоровьем и многие многие яркие моменты проносятся вдруг в одну сплошную ленточку жизни, когда твой фильм - это лишь одна большая бобина.
Устало щурится лампочка, хотя за окном ярко сверкает солнце. Поблекшие пальцы убирают пистолет в сейф.