Ташкент моего детства

Теперь Ташкент не тот…. Нет, даже не уговаривайте меня в обратном! Город моего детства и отрочества канул в лету. Теперь летом я возвращаюсь в совершенно другой город, где уже нет тех любимых улиц и мест времяпрепровождения.
Все поменялось, все исчезло. Такое ощущение, что город вырос вместе со мной и, так же как и я поменял свой облик. И когда я начал это замечать?
Быть может тогда, когда привычные уху названия улиц и остановок, были убраны, а на их месте появились сложные, для мальчика, не знающего узбекский язык, словесные конструкции. Когда, переименовали любимые улицы Пушкина, Горького, родной район перестал носить имя революционера Акмаля Икрамова, имя которого спустя много лет после его репрессии снова стерли из учебника истории. Когда поменяли названия станций метро, и уже не услышишь привычных станций «Собир Рахимов», «Дружба народов» и многих других.
Быть может тогда, когда с главных улиц исчезли трамваи, их стали пускать по кольцевым дорогам и привычный уклад многих ташкентцев, сформированный десятилетиями пришлось менять, привыкать ехать на учебу и работу по-новому. А может тогда, когда исчезли троллейбусы, да на них практически ни кто не ездил, но к их виду на дороге так все привыкли.
Быть может, все поменялось тогда, когда опустел родной сквер? Когда от деревьев, посаженных столетние назад, остались одни пеньки, а потом были стерты и они. Когда теперь под палящем солнцем ты буквально пролетаешь до станции метро, хотя раньше обязательно просил родителей остановиться и посидеть на скамейке в сквере и посмотреть на знаменитые Ташкентские Куранты – самые точные часы в детстве. Теперь Курантов стало двое, стоят друг напротив друга и зачастую показывают разное время.
Не знаю,… но город стал каким-то неродным. И, казалось бы, родные и друзья продолжают там жить, и ты рвешься к ним в любое свободное время, но именно к ним, а город стараешься не напрягать своим присутствием.
А раньше,… а раньше было все по-другому.
Раньше, выходя из детского сада, ты обязательно вел маму к пекарне, где тебя уже дожидалась горячая лепешка, традиционный узбекский хлеб, которая съедалась за обе щеки еще до возвращения домой. И в этом заключалось главное счастье от походов  в детский сад, где была злобная нянечка.
Раньше, преодолевая километры, ты шел с друзьями по тихим улицам кишлака, где на встречу можно было увидеть только стадо коров, гонимых на поле старичком - бабаем. Ты шел на холм, за которым располагалась теплица, где по очереди, стоя на шухере ты бегал воровать зеленый урюк, яблоки, вишню, огурцы, помидоры и даже капусту умудряясь все напихать себе под майку и при обнаружении сторожем бежать со всех ног, не растеряв при этом краденное. Дома ты получал нагоняй от родителей, особенно от бабушки, которая неизменно в конце предупреждала, что если поймают, посадят на кол.
Раньше, 2 сентября, (1-го отмечаем независимость) со стороны школы, находящейся рядом с домом на всю улицу с раннего утра играла песня «Чему учат в школе?» и ты прилизанный и накрахмаленный торопился на линейку, шел обязательно с букетом цветов, ведь  по-другому и быть не может. Шел с высоко поднятой головой, а сосед-узбек  вдогонку говорил: «Учись, болам, профессором будешь!».
Раньше, на 9 мая в школу приходили ветераны, и в их честь всегда давали концерт. Пели хором фронтовые песни, пели с залом. А девочки в хоре неизменно рыдали к концу концерта, так приникала музыка в их души. А за пианино всегда сидела Маргарита Борисовна – учитель пения, женщина метр пятьдесят ростом, она провожала нас в старшие классы, смотря на нас снизу вверх. Ни когда ее не забуду, как не забуду и благодарные глаза ветеранов, которых теперь не зовут на такие концерты и не устраивают их, хотя ведь этих людей осталось так не много.
А может так оно и должно быть, ведь всему хорошему суждено когда-либо кончаться?
Дина Рубина написала о Ташкенте замечательный роман «На солнечной стороне улицы». Это роман о Ташкенте 50-80-хх годов прошлого века. И под каждым добрым словом в адрес Ташкента в этой книге готов поставить свою подпись.  Дина Ильинична с горечью сетует, что города ее детства больше нет, есть другой, но не тот. Мой Ташкент 90-х и начала 2000-х тоже, увы, ушел в историю, но остался в моей памяти таким же свежим и зеленым, добрым и наивным, каким и я был еще пару лет назад.