Коробок

          1991 год перестройки завершился победоносным восшествием на прилавки супермаркетов чёрной икры (по талонам, 50 грамм на человекоквартал).
          Это известие Игорь получил в полпятого утра с эктрасубординарным вестовым, разбудившем его, ибо телеграмма имела такой код, что Игорь зажмурился, сглотнул и, с ненавистью подумав «Коммунисты проклятые!» (причём подумал, не особенно задаваясь вопросом, а кто же такие эти мифические «коммунисты» и кто их проклял, потому-что на его памяти так говорили и отец, и дед, и прадед, и, возможно, прапрадед, но насчёт последнего он не был уверен, так как был ещё слишком мал), снова попробовал заснуть.
          – Какой в партию сон!
          Он ещё раз перечитал сообщение, для удобства запоминания поморгал глазами, протяжно зевнул колоратурным фальцетом, и его сухое, аскетическое лицо озарила лучезарная удыбка:
          – Можем же, если захотим!
          Выпив чашечку крепчайшего кефира, он подошёл к лифту и, поднявшись на верхнюю палубу, посмотрел в открытый иллюминатор.
          Это была уже (если ему не изменяла память, а память ему изменяла только в особо торжественных случаях) сто семнадцатая планета. Впрочем, не особо задумываясь над числом планет, им посещенных в надежде разгадать, наконец, загадку, гипертрофировавшую не один из учёных лбов, Игорь обронил подошедшему капитану посадочного катера, выходящего на околопланетную орбиту:
          – Видимо, моему вояжу не будет конца… – и глубоко затянулся гаммаглобулированной самокруткой.
          – Ahem… – многозначительно пробормотал капитал и смачно сплюнул на вольфрамовую плиту палубы.
          Дорога была видна даже отсюда – с высоты 80 миль – прямая как стрела.
          Посадка прошла на удивление быстро.
          – Дорога! Дорога! – слышалось со всех сторон; голоса крепли и опять затихали.
          Подойдя ближе, Игорь увидел именно то, что и ожидал – не в первый раз уже им виденное на доброй половине освоенных миров и ставшее пунктом его подсознательной жизни: дорога пронзала пространство, исчезая в мареве за горизонтом. С обеих сторон тянулись два баньяна, и через каждые, он это наизусть, сто два метра стояли статуи Ники Самофракийской. Что-то необычное заставили Игоря более пристально всмотреться в деревья, и тут он понял – баньяны неестественно росли по идеальным прямым.
          – О, чёрт!
          Величаво неся свой левый локоть – предмет его гордости и всеобщего восхищения – Игорь увидел старика, сидящего на обочине.
          – Куда ведёт эта прекрасная дорога? – спросил он.
          – О-о-о… – прохрипел старик. – Эта дорога ведёт к дому господина Пиаффа… – и глаза его затуманились.
          – Не может быть!!! – вскричал Игорь Пиафф и потерял сознание – ему изменила память.
          Это была уже сто семнадцатая планета, на которой находились точные копии его дома и дороги к нему.



Актюбинск, 1991г.