Принцип нечётности тапка глава 5

                ПУСТА БЕЗ МЁДА ЖИЗНИ СОТА
– Опусти майку и слушай. Я буду вот этими мохнатыми лапами лепить из тебя высокоорганизованную личность. Ты перестанешь смотреть футбол, будешь по утрам насвистывать Вильгельма Рихарда Вагнера, при тусклом свете свечи зачитываться Гете. Перед тобой откроется новый мир, духовная слепота отступит под натиском интеллекта, моего интеллекта. По вечерам мы будем собираться – ты, я, Малыш - и, как принято в интеллигентных семьях, обсуждать за куском сыра и блюдечком молока насущные проблемы человечества, говорить о музыке, поэзии, искусстве. Мы будем задавать друг другу вопросы, спорить, но не для того чтобы доказать неправоту другого, а чтобы понять оппонента.
– А можно с вами заниматься, учитель? – спросил Мыш.– Я тоже хочу разрастись в высокоорганизованную звериную личность.
–Конечно, желание понять – это первый шаг на пути к прозрению.
– Раз мышей в группу берут, то и Наде можно,– обиженно сказал Заждан.– А то я оторвусь от жены в интеллектуальном развитиии тогда душой потянусь к женщинам тонким и думающим. И чтобы этого не случилось, мы должны развиваться вместе.
– Неглупо сказано,– похвалил Шелег. Если так дальше пойдёт, будешь скоро стихи сочинять, и не хуже, чем этот ваш живодёр с русалками.
– Что, прямо сам буду писать "Златая цепь на дубе том, и днём и ночью ..."?
– Если ты ещё раз произнесёшь “цепь”, я наберу номер службы,– грозно сказал Шелег.
– Извините, учитель, а о чём мы тогда сочинять стихи будем? Стих про цепь — единственный, который я дочитал до конца.
– Стихи можно писать про всё... про всё, что видишь.
– А что я вижу? Ну, люстра, комната, таракан и тапок под потолком, больше ничего. Я очень сомневаюсь, учитель, что даже Пушкин смог бы написать про это не в прозе.
– Завтра, кстати, восьмое марта, давай сделаем Наде приятное, напишем ей стихи к празднику,– предложил Шелег.
Малыш улыбнулся.
– Видишь, даже он понимает, что писать надо. Бери карандаш и лист.
Заждан побежал в кухню и вскоре вернулся с разлинованной ученической тетрадкой и карандашным огрызком.
– Я готов записывать за вами, учитель.
– Тоже мне, Левий Матвий,– ухмыльнулся кот и стал декламировать:

Весна  не просто время года,
Не просто почек набуханье,
Пчёл ранних сонное летанье,
Прозрачные ручьи…
Смотрел как будто в воду…
Восьмое Марта, - праздник мирозданья,
Высоких чувств, Шанеля мода.
Без женщины не вижу продолженья,
Пуста без мёда жизни сота.

– Записал? – спросил он Заждана.
– Да, учитель, поразительные по силе и глубине вхождения стихи! И вы полагаете, учитель, что я когда-нибудь смогу, не задумываясь, вымяукивать из себя подобное?
– Конечно, и намного лучше. В твоей речи уже пробиваются аристократические нотки. А стихи эти — очень плохие, но не мог же я от твоего имени насочинять шедевр? Перепиши аккуратно на чистый лист, вложи его в конверт, напиши: “Моей жене посвящается”- и положи Наде на подушку. Она будет в таком сильном эмоциональном шоке от прочитанного, что попытается склонить тебя к телесной связи. У женщин духовное и физическое начала неотделимы, не то, что у нас, Мы будем проходить эволюционные истоки различий в поведении индивидуумов разного пола на одном из ближайших занятий. Пока же прими сказанное мной на веру и не огорчай жену в праздник, не игнорируй её порыв. Помни, что ты сам вызвал его написанным мной стихом.
– Не буду, учитель, я теперь во всём буду беспрекословно вас слушаться.
– Хорошо. Пойду рассказывать Малышу сказки, а вы с Мышом готовьтесь к первому занятию. Тема урока – “О трех превращениях Заратустры”. Он, кстати, был трижды женат, но этот факт к теме урока отношения не имеет.
Шелег соскочил со стула и пошёл в комнату Малыша.
– А кто такая Заратустра  и во что она превращалась? – спросил Мыш Заждана.
– Да откуда я знаю, надо идти готовиться,– ответил тот.
– А не поздно, вечер ведь уже? Библиотека во сколько закрывается? –  засомневался Мыш.
– Мы в городскую пойдём. Она круглосуточно работает, не то что районная. – Заждан посадил Мыша в нагрудный  карман рубашки, надел пальто и вышел на улицу.