Дефицит

               
                (страничка из дневника)
               
  В начале мая  1991 г.  было много праздничных выходных дней,  и я на самолете полетел в Банчурск к жене и сыну.
      Назад я ехал по железной дороге. В Москву поезд прибыл  в восемь часов утра. Столица  встретила меня неприветливо: холодный сырой ветер пронизывал насквозь. Таблетки от головной боли у меня давно кончились, купить их было негде, поэтому я панически боялся, что от холода у меня заболит голова.  Спасти могла лежавшая в сумке синяя шерстяная шапочка, но она резко дисгармонировала с коричневым плащом, в который я был облачен; если бы надел ее, то  приобрел бы сходство с бомжем.  Мне же не хотелось  шокировать затрапезным видом москвичей и гостей столицы, поэтому  я предпочел остаться  с обнаженной головой.

  Поезд в Везельск отправлялся вечером. В Москве мне нужно было провести весь день.
Вначале я направился в диетическую столовую. Когда после плотного завтрака я шел пешком от столовой к кинотеатру «Художественный», меня трясло от холода, а голова наливалась свинцом. В очереди в кассу меня  затошнило,  я понял, что головной боли не избежать, но все-таки   купил билет на испанский фильм «Поедем в Марокко».
После  просмотра этого фильма, оставившего у меня неприятный осадок, я прошелся по Арбату, превращенному в торговый ряд.

   Голова тяжелела с каждой минутой, тошнота усиливалась, но я все же рискнул пойти на второй фильм – «11 дней и 11 ночей».  Это был эротический фильм. Сексуальные сцены занимали в нем львиную долю игрового времени. Безусловно, ради них и был снят этот фильм. Сюжет играл второстепенную роль.
Героиня фильма – сексапильная журналистка.  Чтобы написать книгу о проститутках, она сама становится проституткой. Она вступает в половые связи с бизнесменами, фермерами, но удовольствие ей доставляет лишь интимная близость с юным композитором,  которому она отдается бесплатно.
   С каждой минутой молоток бил  в мой затылок все сильнее. Бил упорно, настойчиво.  Наконец, терпение мое лопнуло,  я вышел из зала, не досмотрев фильм, и отправился на поиски лекарства.
  Аптека на улице Горького была закрыта. Зашел в другую аптеку. Лекарства от головной боли отсутвовали.  Я остановился, не зная, что делать дальше. Искать другие аптеки? Но из-за тотального дефицита вряд ли там есть  цитромон. Может, баня  поможет?   
        К счастью, баня работала. Я взял билет в общий зал, талон на простыню, торопливо  разделся в предбаннике  и почти сразу нырнул в парилку, надеясь, что жара снимет головную боль.  Раскаленные бетонные плиты обожгли ступни ног. Я пулей  выскочил  в  раздевалку, взял у банщика напрокат  сланцы и вернулся в парилку, где  шел разговор  о воспитании молодежи. Импозантный мужчина лет пятидесяти, с большой плешью,  сказал раздумчиво, рассудительно, ссылаясь на Эйнштейна, что психология и этика посложнее физики. Я вступил с ним в спор:
-  Для кого как! Это зависит от типа мышления. Для людей с техническим мышлением сложнее психология  и этика, а для гуманитариев – физика. Эйнштейн - физик. Возможно, этим объясняется его точка зрения.
 
   Напарившись и обмывшись под дождиком, я  вернулся в раздевалку.
Я вытирался, натягивал на себя одежду, а мужики, облачившись в тоги-простыни (что делало их отдаленно похожими на римских патрициев), развалившись на скамейках вблизи меня,  обсуждали и единодушно осуждали  недавнее повышение цен.
Когда мужчина с плешью, мой недавний оппонент, оставил собеседников и скрылся за дверью общего зала,  мужичок лет сорока пяти, маленький, тщедушный, похожий на карлика, сильно поддатый,  экзальтированный, с воспаленными глазами, кивнул ему вслед и сказал с осуждением:
- А он получает пятьсот рублей!
Я взял под защиту  бывшего оппонента.
- Разве это большие деньги по нашим временам? – проговорил я скептически.
- А я получаю двести пятьдесят! – возмутился карлик.
- А кем вы работаете?
- Главным инженером на большом заводе.
- Что ж так мало платят?
- Алименты плачу.
И вдруг без всякого перехода бросил мне в лицо угрожающе:
- Знаешь, лучше уходи, а то я сейчас драться начну.
Я не мог понять, что его спровоцировало на агрессию. Может, он уловил иронию в моем тоне?  Я внимательно посмотрел на него: не сумасшедший ли? Безусловно, сумасшедший. Он и к другим посетителям бани   приставал. С сумасшедшим драться – последнее дело: и поражение, и победа обрекают тебя на позор. Самый разумный выход –  покинуть поле боя.
- Сейчас уйду, - проговорил я миролюбиво, натягивая плащ.
- Как тебя зовут? – спросил  карлик.
- Зачем вам?
- Познакомимся.
- Теперь это уже не имеет смысла.
Я направился к выходу.
Баня помогла лишь незначительно. Боль притупилась, но по тяжести в голове я чувствовал, что с минуты на минуту она снова начнет усиливаться. Я решил ехать к Пете  Проскурину, своему землячку, аспиранту,  надеясь, что у него найдется цитромон.

   Я еще раз поел в диетической столовой, спустился в метро, и электричка на всех парах помчала меня   на Юго-запад.
   Когда я подходил к аспирантскому общежитию, боль была такой сильной, что из груди моей вырывались стоны. Мне хотелось крикнуть встречным людям: «Таблетку мне, скорей таблетку. Полцарства за  таблетку цитромона!», и лишь отсутствие у меня царства удержало меня от предложения этой  антигосударственной сделки.
 
   К счастью, Петя, крупный, высокий, рыжий мужчина лет тридцати двух, оказался дома. Когда он увидел меня, на его простоватом, полном лице  непроизвольно возникло  выражение неприязни. Я смутился и поспешил его успокоить:
- Не пугайся. Я проездом, без ночевки. Сегодня уезжаю.
- А я и не пугаюсь, - буркнул Петя. -  Сейчас я футбол иду смотреть.
- Хорошо. Только у меня к тебе одна просьба. Не найдешь  ли ты таблетку от головной боли?
        Он вытащил из тумбочки коробку с лекарствами, протянул мне. Поистине царский подарок!  Я нашел упаковку цитромона и проглотил сразу две таблетки.
Петя ушел смотреть телевизор, а я, переодевшись в спортивный костюм, лег на его кровать. Через полчаса таблетки начали действовать, боль стала стихать, возникло сладостное состояние, близкое к нирване. Я вытащил из своей сумки «Законы Паркинсона» и погрузился в чтение.
   
   В девять вечера я собрался идти на вокзал.
- Сумка у тебя тяжелая? – спросил Петя перед моим выходом, давая понять, что готов проводить меня до станции метро, если в этом есть необходимость.   
   Я понимал, что свои услуги товарищ предложил из вежливости, и  сказал, что сумка легкая, и, бодрый, веселый,  отправился на вокзал.