Да, нет - диалоги на Культурологической комиссии

– Так, уважаемые коллеги, очередное заседание «Культурологической комиссии» при ситименеджере считаю открытым. Сегодня у нас семнадцать вопросов, которые мы должны рассмотреть за полчаса.
– Борис Николаевич, не уложимся, – робко, словно пропела, возразила заведующая городской библиотекой, которую привёл за собой смасзливую секретаршу ситименеджер. Он своим первым распоряжением отправил на пенсию заслуженного библиотекаря СССР, а свою подопечную назначил главной библиотекаршей города.
– Ничего, каждый подготовил свой вопрос, без лишних слов, по схеме: «Да – все «да»! Нет – все «нет!», Чтоб не было у нас разногласий.
– А по Рубцову, как? – заикаясь, промямлил довольно упитанный мужчина средних лет, всегда готовый уступить начальству председатель комитета по культуре, – я же обещал...
– Что ты ещё мог наобещать? Забываетесь, у нас вертикаль, поэтому никто никому не имеет права что-либо обещать. Обещать может ситименеджер по согласованию с губернатором края, а тот в свою очередь с президентом, и обязательно с председателем правительства.
– Посодействовать, помочь...
– Кому и в чём?
– Сергею Сорокасу.
– Какому ещё Сорокасу? – сдвинув сурово брови, стальным голосом спросил зам. ситименеджера по культурно общественным делам.
– Поэту, который собирал подписи горожан с ходатайством о выделении земли под памятник Рубцову.
– А кто этот самый, как его?..
– Сорокас, – подсказал председатель комитета по культуре.
– А кто его уполномочивал собирать подписи?
– Говорит, местная писательская организация.
– Опять ты, Валера, со своими обещаниями вляпался. Никак не можешь понять, что вертикаль предусматривает обещания может давать только вышестоящий и то лишь с разрешения тандема.
– Решено на уровне ситименеджера, естественно, с разрешения губернатора края с одобрения Президента и Председателя правительства, избранного преобладающим большинством населения России Президентом на третий срок. Голосовать будем по схеме «нет». Кстати, а кто такой Рубцов? Космонавт, что ли? Может государственный деятель? Чем он знаменит, чтобы ему памятник устанавливать?
– Да, нет, поэтишка, алкаш, – с готовностью ответил председатель комитета по культуре Валерий Паршевич.
– Тем более, Ты понял, как голосуем?
– Да, понял, понял, Борис Нико...
– Валера, сколько раз тебе говорить, я не Николаевич, а Мыколаевич.
– Но тебя же все так зовут.
– Валера, ты же не все, ты же моя правая рука по культурным вопросам.
– Понял, Борис Мыколаевич.
– Договорились.

На следующем заседании культурологической комиссии всё повторялось. Валера называл Бориса Николаевичем, а тот вразумлял, что он Мыколаевич, объясняя это тем, что не желает, чтобы его путали с Ельциным.

Его вызвали предпоследним, войдя, он поздоровался. Никто не ответил, и даже не глянул в его сторону. За длинным столом плотно, один к другому сидели члены культурологической комиссии, в основном из чиновничьего племени. Среди них выделялась заведующая центральной библиотекой города  имени Крупской. Дама, давно перешагнувшая за сорок пять лет с безразличным выражением на лице, на пальцах её рук блестели золотом и бриллиантами кольца и перстни различных конфигураций.

Зам. ситименеджера прочитал бесцветным голосом письмо-обращение. Кто, что скажет по данному письму от общественной писательской организации?

Дама с безразличным лицом вдруг, словно проснулась спросила:
– А, собственно, кто такой Рубцов этот ваш?
– Вот, они пишут… – приблизив поближе к очкам листок с текстом, Борис продолжил, – «известный поэт России»
– Ну, и что? Таких известных в России много! Что он сделал для нашего города?
– А ничего не сделал. Кстати, он откуда? – обращаясь к приглашённому, спросил зам. ситименеджера.
– Вы разве не знаете? – вопросом на вопрос ответил приглашённый.
– Мы – городская администрация работаем на город и его горожан, не витаем в облаках. Вы на вопрос ответьте.
– Николай Рубцов из Вологодской области, закончил семь классов в селе Никольское Тотемского района.
– Вот, видите, он даже десяти классов не закончил! – со злорадством воскликнула, просияв, зав. библиотекой, не обращая внимания на такой выпад зав. библиотекой, приглашённый продолжал, – затем поступает в Тотемский лесотехнический техникум, далее продолжил учёбу в Кировском химическом техникуме, матросом, старшим матросом служит на Северном флоте, после службы оканчивает Литературный институт.
– А где вы планируете памятник-то установить? – поинтересовался зам. ситименеджера.
– Место само собой напрашивается, на берегу Оби около речного вокзала.
– Да вы что?! – опять, словно проснувшись ото сна, воскликнула зав. библиотекой, – Там же площадь нашего всеми уважаемым, ушедшего рано от нас мэра города Браварина, который установил памятник Пушкину к его двухсотлетию, вот это правильное было решение.

Приглашённый не стал возражать, что как раз Браварин и был против установки памятника Пушкину. Но, когда фонд, созданный по инициативе Сергея Сорокаса, собрал деньги на памятник, и он уже был отлит в бронзе, на реплику начальника архитектуры города, что памятник создан благодаря Сорокаса, заявил: «Никаких Сорокасов, администрация города в моём лице, вот, кто от начала и до конца занимался памятником!» С тех пор одно упоминание Сорокаса вызывает у городских чиновников неприязнь к этому человеку.

– Что, и для бюста места не хватит? – поинтересовался приглашённый.
– Не не хватит, а нарушит архитектурный ансамбль.
– Так, а вы скажите, ему в России где-нибудь установлен памятник? – спросил зам. ситименеджера
– Да. Бюсты в Мурманске, Емецке, на здании Кировского завода мемориальная доска, и недавно открыт памятник в полный рост в Вологде. А вы разве не в курсе? – хитро улыбаясь, спросил приглашённый.
– Мы там не бываем, нам некогда разъезжать, мы работаем на свой город и его горожан, – с раздражением в голосе ответила зав. библиотекой.
– Какие будут мнения? – спросил зам. ситименеджера.
– Я думаю, такой памятник в Барнауле устанавливать не будем, он городу не нужен! Он же в Барнауле не был ни разу, – поглядывая на часы, которые со времени начала правления Путина председатель комитета по культуре стал носить на правой руке.
– Как это не был?! Целое лето провёл в Барнауле, съездил в Красногорский район, в Горно-Алтайске побывал, написал цикл стихов об Алтае.
– А о Барнауле? – поинтересовался, не проронивший ни единого слова до сих пор седовласый профессор местного Госуниверситета заведующий кафедрой русской литературы кандидат филологических наук, недавно получивший звание почётного гражданина города.
– О Барнауле стихов нет, но после его посещения в творчестве Николая Рубцова начался подъём. По его выражению он почувствовал всю необъятность и красоту нашей страны и обрёл второе крыло, побывав в Сибири. А рецензенты и критики как один обнаружили в стихах Николая Рубцова глобальность и всепланетарное мышление.
– Но он же не барнаулец! – не унималась зав. библиотекой.
– А Цой, что житель Барнаула? Как будто ваш Ленин из Барнаула, которому на проспекте его имени установлено, аж три памятника, один из них покрашен в чёрный цвет, не считая бетонных побелённых, почему не покрашенных красной краской?

После секундной тишины, воцарившейся в кабинете, зам. ситименеджера, с презрением глядя на приглашённого, наигранным тоном произнёс:
– Вы на нас не обижайтесь, но мы даём вам отрицательный ответ.
– Мне на вас обижаться нет никакого смысла. На вас потомки ваши будут обижаться.
– А чего это им на нас обижаться? – словно подытоживая разговор, спросила зав. библиотекой.
– За то, что вы не понимаете значения поэта Николая Рубцова в мировой поэзии. А памятник ему будет установлен в Барнауле, это я вам говорю – Сергей Сорокас.