Почти анекдот

Кузнецова В.Н.
ПОЧТИ АНЕКДОТ

Теперь ещё это. Только что окончилась долгая, тяжёлая, унизительная история с мальчиками-чеченцами, вознамерившимися установить в нашей московской школе свои мусульманские порядки. Два брата, едва к нам пришли, сейчас же принялись выяснять национальности учащихся, отбирать единоверцев, сколачивая армию, обязанностью которой было подавление, унижение и издевательства над русскими. Делали они это умело, привлекая к себе приезжих из бывших республик. Чего они только не творили! Учителя, работавшие в классах, где водворились эти мальчики, мучились в аду, в который превращались уроки. А что было самым противным, так это наговоры. Мальчики бессовестно лгали, обвиняя учителей и классных руководителей в предвзятом к ним отношении, национализме, шовинизме и тому подобном. Их родители засыпали администрацию школы жалобами и доносами, классных руководителей и учителей из-за этого вызывали на разборки, вынуждали оправдываться и всячески трепали им нервы. Наконец, разразилась катастрофа, потому что донос был послан в Департамент образования, и там принялись «реагировать».
На нашу старую директрису Богомолову было страшно смотреть, до того плохо она выглядела. Её вызывали «наверх», требовали объяснений, принятия мер против учителей и особенно против одного классного руководителя, оказавшего яростное сопротивление развалу дисциплины, порядка и дружбы между учениками.
Мальчики пошли на прямую подлость. Они доводили учителей до нервного срыва и торопливо снимали на видеокамеру, как учителя выговаривают за хулиганство, а то и кричат на них. Плёнку составили только из таких эпизодов и послали в Департамент. Получилось, что в нашей школе учителя кричат и ругают бедных детей без всякой на то причины, а значит, это можно рассматривать как преследование по национальному признаку.
Всех учителей собрали после уроков в одном из самых больших кабинетов, прибыли должностные лица из вышестоящих организаций и всех нас буквально размазали по стенам. Едва кто-нибудь начинал рассказывать, как вели себя мальчики-чеченцы и какую национальную рознь стали внедрять в школе, как его грубо обрывали и принимались обвинять в неумении работать с детьми и национализме. Директрису открыто оскорбляли, грубо крича на неё и призывая нас в свидетели её «неадекватного» поведения.
Тяжело рассказывать о пережитом. Кончилось всё тем, что чеченцев забрали из нашей школы и поместили в другую, наша директриса тяжело заболела, а мы долго ещё не могли опомниться от пережитого.
И вот, не успела забыться прошлая история, как пришла очередная беда. Пока заявление о преследовании по национальному признаку пришло только директору школы, но в нём было ясно сказано, что, если администрация не примет меры, то жалоба будет отправлена уже в Департамент образования.
Директриса засуетилась и срочно созвала малый педсовет, куда пригласили девочку из девятого класса, которую якобы подвергали преследованиям, а также её мать.
- Кто её преследует? - допытывалась директриса. - В чём это выражается? Мы ничего не знаем.
Мать девочки, Ани Рабинович, принялась обвинять в национализме учителей, не желавших ставить её дочери пятёрки и четвёрки. Учителя по очереди давали отчёт каждый по своему предмету, по обычаю указывая на хорошие способности девочки, которые она ленится реализовать. Разговаривая с родителями учеников, учителя обязательно должны указать на хорошие способности ребёнка, даже если это противоречит истине, потому что большинство родителей попросту уничтожат учителя, посмевшего сказать правду.
Итак, задобрив мать, восхваляя способности, характер и воспитание её дочери, каждый учитель зачитал оценки Ани и причины, мешающие девочке получить желаемые оценки. Вот если бы она преодолела…, проявила усилия…, постаралась… и так далее. Это можно было бы выразить короче, потому что девочке всего лишь надо было не бездельничать в классе, делать домашние задания, а отдельные предметы, которые она не понимала, попросту зубрить, но такая прямота часто бывает равносильна самоубийству.
Рабинович-мать долго сопротивлялась, но всё-таки не смогла пробить безупречную вежливость и единодушие учителей. Прошло уже два часа, а добиться хороших оценок, а тем более, заветного отличного аттестата так и не удалось.
- Моя девочка очень хорошо всё выучивает дома, но ей мешают собраться с мыслями, потому что над ней издеваются, - пустила Рабинович-мать последний козырь. - Она вся на нервах. Её преследуют по национальному признаку. Если это не прекратится, я буду вынуждена обратиться за защитой в Департамент образования.
У директрисы перехватило дыхание.
- Может, это обычная ссора между детьми? - взял инициативу в свои руки наш неофициальный завуч.
- Нет, это не обычная ссора! - проявила твёрдость мать, почувствовавшая, что учителя и, главное, директор испугались. - Это именно преследование по национальному признаку. Мальчик из класса, где учится моя дочь, постоянно оскорбляет её национальные чувства.
- Подождите, мы сейчас во всём разберёмся, - поспешил вмешаться классный руководитель, которому здорово досталось бы, если бы эта история вышла из школы. - У меня в классе нет национальной розни. Никто никого не оскорбляет. Аня, скажи, кто тебя обижает?
- Лёва Вайсман, - сообщила девочка, чуть не плача.
Мать Ани Рабинович больше ни словом не обмолвилась о преследовании по национальному признаку и поторопилась уйти.
На следующий день вся школа смеялась, а Лёва Вайсман дня два-три испытывал болезненные ощущения при сидении, потому что оповещённый о его поведении отец внушил ему самыми крутыми мерами, что не следует преследовать по национальному признаку того, кого не надо.
В конце года Рабинович-мать забрала дочь из нашей школы.

29 марта 2008г.