Баба Вера

Все описанное, каким бы вымыслом не казалось, действительно произошло. Я лишь изложила то, что наблюдала.
Автор
      Телеграмма — контрольный выстрел в голову и сердце одновременно. Нет, такого не может быть! Кирилл в коме? Как? Почему? За что? Неужели подвело сердце?  В голове промелькнуло, как когда-то давно врач говорил, что сердце у него не из сильных.  Крик…Плач… Испуганная почтальонша, стремглав несущаяся вниз по лестнице…Как такое могло произойти? Стук крови в висках. Темнота. Тишина.
       Когда она открыла глаза, то первое, что увидела,— испуганное лицо соседки тети Кати.
- Ну что, милая, пришла  в себя? Кто ж так убивается заранее, хорошая? А вдруг ошибочно телеграмму дали, а? А вдруг все хорошо с твоим золотоиска-телем, а ты в плач и крик? Перестань! Подумай о ребенке! Наревешься сейчас и чем тогда карапуза кормить будешь? Где молоко брать? Мамино-то молочко ничем не заменишь.
    Добрые руки соседки успокаивающе гладили Викину голову. Страх немного поутих и лишь скулил где-то там, где еще некоторое время назад было сердце. Сейчас там…трудно сказать, что именно, но явно не тот целостный храм, полный любви. Скорее развалины, в которых поселилась боль.
     Вика огляделась — оказывается, она все это время сидела на корточках у стены, стиснув зубы, обхватив руками голову и уставясь стеклянными глазами в пол. Уселась прямо среди площадки, слегка прикрыв дверь в квартиру. Последнее, что помнила: звонок в дверь, протянутую ей телеграмму и свою роспись при получении. Как только глаза коснулись строк —полный провал. Видимо, она сразу вскрикнула и сползла по стене, приседая, заломив руки, чем несказанно напугала почтальоншу и привлекла внимание соседки по площадке.   
      Девушка поднялась. Знать немало она тут сидит, если ноги затекли. Соседка вопросительно посмотрела — справится сама или помочь чем? Вика благодарно кивнула- сейчас она успокоится, наведается в спальню к сыночку (перед прихо-дом почтальона она его укачала), а там видно будет. Может, тетя Катя и права- мало ли ошибок в жизни! Мог ведь быть однофамилец, могло совпасть имя. Кто сегодня не едет в тундру и дальше на заработки- лес валят, золото моют, урожаи в теплых странах собирают. Миллионы народу по свету, как перекотиполе, мотаются. Как тут не обознаться!
       За соседкой захлопнулась дверь. Вика поспешила в ванную. Умылась, несколько минут постояла, уткнувшись лицом в мягкое полотенце. Она всегда так делала, когда казалось, что ей предстоит перешагнуть пропасть. Словно набиралась сил перед началом сложного пути. В этот раз ей предстоит наисерьезнейшее испытание.
       Следующие два часа этого напряженного весеннего вечера были потрачены
на звонки знакомым и  подругам. Вика искала возможности выяснить что-то о муже нестандартными методами. Конечно, можно было б написать ему письмо. Ребята из группы, работающие с ним на участке, обязательно сообщили б ей всю правду, но письмо будет идти месяц туда и приблизительно столько же обратно, если ребята ответят сразу.  Дозвониться в ту даль было просто невозможно, да и номера у Вики не было. Ждать два месяца, пока письмо отлетает туда и назад, она не могла, а потому решилась на то, во что никогда не верила и к чему не прибегала- ворожбе и гаданию. Воистину, жизнь заставит верить во все, что угодно. 
        Многочисленные звонки дали мизерный результат – всего один адрес невесть- живой ли старушки, проживающей далеко за городом. Скоро уж и сына кормить пора. За окном быстро темнеет, прохлада еще суровей  из-за прошедшего только что дождя. Надо - же, почти ливень прошел, а Вика вовсе его не заметила и не услышала! И все же нужно на что-то решиться…
      Девушка мучительно взвешивала «за» и «против». Она покормит сыночка, укачает его, благо, он в отца- спит крепко и невозмутимо спокоен при чужих. Попросит тетю Катю посидеть с ребенком, а сама помчится за город. Конечно, отыскать бабушку в полночь в незнакомой местности будет сложно.  Да и добираться туда по темени страшно. Шуточное ли дело - девушке одной ехать к черту  на кулички ночью! Вика минуту постояла неподвижно: что же делать? И кто сказал, что, пройдя страх, добравшись по нужному адресу, она застанет в живых старушку? А вдруг бабулька уже давно разучилась что-то предвидеть или что она там умела? И что делать, если потом окажется, что старушка ее просто обманула?  Но если поездка прояснит ситуацию и старушка чем-то сможет помочь, то, не поехав сейчас, Вика не простит себе, что струсила и не сделала всего, что могла. Уж лучше обмануться, чем изначально не решиться. Жить с тем, что ты трусиха намного труднее, чем знать, что тебе просто не повезло в очередной раз.
         Звезды с ночного неба удивленно смотрели вслед удаляющемуся по шоссе такси, уносившему молодую девушку за город. Какой-то час езды- и Вика уже неуверенно ступает по еле видной, а скорее угадываемой шестым чувством тропинке частного сектора, пытаясь светом маленького фонарика найти нужный номер дома. Сколько времени продолжались поиски, ей было трудно сказать. Она уже успела озябнуть не только от ночной прохлады, но и от страха, когда наконец-то нашла хрупкую калиточку, приоткрыв которую вошла в дворик с небольшой, словно сказочной избушкой. Робкие несколько ударов замерзшим кулачком заставили обитателей домишки оживиться и шарканьем ног по полу выдать свое присутствие.  Так на пороге показалась небольшого роста полненькая старушка в сероватой косыночке. Пожилая женщина удивленно смотрела на дрожащую юную особу, которая накануне полночи решила нанести ей визит.
- Заходи, дочка. Не мерзни. – И баба Вера, а это была именно она, отворила перед Викой дверь, приглашая ее войти внутрь.
- Здравствуйте, бабушка Вера. Простите, что так поздно, но мне…очень нужно с Вами поговорить. Мне очень нужна Ваша помощь…- Голос Вики дрожал, в горле собрался комок слез. Еще миг – и она готова была разрыдаться.
- Проходи, дочка, не бойся. Верю, что нужна. Вряд ли бы ты в такую глушь на ночь глядя приехала из города. Баба Вера включила свет, провела ночную гостью в комнатку и пошаркала тапочками на кухню ставить чай.
         Аромат травяного чая, (а различить Вика смогла только запах мяты, букет иных ароматов она могла только с наслаждением вдыхать, но не распознать), теплый дух жилья и добрый взгляд молчаливой старушки, показавшейся Виктории человеком, который испытал в жизни много горя, но при этом нашел силы не сдаваться, не озлобиться и жить в гармонии с миром, все вместе подействовало расслабляюще. Куда-то незаметно исчез страх, прошло внутреннее напряжение, тепло разошлось по телу и вдруг захотелось рассказать этой незнакомой пожилой женщине все. Словно на исповеди, рассказать ей о том, как она, первокурсница,  осталась одна, похоронив за год родителей. Как встретила Кирилла, паренька двумя годами старше, которого полюбила и который полюбил ее. Как вместе учились и работали, всего в жизни добиваясь самостоятельно. А еще помогали его больным родителям-пенсионерам,  переехали в другой город, где у Кирилла была неплохая работа. Сняли квар-тиру, и тут фирма Кирилла распалась. Он долго искал работу, подрабатывал то в одном месте, то в другом. Она тоже работала. Вскоре узнала, что беременна. Потом друзья Кирилла предложили ему поехать на заработки. Мол, за год-другой заработает на квартиру, сможет обеспечить семью. Даже сердце, шалившее в последнее время, не остановило его. А она, Вика, тем более не пыталась- видела, как хотел он поехать, чтоб чувствовать себя нужным, способным содержать семью и растить ребенка, не отказывая ему ни в чем. Просила лишь беречь себя. Ради нее и будущего малыша. Как же хотелось все это рассказать незнакомой, но такой доброй бабушке! Хотелось, но…она не смогла. Из горла вырвался тяжелый вздох и…слезы хлынули из глаз.
- Не плач, доченька. Наплачешься ты, а не спать придется малышу. С  мо-локом-то ему все твои волнения достанутся. – Старушка поймала удивленный взгляд Вики и кивнула на ее грудь – на кофте показались два мокрых пятна, так как чай спровоцировал приток молока. – Знаю, что ты хотела сказать- хоть старая, а читать сердца не разучилась. Не волнуйся, голубка, давай фото своего любимого- баба Вера будет разбираться в твоих загадках.
        Через минуту Вика, с укутанной в теплый пуховый платок грудью, сидела за столом и внимательно наблюдала за бабой Верой. Та же, накинув на плечи старенькую шаль, закрыв глаза, держала свои морщинистые руки над фото-графией Кирилла, лежащей на столе. Тишину нарушало неровное Викино дыхание и скрипение старенького табурета под ней. Баба Вера сидела
неподвижно, словно неживая, и казалось, что она вообще сейчас не тут, за столом, а где-то там, далеко, возле Кирилла.
      И она действительно была там, у больничной койки молодого парня, утыканного трубками и иглами, находящегося в коме. Невидимая другим, она прошла коридором больницы, послушала врачей и вновь вернулась к пареньку. Попыталась позвать его, но он не слышал. Возможно, если б она была сейчас,  сию минуту, рядом с ним, то смогла б силой мысли, волей желания и всей своей душевной мощью вывести его из комы, рассказав, как он нужен своей молодой жене и маленькому сыну. Но расстояние – суровая преграда для ее стареющего организма. Все, что она может, - через его фото перенестись в то место, где он сейчас. Осмотреться и увидеть что к чему. Прочувствовать его состояние и оценить ситуацию. Если б еще и парень был здоров, то она, пусть с трудом, но передала б ему весточку от жены. Но кома Кирилла отняла у нее и эту возмож-ность. Парень не слышит ее, ибо он сейчас, возможно, на земле только телесно, а где его душа- только Богу известно. А вот с душой его поговорить ей и нужно бы. Если душа получит ее силу, она поднимет тело- так было и будет. Это еще ее прабабка, неграмотная, знала и использовала. Баба Вера еще раз подошла к постели больного- молодой, полный сил. Что-то там у него случилось. Этого баба Вера точно не поймет, но, кажется, большой силы ток вызвал неожидан-ную остановку сердца. Медики заставили его работать, а вот душа от такого удара не оправилась еще. На тумбочке лежала книга, а в ней фото жены и малыша. Друзья в коридоре, дежурившие по очереди, обсуждали случившееся – спас-таки свою бригаду Кирилл ценой собственной жизни. Вот, значит как (баба Вера прислушалась) – не просто несчастный случай, а людей парень спас.  Женщина улыбнулась: прям как ее сын, пожарник,- семью из горящего дома вынес, а сам, успев передать последнего ребенка, погиб в огне. (Тело бабы Веры передернулось, словно под током. Руки задрожали. Вика испуганно отшатнулась, прикрыв рот ладонью.) Пора возвращаться…Старушка открыла глаза и устало опустила руки на стол.
- Не пугайся, дочка. Со мной все в порядке. И с ним будет все в порядке. Верь мне. Спас людей твой муж, за что и сражен болью. Но ты не смей плакать.  Ему нужны сейчас твои силы и твоя любовь.
- И чем я могу помочь, бабушка? Что же мне делать? – Вика растерянно смотрела на осунувшуюся и как-то вмиг постаревшую бабу Веру.
- Сына расти и жди его. Любовью своей и радостью ему помогай, а не слезами. Слезами горю не помочь, а любовь все может. Сильнее этой силы ничего в мире нет. Думай о нем с любовью, и он почувствует это. Главное же- гони мысли о том, что ему грозит худшее. Гони эту ржавчину прочь. Все будет хорошо, Бог справедлив. – И уже мягко так, с нежностью и заботой в голосе, добавила- Поздно уже, давно за полночь, дочка. Домой тебе пора. Идем, провожу. И не мотайся больше ко мне- все будет так, как должно быть. А значит все будет хорошо, с божьей помощью и волей его.
       В темноте узкой улочкой брели две фигуры – сгорбленная полненькая старушка и стройная молодая женщина. Шли в сторону шоссе ловить такси. 
        Баба Вера что-то на ушко шепнула таксисту, на что тот сыновьим тоном ответил: »Не переживай, мать, доставлю я твою дочку аккуратно и без приключений». На прощание баба Вера поцеловала Викторию, перекрестила и попросила выполнить все ее советы. Такси рвануло в одну сторону, а старушка медленно растворилась в темноте в ином направлении.
        Новый день начался для Вики привычно: кормление сынульки, массаж и водные процедуры, прогулка с ним во дворе высотного дома. О ночном при-ключении напоминал только теплый платок, подаренный бабой Верой, нетро-нутый кошелек с деньгами и пучок пахучей травы- еще один подарок старушки. Велела пить чай из этих трав, чтоб сынок не был голодным и всегда был весел и спокоен. Вика улыбнулась и про себя поблагодарила Бога за то, что помог ей решиться и поехать к такой доброй женщине. Почему-то ей верилось, что Кирилл выживет и выздоровеет непременно- глаза бабы Веры не могли врать.
        По утренней росе, укутавшись в платок и старенькую протертую куртку, по направлению к маленькому домишке шла старенькая женщина. Слезы-росинки блестели в глазах. Баба Вера шла с кладбища. Уже успела проведать сына и отнести ему завтрак. Сегодняшний поход был особым – сквозь слезы баба Вера улыбалась и что-то бормотала. Из всего сказанного выглянувшая из соседнего двора пожилая соседка смогла понять лишь несколько слов- «уже скоро, сынок».  Женщины вскользь поздоровались, но соседке показалось, что Вера прощалась с ней.
       Выпив чаю, прибрав в комнатушке, помолясь Богу, баба Вера уселась за стол и взяла в руки фото Кирилла. Сложно парню не на шутку. Она, как никто другой, это понимала. Девочке вчера всего не сказала- нельзя ее расстраивать. Пусть верит в лучшее, и вера эта поможет всем- и девчушке  самой, и сыну ее, и Кириллу, и ей, бабе Вере. Парень на фото улыбался. Прям как ее молодой, рано погибший сын. Они вовсе не были с ним похожи- разве что юностью и жаждой жизни в глазах. Слеза медленно сползла по старушечьей щеке. Нет уж много лет ее сына в живых, а она вот…пытается жить без него. Всего-то пытается…
       По комнатке плыл тихий шепот: »Ничего, сынок, уже скоро я буду с тобой. Задержалась я, старая, тут.  Пора и честь знать. Зачем мне жизнь, если толку с меня никакого? А ему, молодому, любимому, она нужнее. Прости свою мать, сынок, коль что не так. Никогда не делала я такого. От прабабки знаю, что можно вернуть чью-то душу в живое тело взамен своей. Знаю и то, что мое тело вряд ли выдержит такое. Путешествие души- слишком долгий путь, а парнишка обессилен и всерьез болен. Но что терять мне, кроме тела? Нечего мне терять. Жди меня, сынок.»       
             Кирилл влетел в квартиру и бросился расцеловывать своих  ненагляд-ных Викушку и Стаську. Как же долго он не видел их- целых десять месяцев его не было дома! Вечность! Приехал вот на два месяца и снова на заработки, но сейчас он не хочет думать ни о чем, кроме тех, кого видит и обнимает. Ка-ким же простым бывает счастье- просто вернуться домой! Вечером, рассказав Стаське сказку на ночь, укачав его и насмотревшись на него, спящего, Кирилл обнимет Вику и станет рассказывать ей, как жил там, без нее, как скучал и как ждал встречи. И обязательно, теперь уж можно, расскажет ей, как на участке произошла авария, а он успел и не допустил жертв. Правда, немного задело и его- ударило током сильно. Но все обошлось. Он потом корил друзей за их телеграмму и очень переживал, как любимая все воспримет.  Как ребенок радовался ее письму, в котором она писала, что любит, ждет и верит в то, что у него все хорошо. Конечно, меж строк он почувствовал, что ей известно о телеграмме, но она умничка, что поверила в него. Повествуя друг дружке о жизни врозь, оба вмиг замолчат, когда станут говорить о «странностях» в их жизни. Вика не умолчит о полученной телеграмме и ночном приключении. Кирилл расскажет, что в больнице ему снился сон: пришла старушка в платке, взяла его за руки и просила, как сына, вернуться к жене и ребенку. Обняла, поцеловала и перекрестила на прощание. Когда он открыл глаза, то рядом была только медсестра. Ни медперсонал, ни дежурившие друзья,- никто ничего не знал о старушке. Все радовались его выздоровлению и списали все на коматоз-ное состояние. Кирилл же почему-то навсегда запомнил ее, эту полненькую, немного сгорбленную старушку в косыночке, с такими искренними глазами и добрым сердцем. Он до сих пор уверен, хоть это и не реально, но…выжил он только потому, что она пришла и, взяв его за руки, повела куда-то, к свету. Вела, улыбалась и приговаривала: »Ты должен жить, любят тебя. Душа у тебя сильная, и тело ее послушает. Что бы ни было, гони прочь мысли о плохом. Прочь эту ржавчину. Живи, молодец.»
       Ранним апрельским утром из такси вышли мужчина и женщина с ребенком  на руках. Спешило семейство к бабе Вере – благодарить, целовать, плакать от счастья. Вика чувствовала себя виноватой: столько времени прошло, а она так и не съездила во второй раз в бабе Вере. Хоть бы поблагодарила за все сделанное. Закрутилась как-то. А, может, просто уверовала, что все будет так, как сказала эта добрая бабушка? Наверное, именно так. Поверила и больше не ездила никуда. Хотела, чтоб слова бабы Веры сбылись. И вот сбылись же!
         На негромкий стук в дверь обветшалого домика отозвалась соседка. Несколько минут она удивленно осматривала этих счастливых людей, а потом таки решилась спросить, не к хозяйке ли они. Те хором радостно изрекли: »К ней самой, к спасительнице. Извиняться и благодарить». Соседка грустно улыбнулась: »Ясно. Извиняться не нужно- она зла ни на кого не держала. Все и всем прощала, многое понимала и знала наперед. А поблагодарить можете- читайте «Отче наш» и свечку в церкви за нее поставьте. За упокой свечу».
        На маленьком кладбище за городом, среди могил, приютились две едва заметные могилки, густо заросшие цветами. Железные крестики с именами, датами и фотографиями. На одном крестике фото молодого паренька, а на втором- пожилой женщины. Глаза их словно смотрят друг на друга. Иссиня-добрые такие глаза… Восходит солнце. Свет из одних глаз передается в другие. И этот замкнутый круг путешествия света создает ощущение, будто живые глаза смотрят на вас, даря тепло и нежность, говоря вам «Все будет хорошо».
И ведь самое удивительное то, что вы верите в это.