Дорога к солнцу

- Папа! Папа! Пойдем поиграем! Ну папа! Ну пожалуйста.
 - Дочь. Ну поиграй сама. Я устал.
 - Ну папа!
  Маленькая девочка безудержно носилась по детской площадке, резво маша маленькими ручками. Огромной бант, вплетенный в ее рыжие волосы прыгал вместе с ней. Яркое светило уже шло к зениты, а на небе стали скапливаться могучие тучи. Собирался идти дождь. Такие тучи не совсем вписывались в летнюю погоду несуществующего мира с несуществующими людьми. Но несмотря на грозовые облака парить продолжало с невероятной силой. Находиться на солнце было невозможно. Кожу обжигало сильной болью.
 - Папа! Ну пап. Я хочу мороженое. Ну пожалуйста. Сегодня так жарко.
 Маленькая рыжая девочка с большим белым бантом умоляюще посмотрела на своего отца. Она скрестила пальцы, словно в молитве и продолжала просить большого дядю купить ей мороженое.
 - Ну хорошо, хорошо. Куплю тебе мороженое. – Сдался папа. – Но ты никуда не уходи с площадки. Договорились?
 - Да. Да! – Обрадовалась дочка и стала крутиться на месте, словно юла. Она перестала смотреть вслед большой, исчезающей тени отца за поворотом несуществующего здания.  Теперь она была заинтересована зеленой ящеркой, которая забежала в песочный домик. Дочка залезла своей маленькой ручкой вслед за ящеркой, но ничего, кроме приятной прохлады от песка не получила. Скорей всего ящерица уже убежала через другой вход или вырыла себе норку. Попытка поймать зеленую игрушку провалилась, и рыжая девчушка отправилась дальше в небольшое путешествие по детской площадке, прыгая, словно заведенная.
 Тучи уже почти скрыли солнце, и повеяло слабой прохладой. На площадке не было никого. Никого… Кроме ее. Она была одна. Одна на этой несуществующей детской площадке. Ей надоела скучная песочница. Пожалуй, пластилин был более способен на некое подобие осуществление детских фантазий и несуществующих реалий, которые давным-давно позабыли эти взрослые. Теперь она медленно раскачивалась на качели. Совсем одна. Наверное самые одинокие люди во всем мире, это дети.  Взрослые дяди и тети эгоистично забывают про маленьких существ. Таких маленьких и беззащитных, оставляя их одних против злобного и огромного мира. Мира реального, жестокого… Настолько жестокого, что этого ни один мастер не вылепил бы из пластилина и не построил бы из песка…
 Начал капать дождь. А она все сидела и ждала. Белый бант намок и больше не был таким красивым, как раньше. Она молча махала маленькими ножками, смотря куда-то в понятную только ей даль.
 - Папа! – Промокшая до нитки дочка кинулась в сторону, откуда шел ее отец с мороженым. Она попыталась обнять папу, но он молча сделал шаг назад, протягивая ей мороженое. Рыжая девчушка не понимала странного поведения своего любимого папы. Так же молча взяв большое мороженое в свою маленькую ручку, она отправилась обратно на качели.
 Развернув красивую обертку, она стала с наслаждением слизывать вкусный джем. Папа сел на лавочку и уставился в свои огромные черные ботинки, не обращая внимания на свою дочь. Мороженое было очень вкусным, но даже оно не могло потушить то странное чувство, которое гложило маленького ребенка.
 - Пап. А почему солнце то появляется, то пропадает?
 - Э…
 - Почему? Облака то голубые, то черные?
 - Э…
 - Пап. А ты меня любишь?
 - Доченька. Ну конечно да.
 Девочка заглянула в огромные черные глаза своего отца. Что-то непонятное увидела девочка в его глазах. Он и правда любил ее, но что-то было не так. Что-то такое, чего она не могла понять. Что-то такое, что, наверное, мог понять бы только он сам.
 - Доченька, мне нужно…
 - Папа! Покатайся со мной на качелях.
 - Дочь…
 - Ну папа! Ну пожалуйста! Ну покатайся со мной! – Девочка залилась слезами. Сейчас отказ отца был самым страшным ударом. Она побежала ему навстречу, но он только отвел взгляд.
 - Ну папа! Папа! Пожалуйста! Ну пожалуйста!
 - Нет…
 - Огромные слезы стекали по маленьким щекам дочки. Ее разрывало изнутри. Жгучая и ядовитая боль пронзала душу маленького ребенка. Она бежала навстречу, но ее отталкивали. Отталкивал собственный отец. С виду мелочь – отец просто не хочет кататься с ребенком на качелях и играть с ним, но это только для взрослых мелочи, но не для детей. Им никогда не понять ту сущность, тот мир, в котором они сами когда-то находились. Этот отрезок памяти словно стирается у них, и они всячески не хотят или не могут вспоминать. Отказ отца был больше, чем просто мелочью. Это было предательством. Это было сильнее удара ножа. Что может быть страшнее, когда ты бежишь к человеку навстречу, которого любишь сильнее своей жизни, а он отталкивает тебя?  Особенно, если это твой отец?
 - Доченька…
 - Тсс… Ничего не говори. Я поняла…
 Отец приблизился к дочке и поцеловал ее в маленький носик. Поцелуй в нос, пожалуй, самый искренний поцелуй. В нос целуют только любящие люди. Попрощавшись взглядом со своей любимой дочерью, он ушел… Ушел , растворившись за несуществующим зданием.
 Дождь закончился, тучи разошлись. Великое светило, угасая за горизонтом вновь освещало несуществующий мир.
   Пожалуй, один из самых несчастных детей, сейчас молча смотрел на солнечное отражение от окна, похожее на некую выдуманную дорогу, воротами которой была радуга. Дорога в детскую мечту. Ворота в детский мир, откуда нету другой дороги. Не каждый способен не то, чтобы ступить на нее, а даже увидеть ее. Что может быть страшнее для ребенка потеря отца? Не знаю…
 Доченька встала с качели и сделала шажок на солнечную дорогу в вечное детство. Где нет горя и боли, а только счастье и радость. На секунду она замешкалась и посмотрела в ту сторону, куда ушел отец, но он не вернулся. Утерев слезы рукавом, он сделала шаг. Шаг туда, где нет, боли, горя и печали, а есть только счастье, доброта и радость – в мир детства.