Все имена, события и т.д. являются вымышленными. И даже частичные совпадения считать случайностью.
Было далеко за полночь, горел приглушенный свет в комнате, за окном было темно, лишь тусклый свет луны пробивался в комнату, город уже спал. В квартире было тихо, только стук пальцев по клавишам клавиатуры разрезал глухую тишину. Он писал ей не в первый раз, они общались уже пятый год. За эти пять лет они хорошо друг друга узнали, они были интересны друг другу, как собеседники. Для него она стала значить гораздо больше, чем друг по переписке. Он засыпал с мыслями о ней и утром, в его мыслях было лишь ее имя. Вся остальная жизнь отошла на второй план постепенно виртуальность стала заменять реальность. Он понимал, что это не правильно, что так жить нельзя, но с каждой ночью их общения становилось ясно, что он себе не принадлежит, он, как наркоман думал о дозе, чтобы получить эйфорию счастья как знать может иллюзия счастья и есть само счастье.
Он пожелал ей спокойной ночи, выключил компьютер, настала тьма, лишь белый свет луны продолжал светить на подоконник. Открыв окно, подул холодный осенний ветер. Подкурил сигарету, дым въедался ему в глаза. Он смотрел вдаль, вдали мерцали огни ночного города. Он спросил себя «Почему всё так? Почему мы в разных городах?» ответа не нашел. Выкинув бычок, закрыв окно, он вспомнил, как первый раз увидел ее. Это случилось в одном курортном городе, был обычный жаркий день, горящее солнце раскаливало песок, море шумело лазурными волнами, на берегу стояла девушка нельзя сказать, что она была необычайной красоты, но с голубыми, как небо глазами светлые волосы водопадом стелились ей на хрупкие плечи, из под розовой бейсболки, которая сочеталась с ее купальником. Что-то к ней притягивало и в тоже время отталкивало. Она смотрела задумчиво на прибой. Он долго смотрел на нее, не решаясь подойти познакомиться. Подойдя к ней, он у нее спросил:
- Добрый день! Ну как Вы?
Девушка растерялась, отвела на секунду взгляд, и тут же посмотрев на него, ответила:
- Вы наверно обознались.
- Как же Вы мне каждую ночь снитесь. Ответил он с улыбкой.
- Надеюсь не в кошмарных снах. Сказала она с иронией.
Не успев ответить, он услышал, как кто-то кричит «Ксюха!» девушка повернулась в сторону кричащего голоса, помахала рукой и направилась к подруге, которая ее звала. Он смотрел ей в след, и не знал, что этот день изменит всю его дальнейшую жизнь. Он пошел за ней, подойдя ближе, он увидел Ксенину подругу, ее лицо показалось ему знакомо.
- Ксюш, может, сходим куда-нибудь вечерком? Робко не уверено спросил он.
Подруга обратила на него внимание, смотрев на него удивленными глазами.
- Я с незнакомыми людьми не хожу. Ответила, как отрезала безапелляционно и твердо.
- Так будем знакомы, меня Сергеем зовут. Вы где остановились? Я за Вами зайду, сходим посидим где-нибудь в ресторане, Вы мне о себе расскажите.
Сергей волновался, он пытался это скрыть, но у него не получалось. Он перетаптывался с ноги на ногу, голос был не уверенный, руки то скрещивал на груди, то снова опускал. Вообще он был стеснительным человеком в общении с девушками, но никогда никому не говорил об этом, он компликсовал по поводу своей внешности, на фоне его друзей-одноклассников он проигрывал. А вот проигрывать он не умел, с самого детства у него было дикое желание быть первым во всем. Он считал себя достаточно умным и многие это признавали.
- Извините, как Вас там…?
- Сергей. Ответил он понимая, что его «отшивают».
- Так вот, извините, Сергей – наклонилась за сумкой, которая лежала на песке, достала из нее бутылку с водой и продолжила - у нас с подругой другие планы на сегодняшний вечер так, как-нибудь в другой раз. – Продолжала она, пытаясь открыть бутылку.
- Разрешите проявить грубую мужскую силу? Спросил он, подойдя ближе протянув левую руку за бутылкой с водой. Ксения дала бутылку, он с легкость повернул крышку бутылки и протянул ей обратно, при этом сказав: «Планы можно и поменять, не так ли?» Их взгляды соприкоснулись на мгновение, он увидел в глазах Ксении, что-то родственное и от этого ему еще больше хотелось продолжить знакомство.
В разговор вмешалась подруга, она сидела на красном полотенце, поджав руками, колени к груди и смотрев на Сергея снизу вверх, спросила:
- Твоя фамилия не Шилов? Спросила она у Сергея.
- Да, Шилов, а что? Отвечал он, растеряно не понимая, откуда его знают.
- Не узнал? - спрашивала она, снимая темные очки – Пионерский лагерь помнишь? Продолжила она с радостью.
- Олька Кастрова ты что ли? Он изобразил, что рад встрече, но его мнение к Ольге было не самое лучшее т.к. ненавидел людей глупее себя.
- Сколько лет не виделись?
- Да уж, давно это было. Ты учишься или работаешь?
Он продолжал сидеть у окна, смотря в даль, вспоминая о их встречах рассуждая о жизни задавая себе вечные вопросы. Город замер в ожидании пробуждения от ночной мглы, лишь тормоза проезжающих машин «разбивали» ночную тишь. Стелился «слабый» туман, сухие, желтые, листья деревьев тихо скреблись по стеклам его окна. Он вспомнил вторую встречу с ней, рука потянулась к сигаретам, скрипнула зажигалка, появился огонек осветивший его руку оранжевым светом, сигарета затлела сизый дым тянулся в темную комнату и растворялся. Их вторая встреча произошла примерно так:
Вечером того же дня после их знакомства на пляже Сергей пригласил Ксению и Олю на дискотеку. Сергей должен был прийти к ним в номер в девять вечера. Сергей шел к ним не один, а с другом. Эти два юных парня были внешне противоположны друг другу, если Сергей был низкого роста, худощавый, черты его лица были мелкие и на этом фоне его прямой нос казался крупным. Его друг был выше Сергея головы на две, в меру плотного телосложения, с голубыми веселыми глазами, девушкам он нравился, вел себя он с девушками раскованно, за словом в карман не лез, в отличие от Сергея. Этих двух разных не похожих друг на друга людей что-то объединяло, они были друзьями, при, чем настоящими они всегда всё делали вместе и всегда помогали друг другу. У Сергея ближе друга не было. Они шли по сумеречным улицам, запах распустившийся сирени и свежескошенной травы пьянил этих двух городских парней, которые не привыкли к такому воздуху. После знойного дня легкий теплый ветер ласкал лица утомленных солнцем отдыхающих. Падающий свет одиноких фонарей освещал дорогу улицы бледным светом. На одной из близ лежащих улиц слышалась заводная музыка, отходя всё дальше постепенно наступала тишина в которой слышался звук сверчка.
- Хорошо здесь все-таки. Сказал Сергей другу.
- Ну так, курорт, как никак. Ответил друг.
- Слышь, может нам бизнес здесь открыть? Шутя, спросил он.
- Можно. В этом городе в сезон бутылок собирай, не хочу. Будешь стеклянным королем. Ответил друг с иронией.
- Дурак же ты Саша, хотя для начала не плохой вариант. Через годика два открыть гостиницу нанять тебя управляющим, а самому кости греть на пляже. Хотя, нет тебя управляющим нельзя, разворуешь весь мой бизнес. Говорил он заливаясь от смеха.
- Эко тебя развезло от литра пива. - Улыбаясь, отвечал он, доставая пачку сигарет из кармана. – Ты лучше расскажи к кому идем? Спросил Саша, остановившись, чтобы подкурить.
Сергей тоже остановился сказав – сигарету дай – сделав тягу, они пошли дальше. Сергей отвечал:
- Да встретил сегодня подругу, мы когда-то здесь вместе отдыхали, ну она тут тоже не одна с подругой, кстати, мне ее подруга понравилась, я только поэтому их и пригласил. Так что если, что моя вторая. Поднеся сигарету к губам, затянулся и продолжил. Правда та с которой я отдыхал туповатая не много но тебе с ней детей крестить. Правда? Говорил он, полусерьезно полушутя, при этом улыбаясь.
- Ну «туповатая» это полбеды! Сказал он, на выдохе с дымом. Симпатичная хоть?
- Ну это смотря сколько выпить! С ехидством ответил Сергей.
- Спасибо, ты настоящий друг! Улыбнувшись, сказал он.
- Зато уламывать, долго не придется. Надо значит надо, она такая. Продолжал он ехидничать. Но в его словах была доля правды.
- Ну, хоть, что-то радует - выкинув бычок в кусты, добавил – так надо что-то купить?
- Да вон магазин светится – показал он левой рукой в сторону не большой пристройки – сейчас вина, конфет им купим. Сказал он, и свернул к магазину.
Купив вина и конфет, они подошли к светящему зданию, из которого выходила полная женщина в сарафане в горошек, в след за ней вышел мужчина лет пятидесяти догоняя ее спрашивал женщину сиплым, про куриным голосом «Может я в номере посижу, футбол посмотрю? А ты иди на свои танцы, если тебе так хочется» женщина возмущенно сорвалась на крик, отвечала: «Знаю я твой футбол, опять напьешься, как скотина! Мы вторую неделю здесь и нигде еще не были…» продолжала она орать на мужа.
- Нам сюда. Сказал Сергей, по смотрев на светящее здание. «Странная всё-таки штука жизнь…» Добавил он, с грустью.
- Ты о чем? Спросил, его, Саша.
- Да вроде все женятся добровольно по любви, а потом орут друг на друга. Отвечал он, показывая взглядом на семейную пару которая ругалась.
- Ну, так это жизнь, Серый. Произнес он, открывая стеклянную дверь. – Какой номер? Спросил он, зайдя в здание.
- 59-й номер.
Они вошли в светлый холл гостиницы, белый свет резал глаза после темных улиц. В холле их встретила девушка-вахтер, которая смотрела в экран монитора, она вежливо спросила, подняв взгляд на их лица, в какой номер они направились и как их представить, в ее глазах читалась усталость от работы от бесконечных отдыхающих, она позвонила по телефону в 59-й номер, монотонным голосом представила двух парней. Положив трубку, сказала «можете проходить» и снова отвела усталые глаза.
- А не подскажите, как пройти? Спросил Сергей, продолжая смотреть ей в смуглое лицо.
- Второй этаж, как подымитесь налево. Ответила девушка, не поднимая усталого взгляда.
Подымаясь по ступенькам длиной лестницы, с каждой пройденной ступенью сердце Сергея билось чаще, он чувствовал, как его пульс барабанил по горячим вискам. Это было привычное его состояние при знакомстве с девушками. Непонятное чувство страха, страха показать свою стеснительность, не уверенность в себе самом еще больше учащал его пульс. В его голове пронеслась мысль «Зачем я туда иду?» спрашивал, он себя, но желание познакомиться по ближе брало вверх. Мог ли он подумать, что это желание перерастет в серьезное чувство и поменять его жизненные приоритеты, взгляды на жизнь, да и его самого, нет в ту минуту, он об этом не мог подумать. Наконец ступеньки кончились, они свернули налево, идя по длинному коридору найдя 59-й номер Сергей, постучал в деревянную дверь, из-за которой раздалось «Открыто!» сказал женский голос. Опустив ручку двери, дверь открылась, из номера падал желтый свет, который начал создавать не понятное ему тогда чувство, чувство счастья в сознании Сергея, но поймет он что это было чувство счастья чуть позже у двери их встретила Ксения.
- Привет всем еще раз, познакомьтесь это друг мой Александр он же Саня – показывая глазами на Сашу – это Ксения моя недавняя знакомая.
Ксюша провела оценивающим взглядом по двум вошедшим, парням остановив взгляд на глазах Сергея, - приятно познакомиться – ответила она с милой улыбкой, смотря в глаза Сергею. Он ощутил ее взгляд, ему захотелось остаться в этом мгновении на всегда, но в тот же миг он отвел свои глаза в право от двери на белой стене, где весело овальное зеркало, перед которым прихорашивалась Оля.
- Взаимно. Ответил Саша, закрывая дверь.
Сергей подошел к зеркалу, положив руки на плечи Оле, сказав – а это Ольга старая подруга детства.
Ольга отвернулась от зеркала, переведя взгляд на Сашу.
- Наслышана я о тебе. Сказала она Саше.
- Я о тебе тоже.
- Выпьем за знакомство. – Вмешался вдруг Сергей, доставая из пакета вино. – Мы тут вина купили.
- Ну, если только не много.
- Конечно, не много, мы много и не предлагаем. Саня, открывай ты у нас спец по бутылочному делу.
- Ну, не такой уж и спец. Произнес он, открывая бутылку красного вина.
- Вы не слушайте его, он просто скромничает. Обратился Сергей к девушкам, которые сидели за столом, на котором стояли две большие зеленые чашки и два граненых стакана (видимо козеные) в одном из которых лежал кипятильник. Прозвучал характерный звук открытия виной бутылки.
- За знакомство – наливая вино девушкам в их зеленые чашки, говорил Саша. – Говорите когда хватит. – Показывая на вино.
- Достаточно. – Убирая свою чашку от Саши, сказала Ксюша. – Я мне много нельзя.
«За знакомство» крикнули все, и прозвучал звон фарфора и стекла. Сделав по глотку красного вина, Сергей обратился к Ксении, спросив на кого она учится. Ксения подняла свои голубые глаза, ответив – Я будущий психолог – сказала она с каким-то пафосом. Сергея ответ смутил, какой дурак пойдет к чужому человеку со своими проблемами, да еще и к психологу, подумал он в ту секунду, не показывая своего смущения, он сказал – какая интересная профессия, так вы в некотором смысле коллеги с Сашей.
- И на кого же ты учишься? Спросила Ксения у Саши переведя на него свои голубые глаза.
- Я учусь на следственном факультете, в общем, жуликов буду ловить. Отвечал он, ставя на стол пустой стакан.
- И чем же вызван такой выбор профессии? Вмешалась в разговор Ольга.
- Чем чем – перебил Сергей друга и с присущем ему ехидством произнес – От армии человек косит.
- Ну, не только это. Перспектив больше. Говорил Саша, как бы оправдываясь.
- Хорошо сидим, но мы не опоздаем на диско? Спросила Ольга у сидящего напротив нее Саши.
Вынув из кармана светлых брюк мобильный телефон, произнес: Да пора выдвигаться.
- Подождите нас на улице. Улыбчиво говорила Ксения, обращаясь к парням, вставая, из-за стола и направилась к зеркалу.
- Вы и так неотразимы. Сказал Саша девушкам, понимая, что девушки будут еще прихорашиваться.
Сергей допил вино, которое осталось в его стакане и подойдя к дверям произнес: - Мы будем вас ждать. – с улыбкой сказал он девушкам. Саша открыл перед ним дверь и пропустил его вперед. Сергей еще раз взглянул на Ксению и вышел в коридор за ним проследовал Саша закрывая за собой дверь.
- Ну как тебе чиксы? Спросил Сергей, у Саши спускаясь по лестнице. В его вопросе чувствовалась ирония.
- Нечего, нормальные правда твоя эта Ксюша мне кажется мороженая немного.
- С чего ты взял?
- Не знаю мне так кажетс я, но симпатичная.
- А вторая, как тебе?
Саша улыбнулся – Хорошо, что предупредил.
- Да не Софи Лорен, конечно.
Воспоминания оборвал телефонный звонок. Кому не спиться в два часа ночи, подумал он.
- Да, алло.
- Здорова, Старый! Спишь?
- Нет, в телескоп звезды рассматриваю!
- Когда вернулся? Почему не сообщил?
- Сюрприз хотел сделать.
- Открывай двери шутник, я здесь с полным боекомплектом.
Шилов положил трубку, снял с вешалки парадную форму надел ее, и прошел по темной хрущевской квартире к входным дверям.
Ну, здравия желаю, товарищ сержант. Сказал черный мужской силуэт из неосвященной лестничной клетки подъезда.
- Не сержант, а старший сержант. Заходи, давай, соседей разбудишь.
- Спокойно, милиция уже здесь. Сказал силуэт закрывая дверь и включил в коридоре свет.
- Санек, ты как узнал о моем возвращении? Спросил Шилов, у давнего друга, радостным голосом и подал руку для приветствия. Он был рад встречи с другом и то что о его возвращении узнали без его предупреждения усиливало радость. Обнявшись по-мужски, Трелецкий сказал:
- Да возмужал, мужик – говорил он, снимая пальто и вешая в шкаф по привычки, он часто бывал у Шилова в гостях и знал расположение его квартиры, как свою собственную с детства – да, давно я у тебя не был, ну, как порядок в танковых войсках?
- В танковых не знаю, не был, а в инженерных более менее, хотя и бардак, как и везде сейчас. Отвечал Шилов пройдя на кухню и доставая рюмки из навесного шкафчика.
- И не говори бардак везде! Проходя на кухню, произнес с тоской Трелецкий.
- Как здесь без меня? Что нового произошло? Спрашивал он, ставя на стол рюмки.
- Я летеху пол года назад получил, сейчас на земле работаю. С таким дерьмом приходится общаться, у всех в глазах одни баксы. – доставая и выкладывая на стол из пакета продукты и бутылку водки говорил он. – за пол года столько жмуров на смотрелся сколько ты конфет не съел. Начальство с сученое давным-давно которое дрючит каждый день, но есть и свои плюсы.
- Но я думаю, ты тоже не фея. Перебил его Шилов, садясь за стол с кухонным ножем.
- Ладно давай за встречу с дембелем так сказать. Произнес Трелецкий с еще большей тоской.
- Давай. Год прошел не верится всё, как вчера. Хорошо, что не посадили, а в армии тоже жить можно. Спасибо, что выручил тогда, а то пятерик светил. Говорил он, нарезая бутерброды с колбасой.
- За встречу. Крикнул Трелецкий поднимая рюмку.
Выпивши по первой и закусивши бутербродами, продолжили беседу.
- И какие же плюсы в твоей работе? Нарезая лимон на блюдце, спрашивал Шилов.
- Да ты прав я тоже не фея, и свой калым я тоже имею иначе на такую зарплату не проживешь, сам понимаешь, но я еще никого за пол года не подставил и мокрые стволы никому не подбрасывал. Трелецкий начинал нервничать, голос срывался на крик, и он наливал по второй.
- Справедливый значит. Я вот один раз понадеялся на справедливость постоял за честь невинной девушки и где оказался. С горечью говорил Шилов.
- Ну, здесь ты сам виноват. И зная тебя, уверен, что ты и сейчас поступил бы точно также. говорил Трелецкий с сигаретой в губах.
- В том то и дело, что точно также, не чему дурака жизнь не учит. Хотя не факт. Ладно, давай за нас.
Они выпили по второй и на душе у обоих повеселело.
- Ну, чем заниматься будешь? Спросил Трелецкий, жуя кусочек лимона.
- Недели две погуляю, попробую восстановиться в институт, работу искать, - прикурил и выдыхая дым продолжил – но с начало хочу к Ксении съездить три года не виделись все, что-то мешало.
- В Харьков значит. – наливая еще по рюмке произнес Трелецкий. – Смотри Серый, три года огромный срок и люди меняются.
- Все мы меняемся, но не все изменяем своим принципам. Проконстатировал Шилов и выпил не чокаясь. Машину можешь дать дня на два? Спросил он сиплым голосом.
- Могу, но завтра. Ответил Трелецкий, наливая еще рюмку.
- Съезжу и тогда проставлюсь перед всеми нашими. Кстати где кто? Голос Шилова был уже опьянен, взгляд рассеивался, он слушал рассказ друга, облокотившись на холодную металлическую спинку стула, которая в миг нагрелась от тепла его тела. Ты то как не подженился? Перебил он друга.
- Да, какой там с моей работой это не светит. Ладно давай по крайней, а то мне на восемь на работу я у тебя посплю домой идти лень.
Они говорили еще о друзьях одноклассниках, о родителях, планах, на будущее, о любовных победах, опомнились к шести утра, когда начало сереть небо и сквозь туман и желтые листья ореха стал виднеться свет из подъездов в доме напротив, город просыпался.
-Переезжай ко мне! Как когда-то мы об этом мечтали. Мать все равно в своей Америке. Сказал вдруг Шилов, лежа на диване, пьяным голосом, смотря в серый угол потолка, не осветившего осеннего солнца.
- Можно. Кстати как она там? Глядя с зади, с кресла в бритою голову, лежащию на бильце дивана Шилова, спрашивал, Трелецкий.
- Да, нормально, правда, говорит мировой кризис и до них добрался.
Трелецкий посмотрел на время наручных своих часов – Ладно пора мне на работу отчаливать. – сказал он и продолжил лежать в кресле. – Вещи я тогда вечером занесу свои, а то достали меня предки уже.
- Они тебя еще год назад достали, помню. Только с тобой жить теперь печень жалко. Пробормотал сонный Шилов с ухмылкой.
Ой, кто бы говорил! Сам алкаш еще тот. Говорил шутя Трелецкий, медленно поднимаясь с кресла.
- Ладно, иди уже комиссар Катани, ключи возьми на трельяже в коридоре лежат, а то вставать, закрывать за тобой в лом. Продолжал бормотать Шилов.
- Все давай, я пошел – обуваясь в коридоре, говорил Трелецкий. – к восьми подтянусь к тебе со своим имуществом. Тишину в квартире пробудил звон уронившей Трелецким связки ключей.
- Давай, не задерживайся. Пробудился вдруг Шилов.
Скрипнул засол входной двери и в квартире наступила полная тишина.
Глава 2.
Старенькая шестерка Трелецкого мчалась по автомобильной трасе. Шилов достал из бардачка карту и приложил к рулю, иногда посматривая в нее. Он волновался и машина это чувствовала иногда глохла то ли от ее немалого пробега то ли от того что Шилов забывал про сцепление, так бывает у всех новичков при вождении. Ждет ли она меня? Не знаю, наверное ждет, в любом случае все выяснится сегодня. Если со мной общается, значит я ей интересен, а значит будет рада встречи, рассуждал Шилов. Он включил радио, чтобы развеять свои хмурые мысли и отвлечься от них, но веселый бред диджеев и попсовые песни, которые звучали по радио не помогали и дух сомнений все больше пробирался в его бритую «под ноль» голову. Шилов выключил радио, расстегнул черную куртку, взятую с плеча Трелецкого из перевезенных им вещей, достал помятую пачку сигарет, при этом внимательно смотря на дорогу. Опустивши боковое стекло, хлынул сырой, свежий ветер которым хотелось дышать, леса одетые в яркие желто-красные краски, качаясь от осеннего ветра, будто шептали что-то своим шелестом листьев, не смотря на гул двигателя этот шепот, слышался даже в машине. А ведь все люди, как эти желтые сухие листья, закуривая, подумал Шилов, мы приходим в этот мир яркие, зеленные, а в течении жизни становимся тусклыми а под конец и совсем сухими. Любит ли она меня? Скорей всего нет. По крайней мере, никогда мне об этом не говорила, и в последнее время от нее чувствуется прохлада. Может Саня и прав, и три года это долгий срок, и люди меняются, и она в их числе, но мне с ней хорошо, хотя она далеко не ангел, думал про себя Шилов.
Шилов припарковал машину напротив Ксениного дома, взявши с заднего сидения красную розу, захлопнул дверь машины, и поставивши ее на сигнализацию, направился к калитке ее дома. Скрипнула калитка, он робко зашел во двор, в котором залаяла бойцовская собака ротвейлер. На лай собаки выбежала из дома Ксения, не заметивши Шилова, который отошел по дальше от пса, взяла ротвейлера за ошейник принялась заводить его в дом, но собака упорно не хотела заходить.
- Оксан! На выдохе произнес Шилов.
Она обернулась, отпустивши собаку, которая как будто поняла, что визит этого гостя безопасен для хозяйки, и сама вошла в дом.
- Извини, я без приглашения, хотел сюрприз сделать. Подбегая к ней ближе, сказал Шилов, смотря в ее сапфировые глаза, сжимая от волнения розу.
- Нечего страшного, я всегда гостям хорошим рада. Произнесла она с удивленной улыбкой.
Шилов взял ее за тонкую талию и прижал к себе, обнимая ее, он чувствовал запах ее золотистых, распущенных волос, он так долго об этом мечтал, что не верил, в то, что это происходит с ним на самом деле. Он хотел ее поцеловать, но она отвернулась и с ее лица исчезла улыбка.
- Проходи в дом. Многозначительно сказала она Шилову.
- Да, вот совсем забыл, это тебе. Окликнул ее Шилов, протягивая розу.
- Спасибо, очень приятно. Сказала она, поднеся розу к щеке вдыхая ее аромат, и на ее лице появилась все та же милая улыбка.
- Ну, показывай, где живут настоящие принцессы вроде тебя!
Ксения провела по дому гостя, показывая разные сувениры, привезенные из разных городов. Оглядевши все четыре комнаты дома, Шилов сделал вывод, что такому бриллианту, как она нужна соответствующая оправа, которой у него не было и вряд ли будет.
Семья Ксении жила не то чтобы богато и роскошно, но лучше чем семья Шилова. Ксения была единственным ребенком в семье, была избалована родительским вниманием, и это не могло не отразиться на ее характере. «Да уж, вряд ли она согласится со мной жить в двухкомнатной хрущевке под одной крышей, на скромную мою зарплату.» С печалью думал Шилов, осматривая дом.
- А где родители твои? Перебил ее рассказы Шилов.
-+ Они в гостях, будут только завтра вечером. Кушать будешь? Предложила Ксения, думая как ему все сказать, так чтоб он, как можно меньше почувствовал душевной боли.
- Лучше кофе, если можно. Не подозревая, что его ждет дальше, ответил он, и Ксения провела его на кухню.
- Ну, рассказывай, как живешь? Спросил Шилов, садясь за стол, подозревая, что ответ будет исчерпывающий.
- Не жалуюсь. А ты как? Наливая у плиты кофе в большую чашку, спросила Ксения.
- Ну, обо мне ты все знаешь! Даже больше чем нужно. Добавил Шилов, с короткой паузой.
- Нет, не все, как в армию попал? Ты же ведь учился. Подавая, на стол две чашки кофе, и вазочку со сдобным печеньем, садясь за стол напротив гостя.
- А ты говорила, что кофе не пьешь. Шилов ждал и боялся этого вопроса, ему не хотелось вспоминать, и рассказывать ей ту историю.
- Распробовала, по твоему совету. Кокетливо с улыбкой, ответила она, и сделала глоток горячего кофе.
- Экскурсию по городу организуешь мне? А то я вашего города еще не видел.
- Конечно, организую, по-дружески. Ответила Ксения с определенным намеком.
- «По-дружески»? Переспросил растеряно ее Шилов, опуская на стол горячую чашку.
- Ну, да, мы ведь друзья. Невозмутимо, спокойно, ответила Ксюша.
- Я чего-то не понимаю, а мне казалось мы больше чем друзья. Сдерживая тон, пытаясь сохранить спокойствие, Шилов сжимал кулак правой руки до боли.
- Я пыталась относиться к тебе больше, как к другу, но у меня не получилось. Глаза Ксении заметались, «Ну, вот и сказала» подумала она.
- Почему? Что делаю не так? Продолжал задавать вопросы Шилов, не осознавая всего смысла ее ответов.
- Все так. Отвечала Ксения, стараясь не смотреть в уже больные глаза Сергея.
- А в чем проблема тогда?!
- Не знаю. Ксения задумалась, затянулась пауза молчания. «Зачем вседь и так понятно.» говорила про себя Ксения. – Не знаю. – Продолжила она – Не мой типаж. Искренно ответила она, понимая всю горечь этих слов для Сергея, но врать она ему не хотела, поэтому говорила, как есть.
- Понятно, рожей не вышел! Вырвалось с гневом у Шилова.
- Зачем ты так? Скажи, тебе было бы легче, если бы я тебя обманывала?
Шилов встал из-за стола, подошел к кухонному окну, из которого виднелась его машина – Теперь уже, конечно, не легче – ответил он, полушепотом смотря в окно.
- Ты хороший, с тобой интересно общаться, ты умный найдешь себе другую, лучше меня. Говорила Ксения, подбадривая его. Шилов продолжал стоять у окна, он слушал ее слова, но не слышал их.
- Знаешь, у меня дежавю, нечто подобное я уже слышал от тебя, года два назад. Перебил ее речь Шилов. И чем это закончилось? – Продолжал он, доставая сигарету из помятой в кармане пачки – И я сомневаюсь, что это не повторится.
- Не переживай, теперь точно не повторится.
- Ты так уверена, что между нами кроме дружбы нечего быть не может? Шилов повернул голову к Ксении, не сходя с места, нервно разминая пальцами сигарету.
- Уверена. Не уверено ответила она, смотря, в пустое дно чашки, из под выпитого кофе.
- Мне бы твою уверенность – подумал Шилов, смотря в окно своим пустым отрешенным взглядом. За окном подъехал джип черного цвета, из которого, вылез мужчина, лет тридцати хорошо одетый с большим букетом цветов. Шилова заметил, как «по-хозяйски» без оглядки мужчина вошел во двор, будто бывал здесь не раз. – А вот значит и твой «типаж»! – сказал Шилов Ксении, показывая взглядом на входящего во двор мужчину. Ксения ничего не успела ответить, как мимо нее пробежал к коридору Шилов, обувшись, накинул в спешке куртку на себя, распахнул со всей силы входную дверь, ударивши ею подошедшего к двери мужчину. – Ну, понятно, «разлука мигом пронеслась, она меня не дождалась!». Вспомнились Шилову, слова одной из любимых его песен.
- Не понял. Ты кто такой?! Растеряно спросил, мужчина, оставаясь стоять у порога.
- Кто я такой?! Переспросил громким басом Шилов, кладя сигарету за ухо - Я «тот, кто раньше с нею был!» Ответил, Шилов еще громче.
- Сереж! Окликнула его Ксения. Это не из-за него, поверь.
Шилов обернулся назад, последний раз, как ему тогда казалось, посмотрел в ее глаза, наполнены слезами, в ее слезах он видел только жалость к себе, и от этого горечь в его душе подымалась, еще выше. Его маленький мир – рухнул, мечты и желания – разбились на осколки, винить он, не знал в этом кого. Он развернулся к мужчине и с размаху ударил его в лицо. Мужчина не удержался от такого неожиданного удара на ногах и упал на землю, уронивши букет. Шилов вышел из дома, переступивши через лежащего на земле пострадавшего. Ксения подбежала к мужчине, с трепетом и нежностью помогая мужчине, оправится, и встать. Шилов еще раз посмотрел на них и подумал с завистью – На его месте должен был быть я! – после его удара злоба и ненависть отступили, и в его голову вернулся холодный разум. Он не пожалел о том, что сделал, хотя и понимал, что этим ударом он показал свою слабость, неумение держать себя в руках, но ему еще хотелось уйти «красиво», и он сказал, обращаясь к Ксении – Будь счастлива! – Ксения будто не услышала его слов продолжая утирать кровь из носа мужчины, тогда Шилов добавил – А ты – он посмотрел на задравшего голову назад мужчину – А ты если ее обидишь – он остановился, подумавши, что угрозы будут лишними – Ну, ты сам понимаешь – добавил он и пошел к одолженной Трелецким синей шестерке, выезд, которой загородила белая девятка с тонированными стеклами. Шилов подошел к белой машине, постучал по стеклу, где место водителя, стекло опустилось – Отъезжай! – крикнул он в салон машины, в которой сидели двое мужчин лет сорока, от взгляда которых веяло смертью и холодом – Ну, и рожи! – подумал Шилов, садясь в машину. Шилов сидел в машине будто чего-то ждал, прикоснувшись лбом к холодному рулю, ему хотелось по скорее добраться домой, убежать от своих мыслей, он еще раз посмотрел на входящею в дом Ксению с мужчиной, завел двигатель, и с ревом машина сорвалась с места. Невыносимо было оставаться со своими мыслями и воспоминаниями наедине с собой, но еще больше невыносимей было осознавать, что все в прошлом, и теперь уже точно навсегда. И он набрал телефон Трелецкого.
- Алло! Ты на работе? Шилов бодрым голосом.
- Да, так еще и на дежурстве! А ты как?
- Да, никак домой еду!
- Что не дала?
- Ну, можно и так сказать. Шилов грустно улыбнулся. – Ты завтра выходной? А то я хотел на завтра всех собрать, позажигать!
- Выходной, так что можно. Да, раз ты уже назад едешь, машину пригони к моему отделу, а то мне на казенном бобике ездить западло.
- А чем тебе бобик не угодил?
- Тем, что бомжей на нем возят и запах, из него сам понимаешь!
- Ладно, неженка, пригоню. Как подъеду, наберу! Все давай! Тогда и поговорим!
- Давай! Не раскисай!
- Так, надо всех обзвонить на счет завтра, как раз завтра суббота – подумал Шилов.
Шилов обзвонил всех приятелей и знакомых, чьи номера были в его телефоне, пару номеров не отвечали, сколько Шилов не пытался им дозвониться, некоторые отказались прийти ввиду каких-то уже семейных проблем, для них детство закончилось, и друзья детства во взрослой жизни заняли вторые планы, а парой и третьи. Но большая часть друзей Шилова уже не жили юношескими правилами и убеждениями, это уже не были те четырнадцатилетние подростки, но и взрослыми мужиками их было сложно назвать, и друзья для них оставались одним из самых важных вещей в их жизни. И многие согласились собраться, упускать такой повод, как лишний раз повеселиться, и встретиться со школьными друзьями, никто из них не захотел, ведь у них одно прошлое на всех, и это их объединяло…
«Не уже ли она с ним из-за денег?» Спрашивал себя Шилов, проезжая по вечерней полупустой трасе. «Нет, не похожа она на продажную, хотя с деньгами и полюбить легче, черт, не уже ли все можно купить, и даже человеческие чувства? А может и правильно это все, у него джип тысяч за шестьдесят, наверняка домик со всем фаршем, а что со мной разговоры про честность, и мою нежность, так она достойна большего» Он рассуждал о ней, и спрашивал себя, как жить дальше. Как забыть то, что стало твоей жизнью, и то без чего ты себя не представляешь. И имеет ли тогда твоя жизнь хоть какой-то смысл. Наверно это те вопросы, на которые каждый, кто себе их хоть раз задавал, ответа или не нашел или сказал себе многозначно вроде того «Будем жить!» Шилов ответил примерно так же. - Попробую найти замену. – С тоской пришел ему этот вывод.
Шилов подъехал к районному РУВД, припарковался на стоянке для сотрудников, но на это будто никто не обратил внимания – Саня наверно предупредил своих коллег – подумал Шилов, набирая телефон Трелецкого.
- Алло! Я подъехал, выходи, получай деревня трактор!
- А да, хорошо, подожди меня, я через пять минут подъеду!
- Понял, жду!
Шилов вышел из машины, закурил, сырой ветер быстро рассевал дым из его сигареты, он стоял любовался бледно-розовым небом, ему вспомнилось, как они с Ксенией мечтали вместе встречать рассветы и провожать закаты. Подъехала ППСная лада, из которой трое ППСников вывели в наручниках парня и ввели его в здание, за ней следом припарковался бобик, из него вышел Трелецкий и какой-то мужчина, по-видимому, следователь, держа в руках кожаную папку. Трелецкий подошел к Шилову, поздоровавшись с ним за руку.
- Ну, кого приняли?
- Неудачливого насильника!
- А почему неудачливого?
- Не успел! Всем позвонил? Трелецкий смотрел на шины своей шестерке.
- Да, завтра гуляем.
- Постирал мне шины, Шумахер! А были как новые!
- Не фани! Идем, покажешь свое рабочее место.
- Еще и грубит, старшим по званию! Продолжал Трелецкий, заходя в родную контору.
В здании РУВД был спертый, прокуренный табачным дымом воздух, который казалось, уже въелся в ободранные стены. Разрывался телефон дежурки, где-то доносились крики из обезьянников о помощи, но все кто находился в здании, будто не слышал всего этого, а дежурный вообще спал.
- Весело тут у вас.
- Не обращай внимания, у наркотов ночная ломка началась. Сказал Трелецкий, открывая ключом дверь одного из кабинетов.
- Да, уж! Уютно, ничего не скажешь! Развалившись на старый диван, сказал Шилов.
- А ты что думал? Так и живем! Сидя на стуле, закинул ноги на стол, отвечал Трелецкий.
- Уходить, не думал?
- Думал, конечно, но куда?
- Да, должность директора «ГАЗпрома» уже занята!
- Ну, вот и я о том же. Что там как съездил?
- Да, как – Шилов сел, нервно закурил, еще раз прокручивая в голове все события, он хотел поделиться своими переживаниями, но не знал с чего начать, поэтому начал с главного – В общем, предложила остаться друзьями, а потом столкнулся в дверях с ее комерсом, машинка у него заряжена, сам одет в гучи.
- Ну, ты ему по чапке засветил?
- Да, разок, не сильно.
- Да, это печально. Но это тоже жизнь! Так, что не парься! Все они одинаковые.
- А я думал она одна такая, не такая как все – сказал про себя Шилов. – Ну, завтра и сравним!
- Вот! Слова не мальчика… А что там кто-то обещал привести?
- Да, Паша. У тебя по хавать есть что? А то я весь день не ел.
- Нет, сам бы не прочь чем-нибудь отравиться!
- Так пошли домой, пельменей сварим.
- Ну, пошли!
- А не чего, что ты на дежурстве?
- Если, что, позвонят!
Они оба направились к дверям, выключивши свет, но в кабинете раздался телефонный звонок, Трелецкий вернулся, что бы ответить - Да! – наступила пауза – Так это не наша земля! – у Трелецкого менялось выражение лица – Ладно, понял, выезжаем! – громко положил трубку – Козлы! – крикнул он, на весь кабинет.
- Что там? Спросил Шилов.
- Придется тебе ужинать в одиночестве, грибники в посадке труп раскопали!
- Так, а вы причем? Пусть, областные землю роют!
- У трупа паспорт нашли с пропиской с нашего района.
- Ну, ладно, я тогда пошел.
- Да, давай, утром приду!
- Дотянуть бы, до утра. Подумал Шилов.
Глава 3
Шумная компания расположилась в зеленой зоне, под синим осенним небом. Погода радовала их, последними лучами солнца и тепла сквозь пушистые белые облака. В небо подымался, сизый дым костра, на котором томился соком шашлык, визг и смех молоденьких девчонок, которые пришли «за компанию» забавлял парней. Сергей, сидел на шезлонге, опустивши на глаза козырек бейсболки, чтобы скрыть черные круги под глазами от почти бессонной ночи проведенной в одиночестве наедине с самим собой, наедине со своими черными мыслями. Он не был душой компании и лишь слушал воспоминания и веселые обработанные для женских ушей рассказы друзей, иногда с грустью ухмыляясь и добавляя к этим рассказам что-то свое, а иногда молча смотрел из под своего козырька на смеющиеся лица девушек сидевших на коленях у парней, оценивая и сравнивая их с Ксенией. Он подымал указательным пальцем кепку с глаз, морща свой не высокий лоб, когда выпивал очередную рюмку, в надежде, что печаль утонет, но с каждой выпитой рюмкой воспоминания топили его. Наконец когда девушки пошли играть в багментон, один из парней обратился к Сергею:
- Чем заниматься думаешь?
- Еще не решил, в универ думаю восстановиться.
- Универ? На фиг он тебе всрался? Есть реальная тема бабло поднять! Говорил выпивший парень, затягивая дым сигареты.
- И что за тема? Спросил Сергей, подозревая, что тема будет «мутной».
- Не чего особенного, курьером работать, правда, товар специфический.
- Что же за товар такой?
- Ты ж не ребенок сам уже понял, что к чему. Люди хотят счастья, а такие как я, его только доставляем.
- Нет, Лев, ты же знаешь, я честный и справедливый. Насмешливо ответил Сергей, заплетающемся языком.
- Ну, и зря! Время честных и справедливых давно прошло! Соглашайся, с ментами все оговорено, вопросов не будет.
- Что с Саньком в долях, с этого бизнеса? Сергей был уверен, что это именно так, и вопросительный тон в его голосе носил лишь инстинктивный характер.
- Выпьем? Разливая по рюмкам, спросил Лев.
- Выпьем. Но свой ответ я уже сказал.
- Ну и дурак! За что выпьем?
- За время честных и справедливых! Произнес тост Серый и проглотил обжигающую горло водку, не закусывая.
Никто не замечал как истлевает их товарищ, всем было не до него, все «тусили» как умели, и как могли, а если бы и знали никто бы не помог – своих проблем хватает, а здесь еще кого-то утешать. Да и как помочь? Единственный человек, который мог помочь Сергею «встать» - это была Ксения, один ее звонок одно ее слово для него решило бы все и это был бы ответ на все его вопросы, но не ее звонка, не ее слова не было. В этой толпе близких Сергею людей чувствовал он себя по настоящему одиноким и брошенным, и никто этого не замечал, никто, кроме Трелецкого, который стоял вдалеке лицом к накрытой поляны обнимаясь с какой-то девушкой наблюдая как гаснет его друг. Он отпустил девушку, сказавши ей «Мне отойти надо, погуляй, я не долго!» и подошел к двум парням, которые пили без меры.
- Что вы тут алканите?
- Мы по чу-чуть. Ели выдавил из себя Шилов.
- Я вижу, заканчивай, уже в накауте! Дыши глубже, оклемывайся, про тебя тут одна бабена спрашивала.
- Сергей немного взбодрился – Какая? И что хотела?
- Ты глянь, сразу ожил! Познакомиться хотела поближе! Саня врал с улыбкой на лице, но нужно было спасать друга. Лев понял, что третий в таком разговоре лишний, и отошел к девчонкам.
- Симпатичная?
- Нормальная! Вон та – указал Саша рукой на курящею с одним из парней девушку с длинными русыми волосами. Он выбрал именно ее, потому что знал вкусы Сереги, и внешне она чем-то напоминала Ксению.
- Не плохая, но курит. Ответил он, после паузы оценивания и сравнения.
- Тебе не пофиг?
- Согласен, пофиг!
- Вот и все! Просохни немного и иди давай!
- Ладно, я понял. Полей на руки. Протягивая ему бутылку с водой, Сергей бодро встал.
Умывшись холодной водой, немного протрезвел, начал обдумывать, как завязать разговор, с девушкой вдыхая в полную грудь свежий воздух. Не успев придумать, как его позвали парни «Серый! Иди сюда! И гитару захвати!» он взял гитару, стоявшую у дерева, и подошел к остальной компании.
- Дай я с играю. Сказал один из парней.
- Нет, сначала я. Ответил Сергей, смотря на ту девушку, о которой говорил Трелецкий.
Присевший на бревно напротив той девушки, перебравши пару аккордов, он запел:
Вона носила квіти в волоссі
І ними грався він і ще вітер
Здавалося давно вже дорослі
Але кохали щиро мов діти.
Відчинені серця, щирі очі
Таких не так багато є в світі
Лилися сльози щастя щоночі
Обіцянки назавжди любити.
Будиночок на розі двох вулиць
Паркан плющем осіннім завитий
Здавалося дощі схаменулись
Здавалося завжди буде літо.
Лише один дзвінок телефону
І варто тільки їм захотіти
Повіяло теплом з-за кордону
А одже неодмінно летіти.
Всю песню он смотрел на нее, и она ощущала его взгляд, только иногда он опускал взгляд, чтобы перебрать очередной аккорд. Он не пел эту песню, он проживал ее, каждое слово в этой песне было прочувствованно на себе самом. Начинало вечереть, небо накрывалось черной простыней, последним угольком догорал костер, звуки гитарных струн создавали романтическую атмосферу. Потихоньку все умолкали, заслушавшись и задумавшись над текстом песни. Он наконец допел и передал гитару парню который у него ее просил.
- Хорошо играешь. Сказала девушка, и подсела к нему ближе.
- Спасибо, но мне больше нравится текст в этой песне.
- Почему?
Сергей задумался.
- Несчастная любовь? Спросила она.
- И так можно сказать. – Сергей не ожидал такого вопроса, но он был еще в хмеле и слова находились сами собой и не было того волнения как при знакомстве с Ксенией. – Только не бывает несчастной любви, всякая любовь во благо.
- Оптимист.
- Почему? Реалист.
- Потому что у меня подруга вены резала из-за одного козла.
- Ну и дура!
- Согласна. Тебя как зовут, реалист?
- Сережа. А тебя?
- Оксана.
Сергей заулыбался с иронией – Извини, это так просто напомнила кое о ком.
- И о ком же?
- Да так, не важно, уже не важно. А вообще красивое имя, с греческого – страница значит. За пять лет общения с Ксенией Сергей узнал многое об этом имени, и тут эти знания как нельзя кстати пригодились. Несмотря на темное время суток, еще орались песни хором, и лилось вино по стаканам, и тосты звучали «За дембеля!», но Шилов будто и не слышал всего этого, и будто не было не всех событий и переживаний, что произошли с ним сутки назад. Он общался с новой знакомой, пытаясь найти общие черты с Ксенией, но ничего общего найти так и не смог, она была совершенно другая, не хуже и не хуже, но другая. Рассуждения Оксаны о легкой и простой жизни, о ее бесконечных подругах – ему казались, наивны и глуповаты. Он пытался ей доказать, что она в чем-то не права, в качестве доказательств по привычки используя красивые фразы мудрецов, но она их не понимала, и часто переспрашивала его, чтобы он популярно ей объяснил свою мысль. Впрочем и это мало изменило их разговор, она упорно стояла на позиции, что – жить легко, и гасло желание Сергея ее в чем-то переубеждать, и он начал все больше молчать и слушать ее рассказы, подумывая какое это счастье когда тебя понимают, и что с Ксюхой все было по-другому, что было взаимопонимание, общие взгляды на жизнь, вкусы – вкусы не в плане употребления одного чая или любимого времени года, а на поступки, действия в разных ситуациях – что гораздо важнее по жизни. Но пора было всем расходиться, сквозь пьяный угар чувствовался холод осеней ночи, они накидывали на плечи куртки, тушили угли тусклого костра, собирали мусор, который оставили после себя, и весело побрели до трамвайной остановки. Кого-то из девушек вели под руки, из-за того что она перебрала, кто-то спотыкался, но шел гордо сам, при этом успевая веселить всех своим пьяным бормотанием себе под нос. Шилов шел рядом с Оксаной, не обращая на нее внимания, рассказывал друзьям какие-то вымышленные или приукрашенные смешные истории из армии. Придя на троллейбусную остановку, дожидаясь транспорта, они еще выпили кофе, которое купили в ларьке, друг другу обещали не теряться держаться вместе, но каждый из них понимал, что завтра их быт и их проблемы разбросают каждого по разным углам жизни. Подошел пустой трамвай Оксана обратилась к Шилову: «Проведешь меня?» спросила она, стоя на ступеньках трамвая. Шилов оценил это как предложение «остаться» посмотрел на Трелецкого, который продолжал обниматься с очередной девушкой. Наверняка Саня поведет ее ко мне, и третий сегодня лишний. Трелецкий увидев выражения лица Шилова, сразу понял, о чем он думает и он крикнул: «Не переживай, в квартире будет порядок!» Знаю я твой порядок – заскакивая уже в движущийся трамвай, говорил про себя Шилов, прощаясь, помахивая рукой через окно.
Глава 4
Воскресный утренний сон Трелецкого настойчиво рушил звонок мобильного от которого хотелось запрятаться под одеяло и спать дальше. Трелецкий долго не брал трубку, на его груди лежала девица, которая услышав звонок, отвернулась от Саши и накрыла свою голову подушкой. Трелецкий наконец нашел телефон на полу и лениво, зевая ответил:
- Ты сейчас дома или на хате у кента? –Голос из трубки торопливо задал вопрос.
- У кента, а кто это? – Трелецкий не узнал спросонья голоса.
- Кто? Кто? Абхазаев! Начальник твой!
- Ой, извините, Юрий Викторович. - Трелецкий взбодрился.
- Быстро снимайся с квартиры, через полчаса за твоим другом придут с обыском!
- Какой обыск? Вы, что шутите?
- Я сказал быстро уходи! Твоего друга подозревают в убийстве одного харьковского комерса, которого завали позавчера вечером, а днем того же дня он приезжал к бабе убитого, между прочим приезжал он на твоей машине! Подробностей не знаю, но уже «шестой» отдел начал тебя проверять, а значит и меня тоже! Все привет!
Трелецкий пару минут еще сидел голый растерянный на кровати, соображая похмельной головой, что делать. Так если придут сюда с обыском, нужно все ценные вещи собрать. Сереге нужно позвонить, сказать, чтоб домой не шел, хотя лучше не звонить могут спалить. Трелецкий спеша начал одеваться, сказавши девице: «С вещами на выход!»
***
На кухне съемной сталинской квартире шумно шипела сковорода – Оксана решила сделать сюрприз, Сергею приготовив завтрак, однако она не отличалась сверх способностями в области кулинарии, впрочем, как и в любой другой области. Из продуктов, что оказались в ее холодильнике, экзотических блюд было не приготовить, поэтому она решила ограничиться классической яичницей. На шум доносившийся из кухни проснулся Шилов, приоткрыв глаза он почувствовал сильную боль в голове от выпитого вчера с горя, головная боль сменила душевную. После утреннего туалета, освеживши свое помятое лицо, с оголенным торсом он прошел на кухню:
- Доброе утро! – Шилов подошел со спины к Оксане, которая стояла у плиты, в футболке обнявши ее за талию – Что готовишь? – спросил он, заглядывая в сковороду.
- Доброе. Вот решила тебе завтрак приготовить.
- Спасибо. Завтрак мне еще никто не готовил.
- Почему?
Сергей задумался, а и правда почему? – Дурак, наверное. – Самоиронией произнес он, севши за стол.
- Чего это? – Продолжала она расспрашивать его.
- Не с теми просыпался.
- В смысле? – Задала она, как показалось Сергею еще глупее вопрос, выкладывая на тарелку приготовленную яичницу.
- Да так, не обращай внимания. – Раздраженно ответил он, в голове повторилась мысль, о том, как много значит взаимопонимание.
Оксана присела к нему на колени, обняв Сергея за шею. Жуя яичницу, он смотрел на ее грудь голодным взглядом, иногда переводя взгляд на ее губы.
- И готовишь вкусно, и ночью не унять – повезло мне! – Улыбнувшись, поцеловал ее в шею.
- И не только ночью. - Ответила она, целуя в губы. Сергей, роняя нож, обнял ее обеими руками, «Кого еще черти принесут?» не успел подумать он, как раздался звонок в дверь.
- Вот так всегда, на самом интересном месте! Ты кого-то ждешь? – Спросил он, смотря в ее горящие глаза.
- Нет, вроде. Ответила она, не задумываясь и пошла, открывать дверь.
На пороге стоял Трелецкий: - Гангстер, у тебя? – Не дожидаясь приглашения, он зашел в квартиру.
- Какой Гангстер?
- Да, вот он! – Пройдя на кухню, сказал он. – Ты извини, погуляй в комнате у меня к нему мужской разговор. – Сказал он, закрыв перед нею дверь в кухню.
- Ты чего без пива? – Спросил Сергей, подкуривая.
- У тебя на хате обыск!
- Ты что перепил? Какой обыск?! – Не восприняв в серьез его слова, ответил он.
- Вчера мачканули комерса твоей подруги в Харькове. Сечешь тему?
- Нихера себе! Погоди, я вчера весь день был с тобой, куча людей это сможет подтведить!
- Это в том случае, если у тебя ничего не найдут.
- А ты думаешь, найдут? У меня ничего нет. – Успокаивая себя, говорил Шилов.
- Соображай, убили его вчера вечером в другой области, а сегодня утром у тебя на хате такая делюга, такое возможно только, когда приказ сверху, а раз приказ сверху, им возвращаться пустыми не резон. – Трелецкий закурил. – Они обязаны, что-то найти.
- Нехилый расклад, значит, кому-то я мешаю. Все в лучших традициях хорошего детектива, блин!
- И меня уже начали проверять. А самое интересное, что стрелок был на синей «шестерке». – Трелецкий встал с табуретки, взял с плиты чайник, попил с него воды – Чуть не забыл, телефон свой дай.
Шилов пощупал карманы джинсов, достал телефон и вытащил с него сим-карту. – Куда ее?
- Давай, сожгу.
- А как все произошло? Ее не задело. – Он опять вспомнил о Ксении, и сердце в страхе за нее сжалось.
- Не знаю, все, что я знал – рассказал. Было бы два трупа, мне бы сказали.
- Надо узнать.
- На суде узнаешь.
- Добрый ты! Боюсь это не самый худший вариант.
- Что делать думаешь?
- Ну, смотри у них на меня? Факт, что у меня был мотив. Факт, что меня незадолго до этого там был и дал покойному по лицу. Свидетели найдутся. Факт, что стрелок был на похожей машине. Одно мое алиби это все не перевесит. Уйду в бега.
- Всю жизнь не побегаешь, Мигре доморощенный.
- Ну, что ты предлагаешь?
- Не знаю, залечь где-нибудь. Я пока попробую, что-то узнать. А там посмотрим.
- Здесь, у нас ты ничего толкового не узнаешь. Все ниточки ведут в Харьков, нужно узнать, кто его убил, тогда поймем, кто и почему меня так топит.
- Искатель истины, блин!
- Деньги нужны и машина.
- Все деньги я с хаты забрал, а вот машину придется покупать. – зазвонил мобильный у Трелецкого – Да? – Понял! – С меня простава! Что я и говорил. – Обратился он к Шилову.
- Не продолжай. Я кажется уже знаю, что ты скажешь! – Перебил его Сергей. – Какой хоть ствол у меня нашли?
- ТТшник. Отдали нашим экспертам.
- Жлобы, могли бы что-то и по дороже подбросить. – в кухню зашла Оксана – Что у вас тут горит?
- Души и сердца! – Шилов грустно улыбнулся – Сань, подожди меня внизу.
- Давай не долго! - голос Трелецкого доносился из коридора.
Шилов встал из-за стола, обняв Оксану, прошептал – Не хочется, но нужно уходить.
- Ты вернешься?
- А как же! – Кто бы мне ответил на этот вопрос? Подумал он про себя.
Шилов вышел из подъезда и сел в машину Трелецкого.
- Второй раз такая подстава! Все как во сне! Бред! – Шилов, говорил в панике, уже осознавая все последствия ситуации.
- Не кипишуй! Разберемся. Документы нужны. С твоими особо не побегаешь.
- Есть варианты?
- Есть у меня один чел, должок у него передо мной, как чувствовал, что пригодится. Может сделать, не бесплатно, конечно.
- И сколько?
- Встречусь – узнаю.
- Хорошо бы. Ствол дашь?
- На кой тебе ствол?
- Ну, так мало ли.
- Запомни, где стволы там и трупы.
- Так дашь или как?
- Ладно, щас отъедим к гаражам – дам раритет. У шпаны отнял. – Пояснил Трелецкий, завеявши двигатель. – Смотри, не подставь меня. А то тебя примут, а ты расскажешь, Александр Трелецкий тебе его дал.
- Спасибо, теперь буду знать, что говорить на допросах, Подельничек.
- На рожон к ней не лезь, у нее могут тебя ждать мусора. И не впадай в ностальгию, чувствую она в этом оркестре не случайно.
- Разберемся. – Буркнул с недовольством Шилов. Трелецкий проугукал, припарковавшись у гаражей. – Остался вопрос с машиной – сказал Шилов, получивши от Трелелецкокого немецкий пистолет Кольт. – Мне еще не известно сколько «бегать» на эти деньги.
- Щас попробую решить.. – набирая номер в мобильном. – Шалом, дорогой! Узнал? Как твое СТО? Вопросов не возникает? Ну, видишь, мы свое слово держим! Слушай, родной, нужна машинка по неприметней и надежная, подсуетишь? Для оперативной необходимости лично для меня. Не забывай добро. Ну, вот другой разговор! Я сейчас подъеду. Вот так учись студент. – обращаясь с хвастливой улыбкой к Шилову.
- Да ты коррупционер! – ухмыльнулся Серега.
- Ксива – решает все! Помог ему с моим начальником в одном вопросе. – разъяснил Саша, выезжая из гаражей.
Шилову стало понятно, почему Трелецкий сделал акцент на выражении «…лично для меня.», но задавать вопрос в каком деле помог, не стал, своих ребусов хватало.
Уже через несколько часов Шилов подъезжал к ее «злосчастному» дому. Продолжала болеть голова от вчерашнего выпитого и мысли о сегодняшней реальности усиливали боль. Каждая клетка его тела была напряжена, дрожащие с похмелья руки сжимали руль. В голове было множество мыслей о последних событиях, которые нужно было проанализировать, но не времени не возможности на это не было. Единственное, что ему удалось сделать, это отделить личные переживания от событий связанных с убийством. Оставив серебристую «восьмерку» за несколько домов от Ксениного дома, Сергей пошел пешком, озираясь глазами из под черной бейсболки. Смеркалось, шел противный октябрьский дождь, на улице не было не одной человеческой души, тишина пленила это место, лишь безмолвные капли дождя, монотонно хлюпая по серым лужам, нарушая эту тишь. Сергей остановился напротив ее дома и закурил. Так вроде засады здесь нет. Черт, а если ее дома нет? Света в доме нет. А если дома, что я ей скажу? Да и не захочет она со мной разговаривать, она сейчас в шоке, замкнется в себе и все! Стоп! А это еще кто? Спросил себя он, увидевши молодого парня в куртке с накинутым на голову капюшоном, который оглядываясь по сторонам, быстрым шагом подошел к двери Ксениного дома. Шилов спрятавшись за угол дома продолжал наблюдать. Нет, на мента он не похож, скорее на наркота. Не понял, что он делает? Парень присевши у двери на корточки, начал ковыряться в дверном замке непонятным предметом. Точно, не мент это. Сделал вывод Сергей, делая последнюю затяжку окурка. А кто тогда? Допустим, простой домовушник захотевший выставить хату? Сам-то в это веришь? Слишком много совпадений за два дня. Да и не домовушник это, сумки-то при нем не было, в руках много не унесешь. Парень аккуратно открыл дверь, вошел еще раз нервно оглянулся и так же медленно и бесшумно закрыл ее за собой. Сергей подбежав к двери, прислонился к ней, пытаясь прислушаться, что происходит внутри дома. Через мгновение, которое показалось для Шилова вечностью, раздался крик. Сергей достал из под куртки старый Кольт и вошел в дом. В доме все громче голос Ксении умолял о помощи в надежде, что ее кто-то услышит. Сергей заглянул на кухню, потом в зал, потом обратил внимание на открытую дверь в комнату Ксении. Стащивши с дивана Ксению незваный гость разорвал футболку на ней, щупая ее оголенную грудь, пытаясь стащить с ее бедер штаны, она отчаянно сопротивлялась, царапая ему лицо, весь этот ужас перервал удар рукояткой Кольта по затылку гостя. Обмякшее тело обвалилось на нее. Оттащивши от нее тело, Шилов еще несколько раз ударил его по почкам, с такой ненавистью и злостью он еще никого не бил. Ксения продолжала биться и кричать в истерике.
- Все! Все хорошо! – Пытаясь докричаться до нее Сергей, с трепетом прижимая ее голову к своей груди. Но она будто не слышала его, только пощечины Сергея, она пришла в себя. – Все нормально! – продолжал говорить Шилов, как заклинание.
- Ты как здесь? – спросила она, всхлипывая.
- Судьба привела! – поднимая ее с пола и усадивши на тот же диван – Ты его знаешь? – кивая на угол комнаты, где лежал гость, спросил он.
- Ты убил его?!
- Нет, еще! Он нам еще пригодится.
- Зачем?
- Поговорить, - присевши рядом, добавил – задать вопросы. Кстати не узнала, вчера не он в вас стрелял?
- Нет, я лица не видела. Я думала, что это был ты… - она вспомнила вчерашние события и еще больше заплакала, отвернувшись от Шилова.
- Не я это был успокойся. Все будет хорошо. – успокаивая ее говорил он – Иди воды попей, приведи себя в порядок – его взгляд невольно упал ее грудь, Ксения заметивши этот взгляд, смущенно выбежала из комнаты прикрывая одной рукой грудь, второй заплаканное лицо. Даже в таком состоянии для Шилова она оставалась привлекательной. В углу застонало тело, из его затылка сочилась кровь. Сергей посадил его на стул, заметив, что все это время в Сергея руке оставался пистолет. Положивши пистолет на стол у окна, обыскал гостя все, что было у гостя в карманах, тоже выкладывал на стол, найденного было немного дешевый потертый телефон и пистолет ТТ с глушителем. Гость все не мог прийти в себя, сильно болела голова и тошнило. Шилов ухвативши за волосы потряс его голову, включил лампу, которая стояла на столе, направивши свет ему в лицо. Ну! Ну! Приходи в себя. Как вас в кино лупят, а через пять минут, как новые. Вырвалось у него вслух. Гость открыл глаза, прищуриваясь от яркого света.
- Добрый вечер! – насмешливо поздоровался Шилов.
- Ты кто? – всматриваясь размытым взглядом, спросил он.
- Это неважно. Тебя как зовут?
- Да пошел ты! – он перевел взгляд на стол, где лежали два пистолета.
- Неправильную манеру общения ты выбрал, товарищ. – Шилов взял со стола ТТ и прислонил дуло его плечу – Еще раз так ответишь –я выстрелю. – стараясь говорить как можно спокойнее. – Повторяю как зовут?
- Дима. – оробевши, ответил он.
- На чем сидишь, на белом, на черном?
- На черном.
- И что же ты, Дима, здесь делал? – присевши на край стола, продолжал задавать вопросы Шилов. Ему несколько льстило, что версия о наркомане оказалось правдой.
- Не помню я! – ответил Дима, уже несколько успокоившись.
- Тебе знакома третья степень допроса?! – неожиданно для себя спросил Шилов, со всей силы придавив пистолет ему в ключицу.
- Нет! Нет! Я, правда не помню, мне голос сказал! – закричал Дима, от боли и страха.
- И что тебе этот голос сказал?!
- Чтоб я завалил эту телку, адрес назвал и сказал, чтоб все ценные вещи с собой забрал!
- Чудеса творит герыч! И чего не завалил сразу? И ствол тебе голос дал?!
- Ну, не помню я откуда у меня этот ствол! А не завалил сразу, потому что красивая, ей уже все равно, а мне приятно! – продолжал кричать Дима.
- Рукава закати! – приказал Шилов, сомневаясь в правдивости его слов. – Закати рукава! – повторил он, развернувши Диму лицом к столу. Дима суетясь оголил вены на руках, которые были в сплошь обколоты иглами шприцов. Похоже правду говорит. И вынести все ценные вещи – это не случайно. Все выгладило, как разбой и никто бы этот бытовой эпизод не связал со вчерашним убийством. Анализировал про себя Сергей, проверивши пустой список входящих и исходящих звонков в телефоне Димы. Да и вообще ни одного номера в записной книжке не было, что придавало все большую странность событиям. Ударивши еще раз Диму, уже кулаком в его челюсть, от чего тот еще раз потерял сознание, свалившись на пол, связал ему руки за спиной своим ремнем из джинсов, прошел по дому, найдя душевую комнату. За ее дверьми слышалась включенная вода и приглушенные всхлипы Ксюши. – Ксень, открой! У нас мало времени! – кричал Шилов, дергая запертую из нутрии дверь. – Нужно уходить, за тобой могут еще прийти! Не заставляй меня ломать дверь! – Ксюша завязавши на себе полотенце, дрожа вышла из душа, с мокрых длинных ее волос падали капли воды. – Собирайся, возьми все, что тебе понадобится на первое время!
- Куда, собираться? Я никуда не хочу. – растеряно говорила она.
- У тебя выбора нет. На мне уже три статьи и похитить человека мне уже ничего не стоит. Извини, но правда на уговоры у меня нет не времени не желания. – оправдывая свой тон, добавил Сергей, после чего вернулся в комнату где «отдыхал» Дима. Взявши со стола ТТ и телефон Димы протер их краем своего свитера от отпечатков пальцев и вложил все обратно в карманы Диминой одежды. Нам чужого не нужно, своих статей на питнаху хватит, подумал он, как услышал доносившийся голос Ксении из другой комнаты:
- У меня в доме два бандита с пистолетами, приезжайте скорее! – в панике Ксения продиктовала в трубку свой адрес.
Сергей дождался когда она повесит трубку, после чего спокойно сказал: - Это хорошо, что ментов вызвала, только поспешила, теперь собираться придется быстрей. Одевайся! А то в полотенце поедешь! – Ксению наконец переубедили его слова и она спешно стала одеваться, уставшим и обреченным голосом сказавши перед этим «Выйди, я не сбегу.»
Выйдя за дверь он продолжал говорить с ней:
- Я его не убивал, я тебе это докажу при случае, кого-то вы очень обидели… Я их найду! Обещаю! – Ой, тоже мне народный мститель – думал, про себя Шилов. – Веришь мне?
- Не знаю, вам никому верить нельзя! – ответила Ксения, выйдя из комнаты одевшись, их взгляды снова встретились, как когда-то давно, но в этих взглядах уже не было того юношеского романтизма и родственности. Они не стали другими они стали взрослее.
Вот и я не верю, подумал Шилов с сарказмом. – У тебя деньги есть? – неловко чуть ли не покрасневши, задал он вопрос.
- Есть.
- Возьми, пригодятся. Мобильный оставь дома. Лучше ноутбук бери. – Блин, чуть не забыл Кольт на столе. – увидевши его на столе.
- А этого мы здесь оставим?
- За него не беспокойся, Димасика щас примут! Все уходим!
Они спешно выбежали на улицу, на которой ничего не изменилось, все так же накапывал серый дождь, только лужи перестали отражать в себе ветки деревьев из-за опустившийся тьмы. Только желтые квадраты окон домов освещали улицу. – Что дальше? – спросила она, когда сели в машину.
- Сейчас дождемся нашу доблестную и поедем спать.
- В каком смысле?
- В физиологическом! – Шилов улыбнулся и посмотрел в ее заплаканные глаза. – Не бойся, сегодня уже ничего плохого не случится с тобой. И как следствие со мной тоже. – добавил он, все так же грустно улыбаясь. Мимо них проехала белая «девятка» шумя по лужам, и остановилась у дома Ксении. Из нее вышли двое крепких парней и зашли в дом.
- Я дверь забыла закрыть! – Вспомнила она, увидев, как зашли в ее дом.
- Ты веришь в совпадения? – невольно спросил то ли себя то ли Ксению. – шум по лужам повторился, на этот раз это был милицейский УАЗик – Слава Богу! А мы вас уже заждались! – бормотал Шилов, панически заводя двигатель автомобиля. Колеся по вечернему мегаполису, останавливаясь в заторах, Шилов молча курил, иногда поглядывая на перепуганную Ксению. Все больше к нему приходил запоздалый страх пережитого, который он пытался скрыть даже от себя самого, рефлекторно переключая скорости коробки передач. Каждый по-разному переносит экстремальные ситуации, одни при опасности впадают в панику, у других начинают работать инстинкты-рефлексы самосохранения, Шилов относился к тем, другим. Эти рефлексы выработались у него с детства, во дворе, где не любили слабых.
- Так куда мы едем? – спросила Ксения.
- Не знаешь, где здесь у вас пустырь или лесопарк какой небудь?
- Не знаю, я по таким местам не бываю. – ответила она, не понимая суть вопроса.
- Ну, да, приличные девушки по гостиницам и ресторанам отдыхают, как я мог забыть об этом… Девочка-пай!
- Останови машину! – закричала она.
- Не ори! Ночь перекантуемся, а завтра квартиру снимем, а дальше видно будет! – просвещал в свои планы, Серега.
- А почему завтра? И мы можем сейчас заехать к моей подруге переночевать.
- Все наши контакты легко вычисляются – это во-первых, а во-вторых – сегодня уже поздно, люди уже спать ложатся. – Ксения на секунду замолчала – Спасибо, что посветил в свои планы! – сказала она, с упреком.
- Между прочим, я тебе сегодня жизнь спас… а ты кричишь на меня… - про иронизировал Шилов. Свернувши где потише и безлюдней – молчали. Каждый молчал о своем не решаясь начать разговор. Сергей не умел долго молчать, ему хотелось выговориться. А Ксюша наоборот всегда все стрессы переживала глубоко в себе. – Как его звали? – спросил он.
- Олег. – Ксения отвернулась, по ее щекам потекли слезы, как капли дождя по окну, в которое она смотрела.
- Чем занимался?
Ксения молчала. – Разговорчивая ты! Прям спасу нет!
- Какая есть! Ты вот тоже не рассказываешь, как ты сегодня у меня дома оказался, откуда и зачем у тебя пистолет, почему ты из университета ушел! – протараторила она.
- Ой как много вопросов! Я даже не знаю, с какого начать, ладно, начну с последнего, самого интересного! – он достал последнею сигарету из пачки и закурил. – Свел меня Саня с одним движением мажерным – этакая «золотая» молодежь местного разлива, у всех папы, мамы не последние люди в нашем городе… и все бы ничего, если бы не поехали мы с Саней на дачу к одному из них… там дача все дела, бассейн, сауна, бильярд… ну, выпили, то да се, один из них сильно перебрал, полез на нашу подругу, я вступился по роже… Умеешь ты слушать, ценю! – посмотревши на Ксению.
- Что есть, то есть, этого у меня не отнять! И что же дальше?- с интересом спросила она. Шилов улыбнулся – А дальше все просто, у него дядя оказался полковником милиции, сняли побои – чуть ли не черепомозговую травму написали, на подругу надавили, та изменила показанная, сказала вообще у них все по большой любви было, а я им кайф обломал… Спасибо, Сане, напряг своих родственников в ментуре, дело кое-как замяли, при условии, что я уйду в армию. Все это сделали не бесплатно конечно – матери пришлось на заработки уехать, чтоб долги отдать. Так что, если ты скажешь, что сегодня у вас все было добровольно – я не удивлюсь. – до рассказывал он, туша окурок в пачке.
Ксения прониклась его рассказом, который помог ей отвлечься. – Даже не знаю, что и сказать…
- Да нечего здесь говорить, оказываюсь не в том месте и не в то время. Давай попробуем уснуть, завтра сложный день. – говорил он, откидывая сидение назад.
С опухшим от сна лицом Трелецкий проходил по родному РУВД, здороваясь за руку с каждым знакомым сотрудником. За пол года, что он здесь работал, он оброс нужными связями и знакомствами. Начальству он подавал неплохие надежды, его умение приспосабливаться к любой ситуации играло не последнею роль в его работе. Но все к нему относились еще, как к новенькому, а значит с опаской и осторожностью.
- Здорова! Что нового за ночь? – войдя в свой кабинет, спросил Трелецкий, вешая куртку на вешалку.
- Привет! Слава Богу, все тихо пока. – сидя за столом ответил Юра, попивая кофе. – Слушай, тебя шеф искал. Злой он какой-то сегодня нервный.
- И чего хотел? – Трелецкий налил себе кофе и устроился за своим столом.
- А я по чем знаю? Еще прокурорские с утра в коридоре трутся, не к добру это. – Трелецкий понял, что все это не случайно, но виду не подал. – Ладно, я тогда к шефу пойду.
- Да, да, товарищ полковник, я понимаю, что ситуация неприятна для нас всех… - с раболепством говорил по телефону шеф в чине майора, вытирая носовым платком вспотевший лоб, когда зашел Трелцкий. – Я понял! Есть, оказать всяческое содействие! – он положил трубку, и его полное лицо поменялось в выражении. – Проходи, садись! – обратился он к Трелецкому. Саша устроился за Т-образным столом, напротив майора – Начальник РУВД звонил, от дел ты отстранен до конца проверки. Сейчас поедешь в прокуратуру – напишешь объяснения, где был, что делал и так далее. И не дай бог если твои слова не подтвердятся… - по волчьи посмотрел он на Трелецкого, сидевшего напротив него. – Мне проблемы с прокуратурой не нужны. Все свободен!
- Есть! – с большим недовольством произнес Трелецкий, матерясь про себя.
- Стой! Да и не нужно вокруг меня решать свои проблемы с помощью Йоси. Не тревожь старика. – вежливо сказал он в спину Трелецкому. От его вежливости холод пробежал по спине Трелецкого и он выскочил из кабинета, где его уже ждали двое мужчин в синей форме, вежливо представившись, приказали проехать с ними.
***
Утро для Шилова началось рано, всю ночь он пытался уснуть и только под утро задремал ненадолго и к девяти часам утра они с Ксюшей поехали на квартиру. – Двор у нас тихий соседи тоже. – говорила пожилая хозяйка квартиры, ведя квартирантов по обшарпанному подъезду на седьмой этаж. – Вода – горячая, холодная. Мебель… - А то, что лифт не работает? – перебил ее рекламу, Шилов.
На что женщина растерялась, ответила: - Так э… завтра починят. – Шилов саркастически ухмыльнулся. Женщина открыла дверь в квартиру, из которой разил неприятный запах, выцветшие желтые обои, серый потолок и жуткий запах производил не лучшее впечатление. – Вот проходите, смотрите. – Сергей посмотрел на брезгливое выражение лица Ксении – понял ее без слов. – Все нравится – обратился он к хозяйке.
- Тогда деньги вперед. И на паспорта можно взглянуть?
- Паспорта? – переспросил Сергей. – Понимаете – начал он на ходу врать – Мы с моей девушкой – показывая на Ксению, которой брезгливость сменилось на удивление. – Жили у ее родителей, вчера разругались, ничего не взяли и ушли, так что паспортов сейчас у нас нет. Но я Вам обещаю…
- Ладно, я вижу, вы пара хорошая… - перебила она его банальный рассказ. Они прошли в коридор, пересчитавши деньги женщина ушла, оставивши связку ключей. Шилов рухнул на диван, который под ним звонко заскрипел. – Как же я устал! – ужасно хотелось есть и спать, и не о чем не думать.
- Тебе здесь нравится? – спросила Ксения.
- Очень! И все что происходит последние три дня, мне еще больше нравится! – он поднялся с дивана, провел ладонью по заросшей трехдневной щеке. – Ладно, - сказал он – пошел я в магазин, пожрать куплю. А ты обживайся пока. С соседями не знакомься, дверь никому не открывай.
***
С полчаса длился допрос Трелецкого в кабинете у зам прокурора города. В основном шли стандартные вопросы.
- Когда в последний раз виделись с Шиловым? – спрашивал с надменной улыбкой прокурор, поправляя очки на переносице.
- В субботу вечером. А что вообще произошло? – как не в чем не бывало спросил Трелецкий. – По какому делу этот допрос?
- По делу убийства Олега Яковенко. Это имя Вам что-нибудь говорит? – прокурор снова опустил взгляд папку с бумагами.
- Нет, первый раз слышу. А причем здесь я к этому убийству?
- Вы проходите по делу свидетелем, пока. Вам знакома гражданка Кирова Ксения Георгиевна?
- Нет. А кто это?
- Подруга Шилова. Вы давали тридцатого сентября свою машину Шилову?
- Да. – нехотя признался Трелецкий, но отрицать не было смысла.
- Зачем? – прокурор заметил беглый взгляд Трелецкого.
- Покататься.
- У него было оружие?
- У него? Откуда? И что Вы у него самого не спросите?
- Как поймаем – спросим. – подал прокурор протокол допроса. – Подпиши – сказал он перейдя на «ты» Трелецкий прочитавши подписал. – Я свободен? – спросил он, вставая из-за стола. – Да, конечно. Из города не выезжать. Если Шилов проявится – дайте нам знать. – Трелецкий молча покинул кабинет. Прокурор набрал номер на стационарном телефоне. – Алло! Да, поговорил. Непростой фрукт. Да. Выставь за ним «ноги» и «уши». Он один знает где Шилов. А я откуда знаю с чего такой шум? Борьба с коррупцией, мать ее! – с насмешкой сказал он, и повесил трубку.
***
День закончился. Он вошел в дом, где его кроме охраны никто не ждал, снял галстук, налил себе коньку и сел у горящего камина. Несмотря на поздний час и на насыщенный день на завтра спать не хотелось. Мне 55лет, что я успел? Кому передам свою империю, этот город? Зачем мне эти выборы? Нет, останавливаться нельзя! Иначе сожрут, и не подавятся! Когда жить? С начало СССР – развитой социализм, детдом. Первая любовь, первый гоп-стоп – перестройка - 90-е, что я кому доказал, забравшись на вершину? И сколько жизней это стоило? И стоило бы? Если некому дома встретить. Он хотел было закурить сигару, но вспомнил слова врачей, которые запретили ему курить. Здоровье – это то, что мы не бережем в молодости, и начинаем его ценить только, когда его не осталось. Свое прозвище «Архангел» он получил в криминале не только за свое имя: Михаил, но и за святые намеренья. Свой первый срок он получил за фарцовку, и попав на зону старый вор «в законе» Цезарь спросил его: «Зачем форцовал?» ожидая услышать что-то банальное. Он ответил искренно и глупо, мол, помочь друзьям. Кличка прилипла к нему сразу, и этот честный ответ понравился «блатным», у которых была своя «партийная школа», в которой идеология была отнюдь не слабее коммунистической, и двадцатилетнему пацану, она казалась прозрачной и справедливой. – Ты пойми – говорил ему Цезарь – Ты думаешь, те кто пашут заводах не воровали, если бы не знали, что их ждет за это зона? Как бы ни так! Просто они жалкие трусливые существа, в отличии от нас! – отвечал Цезарь на свой вопрос. После трехлетнего «университета» Архангел вышел на свободу с воровскими «понятиями» в голове. Страна изменилась. Кооперативы, рэкет, с распадом союза исчезла и статья, по которой он «мотал» срок. Новая эра. Те, кто были коммунистами, в один миг стали демократами. Милиция, защищавшая закон, стала переступать его, порой гораздо чаще бандитов 90-х, превращаясь ОАО закрытого типа. Что говорить если бывший полковник КГБ работал у него начальником охраны. Бизнес, деньги, коммерция, воровские законы отошли в прошлое, и теперь ничто не мешало идти во власть. Власти и денег ему давно хватало, и участие в выборах для него была лишь новая ступень, перед которой он не смог остановиться, как когда-то перед рэкетом. Он сделал глоток коньяку, качаясь в кресле-качалке и набрал номер на мобильном, начальнику охраны:
- Доброй ночи, Валентин Палыч! Не разбудил?
- Нет.
- Как наши поиски девчонки с этим, как его Шиловым, кажется?
- Пока ничего нового, МВД работает его связи – результата пока ноль. Оба как вводу канули. Остается только друг Шилова, за ним наблюдают. Может это все-таки наши конкуренты перед выборами шалят?
- Нет, Валя, были бы это конкуренты, давно журналистам бы слили. У нас течет, Валя.
- Мы ищем.
- Ищите. Дело даже не в деньгах, а в принципе. Ищите девчонку, она одна знает все, как было.
- Делаем все возможное. До встречи.
***
Во мраке чужой квартиры, он сидел у балконного окна, перебирая аккорды пошарпаной, расстроенной гитары, держа в губах сигарету. За окном ничего не было видно, только чуть розовые ночные облака плыли по небу. Напротив него на разложенном диване сидела Ксения. Ну, что сбылась мечта идиота? Вторая ночь вместе с ней. Сколько ты за эту мечту заплатишь? Лет пятнадцать? А ведь заплатишь. А если вырулить? Но как? Это тебе не мордобой, не соскочить. Он налил себе на дно чашки водки.
- Давай выпьем! – предложил он Ксении.
- Я не пью.
- А я выпью. За твое второе день рождение. – специально напомнил он, о неприятном для нее и выпил. – Может, все-таки расскажешь?
- Что именно?
- Не придуривайся! Меня твои тайны вот, как достали! – он неожиданно для себя поднял на нее голос. – Скрывает только, тот кому есть, что скрывать. – успокоившись, добавил он.
- А может все намного проще, просто нет желания что-то рассказывать.
- Ну, отсутствие желания тоже, из неоткуда не берется...
- И тебе оно хорошо известно.
- Мне не до чувств и сантиментов! У меня на кону моя жизнь, и твоя, кстати, тоже, и я хочу знать: из-за чего эта канитель?
- Что именно ты хочешь знать?
- Все! И обстоятельно! Где, когда, как познакомились?
- Около года назад, я машину ловила, он до дома подвез, потом ухаживать начал, цветы рестораны, клубы. Знакомил со своими друзьями. Подруги все говорили, повезло тебе машина, квартира, приличная работа.
- Дальше. – он налил себе еще водки, слышать это было больно.
- Где-то полгода назад его друг открыл фирму. Олег уговорил меня поработать у него секретаршей.
- Что за фирма? Что за друг? Где искать?
- Фирма покупала, метал, и перепродавала его. Только месяц назад я узнала, что фирма подставная, как и друг на которого она была оформлена. Поставщики отгружали метал, не догадываясь, что сгружают его следующему покупателю. А оплата подтверждалась векселями банка, в котором Олег работал главным юристом.
- Векселя оказывались липовыми и фирма исчезла? – Шилов выпил еще не чувствуя горечи.
- Так и было. – она подошла к нему, налила в его чашку несколько грамм водки, и выпила с отчаянья поморщив лицо.
- Ты об этом изначально знала?
- А разве это что-то меняет?
- Для дела нет, для меня… - он тронул звонкую струну на гитаре.
- С начало нет, а потом стало поздно. Узнала, только когда фирма закрылась в один день. Спросила у Олега: Зачем? Денег, которые он зарабатывал в банке плохо, хорошо – хватало. А он посмотрел на меня, как на наивную малолетку, и говорит: Кем ты будешь в этой стране? Психологом в детской колонии? Или в школе, за «бешеную» зарплату?! А так уедем в Европу, а там другая жизнь, другие люди. С такими деньгами это шанс прожить любую жизнь, кем захочешь. И я поверила ему, во второй раз. – она стояла рядом с Шиловым, облокотившись об подоконник, смотря в черное унылое окно.
- Ну, по большому счету, он все правильно сказал. – произнес Шилов после некоторой паузы. Поставив гитару к стене, добавил: - А вот то, что во второй раз поверила – это на тебя не похоже. Ты мне и в первый раз не очень-то доверяла.
- Можно подумать ты мне никогда не врал, и за эти годы у тебя никого не было? – сказала она, посмотрев в темноте ему в лицо, она наперед знала каким будет его ответ. Шилов улыбнулся, отведя от нее взгляд, и совершенно серьезно ответил: - Конечно, были измены. Но измены не тебе, а себе, своим мечтам, связанным с тобой, желаниям. – он говорил то, что думал, без упрека, лжи и пафоса. – Попытки убежать от себя удавались, только до утра, а дольше не получалось. Когда сомнения сжигают изнутри, начинаешь искать уверенности на стороне.
- Не нужно делать из меня суку последнею, а из себя обманутого несчастного парня! Я тебе давно говорила…
- Да. Но потом ты говорила и другое. У тебя ведь семь пятниц на неделе.
- Мы идем по кругу.
- Нет, не по кругу, скорее по спирали, с каждым витком все круче оборот. – он присел на подоконник, смотря на ее фигуристый темный силуэт, гоня из своей головы мужские желания.
- Ты это уже говорил.
- Ладно, это все лирика. Почему в Европу не умотали? – вернулся он к прошлой теме разговора.
Она выпила еще глоток спиртного. – Не успели, вчера должны были улетать в Цюрих. – Ксения снова заплакала, Сергей прижал ее к себе пытаясь успокоить. Ощущение опасности обостряло все чувства. Итак, что мы имеем? Кидок на бабки, после которого зачищают одного из кидальщика. Месть? Похоже. Но этот торчек, которого я приложил, никак не похож на супер киллера, работающего на людей продающих тонны метала. И эта белая «девятка», которую я видел два раза подряд. И меня под пресса выходит случайно, или не совсем? Ксюха неожиданно для себя уснула на его груди, толи от алкоголя, толи от эмоциональной усталости. Шилов и сам уснул, от своих умозаключений.
Глава 5.
Внеочередное совещание харьковского главка проходило в экстренном режиме. Во главе Т-образного стола сидел тучный генерал Гуреев, с полным отечным лицом, из под его густых седых бровей прикрытыми очками с толстой темной оправой, он поглядывал из подо лба на подчиненных, то снова опускал взгляд на стол обтянутый синим сукном, на котором лежали бумаги с очередными сводками, справками, рапортами.
- Трое в медицинских мазках ограбили отделение Бета банка, угрожая предметом похожим на пистолет, - докладывал начальник разбойного отдела. – грабителями было похищено около трехсот тысяч евро.
- Я это все и без тебя знаю, из новостей. – раздражено фыркнул генерал – Личности налетчиков установлены?! Как ведутся поиски?
- План перехват – результатов не дал. Ведется проверка сотрудников банка. – оробевши проговорил Скивский.
- Садитесь майор. Справку по оперативным мероприятиям, через час мне на стол.
- Есть! – с облегчением сказал майор.
Генерал снова глянул в бумаги после чего спросил, смотря на начальника уголовного розыска города полковника Куценко: - Что по делу убийства Яковлева?
Куценко встал из стола. – Установлен главный подозреваемый Шилов Сергей Владимирович, при обыске его квартиры, сотрудниками запорожского УУР вместе с сотрудниками харьковской прокуратуры был найден пистолет ТТ. Экспертиза показала, пистолет идентичен с места убийства. Место нахождения Шилова, пока не известно. У меня все. – полковник подал из папки несколько листов бумаг по данному делу и устроился обратно за стол. Генерал бегло прочитал их содержимое, скинул очки на стол и откинулся на спинку кресла. – Подключите телевидение, прессу. Да, и создайте совместную следственно оперативную бригаду, с нашими иногородними коллегами, и чтоб через сорок восемь часов этот Шилов давал вам показания, иначе киевские проверки нас сожрут со всеми потрохами. – Все озадаченно опустили головы, только начальник убойного отдела, сидевший рядом с Куценко, как ни в чем небывало смотрел напротив себя в наполненное белым светом окно, немного даже улыбаясь. – Вас что-то развеселило из моих слов? – с иронией обратился к нему Гуреев. Москаленко поднялся с серьезным видом. – Никак нет. Но с чего вдруг рядовое убийство стоит на контроле в Киеве? И с чего такая спешка? В деле масса нюансов.
- Что еще за нюансы? – генерал корректно обошел первые два вопроса.
- Например, что девушка убитого через день после убийства исчезла при весьма странных обстоятельствах, а не за долго до ее исчезновения прошла заявка по 02 о нападении на ее дом.
- Бросьте, Вы, эту свою демагогию, Москаленко! И если, Вам, известны все нюансы этого дела… Назначаю старшим следственно-оперативной бригады майора Москаленко. О результатах докладывать ежедневно.
- Есть!
- Свободны!
Совещание было окончено, каждый из присутствующих на нем получил заслуженно или не очень жесткие замечания, проще говоря «пистоны», но никто, поэтому поводу не расстраивался. Лишь единицы кто считал дни до пенсии, не заметно для окружающих нервничали и успокаивали себя, говоря мол: скоро пенсия, рыбалка и никаких нервов. Остальные же прекрасно понимали, что увольняют или «закрывают» только тех, кто идет против системы, или же тех, чьи дела становятся известны широкой публике, тогда легче избавиться от слабого звена и в очередной раз пропеть по телеку о борьбе с коррупцией, чем биться за него. И в такой системе оставались работать те, кого это все устраивало, и те для кого эта работа стала неотъемлемой частью их жизни – родным домом, из которого они не в силах были уйти, и каждый день кляли себя за это. Москаленко был именно из тех, кто не спешил с работы домой, дома его никто не ждал, с женой он давно развелся, дочь выросла, смысл жизни остался в работе. Начальство его уважало, как профессионала, но не любило за его не прогибаемый, ершистый характер. В своем отделе держал железную дисциплину и в отделе остались, только те с кем можно было работать, а не зарабатывать.
Москаленко вошел в свой кабинет, включил электрический чайник и сел за стол, уложенный в бумагах, длинными продольными тенями от оконных жалюзи был выслан его кабинет. Все было обыденно и спокойно, и даже как-то привычно безысходно. Он давно привык к этой безысходности, но не смерился с ней. Без стука вошел Денисов: Привет! Занят?
- Нет, заходи. – Москаленко указал на стул – Кофе будешь?
- Не откажусь. Смотался я в это Лесное.
- Ну и что? – спросил он, ставя две больших чашки с кофе на стол.
- В том то и дело, что ничего. Кировой нет, соседка говорит, что позавчера вечером видела, как в замке ее двери ковырялся парень, потом вошел, потом вошел второй, потом Кирова вместе со вторым убежали.
- Лица видела?
- Не смеши, темно было – вечер. Но самое интересное другое, приехали двое ребят на белой машине, вошли в дом и в этот момент приехали ППС-ники, первого с собой увезли, а тех двоих отпустили.
- Херня какая-то…
- И я про то же. Съездил я в местный Рай отдел, нашел этих ППС-ников, но они молчат, говорят, один в доме был, связанный и побитый, кстати, откинулся он у них, от сердечной недостаточности. Вот такая история.
Москаленко молча, закурил, переваривая информацию – Может соседка со счету сбилась?
Денисов усмехнулся – Ты бы поговорил бы с ними.
- Ладно. А личность первого установили?
- Да, наркоман, чалился трешку за грабеж, мобилы бомбил, два месяца, как освободился. Приняли на хате у Кировой со стволом.
- Переквалифицировался, значит.
- Вань, а с чего ты так в эту девчонку вцепился, может это не наша тема?
- Может, и не наша. У тебя есть другие предложения?
- Почему Шилова не ищем?
- Ну, вот приедут наши коллеги, и будем совместными силами искать, а у нас по нему зацепок нет. Коррдинаты ППС-ников и данные наркота подготовь.
- Понял. Сделаю. – Денисов отставил недопитый кофе и направился к дверям, но вдруг остановился, и спросил: Как совещание у генерала?
- Да, как всегда, всех каком к верху. – Вспомнил он нервное лицо генерала, что наталкивало на ряд вопросов, ответа на которые он пока не знал. – Иди, работай.
***
Во всем есть свои преимущества. В отстранении от работы Трелецкий тоже их нашел. Когда еще среди рабочей недели можно, без всяких на то уважительных причин лежать на диване с бутылкой пива, перед телевизором никуда не спешить, не о чем не думать. Но не о чем не думать он не мог, шли вторые сутки, а от друга не было вестей. Он отгонял от себя дурные мысли, пытаясь насладиться безработной свободой. В конце концов, это его проблемы, а не мои. Затрещал телефон, вызвала мама, он убрал звук на телевизоре и ответил: Да, привет!
- Чем занимаешься?
- Лежу.
- Сходи в аптеку купи бабушке лекарств, название ты знаешь.
- Хорошо.
- Серега на тебя не выходил?
- Нет.
- Смотри, не во, что не ввязывайся! – Голос матери стал встревоженным и нравоучительным.
- Все, мам, давай пока! – Трелецкий отключился, и как не в чем не бывало, продолжил валяться. Обязательностью он не отличался. Хрипло, робко пискнул телефон, на сей раз смс-ка, по-видимому, отправленная с интернета. «Жду через час тебя в нете.» Саша понял от кого это послание, так же как и понял, что домашним компьютером лучше не пользоваться.
***
Чувство тревоги на утро немного ослабло, но не покинуло Шилова, собравши волю в кулак, он мысленно распланировал день, чтобы времени на разрушающие раздумья не осталось. Для дальнейшего анализа дела нужна была информация по владельцу кинутой фирмы. Информация – которую не найти в открытых источниках, и такую информацию мог достать Трелецкий. Мог – если бы захотел. Шилов понимал, что в таком деле друзей может и не оказаться, да и втягивать в опасную игру людей, которыми дорожишь не хотелось бы, но обратиться за помощью больше было не к кому.
- Просыпайся! – закрыв ноутбук, обратился к спящей Ксении.
- Сколько время? – спросила она, сонно.
- Одиннадцать. Трудовой народ уже треть смены оттрудил! – говорил он, приводя в порядок квартиру от мусора после вчерашней беседы.
- Чего так рано? – она не любила рано просыпаться, и делала это только по необходимости.
- Кто рано встает, тот дольше живет! К тому же у нас сегодня масса дел. Просыпайся! – повторил он, видя ее бездвижимое тело, и стащил с нее одеяло.
- Мог бы и кофе в постель принести! – с шутейным упреком сказала она, вставая с дивана.
- В другой раз, и после других обстоятельств. – Не многосмысленно намекнул он. За скромным завтраком он вводил Ксению в ход своих рассуждений: За тобой наверняка охотятся люди тех, кого вы так изящно кинули. Шанс выжить, только один – это обменять твою жизнь на деньги и друга твоего Типажа. А для этого нужно знать все о том кого вы кинули. Врага нужно изучить перед атакой. – Он говорил спокойно и уверено, лишь одного он никак не мог понять: причем здесь он сам. Ксения, молча его, выслушала, сидевши за столом, смотря при этом в черную чашку с кофе, от вчерашней слабости и беззащитности не осталось и следа. Но где сейчас деньги и человек, втянувший ее во всю эту историю – она не знала. – И что собираешься делать? Каким образом изучать? – спросила она, подняв недоспавшие глаза напротив сидящего Шилова.
***
Бурсацкий спуск жил обычной повседневной жизнью. Из всегда спешащих маршруток выходили всегда спешащие люди, большая часть, которых спускалась в еще более спешащие метро. На этой улице, как и на многих других все куда-то торопились, не задумываясь, что в этой повседневной серой суе проходит их единственная жизнь. Лишь спокойно и молчаливо за этим наблюдали ветхие дома, с неокрашенными фасадами, с отбитой местами штукатуркой на них, своим видом они предавали еще большую серость и безысходность происходящему. Ксения сидела в машине, что-то странное происходило в ней сомой. Ее все меньше огорчал факт гибели жениха, о чем она, признавшись себе – испугалась. Конечно, ей было еще больно осознавать, что человека, с которым она считала себя счастливой, больше нет, и все их планы останутся лишь в ее памяти – все это ее огорчало меньше чем неизвестность, что будет с ней самой. Эгоизм это или инстинкт самосохранения, я думаю, каждый решит для себя сам. Как всякому сильному человеку ей не нравились ситуации, в которых от нее ничего не зависит, чувство беззащитности угнетало. При этом как всякой девушке ей нравилась мужская забота и надежное плече. Сергей перестал быть для нее заботливым, нежным, каким она его знала, но положиться на него можно было. Можно бы, если бы она ему доверяла. Шилов вышел из интернет-кафе несколько расстроенным и еще более задумчивым, чем прежде. Сел в машину, в которой уже пахло женскими духами и косметикой.
- Ну как? – спросила она. Шилов посмотрел на ее накрашенное лицо.
- Красиво. Тебе идет!
- Поговорил как? Поможет?
- Поможет... – утвердительно повторил он, заведя машину добавил: По крайней мере, обещал. – На самом деле Трелецкий ничего не обещал, ссылаясь на то, что он под «колпаком» внутренней безопасности, но все это выглядело для Шилова, как страх за свою карьеру и шкуру. С другой стороны Сергей сам не знал, как бы поступил, очутись он на месте своего друга. Трелецкий робко обмолвился лишь попробовать вывести на человека, который мог бы достать нужную информацию, но надеяться на это шансов было немного. Но говорить об этом Ксении Шилов постыдился.
- Куда едем? – спросила Ксения, оглядывая проезжающие улицы.
- Имидж менять. – Обоим нужно было развеяться.
***
Саша сел в припаркованную неподалеку, от интернет-кафе машину. Внешне он был таким, как всегда веселым балагуром, по-доброму пошловатым в своих высказываниях и помыслах, но внутри него оставались самые настоящие чувства. Лишь в самых трудных моментах своей жизни на его лице появлялась грусть, которую его друг, знавший его столько сколько себя, чувствовал и разделял, и при этом радовался, что он может с ним разделить, не только радость, но и боль, но таких моментов Серега мог вспомнить отнюдь немного в отличие от себя самого. Нужно звонить Ринату, у него по-любому есть связи. Засекут. Ну и хрен с ними! Мало ли с кем я встречаюсь, ничего противозаконного я не делаю. Он набрал двоюродного брата, который не раз его отмазывал по малолетству.
- Привет!
- Привет, наслышан о твоих проблемах.
- Ты занят? Встретиться бы. Это срочно.
- Если ты по поводу своих проблем, то вряд ли я смогу их решить – не мой уровень.
- Да, нет, я по-другому вопросу.
- Ну, давай через два часа, подъезжай к кафе «Очаг» это в районе «Титана» - найдешь, поговорим.
- Добро!
… В милицейском эфире неслось:
- «Третий» - «Первому»: движение пошло…
- «Третий» - «Второму»: объект движется в сторону проспекта… - принимайте…
- «Второй» - «Всем»: Принято.
***
На фоне припаркованных иномарок около районного управления внутренних дел Чугуевского района, подъехавшая, пожухлого белого цвета «Ауди» Москаленко смотрелась скромно и даже не прилично, как для подполковника, которому уже перевалило за сорок, но он и к этому тоже привык. От автосалона это отделение милиции отличало двухэтажное неказистое с виду здание, с многообещающей и многоугрожающей аббревиатурой золотыми буквами у входа: Чугуївський РВ ГУМВС України в Харківській області.
- Старлей! – обратился Москаленко в дежурную часть, в которой сидел молодой человек разглядывающий журнал.
- Что вам? – нехотя спросил он, не отрываясь от журнала.
- Встать! – рявкнул, по-офицерски Москаленко и протянул в окошко ксиву. Старлей вскочил со стула, отбросив на стол глянцевую брошюру, с обнаженными женскими фигурами. – Командир патрульно-постовой у себя?
- У-у себя. Только он занят, наверное.
- Как найти?
- Направо, 14-й кабинет.
- Спасибо. – Москаленко опустил взгляд на стол, добавил: Не увлекайся, привыкнешь.
Все как всегда… посмотрим, как нас встретят здесь. Хоть бы не пришлось пить. Москаленко вспомнил отечное лицо генерала. Но зайдя, в кабинет командира ППСной роты резко ударил запах разлитого спиртного. Красное лицо майора было явно не довольно такому визиту.
- Здравия желаю! Подполковник Москаленко УУР главка.
- Майор Винниченко! – пожимая руки. – Может сразу на «ты»? Виктор Алексеич.
- Иван Демидыч, можно просто Демидыч.
- Присаживайся, Демидыч. – указал напротив место своего стола. – Может за знакомство?
- Я за рулем – но вспомнив, что нужно было разговор трансформировать в неформальное русло, добавил – но по чу-чуть можно. – Майор резво достал из задвижного ящика стола дежурные два граненных стакана с початой бутылкой коньяку. Выпив, майор спросил морщась: Зачем пожаловал, Демидыч?
- Твои архаровцы на днях выезжали на адрес, в котором гопника по кличке Кенгуру приняли, со стволом приняли. Мне нужны координаты тех, кто выезжал на адрес.
- С чего вдруг главк интересуется гопником? Да еще и у нас в области. – Майор ухмылялся, чуя подвох.
- Да понимаешь, он у нас в городе дочке одного очень высокого человека голову в подъезде проломил, а та возьми да и умри в больничке. Теперь он у нас по серии проходит. Мне бы поговорить с твоими, может у него с собой еще что-то было, что не вошло в опись.
- Я за своих ручаюсь. Мои ничего взять не могли. У нас хоть и не город, но с этим строго.
- Ну, может, говорил, что-то. Надо ведь знать где вещь доки искать.
- Насколько я слышал, гопник торчал, так что вряд ли вы что-то найдете. На сбыте ищите.
- Ты видимо не до конца понимаешь ситуацию. Если я завтра не найду улик по дочке администрации мэрии, то послезавтра я буду вперед жопой к генералу входить, а уже после послезавтра ты пойдешь охранять автостоянки, за неоказание содействия. – Москаленко остановился, прикурил. Майор растерянно молчал. Можно было окончательно дожимать майора. Чтобы быть услышанным с каждым нужно разговаривать на доступном ему языке. – Тем более серьги, которые были у дочки, уже нашли. От твоих бойцов нужно, чтоб они подтвердили, что серьги были найдены у Кенгуру. – Москаленко поднял стакан – За понимание?
- Чего сразу не сказал?
- Я думал, поймешь, ведь не первый год в системе. – Москаленко взглянул на майорские звезды. Мозги пропил вот и не доходит очевидное.
- Ладно. Только один из них мой сын. С ним я сам поговорю. А вот второй, с ним могут быть проблемы.
- Проблемы? Ну, тогда мы созданы друг для друга!
***
На удивление аномальный, теплый ярко красный октябрьский закат, нежил жителей этого города последними, теплыми лучами багрового солнца. Улицы города купались в бликах отражение солнца витрин, окон домов и автомобильных кузовах. Огромное количество света вылилось в один день, в одном месте, подобно слепому от рождения в один день пришло прозрение. В небольшом помещение кафе становилось душно, то ли от большого числа посетителей кафе пришедших перекусить и запить свой фаст-фуд очередной, за день чашкой кофе, то ли от повернувшегося напротив окна садящегося солнца.
- Привет! – поздоровался мужчина с крупным лицом с Трелецким, который сидел за столиком, рассматривая в окне припаркованный «Авео».
- Привет, а куда «Мерса» дел?
- Пришлось продать – смутившись, ответил Ринат, присев напротив – Зачем звал?
***
… В милицейском эфире неслось:
- «Первый» - «Второму»: объект зашел в кафе. Проверить.
- «Второй» - «Первому»: Да куда он денется. Прошло время оборотней, настало коррупционеров!
- «Третий» - «Первому»: «Второй» прав, лучше чего-то не узнать, чем засветиться.
- «Первый» - всем: Похоже, приехала связь клиента.
***
- Все это интересно, даже очень, но от меня ты чего хочешь? – выслушав, спросил Ринат.
- Информации. Кто продавал? Чье продавал? и т.д.
- А тебе это зачем? Тебя отстранили до конца проверки, на хвосте у тебя гистаповцы, еще немного и тебя принесут в жертву коррупции, сидел бы ровно и не ерзал.
- Деньги ушли, а если их найти? – Трелецкий даже не думал рассказывать о принципах и дружбе, понимая, глупость и наивность таких доводов.
- А если деньги вернулись владельцу? – глаза Рината заблестели интересом.
- Тогда зачем было устраивать розыск? Если бы деньги вернулись владельцу всех убрали, да и все, и не нужно было столько людей задействовать.
- Логика есть. Смотри, рискуешь. Дам телефон одного человека, работает в тамошней регистрационной службе, раньше работал в УБОП – думаю, поможет. – Ринат написал на салфетке номер телефона и показал Трелецкому. – Телефон запомни.
- Спасибо, передам, а там пусть роет… Да на тебя можно сослаться при знакомстве с твоим человеком?
- Лучше не надо.
- Как суд?
- Никак, я забрал заяву.
- Маша как?
- Так же. Больницы, доктора, деньги – результата пока ноль. Эх, знать бы… - Ринат снова подумал, о том, что мучило его последние полгода, и снова комок ненависти вставал в горле. – Ладно, пошел я, а то мне еще отчитываться в ГУВД за подготовку правопорядка ко дню выборов. Да, чего еще машину не купил? – спросил он, чтобы разрядить нагнетенную обстановку. – Или не выбрал еще?
- Ага, мне еще минимум полгода отрабатывать место в отделе. – посетовал Трелецкий, направившись с Ринатом к выходу.
- Ну, удачи!
- Удачи!
***
… В милицейском эфире неслось:
- «Третий» - «Первому»: Объект расстался со связью. Связь ведем?
- «Первый» - «Третьему»: Расстаются с девушками. О связи доложу инициаторам, пускай они думают.
***
Максим возвращался домой позже, чем должен, и не потому что его задерживали на работе, а просто потому что на работе ему было легче, чем дома. Отношения с женой после рождения ребенка разладились, мизерная зарплата, постоянные упреки жены, младенческий плач по ночам – и он уже подумывал о разводе, но уходить ему было некуда. Он вошел в дом, где ему хотелось домашнего тепла и внимания жены, но ничего этого не было. В коридоре доносилось бормотание телевизора, горел свет в комнате, на диване дремала жена, рядом детская кроватка, в которой не спал ребенок, удивленно разглядывая потолок. Макс прикоснулся рукой к плечу Юли, от которого она пробудилась.
- Привет – сказал Макс, присевши рядом, любуясь сонной нежностью жены, и будто не было для него в тот момент тех ссор и непонимания.
- Привет. Чего так поздно? – прошептала она, сонно.
- Сменщики опоздали, пришлось задержаться. Что на ужин?
- То, что ты приготовишь.
- Я вообще-то с работы пришел. – Макс вскочил с места и начал снимать ППС-ную форму, пропитанную табаком.
- Я тоже не отдыхала – возразила она. – Я тебе в дом работницы не нанималась!
- Я тебе тоже говорил, что не за олигарха замуж выходишь, чтоб ужинать в ресторанах!
- А то ты не знаешь, как на твоей работе можно заработать на рестораны! – в их тихую беседу на повышенных тонах ворвался плач ребенка. Юля взяла его на руки, чтобы успокоить.
- Именно потому, что знаю, поэтому и не зарабатываю.
- Тогда найди себе другую работу, честный ты наш! Живем, как нищие, копейки считаем до твоей зарплаты, которой на только на ребенка хватает. – говорила она сквозь слезы. Глухой стук в дверь остановил ее монолог отчаянья, она пошла открывать – на пороге стоял Москаленко. Увидев ребенка на руках молодой девушки Москаленко светить ксивой не стал. – Добрый вечер. Максим дома?
- Дома. А вы кто?
- Сослуживец по работе. Я войду? – Москаленко не дожидаясь разрешения, вошел в дом.
- Проходите на кухню. – Юле лицо гостя доверия не внушало.
- Скромно живешь – сказал Москаленко, дождавшись на кухне Макса.
- Ты кто?
- «Убойный» главка – показывая удостоверение – Иван – подавая руку.
- Макс. – представился он, не понимая цели визита высокого гостя.
- Ты выезжал на адрес, где еще наркота с ТТ-ником приняли? Мне нужно знать, кто еще был в доме?
- Никого. А с чего Вы взяли, что кто-то еще был? – Скрывая растерянность, задал он вопрос.
Как же я устал от всех вас! Может и правда пора на пенсион? Рассуждал Москаленко.
- Я не из внутренней безопасности, без диктофона и бумаг, мне плевать, сколько вы срубили с тех, кто был в доме, расскажешь, как было и живи спокойно. – Чувствовалось раздражение в его тоне. – Если нет, пущу слух среди твоих, что ты деньги крысишь, в гистапо стучишь и так далее, фантазии у меня хватит. – Раньше ты не работал такими методами, еще немного и дозы станешь подкладывать. Пронеслось в голове Москаленко.
- Двое их было. Мы их обыскали, нашли удостоверения охранного агентства «Витязь»
- И отпустили… - Видимо не только удостоверения нашли.
- Я не хотел…
- Верю. – Перебил его Москаленко. – Когда привезли в отдел, им кто-то интересовался? Может, приезжал кто?
- Я не знаю, мы сразу после этого вернулись к патрулю улиц.
- Ладно, Спасибо. Начальнику скажешь, что мы договорились, он поймет. – Москаленко направился к выходу, еще раз обратил внимание на дешевую, китайскую обувь в прихожей – Совет тебе – обратился он к Максиму – меняй работу, пока жена не ушла. – Макс молча, закрыл за ним дверь. Сам-то почему-то не поменял. Видать судьба такая. Москаленко валился от усталости, но продолжал рассуждать, осенний холод пронизал его пальто, с неба сыпалось что-то холодное и мокрое, природа готовилась к зиме, сбрасывая с деревьев остатки желтой одежды. Слепили фары встречных машин, будто пытаясь оберечь Москаленко от сна за рулем. Он набрал номер Денисова:
- Уже дома?
- Да. Как поговорил?
- Ольге привет. Нормально поговорил, знаешь охранное агентство «Витязь»?
- Что-то слышал, вроде начальник там бывший мент.
- Знай и люби свой город. Валентин Палыч Касенко майор КГБ в запасе, работал в четвертом управлении. С 1991 года по ныне начальник охраны и правая рука Михаила Витальевича Онющенко.
- Откуда ты все знаешь? Онющенко этот тот, который Архангел?
- Работа у меня такая, все знать, у тебя кстати тоже. Это в начале 90-х он был Архангел, а теперь солидный бизнесмен и политик – в меры метит. Я подумал туда нам соваться пока не резон. Завтра проведи сходку без меня, возьми фотографии из личных дел Шилова и Кингуру и пошли кого-нибудь из наших в кафе, где Яковенко постреляли, пусть повторно опросят персонал. А я съезжу к матери Кингуру.
- Так там районные всех опрашивали.
- В том то и дело, хочешь сделать, что-то хорошо – сделай это сам.
- Добро. Кстати завтра приезжают двое запорожских, я узнал кто…
- Не уже ли Глеб Жеглов с Шараповым?
- Почти, два сосунка не лишенные жадности и желания «работать».
- Я уже забыл, когда было иначе! Держи их подальше от дел. Пускай, бордели околачивают или Шилова ищут, на радость генералам.
- Само собой. До завтра!
- До завтра! – Москаленко закурил очередную сигарету за день. Что может быть общего между торчком и этим уважаемым в городе агентством? Не прошло и трех суток, а уже бригаду создали. Такой шухер может себе позволить только Архангел, у него сейчас большая дружба с нашим министерством. Он почувствовал отвращение от сигаретного дыма и от своей усталости, хотелось к любящей и понимающей, убежать от своих мыслей, хотя бы до завтра. Он набрал номер той, которая будет рада ему. И перед, которой нет никаких обязательств, ведь так проще и для нее, и для меня – любил повторять он ей. Старый я уже жениться. При этом понимая, что старость лучше встречать вдвоем. Набрал ее номер: Привет, не спишь? Пустишь к себе старого, голодного пса?
- Привет! – произнесла она тихим голосом. Она была рада его звонку, но он был сейчас не вовремя. – Извини, Пашка с женой поругался ко мне пришел.
***
Просторный кабинет, солидный офис в бизнесцентре, молоденькая секретарша – это главные атрибуты нынешнего, успешного бизнесмена. Впрочем, молоденьких секретарш Онищенко считал пережитком 90-х. Сейчас время профессионалов, время в котором понтами никого не удивишь, более того, понты считаются признаком дурного тона. Другое дело соответствовать своему уровню. Личный автопарк, замок у озера, за городом, для многих это кажется раем при жизни, а для кого-то серые будни, такие же серые, как для слесаря или токаря работа на заводе. Онищенко в погоне за деньгами потерял радость, подобно альпинисту он влезал и покорял горы в надежде полюбоваться пейзажем на вершине, но на вершине ждала его не радость, а разочарование из-за потраченных сил. Да и любой даже самый живописный пейзаж со временем перестает быть таковым, и манит лишь надежда, что на следующей вершине будет счастье, и что на этой вершине можно будет остаться и встретить последний восход солнца. У каждого своя вершина и свой наркотик.
В рутине заканчивающегося дня он подписывал очередные бумаги, бегло просматривая их опытным взглядом. Касенко стоя у его стола доставал из своей папки документы, требующие визы шефа, походу излагая их суть.
- Это договор поставки из Германии «Терефлю». Кстати, завтра у Вас пресс-конференция на тему: о борьбе с эпидемией свиного гриппа в городе. И о помощи городским больницам в обеспечении их медикаментами.
- Я помню. Американским сенаторам и не снилась, такая пиар-компания. – Ставя подпись на листах, констатировал он.
- Имиджмейкеры составили список возможных вопросов и Ваших приблизительных ответов.
- Не люблю делать под чью-то диктовку. Уволь их.
- Они знакомы с современными полит технологиями, к тому же они лучшие, и они могут перейти к нашим конкурентам, тем самым доставить нам массу информационных проблем.
- А ты значит не знаком. А меня в 87-м за импортные шмотки на три года приземлил, за антисоветчину. – Оннищенко любил пошутить над красным прошлым своего подчиненного, Касенко воспринимал их, как и абсолютно любые события с каменным лицом. Вот что значит партийная, а потом и комитетская школа. – Ладно, что по девчонке?
- Шилова ищут, друга его пасут, родителей Кировой наши ведут.
- А почему ты в этого Шилова так вцепился, человек только из армии пришел, как он может быть завязан? Ты знаешь, сколько мне стоил звонок в министерство?
- Я Вам уже докладывал, даже если он не в теме, его могли использовать в темную, на почве измены, и его биография это допускает, к тому же ствол в его квартире, мы не можем сбрасывать со счетов. – Касенко говорил, как всегда спокойно и уверенно, но что-то Архангелу не понравилось в его взгляде, спинной мозг чувствовал лож от этого человека, впервые за 20 лет их знакомства. Видимых причин не доверять Касенко не было, но заметку для себя Архангел поставил.
- Хорошо, убедил. Раз ты так уверен, возьми в оборот его друга, только аккуратно, интеллигентно.
- Сделаем. - Зазвонил телефон у Онищенко.
- На сегодня свободен. – Взяв трубку: Да! – Я ему машину покупал не для того, чтоб он людей по пьяне давил, пускай сам выкручивается! – Да он мой сын, и мне стыдно, что он вырос таким раздолбаем! – Все разговор закончен! – После разговора он попытался работать дальше, как ни в чем не бывало, но сомнения и жалость, жалость не к сыну, а к его матери, которая когда-то любила его, взяла верх, над властным и твердым человеком. Многих это сгубило, подумал он, набрал номер Касенко:
- Возвращайся, нужна твоя помощь.
***
Проведенный вместе день близился к концу, за этот день он ничего не узнал нового по делу. Он все хотел узнать сумму, на которую кинули уважаемого человека, но все стеснялся, ибо считал он, что этот вопрос может показаться ей бестактным. Сам он придерживался консервативного мнения, что мужчина никогда не должен заглядывать в карман к женщине, тем более к любимой женщине. Но он предполагал, что речь об очень весомой сумме. Разговаривали они короткими фразами, в основном о всякой ерунде. Такое общение нельзя было назвать душевным, чего хотелось Сергею. Посетивши Секон-Хенд Сергей приобрел себе длинный кожаный плащ, Ксения остановившись у париков, сказала что ему к лицу подошли бы длинные волосы, но Шилов сделал менее радикальный выбор и взял шляпу, напоминавшую головной убор Незнайки. В таком виде он чувствовал себя не привычно, но вполне сносно, сказывалась его любовь к шпионским фильмам и книгам. Его и впрямь можно было принять за шпиона в этих фильмах, фальшь выдавало слишком молодое лицо, и слишком широкие поля шляпы. Облик Ксении менять не стали, но как всякая молодая девушка без шмоточных приобретений она естественно не обошлась, и это немного подняло ей настроение. Что-то изменилось за этот день в душе у Шилова, парой за один день можно осознать и прочувствовать больше, чем за прожженный год. Он перестал искать и добиваться взаимности от Ксении, ему стало это в один миг не интересно, и от этого ощущения пришла смертельная тоска. Впервые за свою не долгую жизнь к нему пришло чувство ответственности за свою жизнь перед матерью. Все изменило свой смысл, и многое потеряло его. Единственное его желание было одно: выпутаться из этой истории и не о чем не вспоминать. Уже не давили на него стены этой квартиры, давило чувство безвыходности, и помощи было ждать не откуда.
- Может уехать нам куда-нибудь на крайний север? – спросил он у Ксении
- И что там делать будем?
- Медведей есть, на оленях кататься. А долгими зимними вечерами с бокалом красного вина, читать стихи у камина… хорошо.
- Книжек начитался, Романтик?
- К своему несчастью начитался – саркастически хмыкнул он, и после некоторой паузы своих размышлений добавил: Какой же мальчишка не мечтает о приключениях в дальних странах...
- Девочки тоже мечтают о приключениях, только о других.
- Ну-у – протянул он, ухмыляясь – это конечно, все девочки мечтают о Принце на «Порше», только приключения начинаются, когда Принц на этом «Порше» исчезает.
- А почему исчезает? – в присущей женской манере включила она дурочку, что, в общем, делала довольно часто и с большим удовольствием.
- Ну, всякое бывает.
- Вот только не нужно все обесценивать.
- Он снова улыбнулся уже без юмора, блаженной улыбкой, так улыбаются старики на детей. – Ладно, не буду снимать с тебя розовые очки.
- Мои розовые очки давно разбились на мелкие осколки. – Следует отметить, что это было сказано не для красного словца или, по крайней мере, она так думала, как каждый из нас в свои двадцать с хвостиком считает себя уже умудренным жизнью и с большим опытом за плечами. А какие мы умудренные или нет, оценивают два лучших учителя: время и жизнь. Каждому человеку суждено выстрадать свое, пройти через предательство, боль, разочарования, разница лишь в том, что человек, попавший один раз в сильное душевное потрясение под влиянием каких-нибудь жизненных передряг, выйдя из этого потрясения человек во второй раз в такую передрягу постарается не попасть. Другой же человек, который не выстрадал и не сделал выводов, из предыдущего урока жизни обречен снова и снова пережить этот урок. Так и Ксения, переживши однажды предательство и боль, боль, которая отягощалась высокой самооценкой, сказала себе никому не доверять, и ни в кого никогда не влюбляться. Да, кто-то сейчас плюнет в монитор и скажет: «Что за ваниль, блин!?» Что же мне Вам ответить, мой редкий читатель? Только то, что в каждой кончиной стерве, кем-то убита ванильная девочка. А может и не убита, может и покончила с собой.
И так, эта предыстория произошла за два года описываемых событий. Со многими это случается в этом возрасте, когда мы только начинаем видеть этот мир, во многом он нам кажется простым, ярким, полным новых, ранее не виданных чувств. Не стала исключением и Ксения, влюбившись в парня на восемь лет старше себя. Случилось это на одной из редких для нее вечеринок, на которую она идти не собиралась, но звезды распорядились иначе. У каких-то Олиных знакомых родители уехали, оставив квартиру без присмотра, квартира превратилась в блат-хату, с прокуренной кухней и малознакомыми или вообще не знакомыми людьми. Был у хозяина квартиры друг, музыкант Костя. Костя был иногородним, учился на последнем курсе университета и уже смерился с мыслю, что через несколько месяцев ему придется возвращаться в родной мелкий шахтерский городишка, т.к. уцепиться за Харьков у него все не получалось. На втором курсе он стал жить с сокурсницей, и все уже шло к свадьбе, но постоянные упреки родителей невесты и студенческий образ жизни,… в общем, все закончилось, так и не начавшись. А уехать для него означало окончательно утратить все возможности для достижения своей мечты – стать рок музыкантом. Популяризация его песен дальше интернетских форумов и узкими компаниями не продвигалась, но он продолжал верить в свой уникальный, непохожий на других талант. А в остальном он был нормальным парнем. В тот вечер они и познакомились, если можно конечно назвать знакомством обмен стандартными, ничем не примечательными фразами. Потом была еще одна встреча, после которой Ксения долго не могла уснуть. Как дети инстинктивно тянутся к ребятам постарше, так и он ей казался умнее, опытней ее, при этом с ним она чувствовала себя интересной и привлекательной. Еще долго горели пурпурным цветом ее шелковые щеки от воспоминаний его слов, его карих глаз, на которые падали длинные, темные волосы, песен которые он на ходу сочинял и посвящал ей, в молодой, налитой груди бухало юное, ничем не раненное сердце, которое было готово бежать за ним хоть на край света. Куда-то мигом исчезли подростковые комплексы по поводу своей внешности. Нет, конечно, она слышала прежде теплые слова от сверстников, но не сверстники, не их слова не были ей интересны и не производили на нее никакого впечатления. А парни существенно, постарше, к которым она иногда испытывала симпатию всерьез ее еще не воспринимали. Но время меняет нас быстрее, чем мы себе это представляем. Для него же первоначальной целью было воспользоваться ее девичьей наивностью и пополнить свой сексуальный опыт, испытав, что такое быть первым мужчиной для девушки. Но как часто бывает, наши первоначальные цели далеки от результатов. Ксения с этим делом не спешила и всячески избегала этой темы, догадываясь, что это будет началом конца. Через пару месяцев их свиданий Костя почувствовал, что она ему по-настоящему дорога, или, по крайней мере, он так думал. С мужчинами так бывает, что они влюбляются не в саму женщину, а в то впечатление, которое они на нее производят. Целуясь на колесе обозрения, все же она перед ним не устала, услышав его признание, именно в тот момент, когда колесо подняло их на пик высоты, с которой раскинулся тонувший в первых, теплых лучах солнца город во всех весенних красках. Не одного слова Ксения не выронила и старалась быть, как можно сдержанней, но он все понял без ее слов, по ее ошалевшим от радости глазам, в которых было счастье и облегчение от всех сомнений. Целоваться сил уже не было, они, молча, крепко прижавшись к друг другу дождались спуска. Ксения долго потом вспоминала, как они бежали до Костиной общяги, как она сломала каблук, и как нес ее на руках до своей комнаты, в которой по счастливой случайной случайности Костин сожитель отсутствовал. После этого отношения остыть не успели т.к. Косте предложили выступать в одном из столичных полуподвальных клубов, он расценил это как знаком судьбы и, окончивши университет, не задумавшись, уехал покорять столицу. Ксения хотела, была поехать с ним, но узнавши о ее планах ее родители, никуда ее конечно не пустили. Сам же Костя пообещал забрать ее, как только сам устроится в столице. И начался мучительный период разлук, расстояний, каждодневных звонков и ожиданий новых встреч. Каждый месяц она приезжала к нему на выходные, речи об ее окончательном переезде быть не могло. В клубе, где он по ночам выступал, платили мизер, приходилось подрабатывать грузчиком, чернорабочим, чтобы снять комнату в одном из спальных районов столицы. Шли месяцы, как близнецы похожи один на другой, но ничего не менялось безденежье, съемные углы, опостылевший, полуподвальный клуб и беспросветность. С Ксенией тоже стало не все гладко, участились скандалы на почве ее ревности, взаимопонимание с каждым ее приездом покидало эту пару. А он и впрямь стал заглядываться на других и Ксения это чувствовала. Собственно в открытую ревность она не показывала, гордость не позволяла, но всегда можно найти повод для ссоры. Все чаще Костя стал заглядывать на дно бутылки, проводя ночи в каких-то сомнительных компаниях, что тоже отрицательно сказывалось на их отношениях. Финальной точкой стала банальная деталь найденная Ксенией в их постели в виде женской серьги, которую Ксения впервые видела. Она кинула ее Косте в пьяное, небритое, черное лицо вместе разными непечатными словами, надеясь, что он будет оправдываться или молить о прощении, но в ответ получила звонкую плюху, от которой не удержалась на ногах. Далее последовали еще более непечатные слова, из которых следовало ей убираться и вообще забыть его и все, что с ним связано. Далее наступил для нее не веселый период. Нет, не было девичьих слез в подушку по ночам и тому подобного, гордость душила внутри бабью обиду. Скрытность ее характера еще больше проявила себя. По вечерам часто оставалась дома, ссылаясь то на учебу, то на плохое самочувствие. О произошедшем в столице не кому не рассказывала, с любопытными подругами откровенности не имела, а родители, зная характер дочери с расспросами не лезли. Они лишь с облегчением радовались тайком, что все закончилось без последствий для их дочери, а все остальное, как известно время лечит. И время залечило ее раны, оставив лишь рубцы в виде памяти об обиде и боли. В душу к себе по прежнему никого не в пускала, но продолжала в тайне даже от самой себя мечтать, что когда-нибудь появится человек, с которым она сможет быть откровенной душой и телом. Гнала она от себя подобные мысли, понимая и боясь возможную их пагубность. Поэтому на людях она всем хотела казаться холодной, неприступной, независимой, и это у нее получалось убедительно.
После некоторого времени ее знакомства с Шиловым, Сергей стал предполагать о разочарованном прошлом своей дамы сердца. Первое время пытался это выяснить, но поняв, что такие люди как Ксения о своих искренних переживаниях могут рассказать только под пытками, перестал искать черную кошку в темной комнате. В конце концов, должна же быть загадка в женщине, да и какая разница, что было, гораздо важнее, то, что есть сейчас.
Что-то продолжал вещать телевизор, серебря, пестрели политики старыми, ежегодными обещаниями, их сменяли новости об эпидемии в стране, все это не оставалось без язвительных комментариев Сергея.
- Ага, конечно, тот, кто хилый сразу в гроб, сохранить здоровье чтоб, применяйте люди обтирание!
- Включи лучше «Дом 2» - возникла Ксения, зная какая реакция будет у человека с пультом.
- Нет, мне такое бл… - оборвался он на грубом слове – распутство воспитание не позволяет смотреть. Их всех лечить надо.
- Кого? – вскинула брови она, изобразила удивление на лице – Депутатов?
- И их тоже. Касторками вместе с клизмами.
- Откуда такие радикальные познания о медицине?
Он хотел было еще что-то ответить, но завибрировал купленный сегодня с рук телефон, для связи с Трелецким. Он нервно прочел полученное сообщение, в котором была короткая фраза: «Справки по телефону…» Шилов вскочил с места, нервно прошелся по комнате, захвативши себя рукой за шею. С одной стороны он знал, что теперь делать, а с другой чувство опасности и волнения ударили его в голову с новой силой. Ксения, заметив его волнение, спросила: «Что случилось?»
- Все по плану. Нормально все – пробурчал он себе под нос и прошел на кухню. Закурил. Звонить из таксофона нужно, вдруг засекут. Нет, вряд ли, он обычный барыга, торгующий инфой, сдавать ему меня не резон, это его хлеб. Сейчас позвонить? Не поздновато для таких звонков? Для барыги, самое то. Он заглянул в комнату с сигаретой в руке.
- Как называлась компания, которую вы кинули? – быстро спросил он.
- «Металлинвест», кажется… - растеряно проговорила она.
- Кажется или точно?
- Точно.
Он вернулся на кухню и набрал заветный номер.
- Добрый вечер.
- Добрый. – голос из трубки был бодрым.
- Мне порекомендовали Вас, как человека дающего консультации по благонадежности торговых компаний и их владельцев в этом городе.
- Вы ошиблись номером. Никаких консультаций я не даю. – Ответил без смущения голос и отключился.
Такого Сергей ожидать не мог. Пошутил что ли Саня? Клоун! Выругавшись про себя последними словами, закурил новую сигарету. Последовал телефонный звонок, номер, которого оказался не известным.
- Да?
- Вы еще интересуетесь консультациями? – спросил уже знакомый голос.
Сергей на секунду растерялся – Да, меня интересует реальный владелец «Металлинвеста» с контактами и его биографией.
- Когда нужно?
- Вчера.
- Хорошо, только такая консультация будет стоить по двойному тарифу, за скорость, да и выборы, «елки», сами понимаете… свяжитесь со мной к 10 утра, договоримся о встрече.
- Понял. – голос снова отключился. – Как в кино! Конспиратор хренов! И причем здесь выборы?
- А ты все куришь?! – вошла с ироничным упреком Ксения. – Не бережешь свое здоровье и мое в том числе!
- Ты за свое или за мое здоровье сетуешь? – он обнял ее со спины за талию.
- За наше общее.
- За общее – это не может не радовать. – прошептал он ей на ухо и поцеловал в шею. На секунду она нежно выгнулась, но тут же опомнилась, вырвалась из объятий, и хотела было влепить пощечину, но промахнулась.
- Сегодня будешь спать на полу! Маньяк!
- Ничего, это того стоило! – сказал он, с искрений, довольной улыбкой.
Ночь мучительного ожидания он провел в полуразваленном кресле, положивши ноги на табурет. В полудреме то и дело хватался за холодную рукоятку пистолета, а мозг продолжал рисовать разные, невообразимые сюжеты то про куда-то исчезающею Ксению, то про каких-то людей, заламывающих ему руки. Ведения прогнал туманный, серый, осенний рассвет. Он любил утрени рассветы, всегда надеясь, что в этот день произойдет что-то хорошее, ибо свет всегда побеждает тьму.
С трудом дождался заветных десяти часов и набрал известный номер. Договорились о встрече на одиннадцать часов, в одном из городских кафе. Ксению оставил дома, на все ее уговоры пойти вместе ответил в свойственной ему ироничной манере: «Женщины и дети – это мирное население, которое сидит дома и готовит обед.» Перед выходом, с долей опасности в голосе добавил: «Если к двум не вернусь, уходи из квартиры, а лучше из города» От этих слов пробежал холод по спине Ксении. Заметив это, Сергей успокоил: «Не надейся, я вернусь!» На это она ответила нервной улыбкой: «Да, я и не надеюсь!» - вымолвила она и закрыла за ним дверь.
Машину Шилов брать не стал, дабы не светить номера и не нарваться на случайных ГАИшников, пистолет с телефоном тоже не взял. Воспользовавшись метро, ровно в одиннадцать он добрался до назначенного кафе. По пути купил газету. Газета по договоренности с голосом из трубки была условным знаком. Шилов должен был устроиться за свободным столиком, заказать себе турецкий кофе и читать газету, только в этом случаи голос обещал материлизововаться. Что и случилось.
Из неоткуда подсел мужчина, лет сорока, в черном, деловом костюме при галстуке.
- День добрый! Это Вы звонили по поводу консультации? – обратился он к Шилову.
- Я. – откинувши газету, утвердительно покивал Сергей. Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака флешку. – Здесь все, что мне стало известно. – Мужчина выразительно посмотрел на газету, лежащую на столе, намекая об оплате.
- А в двух словах рассказать, о том, что стало известно? А то вдруг на флешке окажется фильм эротического содержания.
- Недоверие удел профессионалов. – подметил мужчина. – Хорошо. Только в двух словах не получится. – он закурил, подозвал официанта, и заказал себе двойной кофе. – И так, ООО «Металлинвест» основано в 1998 году. Кстати, генеральный директор «Металлинвеста» Серба Юрий Антонович, совсем недавно слег в больничку с микроинфарктом, но о нем не интересно, обычная пешка. «Металлинвест» входит в один из крупнейших концернов Украины. Глава концерна «УФПК» - Украинский Финансовый Промышленный Концерн, глава концерна – Онищенко Михаил Григорьевич, 54-того года выпуска. В определенных кругах был известен под кличкой «Архангел» Родился, крестился, женился, тебя я думаю, мало интересует. Имел судимость за незаконные валютные махинации. До недавнего времени личность очень не публичная. Имеет большие рычаги влияния в МВД и СБУ, в 1990 году тогдашние ОРБ провела в городе чистку криминальных авторитетов, среди которых значился и Онищенко. Накрыли всех, кроме Онищенко. Какое-то время о нем ничего не было слышно, в 1995-том он подает в разработку УБОПа. Ну там стандартный джентльменский набор статей был, ряд заказных убийств, грабежи, разбои, рэкет и даже банальное кидалово. Как он жив остался – не знаю, при таком количестве врагов. – Мужчина сделал длинную затяжку, он рассказывал это совершенно спокойным, безразличным голосом, лишь остервененный блеск в его темных глазах выдавал ненависть к фигурантам рассказа, при этом получая удовольствие от него. Он методично отсевал лишнюю информацию, такую как в том же 95-том году УБОПом был взят киллер, который должен был убрать Онищенко. Среди оперов, которые его брали еще долго ходили споры о том, а стоило ли спасать Онищенко? Впрочем, это были вечные споры, как действовать по закону или по справедливости. Нередко те, кто выбирал по справедливости, становились одержимыми, не замечая, как калечат судьбы невинных, ради наказания виновных. – В 1997-м начинает дружить с моим тогдашним начальником – я тогда в УБОПе работал. – продолжил он, красиво выпустив дым. – Пришел раз на работу, а мне начальник говорит, мол забудь о таком, и не занимались мы ним никогда. Все разработки по нему куда-то исчезли, вместе с делами, в которых фигурировало его имя. Опера те, кто поумнее был быстро по переводились, по увольнялись. А те, кто остался в течении года погибли при весьма странных обстоятельствах, кого-то машина сбила, кого-то нашли повешенным у себя дома. Специфичный, комитетский почерк устранения свидетелей. – мужчина выразительно сделал акцент на слове «комитетский» Шилов тоже закурил, от такой информации шел холодный, противный озноб по его телу. – Касенко Валентин Палыч глава охранного агентства «Витязь» отвечает за силовую охрану Онищенко. Бывший паркетный комитетчик, уволен в запас с распадом Союза, хотя ему предлагали остаться, но он отказался, мол я присягу давал Советам, а никакой «Вільної України» знать не знаю. По слухам переметнуться к Архангелу его вынудила болезнь жены, нужны были деньги на операцию, где-то заграницей. Онищенко помог и с деньгами и с клиникой. Касенко предан ему, как настоящий сторожевой пес. – оба выдержали паузу после, которой задал вопрос.
- И чем сейчас занимается Архангел?
- Выборами. В мэры метит.
- И кто его ближайший конкурент?
- Колкин, с ним отдельная история. Есть слушок в городе, что Колкин человек Архангела, что именно Архангел спонсирует его предвыборную программу. А их связь тянется еще с девяностых.
- А зачем?
- Как зачем? Если в кресло мэра не попадает Онищенко, в него попадает карманный Колкин. Скорей всего Архангел обладает очень опасной информацией для Колкина.
- А у этой семьи есть весомые враги?
- В нашем регионе нет, а вот киевские хозяева есть… но о них за отдельную плату.
- А почему ты не отдашь эту информацию в СМИ? – Сергей задал очень детский вопрос.
- Все об этом знают, но все молчат. Те, кто мог сказать, уже не скажут. Ни один журналюга за это не возьмется, потому что доказательств ни у кого нет, шум замнут, а проблем нажить можно. Я надеюсь, я заработал свой гонорар?
- Более чем. – задумчиво протянул Шилов – Сколько? – мужчина доставши из пиджака ручку, и написал на салфетке четырехзначную цифру. Показал салфетку Шилову, и тут же ее сжег в пепельнице.
- Дороговато – вырвалось вслух у Сергея, отсчитывая нужную суму.
- Ну так, это уникальная информация. Такую не в одной базе УБОПа и ОБЭПа не найдешь. Хорошо иметь привычку все записывать. – холодно улыбнулся мужчина. Сергей сунул деньги в газету и протянул ее собеседнику, передача денег таким способом тоже была ними оговорена до встречи. – Если еще о ком-то нужно будет проконсультировать – обращайся, постоянным клиентам скидки. – мужчина встал изо стола и подал руку на прощание. О многом он умолчал и если бы не личные его счеты с Архангелом, сдал бы он его людям Онищенко, дабы удвоить свой гонорар. И висеть Шилову в одном из грязных подвалов в компании недобрых парней. Или отвечать на вопросы в кабинете Москаленко. Умолчал он про то, тогда в 97-м его угрозами к его семье заставили уйти из УБОПа, о том, что после этих угроз жена, забрав дочь, уехала к родителям и потом долго лечила ее психику. А сам он чуть не спился. Да и кому это интересно, кроме него самого.
Сергей долго ездил в метро, пересаживаясь с одного вагона в другой, чтобы проверить, нет ли за ним слежки. Он понимал, что если бы этот мужчина его сдал, его бы взяли прямо в кафе, но береженого бог бережет. Настроение было упадническим, он знал, что будет непросто, но не знал, что настолько. Нужно было наедине с самим собой упорядочить свои мысли, ведь полученной информации было много, и нужно было извлечь из нее пользу для себя… и не только для себя.
Он посмотрел на часы, было полвторого, осмотрел толпу пассажиров вагона метро, в котором ехал примелькавшиеся лиц не нашел, можно было возвращаться на квартиру, которую он невольно назвал домом. Дошел до дома относительно спокойно, инстинктивно оглядываясь назад.
За вкусным, нужно отметить обедом он рассказывал Ксении, что удалось ему узнать. От его рассказа у Ксении пропадал аппетит, но все же к достоверности этой информации у нее были сомнения, как и у всякого человека видевшего подобное только в итальянском и постсоветском кинематографе. У Сергея тоже были сомнения, но он хорошо помнил рассказы своего друга о местном криминалитете, к тому же он понимал, что за столь короткий срок нельзя столько выдумать.
***
В абсолютно пустой квартире сталинской постройки жила пожилая женщина, из мебели у нее остался кухонный стол с двумя табуретками, в одной из двух комнат лежал разложенный матрас, в правом углу от окна ее вещи, какие-то пакеты. Несмотря на давний ремонт в квартире поддерживалась чистота. На из царапанных, пожухлых стенах весели фотографии, как напоминание о прошлой жизни. С фотографий смотрели ее муж, сын, которому вручают медаль на каких-то соревнованиях. Дмитрий Кожебицкий – ее сын занял первое место на городских, юношеских соревнованиях по прыжкам в длину. Тренеры в один голос пророчили о рождении нового олимпийского чемпиона. Родители и сам Дима верили в его большое будущее, полное славы и признания, но судьба распорядилась по-своему. Все изменилось на всеукраинских, юношеских соревнованиях.
За неделю до соревнований Дима, как обычно возвращался с тренировки домой, перед ним остановилась машина, не известные люди впихнули его в авто, что происходило в машине он вспомнил только через несколько дней. Утром следующего дня его нашли у своего подъезда без сознания. Следы уколов на руках и обрывки сознания напоминали, что и машина и люди в ней не сон. Попав в больницу, врачи вынесли вердикт, который поставил точку в его спортивной карьере, об отравлении наркотическим веществом. Родители стали замечать изменения в его психике, но они списывали это на переживания и разочарования сына, не представлявшего свою жизнь без спорта. На самом деле он никак не мог понять, чего ему не хватает, спорта или того приятного беспамятства, которое он получил тогда в машине. Ему бы уйти от этих мыслей, но правду говорят, что спортсмены не могут жить без спорта, а главное не знают как. Все его друзья по спортивной школе, когда узнали о произошедшем, стали сторониться его, да и сам Дима старался избежать их компании, чтобы не вспоминать о своем, не состоявшемся будущем. Но, как известно, свято место пустым не бывает, на смену одному приходит другое, правда далеко не всегда лучше прежнего. И Дима, что называется, попал в плохую компанию. Именно так сказали его интеллигентные родители, которые с самого рождения Димы, этого боялись и именно поэтому, когда Диме исполнилось пять лет, его отдали в спортивную школу, надеясь тем самым отгородить свое чадо от дурных влияний. Превратность судьбы заключается в том, что с нами всегда происходит то, чего мы боимся. Улица быстро предложила ему то, чего он хотел. Как человек, дышавший кристальным горным воздухом, не имевший иммунитета, переехавший в грязный, задымленный город обречен заболеть. И Дима заболел. Стали пропадать из квартиры его спортивные медали, родители стали находить шприцы. Уговоры, слезы матери, угрозы отца естественно не помогли. Собрав все свои сбережения, отдали его в клинику на лечение. Но результатов лечения хватило лишь на несколько месяцев. Появился кто-то из прежнего окружения, и все вернулось на круги своя. Когда отец выгнал его из дома, Дима стал бомбить банальным гоп-стопом, за что и был осужден на три года. Мать стала во всем винить мужа, что это именно он отдал сына в злосчастную спортивную школу, что именно он выгнал его из дома, и именно поэтому сын сидит в тюрьме. Муж не дожил до выхода сына ровно год. А она продолжала ждать, бояться и в глубине материнского сердца надеяться на чудо… но чуда не произошло. Вернувшись после отсидки жизнь матери стала еще большим кошмаром, из квартиры уходило все, вплоть до посуды. На все ее возражения получала побои. Ночами она молила бога, чтоб тот призвал ее к себе, поэтому, когда ей сообщили о смерти сына, нет, конечно, она не радовалась, но сын для нее погиб давно и с этим она смерилась, но ее душа выдохнула с облегчением.
Москаленко сидя на кухне, слушал ее рассказ, пытаясь сочувствовать. Работа давно научила его не пропускать через себя увиденное или услышанное. Жизнь близких человека легко сломать, еще легче, чем жизнь самого человека. Эту аксиому он давно узнал. Работа выжила из него многие человеческие чувства, но он всячески старался при необходимости их изобразить.
- Вы в милицию обращались по поводу следов уколов? – задал он дежурный вопрос, не имевший теперь никакого значения.
- Не нужно мне сочувствовать! – отрезала она, почувствовав фальшь. Вам же всем наплевать. Вы сейчас спрашиваете, а вам ведь наплевать! Как и тогда мы с мужем тогда сразу сказали и по поводу звонков, и угроз только нас никто слушать не стал. Один, такой же как и все вы, рожа страшная у него, сказал: «Лучше нужно воспитывать сына, чтоб он обдолбаный домой не являлся!» - наступила сухая пауза, в которой не было ничего – душевная пустыня.
Москаленко задал главный вопрос, ради которого он пришел: - С кем в последнее время общался Ваш сын?
- Он мне своих корешей не представлял, а я и не стремилась к его обществу.
- Москаленко тяжело выдохнул табачный дым носом. – Ну может девушка была у него, может, приходил с кем?
- Да Бог миловал, хоть домой никого не водил. Девушка… смотря кого называть девушкой… была одна, но это не девушка, это та еще стерва, удивлюсь если именно она его на ширьво посадила. Да, кстати, она мне звонила не давно, просила чтобы я поговорила с Дмитрием, чтоб он к ней не ходил, что не он не его деньги ей не нужны. Еще какой-то бред несла, а я ему всегда говорила, чтоб он к ней не таскался, не ровня она ему…
- Москаленко уцепился за фразу «деньги» какие деньги у торчка. – Какие деньги? Откуда деньги? – перебил он, нравоучительный тон женщины.
- Я почем знаю? У нее спрашивайте, это она так сказала.
- Адрес!?
- Да что адрес дом напротив, квартира 112. Только ее сейчас дома нет, она на работе допоздна, дома муж с ребенком сидит.
- Спасибо. – Москаленко торопясь направился к выходу, но женщина задержала его вопросом, она робко взяла его за рукав: - Скажите когда выдадут тело? Сделайте так чтоб не сжигали, я деньги найду похороню рядом с мужем. Я уже место купила, думала для себя, а оно… - она упала на колени, зарыдав, Москаленко поднял ее, усадил за стол, налил в стакан воды, и начал набирать номер следака поэтому делу. Все вопросы были решены буквально в два предложения. Москаленко написал на листке адрес морга: «Вот послезавтра можете забирать.» Не успев выйти из подъезда зазвонил телефон:
- Шеф рвет и мечет! Тебя жаждет! – голос Денисова вещал.
- Что-то срочное?
- Совещание в ГУВД, по поводу обеспечение общественного правопорядка в день выборов. От нашего отдела три человека пойдут.
- Бред. Ладно, еду.
В голове еще слышалась истерика матери Кожебицкого. Ну и как ей теперь жить? похоронит она его, а что дальше? Какой смысл? Невольно он вспомнил о дочери и позвонил ей. Не дай бог никому, чтоб его смыслом жизни стали чьи-то похороны.
- Привет! У тебя все хорошо?
***
Променявшие лучи Солнца на блики зеркальных шаров и свет моргающих прожекторов.
Скелеты, вампиры с кровавыми клыками, порочные монашки с кровоточащими ранами краской, и прочая размалеванная нечисть собралась этой ночью в ночном клубе. Хэлоуин – еще один праздник, пришедший к нам из загнивающего капитализма, вместе с прочими «нравственными» тенденциями и запретными плодами. Наркомания, гей-парады, дегенерация и всеобщая аморальность, вот что мы получили взамен диктатуре и тоталитаризму, некоторые продолжают считать это свободой… Но находящихся в этом клубе людей это все мало интересовало. И наверняка, среди этой нечисти были и хорошие ребята и девушки, но в толпе они выглядели все стадом, у которого пастух, держал в руке вместо кнута, винил на диджейском пульте. Но никого это не парило. Ритмично децебелам толпа сокращала количество разноцветного алкоголя и коктейлей в крови. Трелецкий в компании с товарищем сидел за барной стойкой – заправлялись, говорили, докрикиваясь до друг друга о всякой всячине. Подошла их общая знакомая, пригласила в ее компанию, особенность их «уездного города» как любил называть свой город Серега, особенность заключается в том, что придя общественное место, можно встретить многих знакомых, причем не самых приятных, бывало, такие встречи в подобных заведениях складывались напряженно. Но сегодня это была приятная встреча для Саши, т.к. после N-ого количества алкоголя любая встреча становится приятной, исключая встречу с милицией. Они поднялись втроем на второй этаж, где находилась так называемая VIP-зона. Саша с товарищем Артемом большую часть этой компании прекрасно знали и быстро влились в нее, рассказывая знакомым и мало знакомым девушкам разные разности, вперемежку с зажигательными, сорока градусными танцами. Близилось невеселое утро, кто-то из компании предложил продолжить у него дома, возражать никто не стал, а даже наоборот… Для Трелецкого такой отдых уже стал частью жизни, каждый свой выходной последние пол года он проводил так. Грязь, которую приходилось ему видеть на службе, и деньги делали свое дело. Да и другого отдыха, как и многие другие он не знал, так же как все его друзья-товарищи, к которым относился и Шилов. Как знать может это еще одна особенность их уездного города, а может и страны, или плохим воспитанием, как знать, как знать. Компания вышла из клуба заплетающимися ногами, стали ждать вызванного такси, глотая табачный дым, вместе с трезвящим головы осенним, ночным воздухом.
***
В припаркованной неподалеку от клуба машине «Ланос» находилось двое сотрудников наружного наблюдения. Сидевший на месте водителя сотрудник спал. Второй же продолжал следить за выходом из клуба.
- Клиент вышел! – сказал второй, толкнувши в плече, спящего.
- Вышел – хорошо. Фиксируй. Щас спать уложим и по домам. – Зевая, проговорил он.
- Ага – делая фотоснимки – только вряд ли спать. Походу, продолжать банкет собираются.
- И где вы молодые только силы-то берете? Вашу бы энергию да на что-то хорошее. – прямо перед их машиной припарковался джип «Мерседеса» из которого вышел крепкий мужчина лет тридцати пяти и направился в сторону наблюдаемой компании. – О! Я его знаю, - сказал водитель – начальник ОБНОНа в коммунарском районе.
- И что он здесь делает? – поинтересовался второй. – Не его ведь земля.
- Срубить денег на бензин зашел.
***
К изрядно веселой компании подошел мужчина, коренастого телосложения, всем своим видом, и взглядом, и короткой, выхоленной стрижкой, и своим гардеробом внушал серьезное впечатление, но при этом его внешность могла показаться несколько слащавой. Его можно было принять, как за бизнесмена, так и за бандита, и за важного следователя, по очень важным делам. Наверно это все, потому что, как все мы знаем и те, и другие, и третьи к концу нулевых, стали выглядеть одинаково, впрочем, не только выглядеть… Мужчина обозвался, задав наводящий вопрос: - Кто из вас Трелецкий? – голос его был грубо хрипловат, но при этом на него ни сразу обратили внимание, и он повторил громче.
- Ты кто такой, дядя? – выступил стоявший ближайший парень, к задающему вопрос. В воздухе повисла некоторая пауза. Мужчина не моргая, смотря парню в откровенно пьяные глаза, проговорил: - Не хочешь пройти анализ на содержание наркотических веществ в организме, которые я у тебя найду?
- Че?! – разъяренно, не понимая чекнул парень, и уже было готов кинуться с кулаками, как сзади его схватили за плечи, а перед глазами замельтешила красная «ксива».
- Спокойно! – кричали сзади, удерживая плотного парня.
- ОБНОН! Рассосались все! – приказал мужчина.
Трелецкий отпустил парня, и обошел его. – Ты кто?
- Отойдем. – направил мужчина рукой. Отошли. Трелецкий молчал, мужчина тоже, старался выждать паузу. Трелецкий не пытался угадать, кто перед ним и чего он хочет, во-первых, не в том состоянии был, а во-вторых, чего гадать, и так все станет известно.
- Чего молчишь? – спросил мужчина.
- Мама говорила не разговаривать на улице с незнакомыми людьми. – пытался острить Трелецкий.
- Мама – это хорошо. Маму нужно любить и слушаться. Друзья приходят – уходят, а мама одна. Слышал у тебя проблемы по службе? – резко сменил он тему, чувствуя, что еще пару слов про мать, и удостоверением Трелецкого не остановишь. К тому же он пришел договариваться, а не вступать в единоборства. – И поверь это только начало.
- И что дальше?
- Могу помочь.
- Трелецкий через силу улыбнулся – Так ты просто сектор приз на барабане!
- Можно и так сказать. Скажи где сейчас Шилов и твоя черная полоса по службе закончится, так же быстро, как и началась.
- Я не знаю, где он. Я сам хотел бы узнать, где он. Он мне денег должен.
- Ты дурочку мне гони. Если не знаешь, так узнай! А то ведь количество ДТП по стране растет, а у тебя родители, да и сам ты в жопе. – Трелецкий молча, достал сигарету. Если сейчас «на кидать» ему, узнать, кто послал? Нет, это ничего не решит. Надо поторговаться. Мужчина поднес зажженную зажигалку. Подкурив, Трелецкий стал выдвигать условия: - Шилов в розыске, а ты не знаешь за него вознаграждение не объявлено?
- Молодец! Только ты не в той позе, чтоб условия ставить!
- Если майора ОБНОНа, как шестерку послали со мной разговаривать, значит тем, кто тебя послал, я нужен.
- Снова молодец! И звание успел срисовать в темноте. – Майор не ожидал таких трезвых мыслей, от молодого и пьяного. – Ну, и сколько ты хочешь? – Из отдаленной толпы кто-то крикнул «Сань, ну ты едешь, или как?» подъехало две машины такси, в которые уже садилась компания.
- Щас, подожди! – Крикнул Трелецкий, не сводя глаз с майора, раздумывая, как не продешевить, и не перегнуть. – Десять тысяч бакинских и неделю времени.
- Три дня, а сумму я передам – не я решаю. – Мужчина достал из внутреннего кармана пальто визитку и протянул ее Трелецкому.
- На. Позвонишь. У тебя три дня! – Майора насторожило, что Трелецкий так быстро согласился, не то чтобы он верил в преданную, не продажную дружбу, в его кабинетах подписывали срок самым близким людям, и с предательством он встречался каждый день, как с собственным, так и по отношению к другим. И знал он не писаное правило: «продаются все, только цена зависит от обстоятельств», и все же он не ожидал такой быстрой договоренности. Он ментенышь, знает уже, сколько есть способов, заставить человека сделать все что угодно. Резюмировал майор разговор про себя. Разойдясь с Трелецким на пару метров, майор задал последний вопрос: - Совесть мучить не будет? Все-таки друга сдаешь. – Разряженный ночной воздух доносил слова майора, которые слышались из его уст также абсурдно, как бы звучали стихи Цветаевой из уст проститутки на окружной трассе. Трелецкий в характерной ему манере жестикуляции развел руки, ответив: - Так я не д'Артаньян! И выбора у меня нет! – Саша к концу разговора окончательно протрезвел, и свое трезвое состояние поспешил потерять в квартире у друзей.
***
… В милицейском эфире неслось:
- «Первый» - «Всем»: Объект садится в такси.
- «Второй» - «Всем»: Объект принял. Мужика в пальто ведем?
- «Первый» - «Второму»: Зачем нам сорится с ОБНОНом? Связь зафиксировали, дальше не наше дело.
- «Четвертый» - «Первому»: Доложите базе о связи. Вдруг, это важная связь.
- «Первый» - «Четвертому»: Спасибо, что напомнил, как же без совета молодых товарищей обойдемся?
- «Третий» - «Всем»: Не засоряйте эфир! Упустим клиента, всем жопы на уши натянут.
***
День для Москаленко выдался, крайне насыщен напряженными событиями. Совещание в ГУВД было экстренно прервано, в городе произошло очередное ЧП, было ограблено второе за неделю отделение банка, с двумя убитыми. Была создана совместная следственно-оперативная группа в которую входило два отдела УУР, отдел Москаленко и Скивского. Теперь и Москаленко должен был расследовать это дело. То, что эти два ограбления были одних тех же налетчиков, не у кого сомнений не вызывало. - Трое в медицинских масках заходили в банк, угрожая обрезом, укладывали всех на пол и забирали все деньги из сейфа. В первом случае все обошлось, никто не пострадал. Во втором охранник схватился за табельное, и получил пулю в область груди, скончался на месте. Кассир за орала ей выстрелили в лицо, исход такой же. – Вводил в курс дела, вновь прибывшие под его руководство силы. В ходе расследования по первому делу, сотрудниками отдела Скивского были допрошены все сотрудники отделения. Допросы ни к чему не привели, стали проверять окружение сотрудников банка, подозрение пало на экономиста Алексея Карпенко 1982 года рождения, которого в день ограбления отсутствовал на рабочем месте и проходил по уголовному делу свидетелем в 2003 году. Осужденный по данному делу за нанесение тяжких телесных, был выпущен из под стражи месяц назад. Повторный допрос Карпенко был уже более обстоятельным, с руководства ГУВД требовались, как всегда немедленные результаты и о средствах речь не шла. Допрос с пристрастием показал, что на днях к Карпенко заходил некто Кощей, угрожал расправой за свидетельские показания, данные против него в том же 2003 году, если тот не расскажет, в какие дни наиболее крупные суммы в банке. И Карпенко согласился, и сообщил день, в который банк заказывает крупную сумму у инкассации для выплаты клиентам. Собственно, позже выяснится, что Карпенко сам предложил этот план для сохранения собственной жизни. Нашли Козубенко быстро, т.к. Козубенко и Карпенко были знакомы со школьной скамьи, и Карпенко знал, где Кощей может залечь. Скивский решил сам все раскрыть, дабы выслужиться перед начальством, а силы отдела Москаленко отправил на отработку ложных версий. И потом он знал, что после двух налетов у грабителей на руках более трехсот тысяч евро, а это хорошая премия для оперов его отдела и его самого. Но о Кощее узнал Москаленко, об этом ему рассказал, недавно переведенный в отдел Скивского молодой опер с «земли» Владимир Митрохин. Несколько раз они работали вместе по одним и тем же делам, и при этом остались в хороших отношениях.
- Мы едем на задержание. – говорил Митрохин по телефону, называя адрес.
- Почему ты думаешь, что мне это интересно? Я за дырками в кителе не стремлюсь.
- А что справки писать интересней? В общем, сам решай. – отключился Митрохин, прекрасно понимая, что Москаль приедет на задержание, ибо наркоман никогда не откажется от дозы.
В хмурый, старый двор подъехал черного цвета фургон, в котором были опера Скивского, который проводил последний инструктаж.
- Второй этаж, коммуналка, окна на ту сторону, хата принадлежит бабе Кощея и ни факт, что он там, в хату заходим аккуратно, но жестко, чтоб потом не отписываться. – Быстро проговорил он тяжелым голосом, как открылась дверь фургона, в которой стоял Москаленко. Скивский увидев его скривился, как от зубной боли.
- Ну, Москаль, откуда ты все всегда знаешь?
- Так ментовский мир тесен в тройне! Ну, что пошли?
- Пошли. – Нехотя произнес Скивский, как по мокрому асфальту зашагали жесткие шаги оперов.
Харьковские коммуналки расположены в одной из самых старых частей города, что всегда привлекает предприимчивых людей угнаться за легкими деньгами, т.к. в коммуналках в наше время живут зачастую пенсионеры, беспробудные пьяницы, т.е. самые незащищенные слои населения. В один, прекрасный день приходили риэлторы, предлагали купить у жильцов недвижимость. В общем, схема всем известная, кто-то из жильцов переезжал в глухое село, а кто-то и на тот свет. В последней в этом доме не расселенной коммуналке и жила девушка Кощея, вместе с тремя анти социальными элементами. Собственно, девушкой ее можно было назвать только из уважения к женскому полу, как и всякую бывавшую не под одним десятком в употреблении. Так что выглядела она, как женщина не лучшим образом достигшая среднего возраста, несмотря на свои двадцать пять лет. Опера застали ее в своей комнате, когда та складывала в сумку какие-то вещи. Ее резко швырнули на разложенный диван, стали задавать вопросы.
- Кощея знаешь?!
- Не знаю я никакого Кощея! Ты кто?! – В ответ получила удар в лицо, от которого ударилась затылком об стену.
Москаленко вступился. – Головой работать не пробовал?
- Добрый, да?! С этими ****ями только так и надо!
- Иди соседей опрашивай, может видели его! – Опер посмотрел на Скивского, тот одобрительно покивал.
- Начальники… - буркнул опер, выходя из комнаты.
- Уезжаешь? – Спросил Москаленко, рассматривая вещи из сумки.
- Да. – отвечала она, задирая голову назад, чтоб остановить кровь из носа. Москаленко пробежался глазами по комнате, трельяж, комод, занавешенное окно плотными красными шторами, за ними на подоконнике графин с водой.
- Ну, что Москаль? Долго ты еще в Шерлока Холмса будешь играть? – Возник один из стоящих оперов у входа в комнату.
- Телефон дай! – приказал Москаль хозяйке комнаты.
- Начальник, откуда у меня телефон? – суетливо отвечала она.
- А откуда коробка на шифоньере? Через пять секунд игры в дедукцию закончатся и тебя обшмануют в грубой форме, или тебе по кайфу? – из коридора продолжали нестись неприличные реплики. – Соседи его вчера здесь видели. А неделей раньше он купил у этого алкаша охотничье ружье.
- Молодец! Не только кулаками умеешь работать. – Москаль, снова перевел взгляд на хозяйку. – Пять секунд вышли.
Она достала из-за пазухи телефон с разными «добрыми» словами, в адрес всех присутствующих.
Из телефонных смс-ок они узнали, что Кощей должен был сегодня вечером прийти к ней.
- Значит, все ждем! – Подытожил Скивский.
- Ждем. Только к окну ее не подпускайте! – приказал Москаль.
- Думаешь, сиганет, со второго этажа?
- Закрытые шторы – условный знак, для Кощея. – хозяйка снова за материлась.
- Ты что книжек перечитал?
- Я сказал, а там как хочешь. – Москаль вышел перекурить в подъезд, вслед за ним вышел и Скивский.
- Как узнал? – Спросил Скивский закуривая.
- На улице пасмурно, а в комнате еще и окно зашторено.
- Я про задержание.
- Так я в сводку не прошусь.
- Взял бы ты к себе этого Митрохина.
- Неужели Скивский отдел боится зятя генерала по кадрам?
- А Москали значит, не боятся?
- Смотря каких. – Митрохин действительно был женат на дочке генерала, как говорили злые языки «замужем за дочкой генерала», но это был на редкость не тот случай, а даже наоборот.
- Этот точно из ваших, красноармейцев, с красным флагом которые! – Сарказировал Скивский. У Москаленко зазвонил телефон.
- Собирай всех – приказывал голос начальника криминальной милиции города, полковника Куценко – На Римской запорожского опера в массажном салоне убили.
- Понял. Еду. – Спускаясь по лестнице, набрал Денисова.
- Кто из наших в отделе?
- Пономаренко, Мамедов, Вольский… кстати, только, что вернулся Пономаренко из ресторана, где Яковенко убили, по фотографиям опознали Кенгуру, но следачка Сухотина отказалась менять показания свидетелей.
- В этом я даже не сомневался. А Ничепорюк?
- Ничепорюк в суде, на заслушке.
- Значит, так бери всех, кто в отделе, и на Римскую, а Мамедова давай в адрес на Пушкинскую.
- А что случилось?
- Похоже, наши запорожские коллеги не удачно зашли на массаж. На месте разберемся! – С визгом «Ауди» Москаленко ринулась с места.
Массажные салоны – именно под такой вывеской скрывается большая часть борделей, которые прикрывают сотрудники с милицейскими погонами, а иногда и с красными лампасами. В большей части таких заведений трудятся девушки с азиатской внешностью, выдавая себя за таиландок. В салоне на Римской работали девушки со славянской внешностью, приехавшие за лучшей судьбой в мегаполис. Позже выяснится, что оказались они на таких должностях не по своей воле, а главным сутенером окажется начальник управления по борьбе с торговлей людьми местного РУВД. Но все это будет потом, а пока Москаленко наблюдал за тем, как работали эксперты, следователь прокуратуры писала протокол осмотра места преступления. При этом просила судмедэксперта диктовать по медленнее, вставляя указания, как именно ему следует осматривать тело, все было, обыденно, если можно, конечно, назвать обыденностью гибель человека. Всех девушек в откровенном белье собрали в одной из комнат помещения, в другой комнате оказывали помощь медики раненому охраннику.
- Зашел один, он вчера заходил, но я его выгнал. – Рассказывал, охранник Денисову тяжело дыша.
- Почему выгнал?
- Говорит: «Я к Алене!», говорю, плати деньги в кассу и вперед. Ну, он давай прорываться, в общем, выставил я его. А сегодня пришел, говорит: «Я с деньгами» полез в карман, достал пистолет, стал стрелять. Хорошо, что травмат…
- А дальше?
- Ну, я упал, потом видел только, как он с Аленой – массажисткой нашей ушел. – Москаленко позвал Денисова, вышли на улицу.
- Ну, что? – Спросил Москаль, закуривая.
- Массажный салон «Нимфа» зарегистрирован хрен знает, на какое подставное лицо. Даже пробивать не стал, и так ясно, что липа. Кассу стрелок не трогал, положил четырьмя выстрелами охранника, и пошел по комнатам, где и был наш коллега. Видимо сцепились, ну и тот нарвался на пять выстрелов, от чего и скончался. С собой увел девчонку, кстати, та не сопротивлялась, видимо кто-то из ее окружения. Наших я отправил на обход. Охранника сейчас в больницу повезут.
- Видео с камер наблюдения изъять. И всех этих массажисток давай в отдел.
- Хорошо, только у них документов ни у одной нет.
- Разберемся. Надо будет пробить их всех по базе «потеряшек» в нашей области за последние… Сколько это заведение работает?
- Два года.
- Ну, значит за два…
- Ты представляешь, сколько на запросы времени уйдет?
- А кто говорил, что будет легко? – По инерции отвечал Москаленко, заметив, как за оцепление заехала машина начальника ГУВД, из которой нервно вышел генерал и Куценко.
- Прессе никаких комментариев не давать, хотя бы до вечера. – Начитывал генерал, Куценко. – И так город в жопе… - А-а Москаленко! – Протянул он, хотел было еще что-то сказать, но лишь махнул рукой и зашел в помещение.
- Справку к 20:00! – Прошипел Куценко. – Что по налетчикам?
- У Скивского спроси, он же главный! – Ответил Москаленко, закуривая новую сигарету.
- Ты не язви! И давай задержанных каких-то – надо чем-то задницу прикрывать. Работай!
- Шилова, например? – Грустно улыбнулся Москаленко. Куценко ничего не ответил и прошел вслед за генералом.
Уже в сумеречных кабинетах ГУВД шли допросы задержанных девушек. Девушки несмотря на откровенность своей профессии, вели себя зажато, и выглядели затравлено. Страх заставлял их молчать. Москаленко периодически заглядывал по кабинетам своих оперативников, в которых шли допросы. При виде Москаленко в дверях, оперативники неутешительно качали головами, после чего Москаленко возвращался в коридор, прохаживаясь по нему маятником. Так продолжалось около двух часов. Но вдруг выглянул Пономаренко длинный, тощий парень, с его отцом, когда-то начинал Москаленко. После окончания юридического факультета, Пономаренко старший, попросил за сына, взять его к себе в отдел, дабы наставить сына на путь истины.
- Вань, зайди! – сказал он с блеском в глазах, как у собаки взявшая след.
Девушка с распущенными волосами, сидела у стола – Вы тут главный? – Обратилась она к вошедшему.
- Я.
- Я хочу сделать заявление, в обмен на того, кого вы ищете.
- Дура! Заткнись! – Вскрикнула другая девушка, сидящая за вторым столом. Ее вывели в коридор. В кабинете остались Москаленко с первой девушкой.
- Ну, я слушаю! – Москаленко сел напротив нее.
Девушка без эмоций стала вещать свою историю. В 2007 году она приехала из Днепропетровской области поступать на юриста, отучившись, первый курс на лето осталась в городе, в надежде подзаработать. Позвонила по объявлению, назначили встречу в кафе, на которую пришел охранник, которого сегодня подстрелили. Договорились подписать трудовой договор, поехали в офис. Так она попала в сексуальное рабство.
- Паспорт забрали, телефон тоже. Сказали: отработаешь долг – отпустим.
- Сколько вас было, когда тебя привели?
- Я была пятая. Все из других областей.
- Кто за главного был?
Девушка достала из куртки бордовую корочку и положила на стол. – Когда приводили новых он приходил пробовать…
- У тебя это как оказалось? – Москаленко раскрыл удостоверение, которое было уже год, как просрочено. Похоже, не врет, подумал он.
- Он выронил случайно… а я знала, что когда-нибудь пригодится!
- Где вас держали? Адрес назвать можешь?
- Квартира... адреса не знаю, дорогу тоже. Нам глаза завязывали, когда везли в салон, но думаю в том же районе, минут пятнадцать езды.
- Ты понимаешь, что с тобой может случится, все что угодно, если поднять шум? Да и не факт, что прокуратура захочет возбуждать дело. – Он считал своим долгом предупредить о последствиях, поэтому называл вещи своими именами. – У нас не Америка и даже не Россия, программы защиты свидетелей у нас даже на бумаге нет.
- Мне все равно! Я хочу, чтоб с каждым из них сделали то, что они сделали со мной! – Уже навзрыд проговорила она. Москаленко поднес ей стакан с водой. До суда дело вряд ли дойдет, в лучшем случае ее заставят отказаться от показаний, в худшем… и то при условии, что прокуратура возбудит дело. И что оставить все, как есть? Гребаная система! Так, ладно, допустим под заявой распишутся не одна, а все двенадцать Нимф, информацию слить в четвертую власть. Свидетелей спрятать – с этим можно, что-то придумать. Если даже все так срастется, суда, конечно, не будет, но организаторам кровь попортить можно. – Значит, так сейчас поговоришь со своими подругами, убеждай, как хочешь, но чтоб под заявлением в прокуратуру подписались все до единой! Сейчас вызову следователя и все ему расскажите. Потом поговорим насчет сегодняшнего. Все иди!
- Спасибо! – Девушка с потекшей тушью на ресницах, прошагала к выходу на высоких каблуках.
Москаленко набрал по внутреннему телефону соседний кабинет, выдал указания своим операм, чтобы те дали девушкам поговорить между собой. Повесив трубку, ощутил режущую ухо тишину и накуренный воздух кабинета, Открыл окно, за которым был шум автомобилей, спешащие домой люди с работы, сумрак вечера охватывал город. Он глубоко вдыхал осенний, холодный воздух, размешанный с выхлопными газами и жженой резиной. Доработаю до весны и все хватит… Дотянуть бы до весны… Думал он, понимая, что это лишь самообман. Тусклый электрический свет стоящей на столе лампы тянул в сон, но нужно было думать о налетчиках банка, об ментовских сутенерах, о стрелке в борделе, которого он совсем не хотел ловить…
Набрал следователя прокуратуры, тот нехотя согласился приехать, после того как услышал, что дело сулит ему барыш. Теперь оставалось решить вопрос с охраной свидетелей и общественным резонансом. Эти два вопроса мог решить лучшим образом один человек – Архангел.
Судьба сводила их не раз и не только по разные стороны фронта, ибо пути господни неисповедимы.
- Вечер добрый! Москаленко беспокоит.
- А-а-а! Иван Дмитриевич? Давненько мы с Вами не встречались.
- Ну, так Вы теперь публичный политик! Вон весь город в Ваших билбордах…
- В нашей стране «публичный политик» у людей вызывает то же презрение, что и «публичный дом»
- Так вся наша страна публичным домом стала. Мне помощь Ваша нужна.
- И в чем же мой интерес?
- В добром и честном имидже. Как честный кандидат на пост мэра оказывает помощь в борьбе с оборотнями в погонах.
- И что взамен?
- Обеспечить дюжине девушкам охрану на время следствия.
- А Ваш интерес?
- Стержни для ручек и пару жвачек!
- Всегда уважал Вас за Ваши принципы.
Через пару минут Москаленко слушал рассказ девушки Кристины о сегодняшнем происшествии.
- Ее привели около месяца назад…
- Что рассказывала о себе?
- Она не из разговорчивых была, на вид лет семнадцать. Ухоженная – стрижка, маникюр, а одета по-барыжному, Витя – охранник ей шмотки покупал, ну и нам, в общем тоже. Отчаянная она была, всех братом своим пугала.
- А может говорила, где прическу делала?
- Хвасталась, что у нее подруга в салоне парикмахером работает, возле Алексеевской.
- А как зовут подругу, не говорила?
- Не помню, имя такое странное… Альберта, кажется.
Салон красоты вычислили быстро, благо, что он у метро Алексеевской оказался один. Повезло оперативникам и с именем подруги, пару минут мужского обаяния, и администратор салона назвала номер той, самой Альберты, которой сегодня была выходная.
- Ну, что запрашиваем пеленг? – С азартом спросил Пономаренко.
- Ага, и через месяц получим ответ. – Скептически хмыкнул Москаленко.
- А как тогда? Вряд ли она по телефону нам что-то расскажет…
- Давай номер. Запишусь к ней на стрижку.
Москаленко записался на 18:00 к ней на дом. Оставался час, чтобы добраться и дождаться следователя, чтобы ввести его в курс дела, а вернее заставить его работать бесплатно. Следователь опаздывал, Москаленко посмотрел на циферблат наручных часов и накинул на себя пальто. Решив, что не дождется «лепилу» выйдя в коридор, он встретил следователя Сербу. Серба работал десятый год в следствии, но ничем выдающимся себя не зарекомендовал. По служебной лестнице шел ровно, начальству не перечил и конфликтов не с кем не имел. Уважения у Москаленко не вызывал, т.к. большие дела, которые вел Серба в суде банально разваливались. То неправильно протокол изъятия оформит, то вещественные доказательства из дела исчезнут. Сам Серба это никак не объяснял, да и никто и не лез за объяснениями, а Москаленко понимал, что такое бесхребетное существо, как Серба без ведома непосредственного начальства тасовать доказательства не стал.
- Здорова! Где тут ваш пьяный комерс со стволом? – Спросил весело Серба, подавая руку.
- Долго ехал, отпустили уже! Но без подарка не останешься! Прими двенадцать заявлений о торговле людьми!
- Не-не-не! – отрицательно вскрикнул он.
- Да, ты не бойся! Героем будешь! Телезвездой!
- Я лучше на наркоте палок нарублю! И стану лучшим следователем года! – С дурацким смешком выговорил он.
- Это вряд ли. Онищенко Михаила знаешь?
- Это тот, который…
- Да-да-да, именно тот. Говорят, у него в этом деле свой интерес. Кстати, начальник твой, его креатура, кажется? Во-о-т, так что по телевизору тебя в любом случае покажут, а вот кем, это уже от тебя зависит. – Москаленко поспешил к выходу.
- Заявы я приму, а дело возбуждать без шефа не могу. – Оправдываясь, говорил в след Серба.
- Сам решай! Ты ведь процессуально независимое лицо! – С насмешкой, ответил Москаленко.
Неотъемлемой частью современного мегаполиса стали автомобильные пробки, в которых городские автовладельцы проводят значительную часть своего рабочего и не рабочего времени. Именно, из-за них Москаленко опоздал на полчаса, от назначенного времени.
- Здравствуйте! Извините, я немного опоздал – пробки!
- Ничего, проходите, раздевайтесь, присаживайтесь. – С дежурным добродушием посоветовала девушка округлой фигуры, ее полное лицо украшали выразительные, большие, карие глаза, на которые падала авангардная, выкрашенная в белый, бесцветный цвет челка. Москаленко скинул с себя пальто, повесив его на вешалку, заметил стоящие на полу кроссовки, по-видимому, мужские, судя по их не женскому размеру. Девушка заметно испугалась увидев на Москаленко плечевую кобуру с пистолетом, но по- профессиональному опыту задала стандартный вопрос: Как будем стричься? – Спросила она, накидывая на сидящего Москаленко перед большим зеркалом пеньюар, с чуть заметной дрожью в ее опытных движениях. Москаленко ответил, и послышались уверенные щелчки парикмахерских ножниц. Не факт, может она одна в квартире? Может. Ладно, подстригусь, а там разберемся. А то и правда, зарос уже.
***
За светящимися окнами Альберты в припаркованной «Ауди» наблюдали Денисов с Пономаренко. По договоренности с Москалем, они должны были подняться в адрес в случае крайней необходимости. Но как понять, когда она наступит, никто не уточнял, доверились интуиции, которая сегодня внушала спокойствие. Только Пономаренко заметно переживал, задавая Денисову вопросы.
- Что-то долго стоим. Чего мы вообще вместе с ним не пошли?
- А тебе, что не терпится стволом поразмахивать? За окнами смотри. Или ты на свиданье опаздываешь? – со спокойной улыбкой, ответил вопросом на вопрос Денисов. Пономаренко несколько смутился от последнего вопроса. Причем здесь свиданье? Я понять хочу, для опыта.
- Для опыта? Для опыта это – хорошо и весьма похвально. Объясняю: постановления на обыск у нас нет, значит выбивать дверь и класть лицом в пол всех, кто в квартире мы не имеем права. С другой стороны отсутствие постановления нас никогда не останавливало. Зайдем мы в адрес, и вдруг окажется, что это пустышка? И что тогда? – Он выразительно посмотрел на вопросительное и детское выражение лица Пономаренко.
- Ну-у, извинимся, наверно…
- Извинимся! А потом напишу в прокуратуру кляузу на нас, и будут нас этой писулькой полгода стебать.
- Других то не стебают, но и не такие кренделя выкидывают.
- Так, то другие! А наш отдел и так всему ГУВД, как кость в горле.
- А если бы мы спокойно втроем зашли, поговорили бы и ушли?
- Тогда представь, что стрелок в квартире – увидит троих, начнет палить, в ответ мы… а так Москаль один, если стрелок там, сразу стрелять не станет, ибо от одного опасности ожидают меньше, чем от троих. Психология! – Весь монолог Денисов говорил с закрытыми глазами, развалившись на месте водителя, скрестив руки на груди. Всем своим видом он внушал умиротворенность и спокойствие, но инстинктивно его правая рука держалась за рукоятку табельного ПМа. – А насчет свиданья – не переживай! Еще не раз не успеешь!
- Вот это и не нравится!
- Ты не первый, кому это не нравится.
- Тогда зачем это все? Я если бы не отец уже бы ушел.
- Этот вопрос я задаю всю свою службу. Только внятного ответа придумать для жены не могу. Когда пришел, было оправдание – хоть какие-то деньги домой приносил, потом втянулся – понравилось, яд всосался в кровь, потом романтизм закончился, но яд остался, теперь жду пенсии. С другой стороны мы ничем не хуже других. Кто-то прыгает с парашютом, гоняет на мотоцикле или просто пьет в гараже, а кто-то бегает за упырями. Каждому – свое.
- Ты прям – Конфуций!
- Издержки бытия! Ты за окнами смотри! А то прозеваешь, и тебя скоропостижно уволят.
- А что смотреть? Вон, Москаль уже идет. – Москаленко сел в машину, на заднее кресло.
- Пустышка! – сказал он, угрюмо.
- Так что по домам? – спросил Пономаренко.
- Тебе – да! А мы с тобой поедим еще справки сочинять.
- До метро подбросите?
- Поехали. – произнес Денисов, отпуская педаль сцепления.
На самом деле в квартире парикмахера Альберты был парень со своей, как оказалось сестрой Аленой из злосчастного, массажного салона. Алена с Антоном были детдомовские, после достижения совершеннолетнего возраста, как и тысячи других оказались на улице. Но мир не без добрых людей. Родители Альберты хорошо знали родителей Алены, которые трагически погибли в ДТП. Приютили, конечно, с опаской все-таки семь лет детдома, мало ли чему они там научились, но равнодушными к их судьбе не остались. Встал вопрос с трудоустройством, образованием. После пропажи сестры Антон обратился в милицию, где его закрыли надвое суток, а отпустив, сказали, чтоб забыл и т.д. Лучшего придумать он не мог, как купить травматический пистолет на рынке и идти вызволять сестру. Кто-то назовет это – самосудом. Слушая их рассказ Москаленко еще по инерции, профессионально сомневался в их словах, и даже проверил их биографии. Но человеческое начало в нем не было до конца атрофировано. В момент их допроса ему позвонил Мамедов, который сидел в засаде с отделом Скивского. Он сообщил, что Кощея взяли, и он сдал своих подельников в обмен, что ему при задержании налетчиков дадут уйти. – Я думаю, его просто завалят! – Поделился своим выводом Мамедов, голос которого уже слышался опьяненным. Судьба сама подсказывала Ивану план, который казался ему наиболее справедливым.
- Ну, что? Рассказывай, на тебе лица нет. – Обратился Денисов к Ивану, высадивши Пономаренко у станции метро. Москаленко сухо изложил в двух предложениях факты и свой план действий. – Ты со мной? – Спросил он, видя в выражении лица Вовы осуждение. Денисов не знал, что ответить. Это не было страхом перед должностным преступлением, его волновал моральный вопрос ситуации. Одно дело подставить и закрыть виновного за совершенное им дело, и совершенно другое выбивать признание за преступление, которого виновный не совершал. – Если бы я тебя не знал, подумал, что ты ссученный… А ничего, что он человека убил, сотрудника между прочим?
- Послушай, его же не долг служебный в салон привел! И работал он не бухгалтером на складе! Закроем мы парня, дадут ему пятнашку, а то и ПЖ, кому от этого легче будет?! Ему?! Его сестре?! Или тебе?!
- Да не ори, ты мне в ухо! – Денисов откинул голову от подголовника. – А где гарантия, что он еще, кого-нибудь не завалит в отместку за свою сестру?!
Москаленко притих, он сам успел задать себе этот вопрос, но ответить так и не смог. – Ближайший год он вряд ли, кого убьет. У него повестка из военкомата, через неделю в армию. – И правда, перед тем, как уйти из квартиры Москаленко проверил все документы Антона, вплоть до аттестата, благо, что они были все у него на руках. – Да, и знаешь, можешь меня считать сантиментальным пенсионером, но у него глаза не отморозка.
- Стареешь… а как ты уговорил Скивского отдать тебе Кощея? – Внутренне Денисов согласился с мнением Ивана, но на душе все равно было тошно.
- Я его обменял. Сказал, что переведу в наш отдел Митрохина.
- Ну, ты точно оборотень! – Хмыкнул Денисов.
- Извини, что сорвался. Нервы уже не те. На пенсию пора… - Москаленко глубоко выдохнул, и сунул в рот очередную сигарету.
- Всем нам пора… Когда же закончатся эти пробки? А еще говорят у людей денег нет.
Около Управления, на служебной, полупустой парковке их ждал Скивский, в своем джипе «Тайота». Увидев паркующеюся «Ауди» Москаленко, вышел из машины. Денисов не стал подходить вместе с Иваном, он демонстративно направился в обратном направлении от Управления, держа в руке кожаную папку.
- Ну, что где пленник? – Первым заговорил Иван. Скивский подошел к багажнику и открыл его. Из багажника слышался запах перегара. Тело не шевелюсь, на голове был черный мешок. – Он живой хоть?
- Да живой, еще какой живой! Мы в него ноль пять водки влили, так что можешь, смело писать в протоколе, что он писал в не положенном месте. Вставай, животное! – Скивский приказал Кощею и рванул обеими руками за куртку так, что тот вмиг вывалился на асфальт. Кощей пытался, что-то забормотать, но заблевал.
- Твою мать! – Выругался Москаль! – Как он мне теперь подписываться будет, в таком состоянии!?
- А ты все испачкаться боишься? Холодная голова, чистые руки, горячее сердце! А как припекло – так ко мне!
- Мы вроде с тобой обо всем договорились!..
- Договорились! Только перестань строить из себя и своих оперов целку! Я сука, а вы невинные монашки, прям нимф над каждым светиться! Мы все замазаны, хотя бы тем, что носим эту гребаную форму! Нет здесь ни красных, ни белых!
- Чего ты хочешь? К чему эта тирада?
- Ничего особенного. Просто дружбы.
- А разве мы с тобой воюем? – Москаленко подал руку, и попытался улыбнуться.
- Ладно. Проехали! – сказал, Скивский пожимая руку. – Помни, что ты обещал. – Он сел в машину и ринулся с места.
Таща на себе Кощея, Москаленко старался ни о чем не думать. В холе Управления его встретили ребята из дежурной части, которые помогли ему дотащить задержанного до кабинета. Рассказывая по пути о том, что приезжали журналисты, что начальник криминальной милиции к ним не вышел, что всех задержанных проституток лично забрал сам Онищенко, и что вовсе они никакие не проститутки, о чем они привселюдно признались. Но слушать ему их было не интересно. Он изо всех сил старался не думать об «Обеде с дьяволом», который он заключил со Скивским.
Включил свет, поставил стул у батареи отопления, к которой пристегнул наручника задержанного и запер дверь кабинета на ключ. Задержанный пытался что-то сказать, но из внятных обрывчатых фраз получалось разобрать только «Мы же договаривались! Мусора – сучары бацильные!» Москаленко скинул с себя пальто, из кармана которого достал пистолет, протер его тряпкой и вложил его в правую руку Кощею. Теперь любая дактилоскопическая экспертиза покажет, что на пистолете, из которого был убит сотрудник милиции, отпечатки пальцев именно Кощея. Собственно, высокое руководство милиции посчитало нужным скрыть тот факт, что убиенный был действующим сотрудником милиции. Ибо не подобает действующему сотруднику посещать массажные салоны, но об этом решении своего начальства Москаленко узнает чуть позже, а пока он лил на лысую голову задержанного воду из графина.
- Мы же договорились! – Заорал Кощей уже бодро.
- Будем менять условия договора! Этот пистолет я нашел у тебя, эксперты подтвердят, что на нем твои пальцы, а баллисты подтвердят, что из него был убит мент. Свидетели тебя опознают, так что сейчас напишешь чистуху и вперед в знакомые тебе места!
- Это беспредел! Не грузи мне чужого, начальник! На понт меня не возьмешь! – Москаленко зашел ему за спину и обхватил за горло с силой – Ты ж не первоход! Мне даже об тебя руки марать не нужно, достаточно сунуть тебя в одну камеру к твоим друзьям-отморозкам. Но перед этим рассказать, как ты их некрасиво сдал, думаю, ты и часа с ними не протянешь! – Кощей захрипел и пытался отчаянно вырваться из крепкого, удушающего захвата. – Или ты думал «мокрое» при разбое в банке тебе с рук сойдет? – Москаленко резко отпустил горло Кощея, тот упал со стула и закашлял. Иван подошел к своему столу, достал из ящика бутылку водки и из горла сделал несколько глотков. – Я бы мог тебя пристрелить, где-нибудь на пустыре и списать на тебя десяток жмуров. – Он присел на угол стола и тупо смотрел на Кощея, который устраивался обратно на стул. – Но это было бы слишком просто для тебя. Да и не гуманно. Все-таки справедливость встречается даже в нашей гнилой системе.
- Да ты больной, начальник!
- Тут ты прав, надо было шлепнуть тебя, отброса общества. Но почему-то от твоей паршивой душонки зависит жизнь нормального парня. Почему нормальные люди всегда зависят от дерьма вроде тебя?
- Справедливость?! Где справедливость?! Справедливо было меня приземлять на шесть лет за вшивый ларек!? Я может один раз всего ошибся в жизни, и то даже не ошибся просто не повезло. Справедливо, что моя мать сука конченная, только и знала, что ебарей водила, пока я на улице ошивался, а летом к бабке меня отправляла. Справедливо, что когда меня приняли, у нее денег не оказалось меня отмазать, а у этой гниды, кореша моего, с которым мы ларек обчистили, у его родителей деньги нашлись!? Справедливо, что этот кореш сдал меня, хотя сам предложил обчистить!? Много ты справедливости видел?!
- Задай этот вопрос родным тем, кого вы покрошили в банке. – Москаленко закурил, забивая горечь водки табачным дымом. Была ли хоть капля сочувствия внутри него к сидящему напротив него субъекту, потерявшему человеческий облик? Имеют ли значение причины данной потери? И где та точка не возврата, после которой человек навсегда перестает быть человеком? Профессиональная деформация защищала майора Москаленко от подобных вопросов. Нет, в начале свое службы, как и все мыслящие молодые люди, пытался найти истинные ответы на подобные вопросы, но действительность такова, что поиски ответов на такие вопросы приводят нас в тупик. Поэтому всем нам гораздо легче поделить мир на белое и черное, развесить ярлыки и все ровненько по полочкам, и все же только сильные люди склоны к мазохизму способны продолжать поиски ответов, которые никогда не будут абсолютно истинными. – Твоя проблема в том, Кощей, что ты никогда себя виновным считать не будешь. У тебя всегда будут виновны другие! – В кабинет постучали и не дожидаясь ответа дернули за ручку. Это был Денисов. Москаленко открыл дверь. – Принес? – Денисов открыл кожаную папку и достал из нее протокол задержания, в котором уже стояли подписи понятых. – Принес. Слушай, я пойду.
- Брезгаешь? – С прищуром спросил Москаленко.
- Дело у меня. – он запнулся, видя и понимая, как это выглядит со стороны – Ну, к бабе мне нужно!
- А-а-а – понимающе протянул Иван – Все-таки тянет на калачи?
- Какие калачи?
- Анну Каренину перечитай на досуге! Очень поучительно! – Улыбаясь, но чувствовалось в его словах неодобрение.
- Если что для Ольги, я с тобой!
- Ладно, до завтра! – Попрощались. Москаленко вернулся в кабинет. – Безумный день… - Вырвалось у него вслух. Хотелось домой, поужинать и лечь спать, или просто лечь спать. Но еще нужно было добиться признания и идти к начальнику с докладом.
- Ну, что пиши, Раскольников!
- Что писать? – Не думая отпираться, спросил он, потирая запястье пристегнутой руки. Зазвонил мобильный у Москаленко, высветилось заветное имя на дисплее.
- Привет, тебя сегодня ждать?
- Наконец-то хоть один приятный голос за весь день. Рад тебя слышать.
- Понятно, значит, не ждать. У меня сегодня Пашка опять со своей померился, к ней ушел. Буду коротать вечер, как и положено пожилой женщине – у телевизора, с сериалом для домохозяек.
- Ты на себя наговариваешь! В сорок лет жизнь только начинается, даже если сорок с хвостиком. Извини, день дурной. Устал. Давай завтра?
- Спасибо, что напомнил о моем возрасте. Ты же знаешь я приму тебя любым.
- Женщине столько лет, насколько она выглядит, а тебе больше тридцати, никто не даст!
- О! Ты или выпил или твоя работа действительно достала, раз тебя потянула на комплименты!
- А еще ты умная не погодам! Ложись спать. Завтра заеду.
- «Умная» для женщины сомнительный комплимент, но попытка засчитана. До завтра! Не придешь – вызову мужа на час.
***
- Обязательно было тащиться в другой конец города, ради одного звонка?
- Нет, я просто решил посмотреть город. Ты мне, кстати, экскурсию по-дружески обещала!
- В такую погоду, как-то не до экскурсий!
- Чего? Нормальная, осенняя погода. Осень – романтическая пора.
- Что же здесь романтического, если природа умирает?
- Так ведь романтика это – не только ужины при свечах, со звездами. Романтика – это находить необычное и приятное во всем. Осень – навивает на философские мысли.
- Ты во всем найдешь философские мысли!
- Это потому, что у меня было хорошее, духовно-нравственное воспитание! – почувствовав некоторое раздражение от Ксении, которая показательно замолчала, он сменил тему на более приземленную. – Ты номер то помнишь?
- Да, вроде помню. Надо было записать.
- Записать… все нужные номера должны быть в голове. Голова надежней.
- Только не моя.
- Ну, да, память девичья. – Он улыбнулся. Дойдя до таксофонного аппарата – остановились. – Ладно, звони. Я пока сигарет куплю. – Тем временем город продолжал жить предстоящими выборами, опасениями перед эпидемией невиданного вируса гриппа и надвигающимися зимними холодами. И если к холодам и выборам люди уже давно привыкли, относясь к этим явлениям, как к данности, то перед эпидемией люди чувствовали себя в опасности. При этом все понимали, что это очередная утка масс-медиа. Но как известно, земля слухами полнится и слухи переходили из уст в уста, из области в область о все большем количестве жертв эпидемии. И так, на улицах городов можно было увидеть людей в медицинских масках, или просто укутанные лица шарфами. Это нельзя было назвать паникой, но береженного – Бог бережет.
Оказавшись на другой стороне улицы, Сергей купил сигареты, закурил, встал у светофора, дожидаясь зеленого свет для пешеходов. Крыши спальных многоэтажных домов виднелись по всем четырем сторонам улицы, пронзая серое, густое небо длинными, высокими шпилями. Сигналили машины со всех сторон, скрипел трамвай по железным колеям. Оглянувшись по сторонам, он увидел, что рядом с ним, что у светофора, рядом с ним собралась небольшая толпа людей, спешащая переходить шести полосну дорогу. Серой виднелась ему эта картинка, но думал он сейчас совершенно о другом… Несмотря на то, что он чувствовал себя чужим в этом водовороте мегаполиса и постоянное чувство опасности, которое заставляло его интуитивно озираться по сторонам, вычисляя в толпе потенциально возможных противников. Все началось с брошенной банальной фразы «А помнишь..?». Как много людей живут этой фразой, общими приятными по-хорошему глупыми воспоминаниями, привычками. И они вспомнили то, что Сергей всячески старался не вспоминать. То, как он обгорел на пляже и то, как потом Ксения проявила милосердие мазав его сметаной, и что загар на его лице от таких процедур принимал еще более пурпурный цвет. И их прогулки вечерами…
- Да уж, есть, что вспомнить… - Проконстатировала Ксения.
- Неужели, тебе тоже? – Выразил сомнения он.
- Конечно. А что тебя это удивляет?
- Просто, у тебя не было ко мне тех чувств, чтобы помнить. – Он старательно выстраивал эту фразу, дабы не показать свою обиду, горечь и максимально равнодушно произнес ее, как ему показалось.
- Все меняется. И это тоже.
- Плаваем – знаем. – Хмыкнул он, хотя от этих ее слов участилось его дыхание.
«Все меняется…» - этой фразы он ждал и теперь старался изо всех сил в нее не верить. Грузным свинцом влилась она в его голову. А если и правда она начала ко мне испытывать то, что раньше не испытывала? А что? Ведь я ее спас, бабы всегда ведутся на подвиги. Даже если и так, ну и что? Это тебе не «Остров сокровищ», на хэппи-энд надеешься? Согласен, глупо. И выкинь эту хрень из головы, это всего лишь слова. Ему вспомнился один знакомый из какой-то пьяной вечеринки, со словами и пьяным голосом «Бабы это – тупая дичь. Люблю, паровоз куплю – херня все это. Доверять надо поступкам.» - Доверяй поступкам. – Повторил он про себя. Светофор засветил зеленым и он с прикованным взглядом к таксофону перешел дорогу. У таксофона Ксении не оказалось, и холодный пот пробежал по спине Сергея. Он огляделся по сторонам, с быстрого шага перейдя на бег, задевая плечами прохожих. За пять минут вычислить таксофон и успеть среагировать. Нет, это не реально. Еще пару шагов. Вот она! Точно она! – Стой! – Крикнул он на всю улицу. Ксения будто не слышала его, закрывая рукой заплаканное лицо, продолжала идти. – Да стой ты! – Уже тише, на выдохе повиливал он, резко обвернул ее за плече, от неожиданности Ксения потеряла равновесие, Сергей успел подхватить ее на руки. – Ну, и куда?!
- Не хочу! Пусти! Надоело! – вырывалась она.
- Спокойно! Спокойно! – прижимал он ее к себе. Со спины послышался строгий голос.
- Ваши документы!? – Сергей развернулся лицом к голосу. Перед ним стояли трое патрульных. В голове не успела пронестись мысль «Ну, вот и все!», как Шилов стал говорить то, что сам от себя не ожидал.
- Извини, командир, нет документов! В магаз за пивом вышли, а эта дурра – кивнул он на замершею, заплаканную, вцепившуюся смертельной хваткой в его шею Ксению – каблуки напялила! Вот, ногу подвернула! Вообще не понимаю, как бабы в них ходят! – Два сержанта переглянулись с ухмылкой, а лейтенант насторожился. – Где живете?
- В общаге, студенты мы!
- Адрес?
- На Колчаковской. – вступилась Ксения.
- И что на Колчаковской пива не продают? Ближе места не нашли?
- Хорошо, будем пить только у себя! – проговорил он, тяжело улыбаясь.
- Валите отсюда, гурманы! – зло указал лейтенант.
- И Вам хорошего дня! – ответил Шилов и поспешил скрыться, продолжая держать Ксению на руках.
- Тяжело? – спросила она, услышав его тяжелое дыхание. – Пусти! – в полголоса, робко попросила она.
- Нормально. – Упрямо, с внутренним удовольствием настаивал он. – Нужно соответствовать легенде. А каблук ты и в правду там оставила. – Добавил он, проведя взглядом по ногам, от коленок.
- И что если бы не такая легенда не нес бы?
- Конечно, нет! Зачем?
- Я так почему-то и думала! – Почувствовав приятную дрожь от нахлынувшего чувства де жавю, она смутилась, это можно было назвать страхом. Страхом перед возможной болью. И она, опомнившись, уняла в себе эту дрожь и отвернула свой взгляд от лица Сергея.
- Мы такие разные! – завела она разговор, вернувшись на квартиру. – Нам говорить по большему счету не о чем. У нас разные взгляды, разные книги читаем, фильмы смотрим. – Острым ножом вонзались ее слова в его логику и воскрешавшиеся теплые чувства к ней. По инерции он доказывал ей обратное, но поняв бесполезность спора, он замолчал. Говорил же: выкинь эту хрень из головы! – Мысленно рассуждал он. – Ладно, что дальше? Сане надо звонить, чтоб спину прикрыл. Да и без документов стремно бегать. Это хорошо, что сегодня патрульные нормальные попались, даже денег не взяли. Город высокой культуры… А если не получится? Идти в пасть к тигру – рискованно. А у тебя есть другие ходы? Тебя зажали плотно, единственный шанс с играть в открытую. – Диалог с самим собой заставил выступить пот на ладонях. – Нажраться бы! Алкоголь удел слабых! – Саркастично подумал он и нажал кнопку вызова на телефоне. Через долгие гудки в трубке зашумело.
- Здорова!
- Здорова! Помощь твоя нужна.
- Я в этом не сомневался. Только танка у меня нет и у кого купить можно тоже не знаю!
- Как я скучаю по твоему юмору! Приехать можешь?
- Повеселить тебя? Я вообще-то на подписке. Зачем?
- Мирное население из зоны конфликта вывести. Не телефонный разговор. Но если все сложится удачно – выплывем.
- Я ж говорю: я на подписке!
- Да тут дела на сутки, полтора максимум!
- Не знаю, Серег… у меня и денег нет. Попробую… но не обещаю. Когда нужно?
- В идеале завтра.
- Ладно.
- Да и паспорт…
- Помню. Наберемся.
- Конец связи!
На том конце провода Трелецкий решился набрать номер, своего недавнего знакомого – майора. Это решение далось ему нелегко, но он оправдывал его отсутствием выбора.
***
Утренние лучи приглушенного осенней порой солнца озаряли утро в хмурой квартире Москаленко, образуя в ней светящееся трубы пыли. Настойчиво звонил мобильный, вибрируя на столе, между ключами, табельным ПМмом в кобуре, сигаретами и еще Бог знает, чем лежащим бардаком на столе. Звук исходил разламывающий со сна голову, и Москаль, спавший на примыкавшему к столу дивану принялся рукой нащупывать раздражитель. В результате, утренний раздражитель вместе со многим до чего не доходили руки прибраться, оказалось на полу. Следует сказать, что жил он последние года довольно аскетично. Женщин в дом не водил, что значительным образом повлияло на регулярности уборок, и на его исчезнувшем, прежнем внешнем лоске. Женщина – удивительное создание, даже только пообещав прийти, создает в доме порядок, и отсутствие щетины на лице мужчины. А не водил по совокупности факторов, от банального нежелания поступаться своей свободой, до благородного нежелания привязывать к себе человека, тем самым доставляя ему мучения своим убойным образом жизни. Телефон продолжил раздражать, упав на пыльный паркет. Вызывал Куценко.
- Москаленко! Внимательно!
- Просыпайся, герой! Надеюсь, ты помнишь, что в десять совещание в главке, с твоим отчетом?
- Правда? И что кого награждать будут?
- Подозреваю, что тебя! Ты с этими шмарами всю статистику по коррупции в городе завалил. Да еще под конец года. Так что бочка вазелина ко дню милиции тебе обеспечена.
- Ничего, не мне одному! Лампасам пожирнее тоже достанется!
- Смотри, не опаздывай, как обычно! Нам еще сегодня в прокуратуру ехать.
- Есть.
Еще один веселый денек предстоит. Как всегда, работать некогда. Рассуждал Москаль, чувствуя, как по телу вяло разливается хроническое недосыпание. Посмотрел на фигурные часы, висящие на стене – половина седьмого. Что-то рано. А ну да, я их так и не перевел еще. Нужно заехать к связи Кенгуру. О каких деньгах он трепал. Может и треп все это?
Через полчаса он вышел из дома, побрившись, попив кофе с первой, утреней сигаретой и надев последнюю, свежую рубашку из своего гардероба. Сквозь аромат его парфюма, беспощадно бил в нос запах мусора невывезенного вовремя коммунальными службами. Сев в машину и завел двигатель со второй попытки, вспомнил, что пора везти на СТО. Да и заправиться сегодня нужно. Стрелка датчика топлива настойчиво клонилась влево. Набрал Денисова:
- Привет! Ты уже в отделе?
- Да. Знаешь уже?
- Что?
- Четверо путан отказались от своих заявлений. Говорят, добровольно работали, а написали под нашим давлением!
- Серба постарался.
- Да хрен их знает!
- Ладно. Я сегодня по совещаниям, замкни сегодня все на себе. Съезди с Мамедовым в больницу к охраннику поработайте с ним. А Пономаренко пускай берет машину и едет за следачкой, везет в ресторан по Яковлеву.
- А мы значит, пешком с Мамедом?
- Ходьба полезна для здоровья!
- Момеда в курс дела вводить?
- Придется! Ладно, все! У меня вторая линия! – Сквозь голос Денисова слышались продолжительные гудки, и он переключил вызов.
- Да!?
- Здравствуй! – приветствовал женский голос.
- Привет! Звонишь меня поздравить с наступающим днем милиции?
- Кроме милиции, если ты помнишь, у тебя еще есть дочь!
- Помню.
- Замуж она выходит!
- Не понял!? – Завизжали тормозные колодки.
- Восемнадцать лет, что сказать? Не нравится он мне.
- Так я теще тоже не нравился.
- И она оказалась права.
- Согласен. Я понял. Проверю, что за фрукт. Главное, чтоб поздно не было.
- Радует, что хоть после сорока в тебе проснулись отцовские чувства.
- Ну, так, в сорок лет, жизнь вообще, только начинается!
- Счастливо, юноша.
Близилась ежедневная, автомобильная пробка и он свернул, срезать путь через сквозные дворы. Весело начался день.
- Доброе утро!
- Вам кого? – спросила худощавая, высокая девушка, открывшая дверь.
- Майор Москаленко, уголовный розыск. – увидев недоумение на ее лице, на котором виднелся незаконченный макияж, он продолжил дежурное приветствие. – Мне нужно задать, Вам пару вопросов. Вы знакомы с Дмитрием Кожебицким? – девушка заметно напряглась, то ли от неожиданности, то ли от боязни на него отвечать здесь и сейчас.
- Подождите меня на улице! Муж дома не хочу при нем! – проговорила она шепотом.
- Мама!!! – доносился детский голос из дальней комнаты. И она спешно захлопнула дверь перед незваным, утренним гостем. В коридор вышел муж, впереди него бежал мальчик, лет четырех.
- Мама, а кто приходил? – она видела, что ответ на этот вопрос интересует не только сына, но и мужа.
- Соседка приходила, на проезд просила.
- Точно соседка? – насторожился сомнением муж. – А может опять твой бывший?
- Ты что говоришь при ребенке? Лучше бы на работе нам с матерью помог!
- Причем здесь работа?
- Вот именно не причем, а я тебя все равно люблю.
Она вышла из подъезда, звонко цокая высокими каблуками, и направилась в противоположную сторону от ждущего мужчины напротив выхода.
- Юля! – окликнул ее Москаленко. Юля остановилась.
- Я очень спешу! Мне на работу надо.
- Давайте я Вас подвезу! Я понимаю, Дмитрий был Вам не чужим. Я думаю, Вам бы не хотелось оставить виновных в его смерти безнаказанными. Пройдемте в машину! – Терпение и вежливость еще не были растрачены в это утро. – Вам куда? – спросил он, заводя двигатель.
- Барабашова.
- Расскажите, когда и при каких обстоятельствах Вы последний раз виделись с Дмитрием?
- Где-то неделю назад он приходил к нам. Меня с собой звал, говорил, о каких-то бешенных деньгах… бред, в общем, нес. Я так и не поняла, чего он хотел. Они еще с мужем моим сцепились, тот его с лестницы спустил. Я только боялась… - Она оборвалась на слове и замолчала.
- Чего боялись?
- Это не имеет отношения к делу! И вообще, если у меня с ним что-то и было то, когда это было? Спорт – это очень замкнутая среда, можно сказать остров…
- И Дмитрий для Вас был, тем самым единственным на этом острове…
- Можно и так сказать. Это вообще было в прошлой жизни, еще до того, что с ним случилось… Ну, Вы, наверное знаете?
- Знаю. А не говорил он, откуда он возьмет деньги? Может, кого по имени называл?
- Да, плел, что-то про Траха… не знаю.
- Траха?
- Трах – это кличка. Трахов Виктор. Мы с ним в одну спортивную секцию ходили. Он боксом занимался.
- А где найти его можно?
- Не знаю. Видела последний раз в «Панораме» - это клуб на Первомайской. Мы там день рождение отмечали. Говорят, наркотиками торгует. А может и сплетни это все. А Вы как меня нашли?
- С матерью его разговаривал.
- Представляю, что она Вам про меня наплела. Она мне звонила – меня во всем винила. А почему Вы думаете, что Диму убили? Может оно и к лучшему. Прости Господи! – Москаленко проигнорировал вопрос. И дальше всю дорогу ехали молча. А и, правда, почему?
***
Невнятную речь диктора вокзала разносил осенний ветер по перронам, вместе со срывающимся мелким дождем. Стрелки вокзальных часов монотонно отсчитывали время до прибытия поезда, заставляя пассажиров и провожающих спешить, иногда спотыкаясь об собственные сумки. Периодический визг локомотивов перекрывал шум спешащей толпы и тарахтение багажных тележек грузчиков. Из людской лавины, у вагонов выплыл Трелецкий. Осмотревшись по сторонам, ежась от прохлады, он поднял воротник кожаной куртки и направился к назначенному месту встречи с Сергеем. Назначенное место встречи являлась Привокзальная Площадь, окруженная внушительной архитектурой зданиями, и с фонтаном в центре. Несмотря, на то что Саша был первый раз в городе, указанное место нашел без труда, собственно, его нельзя было не найти т.к. через него шел маршрут в город.
- Ну, Здорова! – Подойдя к Трелецкому, хлопнул его по плечу Шилов.
- И здоровей ведали! – Откликнулся Саша, который с интересом принялся рассматривать новый облик друга. – Тебе в мультике теперь можно сниматься!
- Чего это?
- «Черный плащ»!
- Остряк!
- Ну, рассказывай!
- Пошли, мне позвонить надо. Потом расскажу. – Рад был Сергей этой встречи. Встречи с частью своей прошлой жизни, от которой за последнюю неделю мало что осталось.
***
Вова Онищенко очнулся в своей комнате от ледяного прикосновения банки пива на виске. Он с трудом расплющил опухшие, тяжелые веки, увидев отца держащего пиво, он резко перевернулся на другой бок, к стене. Старший Онищенко молчал, впервые он чувствовал себя бессильным. Он стоял и понимал бессмысленность своего визита и нравственно-спасительных бесед. Запах перегара и идеальный порядок в комнате говорил о бесконечной, больной опеке матери.
- Ты понимаешь, что в следующий раз тебя могут из машины частями вытаскивать? – Заговорил отец. – Собственно, машины у тебя уже нет. Счет твой я заблокирую.
- Не включай «папу»! – Очнулся Вова, резко поднявшись, открыл железную, шипящую банку, жадно ее опустошая.
- Влезешь в еще какую-то жопу – я тебя не знаю.
- А на что мы с матерью жить будем!?
- А на то, что вы заработаете!
- Где? Кем?!
- Да хоть грузчиком.
- Я что лох!?
- Да нет, ты просто моральный урод.
- Да пошел ты на хер, Папа!!! Ты никогда нас мамой не любил, все пытаешься от нас откупиться деньгами! – Он хотел было продолжить свое выступление, но последовал оглушающий, звонкий удар по обеим ушам.
- Дерьмо! – Прошипел Онищенко, выскочив из комнаты, прошел в коридор, где встретил мать своего сына, которая с энтузиазмом чистила туфли своего чада. – Как он? – Спросила она, увидев взволнованного Онищенко.
- Нормально. – Спокойно ответил он.
- Вы так кричали… - У Михаила раздался спасительный, телефонный звонок:
- Михаил Григорьевич, Вам, звонил некто Шилов – оповещал приветливый, женский голос секретаря. – Сказал, что у него есть то, что Вы ищите по контрактам «Металлинвеста». Обещал перезвонить через полчаса.
- Спасибо, Леночка. Скоро буду. – Извини, работа. – Оправдываясь, он быстрым шагом покинул квартиру.
***
-А ты нормально здесь устроился, я посмотрю. Борщ, красавица под боком. – Рассуждал на кухне Трелецкий, вгоняя в пурпурный цвет лица Сергея. – Я там воюю за него, под пулями бегаю, а он жрет тут и в х… т.е. в ус себе не дует.
- Ну что все? Минута здорового, а вернее больного юмора окончена?
- Ты смотри – обратился он к Ксении – не раскармливай его. Это же человек-желудок.
- На себя посмотри, а лучше взвесься. Только на грузовых, а то…
- Я вам не мешаю? – Вступилась Ксения.
- Ладно, оставайся. Тебя дальнейший разговор касается не меньше, чем нас всех здесь сидящих.
- Излагай. – Уже без шуток, сказал Трелецкий, доставая из пачки «Парламента» сигарету.
- Вышел я на источника наших бед, есть на него компромат. Сегодня в пять вечера я назначил ему встречу, думаю обменять наши спокойные и беззаботные жизни на его темное прошлое, и настоящие.
- Что? А нормально рассказать нельзя, без твоих ребусов? – Саша заметно насторожился, и его непонимание от услышанных слов раздражала его.
- Можно и нормально. – Он принялся рассказывать все с самого начала, при этом куря и подливая себе кофе. Только проговаривая вслух весь свой план, он осознал всю его рискованность и опасность.
- Все? – Спросил Трелецкий.
- Все.
- Тебе что совсем в армии мозги отбили!? Камикадзе, ****ь!? Так выйди в окно, если жить надоело!!! – Матерясь во весь голос вскочил изо стола Саша.
- Убавь темп! Ты не со своими уродами в кабинете разговариваешь! – Старался перекричать его Сергей.
- Да заткнитесь вы оба! – Вступилась в словесную перепалку Ксения. На секунду все замолчали. – Почему со мной не посоветовался, не сказал ничего? – спрашивала она Сергея, выразительно смотря на него растерянным взглядом.
- Ты понимаешь, что тебя завалят? – Перебил ее Саша, нависнув через стол.
- Не факт. Убить меня – значит, проиграть в политике. Он игрок для него важен не только выигрыш, но и сам процесс.
- А если это все бред? И компромат и твои выводы?
- Для этого я и позвал тебя. Если меня примут, посадишь Ксюху на поезд и подальше, главное мне не говорите на какой поезд. Им она нужна, а я так лишь ее не долгая связь, которая влезла в чужие дела.
- Нахрена так подставляться!?
- А у меня есть выбор?
- Почему бы тебе не свалить куда-нибудь? Хоть в Россию, хоть в Америку к мамке?
- Я уже сваливал в армию… Нет, от одних проблем убегаешь, другие еще большие догоняют. Я так решил.
- Решалка выросла!?
- Все, Сань, хорош. Из-за меня все началось, мне и отвечать.
- «Бригады» пересмотрел в детстве!?
- Не-а, «Бандитского Петербурга»! Все решено. Щас надо позвонить маме, выйдите.
- Не ожидала я такого от тебя! – Со злобным отчаяньем произнесла Ксения. – Если на то пошло, так это я во всем виновата, мне и идти!
- Извини, место отважного рыцаря, я удостоил для себя.
- Я никуда не поеду!
- Поедешь! Сань, проконтролируешь.
- А компромат?
- Не знаю, это уже вам решать, но играть в вендетту, я бы не советовал. – Внешне Сергей вел себя спокойно, казалось, что он говорит о ком-то, но не о себе, не о своей жизни. Внутри него боролся страх, с силой воли и чувством ответственности за близких ему людей. Самое большое, за что он боялся это подставить тех, кем он дорожил. Он делил людей из своей жизни по принципу «свой-чужой», часто ошибаясь в этих присвоенных людям ярлыках, но со временем он понял одну простую и отчетливую истину: не важно, как люди относятся к тебе, важно лишь то, как ты относишься к людям, и совсем не важно, если между этими отношениями нельзя поставить знак равенства. Важно лишь твое отношение к людям. Следуя этой истине, он был уверен в правильности своего выбора. Тревогу добавляло чувство стыда перед матерью. Он чувствовал свою вину перед ней за свою бестолковую жизнь, которая уже сегодня вечером могла закончиться, так и не успев начаться. – Мы не боимся умирать молодыми! – повторял он себе, прогоняя страх сарказмом. Он ожидал ответа сквозь бесконечно длинные, телефонные гудки, забравшись на широкий подоконник в кухне, пытаясь увидеть в запыленной раме землю, но обзора вниз хватало лишь до первого этажа противоположного дома. За тремя океанами была еще ночь и спокойная, чуждая нам жизнь, жизнь – кризисного капитализма.
- Мам, привет!
- О! Господи! – Сонно вскрикнул голос матери. – Ты куда пропал? Я неделю не могу до тебя дозвониться!
- Да, мам, все хорошо, просто номер сменил.
- Опять телефон потерял!?
- Мам, я телефон терял только один раз, и то на свой выпускной!
- Ладно. У тебя все в порядке?
- Да, все хорошо, неделю как дома. Осматриваюсь.
- Смотри там не загуливайся! Водку всю не выпьешь! Работу ищи, а там найдешь себе спутницу, только порядочную, и мне будет спокойней. А то и не знаю, что и думать, предчувствие какое-то…
- Ладно, ма, не начинай все нормально. Лучше расскажи, как ты?
- Да, потихоньку, работаю. Отцу своему не звонил?
- Да, все некогда.
- Понятно.
- Ты когда приедешь?
- На Новый Год собираюсь. А что у тебя с голосом, не заболел?
- Да, не, то связь такая.
- Понятно. Куришь там, небось, как паровоз!?
- Все, мам, не начинай. Давай, приезжай, буду ждать, еще созвонимся. Все извини, деньги на счету кончаются. Все пока. – Разговор был прерван оператором. Все ли было сказано в этом разговоре?.. А главное, ничего еще не сделано для ее нормальной старости. Да, мама, предчувствия тебя никогда не обманывало. Из одной жопы попал в другую. Тебе 21 год, что ты, Сережа, успел? Нихера! Поубивать себя в пьяных тусах и ****ями попользоваться. Ах, да, еще была школа, универ, армия и большая, чистая любовь… замечательно. А чем я хуже других? Вот, именно, ты такой же рас****яй, Сережа, как и все твои друзья, да и друзьями их назвать… Только мнишь из себя романтического героя. Детство в жопе никак не выветрится. Хорошо, что она ничего не знает. Ладно, в любом случае, все закончится сегодня, так или иначе. Он обхватил голову руками, прижавшись грудью к коленям, будто ждал пробуждения, от которого все наладится. На кухню вошел, Саша.
- Позвонил? Как погода у них? Кризис?
- Да не знаю, у меня деньги кончились. Говорит: все нормально.
- А ты ей что?
- И я ей: все нормально. Ладно, не время рефлексировать. Побриться надо.
- Ну да, умирать нужно красиво! Слышь, - приблизился к Сергею, шепча на ухо. – там это, твоя в слезах вся. Ты как уже шпилил тут ее?
- С какой целью интересуешься?
- Значит, еще нет. Но думаю, скоро. Можно прям сейчас, а я пока в магаз схожу. Не теряйся, мало ли как оно сложится.
- Да, не, у меня щас голова совсем другим задрочена.
- Ну, смотри – твое дело.
- Ладно, знаток женских душ, я пошел бриться! – Сергей улыбался, будто луч света увидел в темном тоннеле. Бреясь, он все больше заставлял себя думать о хорошем, о словах Саши, но мозг продолжал задавать себе саморазрушительные вопросы. Оставалось еще пару часов до момента выхода из квартиры к назначенному времени и месту, которое он провел на кухне с другом. Старались говорить на отвлеченные темы: машины, девушки, деньги, общие знакомые, Ксения же не вмешивалась в их разговоры и всем своим видом излучала холод и безразличие. За время беседы с другом Сергей заметил для себя ужасающеюся деталь, он заметил в глазах Саши патологическую зависть и жадность, когда речь заходила о Сашинных друзья, которым родители преподносили в подарок автомобиль за круглую сумму. Создавалось впечатление, что деньги для Трелецкого стали главной целью, а не средством. Но время для разговоров вышло, и нужно было выдвигаться к месту, заранее пораньше, чтобы осмотреться. На прощание Сергей крепко обнял Ксению, долго прижимая ее к себе, она не сопротивлялась, но желания не проявляла.
- Постарайся вернуться. – Скупо вымолвила она, не поцеловав на прощание.
***
Воевать, бороться сподручнее, зная, за что воюешь, зная, чувствуя прикрытую спину, с уверенностью, что дома тебя ждут, а главное тебе хочется возвращаться домой. Эта простая истина действует не только в окопе, но и в мирной жизни. Любовь – двоякая субстанция человеческой души. Она делает человека сильнее, добрее, стойче к внешним передрягам, проблемам, при этом делает человека слабым, зависимым, уязвимым от субъекта своего обожания.
Сергей знал, за что воюет, знал он, что так или иначе дома его ждут. Но он все больше не понимал, где этот дом. И как часто бывает на войне, все труднее ему представлялась мирная жизнь. Он часто задавал себе вопрос: «Как бы ты хотел прожить жизнь? Чего ты от жизни хочешь?», конкретного ответа не находил. И вот теперь все было предельно ясно. – Выжить. А дальше…
- Ну, что смотри. – В припаркованной машине, не далеко от назначенного ресторана обсуждались последние детали операции. Вход ресторана хорошо просматривался, через дорогу наискось. Сама же машина в этом сумеречном, осеннем переулке оставалась незаметной. – Остаешься здесь. Когда я выйду, ты поедешь за мной до метро, если увидишь за мной хвост, опустишь стекло.
- А если не выйдешь? Пулемет брать?
- А не выйду, вернешься на хату, посадишь ее на поезд.
- Ты думаешь, от меня отстанут?
- Ну, скажешь, пускай, ищут. Россия большая.
- Ладно. – Молча, закурили. – Ты это… если твоя инфа реальная, может бабла рубанем?
- Посмотрим. Сейчас главное в живых остаться. – Сергей посмотрел на часы. – Пора. Ствол и телефон я оставляю. – Положа все в бардачок. – Ну, вот и все. – Он распахнул двери и остановился – Матери, если что не говори. Скажи: уехал. Спасибо, за все!
- Да пошел ты!
- Пошел.
- Удачи!
Сергей вышел из машины и направился окольными путями к точке невозврата, за которой виднелась пугающая, холодная неизвестность.
***
- Он не придет. – Рассуждал Касенко, разместившись за столом, напротив Михаила. – В его случае – это самоубийство. А главное: зачем?
- Я думаю, будет торговаться за свою жизнь.
- Зря Вы встречу с китайцами отменили. Они не довольные уехали. Я бы и сам все с ним решил.
- Нет, Валя, мне самому интересно на него посмотреть. Он или слишком смелый, или слишком глупый.
- Пятый объект свободен, его сразу туда? – Под «Пятым объектом» имелся в виду недостроенный коттедж, в пригороде, забранный недавно у одного предпринимателя в качестве залога за невозвращенный, краткосрочный кредит.
- Нет. Сначала выслушаем. Странно, что они вообще еще в стране, с такими-то деньгами… - Михаил был игроком, и как всяким игроком им двигал азарт. Конечно, он мог бы поручить эту встречу Касенко, но подписание очередных контрактов не вызвало у него уже желаемого адреналина. Самая скучная жизнь – жизнь богатых людей. И эта встреча вызывала у него ностальгию, тоску по молодости, когда он рисковал отнюдь не миллионами на бумаге. И даже приближавшиеся старость не лишала его азарта.
Ресторан зал был закрыт для остальных просителей, маялись от скуки официанты, столпившись у барной стойки, изображали занятость, то и дело, протирая бокалы, меняя пепельницы на столах. В приглушенном свете звучало фортепиано мелодиями композитора Баха, музыку дополнял шум воды фонтана, умиротворенность летала в воздухе. Сквозь шторы стиля золотого века виднелась улица синим оттенком и зажженными фарами проезжающих машин.
У входа в ресторан Шилова остановила девушка официант.
- Извините, мест свободных нет. – Ее обошел мужчина лет тридцати, в строгом костюме с металлоискателем в руках.
- У Вас назначена встреча?
- Да. – Утвердительно кивнул головой Сергей.
- Оставьте здесь верхнюю одежду и следуйте за мной. – Мужчину выдавал холодный, цепкий взгляд, говорящий о принадлежности его к силовым структурам. После того, как Шилов оставил одежду у портье, мужчина обыскал его металлоискателем, после чего повел в зал, который находился на втором этаже.
- Здравствуйте. – Выдавил из себя Шилов, почувствовав на себе пронзающие лучи колючего взгляда Касенко.
- Приветствую! – добродушным выражением лица располагал Михаил Григорьевич. – Проходите, юноша, присаживайтесь. – указал он на место, где сидел Касенко. – Заказывать, что-то будите? – В голове Шилова донеслась мысль о спиртном в большом количестве, которую он отверг.
- Нет. Аппетита нет. – Разместился он в нагретом кресле. Касенко прошел в конец зала, из которого стал наблюдать за встречей.
- Тогда к делу. – Как истинный гроссмейстер Онищенко предложил играть новичку белыми, за которыми, как известно первый ход. Шилов знал основной принцип подобных встреч. Конечно, он понимал, что это не дворовая «стрелка», в которой главная цель померяться силой и врезать всем по роже, но казалось ему, следует следовать восточной мудрости: "Если ты сомневаешься в своем превосходстве над противником, сделай вид, что ты сильнее его". И он пошел в наступление.
- Я владею достаточным объемом информации, чтобы Вы, вместе с Вашим лже-опонентом на выборах не прошли в кресло мэра. Но мне плевать на Ваши дела. Я лишь хочу, чтобы посягательства на меня, на моих друзей были прекращены. – В бою не хватает места для страха. Сергей закурил. – В противном случае, если я отсюда не выйду, через полчаса вся информация, о том, как Вы решаете свои проблемы с должниками, уйдет в интернет. Зачем же портить друг другу жизнь?
- Смелый Вы человек… - Невозмутимо протянул Михаил. – И Вы рассчитываете, я соглашусь?
- По-моему, это рационально. Кресло мэра в обмен жизнь тех, кто попал в это дело случайно.
- Готов с Вами согласиться, только при одном условии. Вы и Ваш друг в обмен на девушку и человека, который подписывал контракт на три миллиона.
- Я думал, Вы не воюете с женщинами.
- Онищенко замолчал, о чем-то сосредоточено размышляя. – Вы сказали, в это дело случайно попали, расскажите свою версию событий. Мне кажется, это поможет нам пролить свет на это дело.
Холоднокровно Сергей изложил события последней недели, совсем не понимая, к чему клонит его визави.
Онищенко снова выждал паузу и будто утвердился в своих размышлениях. – Да-а, и говори, после этого, что все зависит только от нас. Случай – вершит нами. Мне кажется, мы оба идем по ложному следу.
- Что Вы имеете в виду?
- Я не убивал Яковенко. После того, как мы поняли, что денег не получим, мои люди следили за ним. Выявили его подругу, как только мы с ним захотели поговорить – его убрали. На Вас мы вышли просто, еще до его убийства, через Вашу общую знакомую. Ваш выпад в сторону Яковенко и последующие события, внушили нам уверенность в наших подозрениях.
- Третья сила? – Стрелки переводит, а смысл? – Напряженно спрашивал себя Шилов.
- Возможно. По крайней мере, на это все наводит. Ищи того, кому выгодно. А мне смерть Яковенко на том этапе не была выгодна.
- Все это достаточно интересно, но причем здесь я? – Одумавшись, пришло понимание последующего хода соперника.
- Вам же не безразлична судьба Вашей подруги? Или Вы думаете, что тот, кто за всем этим стоит, оставит в живых последнего свидетеля? – Увидев, что попал своими словами в десятку, Онищенко сделал решающий ход. – К тому же, розыск Вашей персоны еще никто не отменял.
Шилов замолчал, прикидывая возможные варианты. – Вы хотите, чтобы я нашел того, кто Вас кинул?
- Именно. В обмен на Вашу полную реабилитацию. Ну, или в обмен на девушку, ведь только через нее можно выйти на третью силу.
- Вынужден согласиться. – Стоять на своем – глупо. Для него выборы – это игра. Испортить игру – мелкая пакость, против того, что может сделать он – рассудил Шилов, после чего продолжил. – Но Вы должны прекратить мой розыск. В противном случае, меня может схватить любой постовой, и тогда…
- Разумно. Но часто остановить процесс труднее, чем его запустить. Я подумаю, что можно сделать.
- А почему Вы думаете, что этот человек еще здесь?
- Это и предстоит Вам выяснить.
- Еще мне нужны будут деньги. Поиздержался я. Бега – дорогое приключение. – Вспомнил, что в кармане у него оставалась, какая-то незначительная мелочь, а также предложенная идея Саши.
- Понимаю. Уж, я-то знаю. – Понимающе снисходительно усмехнулся Онищенко, достав из бумажника кредитную карту, и подал ее Шилову. – Вот, этого хватит. ПИН-КОД – 5256. Если понадобиться помощь – обращайтесь. – Эта добродушное обаяние совсем невообразимо сочеталась с той информацией, обладателем которой стал Шилов, пару дней назад. Онищенко дал понять, что встреча подошла к концу, но у Сергея оставался еще один вопрос.
- Еще вопрос, можно?
- Задавайте.
- Как так получилось, что многомиллионный контракт Ваша служба безопасности не проверила? Глупо как-то. Или дефицит кадров?
- Подобные контракты проходят через мои компании десятками в неделю. Выборочно ОБЭП и налоговая проверяет клиентов. Да и все знают мое имя.
- Вот, теперь я понимаю, почему гордость – грех. – Сергей позволил себе не большую иронию.
- Жизнь удивительна, она всегда доказывает нам обратное, кардинально отличающееся от наших представлений о ней. Стоило мне поверить в свою всесильность…
- Приятно было пообщаться. – Встал изо стола Шилов, подав вспотевшую ладонь.
- Взаимно. Вы производите впечатление неглупого человека. Не разочаруйте. – За исходом встречи пристально наблюдал Касенко, устроившись за столиком в конце зала. Подобный результат встречи он считал маловероятным. Он посмотрел на Онищенко, тот отрицательно помотал головой.
- Почему? – спросил Валентин, подойдя к шефу, который направился к выходу.
- Он пока может быть полезным для нас. Поехали. По дороге расскажу.
– Может оно и к лучшему. – Подумал Касенко.
***
Чувства, эмоции – такая же инфекция, как будто грипп или ящур. Ими можно точно также заразиться. Шилов подхватил инфекцию азарта, азарта к приключениям. Подогревало это чувство тщеславие и гордость за себя. Прошедшую встречу, он расценил, если не как победу то, как ничью с соперником, который на две, а то и на три головы выше его. Эта была ничья достойная победы, победы, которую еще стоило одержать в финальном матче. И все же ему льстила эта ничья. Льстило, что его восприняли в серьез, как равного соперника. Он чувствовал себя в большой игре, в которой можно выиграть все. В определенный момент он сам испугался своего мальчишечьего азарта. – Не расслабляться! – приказывал он себе, выйдя из ресторана. Осмотрел улицу – все было, как полчаса назад, только совсем стемнело уже. Фары машин стали светить ярче. Следуя договоренности, направился в сторону метро, в сопровождении Трелецкого. До метро оставалось несколько кварталов. Не учел он, что в темноте совсем не видно опустил ли Саша стекло, или нет. Теперь можно было надеяться на свое чутье и отражение витрин, в которых он смотрел за прохожими позади него. Но думал он над словами Архангела, которые сеяли подозрения в адрес Ксении. Почему она ничего не рассказала о третьем? Допустим, что она сама о нем ничего не знает? Нет. Исключено. Проработав месяц бок обок, плюс наверняка, была знакома до этого. Нет. Тогда что? И я дурак не спрашивал. Вцепился в этого Архангела… А все-таки классно я себя с ним повел. Странно, мне не было страшно с ним разговаривать. – довольно улыбнулся он, остановившись у перекрестка. Светофор зажегся зеленным. Обвернулся, знакомая «Восьмерка» проехала дальше. В шагах десяти от себя заметил парня, разговаривающего по телефону. Может девушку ждет? Не очень удобное место. До остановки далеко. Ну, может она работает в этих краях, а он встречает ее с работы. Может. Паранойя. Шилов перешел улицу на красный, вслед ему кричали сигналы машин. Раскинулась широкая площадь окруженная зданиями с включенной подсветкой, прогуливалась молодежь с бутылками пива в руках, дыша табачным дымом. – Счастливые. Вот она мирная жизнь. – констатировал Сергей. – Да, только все это надоедят. А что лучше, как ты сейчас? Не знаю. Как бы я хотел прожить свою жизнь – не знаю! Не потеряться в бермудском треугольнике, между работой, толстой женой, телевизором. Хотя… наверно это и есть счастье, но скучное… А что с ней веселее? Не знаешь, чего от нее ожидать. Да-а, где та золотая середина? И есть ли она? Потому и живешь ты, как придется, потому что сам не знаешь, чего хочешь. А чел все-таки идет за мной! – оборвал он свою осеннюю философию. – Архангел? Вряд ли. Есть один способ все узнать. – Мысль пришла дерзкая, но он уже поверил в свой фарт или безнаказанность. Он свернул в первый попавшийся двор, снял армейский ремень, намотав его на кулак. В арочном проходе слышались приближающееся шаги по грязным лужам, Шилов задержал свое частое дыхание и выскочил из-за угла, нацелив удар бляхой в лицо преследователя. Настоящая драка отличается от киношной, в ней нет ни красивых полетов через себя, ни ударов Брюса Ли. Настоящая драка – грязное, кровавое зрелище, правила которой определяет лишь моральные нормы соперника и конечная цель драки. Нередко в ней побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто грязнее. Поэтому в ход идет все, от камней, ножей с захватами за одежду, до укусов и плевков. Парень упал на спину, но не успел Шилов задать намеченный вопрос, как в темноте блеснул пистолет в руках парня. В полшага Шилов сократил расстояние, выбив носком берцового ботинка, пистолет в сторону, раздался выстрел искрами по асфальту. Парень схватил Шилова за ногу, завалив на землю, нанес пару ударов по животу и навис над ним, сжимая его горло. Шилов пытался нанести удары руками ему в голову, но парень был крупнее Шилова, и длины рук хватало только для ударов по плечам парня. В доли секунд пролетели мысли о Саше, ждущего в машине, о бесполезности пытаться звать на помощь, о отскочившем куда-то в сторону пистолете, и неминуемом конце. Задыхаясь, судорожно Шилов щупал асфальт, пытаясь найти что либо, что могло бы помочь. Этим «что либо» стал выбитый пистолет, до которого он смог дотянуться левой рукой. Раздались два приглушенными телом выстрела, пальцы на горле Шилова обмякли, парень захрипел и полностью, всем телом навалился на Сергея. По его щеке изо рта мертвого парня потекла теплая, липкая кровь. Он истерично вылез из под мертвого тела, присел на корточки прислонившись спиной к стене. Пробирал озноб, то ли от замоченных в лужах джинсов, то ли от лавины осознания ужаса. – Не думать! – приказывал он себе, пытаясь встать, почувствовал резкий спазм и боль в животе, от которой согнулся на четвереньки, закашлял и заблевал. В этот момент заехала в арку «Восьмерка» , фары которой обжигали светом сие действо. Трелецкий вышел из машины, хотел было подбежать к Сергею, но увидев труп, на секунду остановился, и подбежал к безжизненному телу. Профессионализм сработал. Саша без брезгливости перевернул тело, по инерции проверил отсутствие пульса и осмотрел карманы. Бумажник и телефон оставил себе. – В машину! – полушепотом приказал он.
- Да. Щас. – Сергей поднялся на ноги, согнувшись, держался за живот, сделал несколько коротких шагов и упал. Саша подобрал пистолет, обратив внимание на его марку, протер его свитером убитого, и вложил его ему в правую руку. – Давай! – скрипел он зубами, затаскивая за шиворот Сергея в машину. С визгом ринулись с места. Ехали молча. Несмотря на разноцветные огни рекламных щитов, и магазинов, у Сергея перед глазами чудился парень с кровью изо рта. Кто он? Была ли у него семья? Панической дрожью трясся Сергей всем телом. Саша остановился у ближайшего гастронома и вышел из машины без объяснений. Достал «Кольт» из бардачка, и испытал некую защищенность, силу. Прежде брав в руки оружие, он чувствовал лишь ответственность. Вернулся Саша быстро с пузатой бутылкой виски.
- Положи ствол! – приказал он, увидев в руке Сергея пистолет, и выхватил его, подав бутылку. – Пей! – Шилов давясь, через силу, осушил в два глотка четверть бутылки. Пился виски тяжело, обжигая слизь. Саша подкурил две сигареты одновременно и сунул Сергею в рот сигарету, взяв назад бутылку и тоже надпил виски, морщив лицо. – Суки! Паленное оно какое-то! Ну, что легче? – спросил он.
- Да, так. – постепенно приходило физическое расслабление, но мозг продолжал представлять один и тот же кадр.
- По-другому ты не мог. Это самооборона.
- Я знаю. Только от этого не легче. – Возникло детское желание заплакать, но не получалось.
- А как ты хотел? Хуже было бы, если бы тебя сейчас не колбасило… На выпей еще. – снова подал он бутылку. – Куда теперь?
- На хату.
- Дорогу мне показывай. И рассказывай все, как прошло! – Трелецкий специально старался дать повод выговориться, не давая Шилову шанса замкнуться на произошедшем.
***
- Ну и сдал бы! – у подъезда дома в машине, совещались друзья. – Или ты думаешь, она не при делах?
- Какая разница, при делах или нет? – Сергей уже допивал остатки виски, но оставался трезвым, только голова начинала болеть. – А если бы на ее месте оказался бы я? Ты бы сдал меня?
- Не нагружай! – Трелецкому перед глазами встал майор ОБНОНа. – Пленных не брать! Своих не сдавать!
- Да. – Шилов тяжело улыбнулся. – Только такое кино на НТВ не покажут. – И потом, я думаю, если бы я сдал, меня бы тоже зачистили.
- Тогда ты из этой жопы вообще не вылезешь.
- Ладно. Езжай домой. Думаю, твои коллеги с тебя слезут.
- А ты?
- А я буду искать третью силу.
- Интересно, как они на тебя вышли?
Шилов задумался, с усилием заставляя себя соображать. – Варианта два: или кто-то из нас троих стуканул, или крыса у Архангела.
- А может сам Архангел? Решил не светиться, выследить и зачиститься.
- Возможно. – Мозг сделал попытку выдать очередное умозаключение, но получил отказ. – Все не могу больше думать! Щас поднимемся – пожрем, и езжай! Это не твоя война! – сказал он, в ответ получил мгновенный, дружеский подзатыльник. – За что?
- Для профилактики. Денег отсыпь! Я ж еще не миллионер, чтоб туда-сюда кататься.
- Само собой. – Он достал из заднего кармана брюк помятые купюры, и положил на панель приборов с искрений благодарностью.
- Маловато конечно, но ладно. – сказал Трелецкий пересчитав деньги. – А да, забыл. Вот два паспорта, фотки вклеите и можно по ним кредит оформить!
- Настоящие?
- Конечно. Девчонка, знакомая в ЗАГСе работает. – Предприимчивые люди работают в ЗАГСе, вместо того, чтобы уничтожать паспорта умерших граждан, они ими приторговывают, Понемногу. Для своих. – Золотое дно. – Прощались без громких фраз, благодарить и извиняться Сергей считал глупым. Слова – лишь звук. Подниматься в квартиру Трелецкий не стал, взглянув на часы – Еще на поезд успею. – сказал он.
После прощания переживания пленили Сергея с еще большей силой. Он поднимался по лестнице, прислушиваясь к любому шороху пряча в руке пистолет, от скрежета замков, от любого скрипа дверей, сверху или снизу било дрожащим, холодным потом. Наконец 7-й этаж, знакомая квартира распахнулась дверь, из квартиры пахло домашней едой и уютным теплом, на пороге его встретила Ксения. Увидев еле стоящего на ногах Сергея, с окровавленной одеждой и щекой, она на секунду опешила, после чего без слов помогла раздеться.
- Я сам. – Несколько стесняясь, настаивал он. Это было приятное стеснение. Хотелось прижаться к ней, чувствовать ее тепло, ее тело и взять ее прямо сейчас.
- Иди в душ. – Оборвала она его руку у себя на талии. – А Саша где? – спросила она через дверь ванной комнаты.
- Домой уехал.
После душа он зашел в комнату, где застал Ксению. Он подошел к ней близко, чувствуя ее дыхание упирающиеся ему в грудь. Она подняла глаза, увидев его жаждущий взгляд, поняв все без слов. Не успев произнести зловещее «Нет!», ее рот стиснул горячий, страстный поцелуй. Она почувствовала прикосновение мускулистых, жилистых рук у себя на спине прижимавших ее к мокрому, горячему телу. Его пальцы забрались под ее облегающую футболку, в страсти дотронуться до ее теплой, нежной кожи. Ксения не пыталась противиться. Отчасти от уважения, отчасти из благодарности она капитулировала перед ним. Ей даже нравилось поддаваться его силе, которая возбуждала ее желание и заставляла обнимать мягкими ладонями его плечи. Не встречая сопротивление, руки Сергея стянули с нее футболку, и припали к ее налитой груди, через, которую чувствовались глухие удары ее сердца. Только бюстгальтер продолжал держать оборону, не позволяя груди полностью оголиться. Наконец и его оборона пала. Его горячие поцелуи опустились вниз, остановись между двумя выпуклыми персями. Дыхание обоих участилось. По ее мышцам пробежала волна усладительного волнения, она задрожала, выгнувшись, запрокинув голову назад. Немым шорохом по ее стройным, элегантным ногам, на пол спустилась юбка. Лаская ее мягкие, упругие ягодицы, медленно он провел ее к дивану, положив на спину, в сознании снова мелькнула ужасающая, кровавая картина, но он сделал усилие, чтобы отправиться в страну. В страну, в которой нет на всем земном шаре, в страну, где нет боли, проблем, лжи, а есть только наслаждение. Он раздвинул ее бедра, туго войдя в нее, своей возбужденной, твердой плотью, погрузившись в ее горячую влажную промежность. В ответ послышался короткий, грудной стон. Длинными ногтями она впивалась в его спину, прерывисто дыша от страсти. Он пылко целовал ее горячую, нежную шею, чувствуя запах ее тела, ее волос, рассыпавшихся на подушке. Он чувствовал под собой каждую клетку ее тела, которое изгибалось, с каждым его проникновением, с каждым поцелуем, с каждым прикосновением…
А за окном все также осень торжествовала над городом, все также проносились холодным ветром сигналы машин, вместе с нашей черно-белой, цикличной действительностью, в которую только осень добавляла буйство красок, пожелтевших последними листьями деревьев.
Он вышел на кухню, увидев в темноте бутылку шампанского и накрытый стол. Горло пересохло, как наверно пересыхает у странника, идущего по пустыне. Аккуратно откупорил бутылку и сделал несколько жадных глотков. Последней судорогой пробежал импульс удовольствия половой близости по телу. Усиливалась головная боль с накопленной физической усталостью.
- А ты все-таки извращенец! – доносился голос Ксении, из комнаты – Хоть бы свет выключил! Может, я стесняюсь!
- Ну, можем повторить, но уже без света! – щелкнул он выключатель, вернувшись в комнату с шампанским.
- Последствий не боишься?
- Не знаю. Наверное, нет. – он забрался к ней под одеяло, питая ее тепло. – Дом. Семья. Дети. Что еще нужно, чтоб встретить старость?
- Да. На словах, всегда все просто, а вот на деле…
- О чем ты мечтаешь?
- Да, как и все, - произнесла она, положив голову ему на грудь – о простом, женском счастье.
- Был бы милый рядом… а в чем оно заключается?
- Ты не поймешь. Ты мужчина. Дом. Семья. Дети. Для вас это все, как вспомогательные средства перед чем-то большим, важным.
- Для каждого по-разному.
- А о чем мечтаешь ты?
- Не знаю. Легче сказать, чего я не хочу.
- И чего же?
- Не хочу тебя потерять. «… и чтобы прошлое не любя, ты уйти не смогла к другому» - продекламировал он строки Есенина.
- Все будет хорошо! – сказала она, и впилась в его губы.
Время для них замерло. Они бежали, и от прошлого, и от настоящего. Все потеряло свое значение в этой тихой темноте. Они предавались своим желаниям, в надежде уйти от всего мира. В тот момент, им было безразлично, каким будет утро, и какая будет погода. Есть Он и Она, и сумрак по комнате.
***
Чем дольше мы движемся к заветной мечте, тем меньше радости испытываем по ее достижению. Возможно, мы платим своим разочарованием за преданный вектор нашего движения, нашим действиям, нашей надежде. Мечты редко сбываются в том виде, котором рисует наше сознание. Но они всегда сбываются, если мы движемся к ним, желая их осуществления. А вот радоваться этому или нет, каждый решает сам.
Служивши в армии, Сергей спросил, как-то своего Ротного, который прошел через Афганистан: «Какого это, убить человека?», на что Ротный ответил сухо, по-военному: «Главное не воспринимать врага, как человека.», и тогда стоя в строю, он не мог предположить, при каких обстоятельствах он вспомнит эти слова своего командира. Он не жалел убитого им врага, он жалел себя о том, что взял на себя кровь. И если бы этот парень с пистолетом, погиб при других обстоятельствах, Сергей бы не расстроился. Но случилось то, что случилось. И теперь нужно было с этим как-то жить.
Менты все равно ничего не найдут – рассудил он. – Но как на меня вышли? Если исключить Архангела, о месте и времени встречи знали двое: Ксюха и Саня. Кто-то из них сдал? И кому? Если Архангелу моя смерть не выгодна, а с «третьей силой», которой это выгодно знаком только один человек. Нет! Не годится! Ее пытались убить, и зачем ей им же меня сдавать? Тогда Саня? Если на него вышли, припугнули, а может и денег дали, то мог… Ну, и сука же ты, Сережа! Где б ты сейчас был, если бы не он? Тогда кто? А может все проще? А если за Архангелом следили или слушали его телефон? Тогда – да. Все сходится. Отсюда вывод: «третья сила» в окружении Архангела. Хороший вывод, а главное обоснованный! – на душе стало спокойнее, ведь самое худшее подозревать своих.
Сонным, теплым поцелуем прикоснулась Ксения к его плечу, от неожиданности Сергей вздрогнул.
- Ты чего? Что с тобой?
- Не знаю. Нервы, наверное. – Он обнял ее, прижавши к себе, покрепче.
- Ты кричал ночью…
- А ты стонала!
- Дурак… я не о том. Что с тобой произошло вчера? Ты вернулся со встречи, каким-то другим. Мне даже страшно стало.
- Теперь понятно, откуда такая покорность!
- Я серьезно.
- Что говорит психология по поводу психического состояния человека, который совершил убийство в самообороне?
- Шок, паника, нарушение сна, страх... – По инерции ответила она, не понявши всего смысла вопроса. – Ты что убил кого-то?
- И как долго это состояние длится?
- Пока не начнется процесс вымещения этого события из сознания. – Она снова словно по учебнику зачитала правило, но ее глаза распознали причину той тревоги Сергея. Им бы говорить этим пасмурным, хмурым утром за чашкой кофе о любви, нежности, признаваться и клясться в верности друг другу, но разговор на задымленной сигаретами кухне совсем не был в стиле романтичных рассказов или французских мастеров романов.
***
В приемной начальника ГУВД стекались люди в синих мундирах, в кулуарах перешептываясь, о чем-то своем. В приемную вошел Москаленко, не успев поздороваться со всеми присутствующими, Куценко ухватил его за рукав и отвел его в сторону.
- Это правда, что хозяин борделя начальник по торговле людьми? – нервно спросил он.
- Не знаю, это как суд решит.
- Я навел справки о нем, оказалось у него шурин в Генке работает.
- И что? У меня отдел по раскрытию заказных убийств, а бордели, проститутки, коррупция – не мой профиль.
- Не включай дурака! Серба уже всем раззвонил, что именно ты заставил его принять заявы, и именно ты подключил своего друга Онищенко.
- Чего ты хочешь? – перебил его Москаленко.
- Чтоб ты не высовывался! А то вдруг прокуратура привяжется к протоколу изъятия оружия у Кощея? Ведь понятые бомжи, которые проходят понятыми еще по десятку дел. Да ты сам все понимаешь! – Куценко представлял большую часть нашего общества, которая понимала все происходящее, и даже внутренне осуждала беззаконие, но знала она настолько много, что воспринимала все как данность, с которой бессмысленно бороться.
Пружина напряженности дня сжималась и за совещанием в Главке, следовало совещание в городской прокуратуре. В обоих случаях этих совещаний верховенствовала бюрократия. Бюрократия – рождает подхалимов и лентяев, тем самым убивая профессионалов действительно желающих работать. Противостояние двух структур зачастую определяло отношения между сотрудниками данных ведомств. Сотрудники милиции считали, что всю грязную работу выполняют они, тем временем пока прокурорские чины протирают штаны в белых кабинетах. А прокуратура, как всякая надзирающая структура смотрела с высока на милицию, считая, что все беды из-за того, что именно в милиции не умеют работать. При этом не упуская возможности находить и указывать на недостатки в их работе, тем самым получая формальные и неформальные дивиденды. И в этих двух соревнующихся лагерях очень не любили, если у кого-то из сотрудников возникали неформальные, дружественные отношения из вражеского лагеря. Ведь в каждой избушке есть свои маленькие тайны. Вместе с тем, треть сотрудников прокуратуры были женщины, поэтому никого нельзя было удивить романом между следователем и оперативником. И все же прокуратура не самое приятное место для опера.
Все те же слова, все те же выводы, смещался лишь акцент этих выводов, отличая это совещание от предыдущего. Отличался и глава городской прокуратуры от пожилого генерала ГУВД своим моложавым и подтянутым видом, вместе с вылощенной стрижкой. Также майору Москаленко пришлось безуспешно доказывать и отстаивать правоправность действий своих подчинённых.
Выйдя из прокуратуры Москаленко сел в свою «Ауди», и включил телефон, который стал ругаться сообщениями о пропущенных вызовах. Самым настырным номером значился номер Денисова. Совершенно не хотелось ни с кем разговаривать, но похоже именно сейчас начинался его рабочий день. Не выходил из головы утренний разговор с бывшей женой о дочери, наряду со всеми рабочими моментами, которые требовали принятия решений. Необъяснимое чувство тревоги проявило себя, которое он по привычке списал на усталость и переутомление… Завибрировал телефон, лежащий на панели приборов.
- Внимательно!
- Ты где? – спросил голос Денисова.
- В пути. Через часа два подъеду. Есть новости по Кощею.
- У нас тоже. И не очень радостные. Охранник в обмен на правильные показания хочет выйти свидетелем или на условный срок.
- Ладно, будем думать. Начальника его взяли?
- Два раза! Ни его, ни его жены дома не застали.
- Закономерно! Все, давай, у меня тут дела семейные!
Семейная жизнь Москаленко не сложилась. Семейные пары делятся на две категории: те, кто переживают разрыв семейных отношений и на остальных. Со многими это случается, с кем-то раньше, с кем-то позже и лишь единицы избегают, такой страшный процесс, как развод. И не оказывается в этом процессе ни правых, ни виноватых, ни хороших, ни плохих. Есть только два человека, которые не подходят друг другу или это лишь их заблуждение. Конечно, есть семьи, которые не раз подавали заявления на развод или даже разводились, но в силу разных причин воссоединялись. Отчасти от безысходности материальных лишений, отчасти из-за привычки, которая с каждым годом семейной жизни бетонирует супругов к друг другу, да и дескать: погорячились, с кем не бывает. Гораздо хуже, когда люди годами мучают друг друга годами, и даже привыкают к этим мукам, но вдруг случается совершено вопиющие событие, после которого терпение лопается. И вот они разводятся, каждый считает себя освобожденным, победителем, счастливым – как в день их свадьбы. Определенно, в этом есть трагикомический фарс, в разводе, в разделе свадебных подарков и в подсчете имущества, за чьи деньги были куплены ложки, и этот шкаф дарила мне моя мама, а твоя мама дарила тебе резиновую лодку… И все это со стороны выглядит, как муравейник, каждый что-то тянет, первые секунды наблюдать интересно, а потом… Дети – заложники этого действа. Переживают дети, сей процесс по-разному. Вне зависимости от того, как они его пережили, волей, неволей они принимают позицию той стороны, с которой остались. И это вполне естественно. Одно дело сводить ребенка в зоопарк и совершенно другое воспитывать и решать его проблемы. Москаленко любил свою дочь, стараясь вникать, чем она живет. Делал это как умел, как мог, как понимал. С присущей ему прямотой и натиском. Но с взрослением дочери, все больше вырастал барьер между ними.
- Привет! – поздоровался Москаленко, поравнявшись с тремя девушками, идущими по тротуару. – Садитесь – подвезу! – улыбчиво приглашал он. Две девушки сделали вид безразличия и проигнорировали предложение. А третья заметно удивилась, узнала и в ту же секунду обозлилась, колючим блеском во взгляде. Дети всегда немного стыдятся своих родителей в компании сверстников.
- У Вас машина грязная и старая! Да и Вы уже… - фамильярно поморщила она лицо.
- Доживешь до моих лет, и ты такой будешь! Садись уже. – Она села и наступила тягостная для обоих пауза. – Как жизнь молодая?
- Нормально.
- Учеба как?
- Тоже. – Снова пауза. – Тебя мама попросила со мной поговорить?
- При чем здесь это?
- Значит, попросила. Ну, давай, отговаривай меня!
- А есть смысл? Все равно, чтобы я сейчас не сказал, ты меня не послушаешь.
- Потому что это моя жизнь!
- И кто он?
- А есть смысл рассказывать?
- Придется самому узнавать.
- Странно, что ты еще не завел на него досье.
- Хотел по-хорошему.
- Или времени не хватило?
- Да уж, - гортанно выдохнул он – разговор не состоялся!
- С бандитами легче? – сменила она тон, на более благодушный.
- Понятнее. Обещай мне: не делать поспешных ходов. Я тебя не так часто о чем-то прошу. У тебя жизнь только начинается и сейчас важно не совершить ошибок, не поправимых ошибок.
- Почему вы все думаете, что я обязательно совершу не поправимую ошибку? У меня тоже голова своя есть! И в конце концов это мои ошибки!
- Дети, когда суют пальцы в розетку, наверно тоже так думают.
- А ты, значит, не совершал ошибок?
- Именно, поэтому и предостерегаю тебя! Ну, что обещаешь? Хотите встречаться – пожалуйста, но пока мы тебя с матерью содержим, так что будь добра прислушиваться к тому, что мы говорим! – Нервы Москаленко сдавали, и он постепенно повышал свой прокуренный голос. – Взрослые, не зависимые!
- Я знала, что ты этим закончишь!
Разругавшись до конца, остаток дороги до дома ехали молча. Их спор могло рассудить только время. Только тогда уже предмет их спора не будет иметь никакого смысла.
Непогожее небо тянуло за собой близость вечера, окрашивая улицы в сизые оттенки, сея на них холод и мелкие, чуть ощутимые капли дождя. Улицы, как и положено этому времени суток, заполнялись все большими пробками и спешащими людьми домой. Все ярче горели фары автомобилей, билборды, рекламные щиты и витрины торговых заведений не отставали.
Зайдя в накуренный кабинет оперчасти, слышался запах кофе, шуршал бумагами молодой Пономаренко. Его стол был заставленный папками, документацией, из-за которой чуть выглядывала пшеничная макушка его головы. В противоположном углу находился стол, за которым состязались в шахматы Денисов с Мамедовым. Рядом с шахматной доской, были убитые фигуры и две надкусанные шаурмы. Денисов играл белыми и судя по убитым, белым фигурам проигрывал вчистую.
Рустам Мамедов родился в Южной Осетии, в горном поселке Квайса, все его детство прошло в этой южной стране, оставив след в его темпераменте и акценте. Его отец – Спартак Мамедов был военным врачом, имел воинское звание советского офицера, на рубеже распада Союза жизнь в родном Квайсе стала неспокойной. Борьбу Грузинов за свою независимость не разделяли осетины, это противостояние вылилось в вооруженный конфликт в 1991-92 годах, и хотя их поселок был далек от военных действий, инфекция тревоги, из Цхинвала минуя горные хребты, эхом добиралась в Квайсу. Мать Рустама была родом из Харькова, поэтому когда ситуация накалилась, семья Мамедовых не раздумывая эмигрировала на родину матери. Поэтому Рустама вполне можно было считать на половину украинцем, вторая же его осетинская половина стала частью его имиджа, восточного шарма.
- Я вижу, работа кипит..! – Осмотрелся Москаленко.
- Здорова! – Приветствовались с ним за руку шахматисты.
- Зарасти. – Послышался недовольный голос из-за стола Пономаренко.
- Мы ждем команд от контролирующей и направляющей силы нашего руководства. – Не отрываясь от доски произнес Денисов.
- Шах! – Объявил Рустам, передвинув черного ферзя на противоположный край шахматного поля.
- Что с охранником, опознает?
- Соскочить хочет. Давить – бесполезно, он из наших, все наши повадки знает.
- Слушай, командир, дай мне его в ИВС на сутки, он маму родную в нашем Кощее опознает! – Предложил Рустам, ставя белому Королю мат.
- Это не наши методы! Ум, честь и совесть – ты помнишь?
- Ай, скучный ты, командир!
- Я тут подумал, если он нас не боится, надо придумать тех, перед кем его мочевая система ослабнет. Могут же быть у наших обиженных девочек страшные родственники?
- Хорошее оперативное мышление демонстрирует наше руководство! – Констатировал Денисов, с набитым ртом.
- Этому наверно учат их на высоких совещаниях! – Добавил Рустам.
- Так что ждем его перевода в изолятор, тогда и будем с ним разговаривать.
- Ждать – это мы завсегда. Так что по домам?
- Конечно! И досрочную, депутатскую пенсию всем! У нас сегодня еще культурная программа.
- Ты нас в театр приглашаешь? А что сегодня у нас дают? – На чисто русском проговорил Рустам.
- Берите выше! Сегодня у нас поход в клуб «Панорама»!
- А мы уже собрались духовно обогащаться, а придется деградировать!
- Сейчас это называется: быть в тренде! – Москаленко присел на угол стола и записал, что-то на листке. – Вот, пробей этого пассажира, все что сможешь. – Обратился он к Мамедову.
- А кто это? – Спросил Рустам, направившись дверям.
- Связь Кожебицкого, похоже, он у него дурь брал.
- И что? – Вопросительно посмотрел на него Денисов.
- Думаю, что Трахов посредник в убийстве Яковенко.
- И на чем ты собираешься его брать? На дедукции?
- Вот, над этим и стоит подумать. Может как обычно, прийти, предъявить, задать вопросы, он задергается, побежит к заказчикам, а мы проследим?
- А может на дозе его взять?
- Тоже можно, но играть в дипломатию с его крышей мне сегодня не хочется. Наелся я за сегодня дипломатии. Пусть, это будет планом «Б».
- Как скажешь. Только по-моему ты заигрался в Холмса. – Искренне добавил Денисов, встав из-за стола, поправив ремни плечевой кобуры.
- Время – покажет. Ну, а ты чего молчишь? – Обратился он к Пономаренко.
- А меня никто не спрашивает! Я тут так дела подшивать!
- Как со следачкой, съездил?
- Съездил.
- И?
- Кожебицкого опознали. – Вадим скромно умолчал, чего ему стоило уговорить следователя, изменить показания свидетелей в этом деле. И что для этого ему пришлось просить отца поднять свои связи в прокуратуре.
- Вот! – Радостно взбодрился Москаленко – С этого и надо было начинать!
- А нам ничего не сказал! – Изумился Денисов.
- Беру пример со старших товарищей!
- Отставить детский сад! Мы ведь для тебя стараемся, чтоб тебе проблем меньше было! – Поучительно разъяснил Иван.
- Спасибо, Вам за это!
- Хочешь дело? – Будет тебе дело! Пойдешь сегодня на контрольную закупку в клуб.
- Как прикажите.
- Подожди, а Шилов, тогда здесь каким боком? Искать-то его будем? – Денисов задумчиво спрашивал.
- Скорее Кирову надо искать, у нее здесь связи, больше привязок. Надо ее связи крутить. Но мне почему-то кажется, что мы с ними еще пересечемся.
***
Туманно светили фонари сквера, отбрасывая густые лучи освещения. Периодический лай собак, которых хозяева выгуливали в сквере, слышался то совсем близко, то снова отдалялся, унося или приближая собачьими лапами шелест намокшей, опавшей листвы. А все же, хорошо быть собакой, у доброго хозяина… нет, есть в собаках то, что утрачено человеком, и даже не верности дело, а в умении радоваться обыкновенному. А человек все ищет свою радость, и ладно если ищет, а если перестает даже искать? Постепенно превращаясь в животное, в худшем смысле этого слова. Эквивалент счастья – обратно пропорционален нашему интеллекту. – Вывел Сергей неутешительную формулу. Изо всех сил он старался думать о чем угодно, только не о вчерашнем происшествии. Думать было о чем, но так или иначе всякая его мысль вызывала ту картинку из сознания. Шорох, звук, прохожий, оказавшийся у него за спиной, все вызвало панику, от которой невозможно было убежать. Только способностью рассуждать трезво, он продолжал держаться. Немалую роль в этом играла Ксения, ее проснувшаяся женственность и нежность, не давала ему быть слабым. Рядом с ней ему хотелось быть смелее, тверже, чувствовать себя Супер Меном, не знающим страха.
- О чем ты думаешь? – спросила она, прижимаясь к нему.
- Сложно все. Я так долго мечтал о… так вот гулять с тобой… правда, наивно звучит? – Тяжело подбирал он слова, еще тяжелее произнося их. – Казалось бы – вот, оно счастье, а не получается радоваться в полную силу. Опять что-то мешает.
- Разочарован мной?
- Если бы я был психологом, я бы сейчас поставил тебе диагноз: неуверенность в себе!
- Тогда почему?
- Да, так по мелочи. Расскажи еще раз о том типе, с которым ты работала?
- Я уже рассказывала!
- Я понимаю, тебе трудно об этом вспоминать, но вспомни все с самого начала. Не может быть такого, что кроме погоняла за месяц работы ты ничего не знала. Давай, я буду говорить, а ты меня поправишь, если я ошибусь?
- Давай.
- И так: Смит. Возраст: 25-30 лет, учился в Англии, вернулся, стритрейсер, отец – шишка, что еще? А как познакомилась с ним? Где, при каких обстоятельствах?
- В клубе.
- А как называется клуб?
- «Панорама», на Советской…
- Вот, это уже что-то!
- Ты прям Шерлок Холмс!
- Очень на это надеюсь! – на его лице мелькнула улыбка. – Ну и как клуб, нормальный?
- Обычный, ничего особенного.
- Значит, сегодня будем отрываться! – Произнес он, прижимая к губам ее замершие, нежно-розовые щеки.
***
Строгие секьюрити у входа встречали посетителей клуба каминными, отмороженными лицами. Попадая в клуб, всегда у далекого от клубной жизни обывателя складывается впечатление, что эти помещения никогда не бывают пустыми, что будь то день или ночь здесь все также гремит музыка, сверкают разноцветные прожекторы, а толпа отдыхающих никогда не расходится. Эта высокий комплекс развлекательной индустрии, со своими правилами и иерархией, каждый член персонала занимает свое место, для достижения главной цели. А главная цель предельно проста, сравнима с целью казино, у которого, как известно невозможно выиграть. Персонал некоторых клубов не ограничивается списком официальных профессий, а список услуг бывает гораздо шире, чем предъявлено в прейскуранте.
- Осмотрись, вдруг он здесь! – Пытался докричаться до Ксении Сергей. В ответ Ксения улыбчиво кивнула.
- Здесь так весело!
- Заказывать что-то будем?
- Я буду сок!
- Шеф, сок и одно пиво! – Обратился он к бармену за барной стойкой.
- Мог бы и себе сок заказать!
- Я для конспирации! Приятно все-таки когда о тебе заботятся.
- Пошли танцевать!
- Не хочу!
- Не умеешь?
Сергей приложился к бокалу пива, после чего взял ее за руку и они растворились в толпе танцпола. Ни на секунду он не забывал об истинной цели пребывания здесь, и все четче складывалась о том, что Смита сегодня здесь не найти. Вернувшись за барную стойку, снова обратился к бармену:
- Друг, повтори еще! – Через секунду бармен учтиво поставил еще один бокал перед ним. – Слушай, друг, а как мне Смита найти? Я ему долг за гонку пришел отдать, а его нет. И телефон его отключен.
- Так радуйся, не он тебе же должен! – улыбнулся полноватый бармен.
- Я бы радовался, так он меня своим папой пугал, зачем же мне этот геморр?
- Не знаю, его уже неделю найти никто не может. Но ты первый, кто хочет ему долг отдать, обычно наоборот.
- Многим должен?
За барную стойку подошла компания и бармен переключился на них. Возвратилась запыханная Ксения:
- Что-то ты быстро сдался!
- Просто я предпочитаю бальные танцы! – Так что, Друг, вообще без вариантов его найти? – Снова окликнул он бармена.
- Не знаю. Спроси у Траха.
- У кого?
***
Принято считать, что деньги, высокое социальное положение в современном мире гарантированно приносят удовольствие, а тех, кто считает иначе принято называть дураками и неудачниками. Отчасти с этим трудно не согласиться. Но разве можно измерить удовольствие деньгами? Удовольствие, которое не заключается в отдыхе в Турции или Египте. Удовольствие от своих поступков, которые ты делаешь для себя, не ожидая признания и материальных благ. Нет, не все так однозначно, когда говорят, мол весь Мир держится, исключительно, на деньгах. Во все времена подобные «дураки» и «неудачники» были в меньшинстве, но именно они удерживают баланс, между черным и белым. И дело здесь не высоком их предназначение или их пользе обществу. Это необъяснимый парадокс русской души. Рационально это не объяснить. И Москаленко и Мамедов вместе Денисовым при своих способностях могли бы достичь гораздо большего в материальном плане. И как бы не наивно не звучали мои слова, такие «дураки» еще есть. И не важно где они работают в милиции, в школах, больницах или в офисе менеджером. Но именно в милиции они наименее заметны. Не взирая на звания и ранги, предательство начальства и нередко разрушая собственные семьи продолжают делать то, что должны.
Близилась ночь, которая не обещала быть спокойной. Окна жилых домов зажигались, а некоторые зашторивались. Наконец улицы города постепенно освобождались от плотного потока автомашин. Дневная, городская суета уступала умиротворенности ночи. Местами злой ветер доносил первые, мелкие снежинки, изредка превращая их в капли дождя, недолетая до земли. А приземляясь на машины, покрывали их белым, тонким слоем.
- Задача перед тобой простая. – Инструктировал Москаленко. – Заходишь, находишь Трахова, покупаешь дурь, возвращаешься. Дальше работаем мы.
- А как я его найду? – Озадаченно поинтересовался Вадим.
- Как собаки на границе работают, видел? – Шутил Рустам.
- Отставить! Пообщайся с людьми, с персоналом, не маленький. Перед покупкой диктофон включи. Вопросов не задавай лишних – может срубить.
- Я понял. – Ответил Вадим и вышел из машины.
- Не травите пацана, маленький он еще!
- Да кто его травит?
- Норужку заказал или сами будем за ним кататься? – Спросил Денисов.
- Заказал. Только что-то они опаздывают.
- Думаешь ствол найденный у Шилова не тот, что работал по Яковенко?
- Сегодня читал заключение балистов по стволу Кожебицкого, там четко сказано: ствол работал по Яковенко. Двух идентичных стволов не бывает. Скорее всего, наши коллеги, выезжавшие в Запорожье, решили не заморачиваться, подкинули железо, а потом подмазали экспертам.
- Логика есть. Только зачем было так далеко ехать?
- Пока не знаю.
- У нас говорят: не всегда самый короткий путь, оказывается самым близким. – Декламировал Рустам.
***
Не переставали греметь децибелы, изрядно надоедая Сергею. Несмотря на веселую атмосферу холодной, девятибалльной волной хлынуло чувство опасности. Казалось опасность где-то совсем близко, опасность, которая еще не имела не имени, не лица.
Продолжал курить. От сигарет пересыхало горло. Всматриваясь в толпу, он заметил крепкого, рослого парня в темных очках на голове. Внимание Шилова переключилось на него. Его поведение выдавало в нем здесь постоянного клабера. Он со многими общался, после чего уводил новых знакомых в уборную, выходя из уборной, устремлялся к выходу, и через минутное отсутствие возвращался и процедура повторялась. Такое поведение могло говорить только об одном – торговля наркотиками.
Сергей хотел было выбрать момент для разговора, но вдруг он сам подошел к барной стойке.
- Привет! – по-свойски обратился он к бармену. – Сделай мне как обычно. – Небрежно бросил на стойку деньги.
- Тут человек про Смита спрашивал.
- Опять!? Шли их всех на хер!
- Не, этот особенный, хочет долг отдать.
- Может мент? Где он?
- Не похож. Вон он! – Бармен кивнул на противоположную сторону стойки.
- Привет, ты Смита искал? – Похлопал он Сергея по плечу. Обернувшись, за Сергеем предстала Ксения. Долей секунды Сергей заметил его взгляд, оказавшийся на Ксении.
- Привет. Искал. Как найти его? – Сергей понял, что парень узнал Ксению. Липким потом обдалась спина.
Парень тоже все понял. После паузы, оценил ситуацию и произнес: - Ну, пошли, отойдем.
- Не вопрос, пошли. – Через силу Шилов пытался улыбаться, прислонился к лицу Ксении и быстро прошептал на ухо: - Жди меня у машины! – После чего показательно поцеловал ее оторопевшие губы и направился за парнем. Пронзая танцующую толпу, чувство незащищенности выдало логичную мысль о том, что пистолет остался в квартире. – Вряд ли он ведет меня просто поговорить. Гадать поздно. Главное, чтоб она успела уйти. – Рассудил он, как вдруг случайно столкнулся парнем, задев его плечом.
- Извини. – Произнес Шилов. Сквозь музыку парень не услышал его. Лишь внимательно посмотрел в лицо Сергею и тут же скрылся в толпе. Зашли в туалет, музыка стала приглушенной, яркий, белый свет отражался в настенных зеркалах.
- Ты кто? – Спросил парень в очках, как только закрылась дверь туалета.
- Я Смита ищу.
- А баба твоя?
- Что, понравилась? – Не дожидаясь ответа, парень бросился на Шилова, повалив его на пол, и принялся его бить ногами.
В этот самый момент Пономаренко взволнованно набирал номер своего начальника.
- Здесь Шилов! – крикнул он в трубку, затыкая свободное ухо рукой.
- Тихо! Давай, по порядку! – Одним предложением Вадим сумел передать всю ситуацию. – Слушай внимательно: стой под туалетом и слушай, о чем говорят. Сам никуда не лезь! Оставайся на линии! Информируй нас! Мы сейчас решим, что делать!
- Ну, говори, кто ты? Как сюда попал? – Парень присел на корточки перед лежащим, скрючившимся от боли Шиловым.
- Тебе биографию свою рассказать? – Пытался держаться Сергей.
- Зачем тебе Смит? Говори, а то твою подругу на хор запишу.
- Я от Архангела. Смит бабло у него увел. – Сергей сплюнул кровь на кафель, наступила пауза, парень привстал, развернулся спиной. – Если не скажешь, где Смит и кто он, сюда придут другие люди. – Сергей отчаянно блефовал, но другого выхода не оставалось. Он дополз до умывальника и открыл воду, чтобы умыться. Парень молчал. Молчит – значит думает. – Скажешь – и я забуду твое имя в этой цепи, и о твоей роли в ней. Ведь это ты подписал наркота на мокрое? – Это было предположение «пальцем в небо», позже Сергей сам не поймет, когда и почему он успел сделать такой вывод.
- А если я завалю прям сейчас тебя, твою бабу?
- Думаешь, не найдут? Тот же бармен тебя первым же и сдаст, с кем уходил, с кем разговаривал. Ты здесь фигура приметная!
- Что именно ты хочешь о нем знать?
- Как его найти? Телефон, адрес.
- Архангел тебя в живых не оставит.
- Возможно. Но сейчас мне нужен Смит.
- Запоминай. – Виктор написал на дисплее телефона адрес и номер телефон и протянул его Сергею. – Это адрес его бабы, он иногда у нее появляется.
- А кто он вообще? – Остановил его вопросом у выхода.
- Сын начальника охраны Архангела. – Ответил он, и вышел из уборной. Маленький пазл открыл, как казалось Сергею, всю картину произошедшего. Но времени на анализ не было. Отдышавшись и откашлявшись он вышел из туалета и устремился покинуть клуб. Вслед за ним держа дистанцию, шел Пономаренко.
- Я понял, что выходит! К тебе идет Денисов, возьмете его на выходе! Наружка опаздывает – мы за Траховым! – Разрывался из трубки Москаленко.
Шилов вышел из клуба, спустился по ступенькам, как вдруг его окликнул мужчина в метрах пяти от него.
- Парень, зажигалки не будет? – Мужчина полез во внутренний карман куртки. Шилов сжал в кулак зажигалку и подошел к нему.
- Стоять милиция! – Призвал Вадим, выбегая из клуба. – С размаху Шилов бросил кулак в лицо Денисову, оставаясь стоять на ногах, пытаясь вытащить из под куртки ПМ. Последовали еще два коротких удара, сбившие с ног Денисова. Дальше рывок на бег, не чувствуя боли, по пятам бежал Пономаренко сокращая дистанцию. Сто метров бега вызвали отдышку, но вот уже спасительная машина. Сигнализация разблокировала двери машины, у которой растерянно стояла Ксения.
- Садись! – Кричал ей Шилов на бегу. Еще несколько метров ослабшим, изнурительным бегом и «восьмерка» с визгом ринулась с места. – Ложись! – опасаясь стрельбы на поражение, он захватил ее за шею и наклонил вперед. Позади слышалось отчаянное «Стой!», бежавшего еще какое-то время Пономаренко.
***
- Твою мать!.. – Выругался Москаленко по мобильному. – Снимайтесь оттуда!
- Что случилось? – Умиротворенно смотрел на дорогу Мамедов.
- Упустили!
- Да-а, низкий уровень профессионализма наших сотрудников… - манерно констатировал он. – Надо было мне с ними идти. От меня бы не ушел!
- Всего не предусмотришь. Главное нам не лажануться!
Машина клубного наркодилера вела на отшиб города. Вот-вот, и закончится проспект Ленина. Дорога была относительно свободной. И «Ауди» приходилось тяжело, чтобы угнаться за резвым «Рендж Ровером», но изо всех сил «Ауди» держала марку, ровно держась в потоке. Окна домов потухли. Вместе с ними стала отключаться и реклама магазинов и банков. Мокрые улицы обезлюдили от прохожих, покрывшись черными дворами и одиноко бродящими бомжами, скрывающимися под навесами на транспортных остановках. Все порочные, незаметные днем силы проявлялись ночью, во всю свою темную силу.
Завибрировал телефон на турбине:
- Да!? – А раньше вы не могли?! – Мы на перекрестке Ахсарова и Деревянко. Походу буду вас координировать. Все! – Вот же суки! – небрежно бросил он телефон на приборную панель. Светофоры зажглись красным. «Рендж Ровер» стоял первым на перекрестке, за ним через одну машину держалась «Ауди». Красный будто замер на вечность, вечность оборвал отвратительный звук вибрирующего телефона:
- Слушаю!
- Привет… Опять работаешь? – голос был холодным, безразличным.
- Извини. Утром приеду, пустишь? – Москаленко несколько сменил тон на более благодушный.
- Как хочешь. – также безразлично ответила она.
- Я приеду! – настоятельно утвердил он.
- Мне на работу утром.
Светофор уже несколько секунд сменился на зеленый и правые два ряда начали движение. Первый левый ряд не двигался с места. Машина перед Москаленко стала сигналить клаксоном, к ней подключились клаксоны машин позади «Ауди». «Рендж Ровер» не двигался с места.
Через гул клаксонов он сказал что-то невразумительное в трубку и нажал кнопку отбоя. Прошло еще несколько секунд и он вместе с Мамедовым подошли к «Рендж Роверу» с обеих сторон. Водитель был мертв. Из двух бурых отверстий в области сердца сочилась кровь. Третья пуля вошла в лицо, чуть ниже глазницы. Стекло со стороны пассажирского места было целым.
- Блестящая оперативная реализация!.. – Москаленко был спокойным и уставшим. Спешить уже сегодня было некуда. Оставалась еще одна бессмысленная, безнадежно утраченная сна ночь.
Первыми приехали сотрудники патрульно-постовой службы, оцепив место происшествия заградительной лентой. За ними приехало ГАИ. Их работа свелась к перекрытию дороги соответствующим знаком, установленным на асфальте. Спустя час прибыли территориалы вчерашние школьники и опера из местного РУВД, вместе с судмедэкспертами. Осмотр не начинали, не хватало ключевой фигуры – дежурного следователя. Подождали еще с полчаса, как подъехала «Тайота Кемри» следователя с детским лицом, возраст которого было определить сложно. Его молодое лицо никак не сочеталось с его обрюзглым телосложением, обвернутое в модную, узкую одежду. С неба перестало не то сыпать, не то капать чем-то мокрым. Газоны окрасились седым инеем. Редким туманом светили фонари вместе с небольшой часовней, в которую упирался перекресток. Ее позолоченные купола притягивали к себе взгляд, внушая умиротворение.
Еще до приезда постовых Москаленко поручил Рустаму изучить журнал звонков телефона убитого. Сам же успел пообщаться с водителем зажатой с обеих сторон машины. Отвечал на вопросы водитель не охотно. – Ничего не видел, ничего не заметил. Я таксист, у меня заказ. – Под конец добавил он. Москаленко осмотрел салон его авто, заметив прикрепленный видеорегистратор спросил:
- Работает?
- Да. Машина-то не моя, не дай Бог ДТП или еще что…
Начались фотовспышки перед трупом. Районные опера по прятались в свои машины. Опрашивать было некого, а проводить обход, они посчитали бессмысленно. Если и проводить обход то утром, когда откроются ближайшие магазины, и то не факт, что в них окажутся камеры наблюдения улиц. Без особого рвения следователь записал показания Москаленко, свое же присутствие объяснил случайным совпадением, в которое никто естественно не поверил.
- Выпиши постановление на изъятие карты памяти у водилы.
- Дело передадут в городскую, пускай там и решают: что у кого изымать.
- А от тебя убудет?
- Не надо меня учить, лады? Ничего личного. – Следователь язвительно улыбнулся.
- Гильза калибра 5,45 – раздался голос эксперта. – Калаш. И вероятно с глушителем. – Эксперт поднял гильзу пинцетом с асфальта.
- Вероятно. – подтвердил Иван. – Выстрелов слышно не было.
- Все три пули остались в теле. Хотя стреляли с близкого расстояния. Глушитель замедлил начальную скорость пуль.
- Там на записи у водилы может быть номер машины, из которой стреляли. – Москаленко снова обратился к следователю пряча поднимающеюся злобу. – Мокрое по горячему поднимешь!
- Не смеши! Это не алкаши друг друга порезали. Такое годами висеть будет!
- Так у нас наводки имеются! Поможем, не обидим!
- А твой интерес?
- Щас, я тебе дам все расклады и при свидетелях! Время уходит, а время – это деньги.
Следователь раскинув за секунды расклад: выписать изъятие можно, но все должно быть четко, чтобы не было доказательств «добытых незаконным путем». И должники в главке ему не помешают.
- Ладно, веди своего водилу. И свидетелей давай на изъятие.
- Все будет! Ноутбук найди – кино посмотрим.
Нашелся ноутбук у одного из школьника-опера. Просмотр начали с конца записи. На первых кадрах был определен «Ланд Крузер» с частичным госномером, в обзор камеры не попали последние три знака.
- Мотай назад. – Посоветовал кто-то из толпы обступивших капот машины с ноутбуком. Промотали. Повезло. Таксист и «Ланд Крузер» за несколько секунд до убийства передвигались в одном ряду, и камера видеорегистратора засветила весь номер.
- Хорошая тачка! – Оценил кто-то запись. В тоже время Рустам отошел молча в сторону и стал набирать номер в мобильном.
- Ну, как главк удовлетворен работой следствия? – Довольным видом раздалось лицо следователя.
- Безусловно. – Поддержал Москаленко пожимая руку. – Погнали мы, злодеев кошмарить! – Снимаемся! – Крикнул он Рустаму.
Ехали молча. Оба устали, наговорились за день, но молчали об одном и том же. Обсуждать неудачу не было ни сил, ни желания, ни смысла. Темные углы города серели, фонари понемногу стали тускнеть, ставясь блеклыми. Черное, густое небо светло одним краешком, и этот краешек понемногу поглощал всю ночную черноту, окрашивая небо в темно-серый цвет.
Зазвонил отвратительно телефон Рустама, пробудивший его от полудрема:
- Мамедов!? – Точно разбита? – А номера утилизировали? – Все, понял! Спасибо! – Да я помню, что не булькает! – Дежурный звонил. Номера от «девятки» разбитой полгода назад.
- Не удивлен. И кому принадлежала?
- Охранное предприятие «Витязь».
- Чего-то такого я и ожидал.
- И что теперь?
- Тебе отсыпаться. Вечером в отделе решим, что дальше делать.
- А ты? Может успокоительного примем?
- Да, нет, мне еще личную жизнь залатать надо.
***
Сколько не говори о темных силах ночи, а для чувственных, человеческих и юных душ – это лучшее время суток. Черствея под лучами будничной суеты, они обнажаются, срывая с себя стальные маски безразличия, вежливого лицемерия. Воспринимая все острее и тоньше. Может наше внутреннее Солнце подобно звездам, только в темноте заметно его свечение?
Пока следственно-оперативная группа разбиралась на месте происшествия, в другом районе города Сергей все в той же съемной квартире впадал в меланхоличное состояние. Психологическая истощённость дополняла физическая боль ребер, не давая дышать в полную грудь. К своему удивлению он отметил собственное спокойствие. Ничего его не тревожило. От этого холодного спокойствия на секунду стало страшно, но искру тревоги тут же потушил вывод: «Просто устал»,
- Проклятый город. – Вырвалось у него вслух. Заметив на мокшие глаза Ксении, он постарался улыбнуться. Вышла не очень добрая мина.
- Это я виновата! – Отвернувшись от его взгляда.
- Прекрати!.. – Медленно подойдя, он обнял ее за плечи.
- Я! Разве не так? – Влажно всхлипывая у него на плече, она прижалась к нему покрепче.
- Какая разница, кто виноват?
- Прости…
- Виноват тот, кто все это начал. Но нечего и с ним разберемся. – От ее слабости он вдруг почувствовал в себе новые, моральные силы.
- Давай уедем. – Оторвала она голову от его плеча, взволновано посмотрев ему в глаза. – Я не хочу потерять и тебя.
- Так все бросить и уехать?
- Тебя что-то держит здесь?
- Не знаю. Друзья, знакомые, квартира. Родина, одним словом.
- Я понимаю, что это все непросто.
- К тому же: деньги, визы, паспорта. Да и куда? – Продолжил он мысль, которая уперлась в совершенно земные нюансы. – Поехала бы со мной на необитаемый остров? Будешь моей Пятницей. Будем детей растить.
- А ты хотел туда, где олени…
- Ты холод не любишь.
- Ты мужчина – тебе решать.
- Декабристка? – Расцвел он в широкой улыбке. – Неожиданно как!
Ночь прошла быстро, будто одним мгновением, наполненным нежность и ненасытной любовью.
Утро. Часов шесть. Совершенно по ночному было темно. Раздумья заставили Шилова встать с теплой, пряной постели. Заботливо поправив одеяло на спящей Ксении, он вышел на кухню, поставил кипятиться чайник и жадно затянулся первой сигаретой. Холодный пол беспощадно щепал ступни. Заскрипела открывшиеся форточка под давлением холодного порыва ветра, и он, закрыв глаза, подставил голову под поток свежего, морозящего воздуха. Казалось так боль от ушиба ребер утихала. «Как вышли на меня менты? Ждали? Или совпадение? А встреча с Архангелом? Хотя здесь все понятно. Сторожевой пес, решил зачиститься. А сегодня, в клубе? А может у них был рейд по наркоте, а я под раздачу попал? Может… Неважно! Что делать-то? Прийти к Архангелу и сказать: «Мы не виноваты! Это у Вас крот!», а чем я докажу?...» Горячо забулькал кипящий чайник. Сделав себе кофе, Сергей устроился на табуретке, прикрыв форточку. Горячая, дымящаяся чашка приятно согревала замершие ладони. «А она? Правду говорит или…? Говорить – это одно, а по жизни… Не проверишь – не узнаешь. Но мне правда, хорошо с ней. Если бы не вся эта ситуация, наверно я бы назвал это счастьем. Может и правда уехать? Что меня и правда здесь держит? Отец? Я с ним раз в месяц вижусь. Мать в Штатах. Друзья – уже не те… И куда? Да были бы бабки… Ты так рассуждаешь, как будто здесь все хорошо и спокойно. Никто не гоняется, не стреляет. Хату скоро пробьют, если уже не пробили.» Мурашки пробежали по коже, то ли от холода, то ли от неутешительного вывода. «Значит, выхода другого нет? Отступаем? Нужны деньги, без денег нигде не скроешься!» Небо стало резко сереть стальным свинцом. В сутулых домах зажигался свет на кухнях. Город готовился к трудовому, беспробудно пасмурному, ноябрьскому дню.
***
Труп, следственно-оперативная группа, ночная суета – все было позади. Но мозг Москаленко снова и снова проматывал одни и те же кадры, фразы, лица, события. Делал он это по инерции, без капли переживания или огорчения. Это можно было назвать навязчивой идеей или попросту усталостью, которая переносила Ивана из уютной, теплой кухни с женщиной и вкусным завтраком, на места происшествия, в камеры допросов, в курилку с рабочими разговорами. Он отчаянно пытался вырваться из этого плена и переключиться на нормальную жизнь.
- А ты далеко… - скрывая горечь, утвердила она – физически близко, а думаешь о своем.
- Извини.
- Неужели работа интересней, чем я?
- Не начинай, а? Я сам знаю все, что ты мне скажешь. И ты абсолютно права. – Он взял ее мягкую ладонь, и прикоснулся губами к ее пальцам. – Но я, правда, устал.
- Знаю. Но сколько ты еще так протянешь? Год? Два? Жить нормально думаешь? – Улыбнулась она, ее лицо покрылось тонкими морщинками под скрывающим их макияжем.
- Думаю. Просто я привык так жить. – Испачкавшись об ее губы помадой, она оттолкнула его.
- Уже восемь, у меня в девять сделка. Нотариусу непростительно опаздывать. Вечером занят? – Спросила она в прихожей.
- Не знаю.
- Ключи у тебя есть, дверь закроешь. Отдыхай, Уокер. – Чмокнула она его на прощание, и он закрыл за ней дверь.
Сон оказался недолгим. Спустя два часа он проснулся от телефонного звонка, номер которого не определился.
- Это Онищенко беспокоит. – осведомил голос.
- Здравствуйте. Не узнал. – Отвечал Москаленко, совершено в разваленном состоянии.
- Нужно встретиться. Хочу поделиться информацией по убийству Яковенко. Думаю, Вам будет интересно.
- Где и когда? – Взбодрился Москаленко.
- К шестнадцати часам подъезжайте в Марфу. Найдете.
- Договорились.
Абонент отключился, а Москаленко безуспешно пытался заснуть еще, но ход мыслей уносил его к работе. – Что значит этот звонок? Если он узнал, что мы подошли к нему, он сейчас предоставит еще улики на Шилова. Улик и так хватает, может тогда предоставит мотив? Формально мотив есть – ревность. А может Шилов его человек и он будет его отмазывать? Нет, бред. Из-за какого-то сосунка он так напрямую подставляться не будет. Тогда зачем? Зачем? Чего гадать? В четыре узнаем.
И хотя до четырех часов было далеко, не выдержав и получаса, Москаленко отправился в отдел. В отделе он застал одного бодрого Пономаренко, и выслушал от него виноватый рассказ:
- А я не успел!.. А он раз и в тачку!..
- Ты давай с туалета начни.
Пономаренко передал все, что он услышал. В основном, это были не связные обрывки фраз: «Смит…», «Бабки…», «Архангел тебя в живых не оставит…», «Сын Касенко…».
- А он здесь причем?
- А я знаю? Там унца-унца гремела. А я не Джеймс Бонд – слушать через стены не умею.
После рассказа, Москаленко устроился за своим столом, пытаясь погрузиться в бюрократический мир справок, отчетов, сводок. Бумажная работа была рутинной и при этом требовала внимания. Чем меньше ладилась работа, тем чаще он поглядывал на часы. Время замедлилось, будто стрелки, отмеряющие его устали. Периодично и довольно часто надоедали телефонные звонки, несущие в своем содержании бессмысленную суету и раздражение.
В дверь постучали и не дожидаясь ответа перед Москаленко привстал человек. Лицо его было абсолютно безликим. С таким лицом этот человек мог быть кем угодно: инженером, дворником, врачом. Но Москаленко за доли секунды увидел в нем что-то свое, ментовское, то, что отличает мента от нормального человека. При этом осознать свой вывод не успел.
- Я тот, второй опер из «Нимфы». – осведомил он, и предъявил удостоверение. – Я тебя третий день ищу.
- И что Вам угодно? – Манерно спросил Иван, делая ударение на слове «Вам», не отрывая взгляда от бумаг.
- Давай как опер с опером – сказал он, развязно устроившись на стуле, напротив стола Ивана. – Мне нужен налетчик. Настоящий. Тот, кто убил моего друга.
- Тогда тебе ИВС надо.
- Брось! Я же сказал: настоящий.
- А сидит, по-твоему, искусственный?
Он тяжело, показательно выдохнул. – Мне не нужны доказательства. Мне нужны координаты, наколки реального налетчика! А того, кто сейчас сидит на нарах, оставь для прокуратуры и своего начальства.
- Только вендетты мне не хватало!
- Мы с тобой из одной конторы. Справки я о тебе навел – говорят разное. Но убийство мента – по всем понятиям спускать нельзя. Эта сука сейчас баб трахает, а мой друг в морге. А дома у него жена, ребенок родители…
- И что он продуктовый склад охранял? – Сдерживая нарастающую злобу от бессмысленного разговора, спросил Москаленко.
- Не понял?..
- Семьянин твой знал, где работал? Знал. И погиб он, не выполняя служебного задания, а в частное от службы время. Кроме того, пал он не от заказного киллера, а по случайному стечению обстоятельств. Одним словом: убийство не связанно с профессиональной деятельностью потерпевшего. Как друга я тебя понимаю – смягчил он тон – сам бы на твоем бы месте не поверил бы в такую нелепость. Но факт есть факт. Люди и от грозы погибают…
- Понятно. – Резко встал он со стула. – Предлагаешь мне поверить в липовое дело?!
- Я ничего тебе не предлагаю. – Посетитель ничего не ответил и выскочил из кабинета таким же беспомощным, какими выскакивали родственники потерпевших из его кабинета. Жизнь – переменчива.
А Москаленко закинув ноги на стол с бумагами и сжав руки на груди, закрыл глаза. Он сделал усилие, чтобы вспомнить сегодняшний завтрак, уютную кухню, женщину… мысленно он улыбался, хотя лицо его оставалось серьезным. Было спокойно. Будто прошедший разговор развеял все его сомнения.
***
Любить до дрожи от прикосновения взглядов, быть одержимым своей любовью, кладя всю свою остальную жизнь на кон ради эйфории – мало тех, кто это испытал, а еще меньше тех, кто способен сохранить трезвый, холодный ум. Кто-то, назвав это болезнью, зависимостью, никогда не испытает счастья.
Шилов начал следить за подругой Смита, приняв ее у ее адреса с самого утра. Он шел за ней по улицам, машинально оглядываясь, прикидывая разные варианты развития событий. А что если она встретиться с ним сейчас? Или встретиться через неделю? Или никогда? Спрашивал он себя, прячась от пугающих выводов. Но и выводы, и вопросы, и осторожность его все меньше заботили. Он физически помнил ее объятья, взгляд, улыбку, от этой памяти то замирало, то выскакивало сердце. И эйфория причудливо сменялась животным, необъяснимым страхом все потерять. От этого страха ему становилось не по себе. Он понимал, что ради нее он готов на все. «А на подлость пошел бы ради нее? Променял бы тех, кто дорог тебе или тех, кому дорог ты?» - звучали в его голове юношеские вопросы ответы, на которые он знал, но не отвечал. Ответив на них, снялось бы все то, что он считал для себя догмой, а это означало, что его самого уже нет.
Что же делать? – задавал себе вопрос. Теоретически существовала вероятность встретить того самого Смита. Но только теоретически. Шилов не знал в лицо Смита, ровно, как и не знал в каких отношениях искомый с данной девушкой. Ждать было нельзя, а значит нужно действовать… И все же если предположить, что у него с ней плотная связь… это многое значит. Это значит, что за нее он отдаст все деньги. А для этого нужно… - Он оборвал свою мысль, но успел ее осознать. – Вот и все, Сережа. Сначала мокрое, теперь баб похищать… одно порождает другое. Ты все глубже зарываешься в дерьмо и сам дерьмом становишься. – Выкурив сигарету, он зашел в уже знакомый подъезд. После мокрой улицы, подъезд обволакивал его сухим, пыльным теплом. – Войдя в квартиру все его укоры совести и груз мыслей рассеялись, подобно тому южному небу, на котором тучи берутся из неоткуда и также быстро, заметно исчезают.
- Привет! Как ты тут, без меня? – Не раздеваясь, он вошел в комнату. Ксения рассматривала перед собой разложенные карты. Не дожидаясь, ответа он прильнул к ее губам…
- Ты чего так долго? Я ужин приготовила, остыл наверно уже. Разогреть? – Голос ее сочетал смесь радости, сомнений и тягостных раздумий. Будто произошло еще что-то совсем непредвиденно ужасное. И если бы Сергей почувствовал ее настроение, возможно все бы сложилось бы по-другому. Но он был занят собственным Я. И делами. Совсем позабыв о НЕЙ, о ее состоянии. Для него она стала безвозмездным источником радости и тепла, за которым не нужно особо следить. Она уже есть. Можно расслабиться.
- Сам разогрею. – Полушепотом сказал он, положив голову на ее колени. – Что там на картах? Дорога дальняя, казённый дом?
- Дурачок… - Она грустно улыбнулась, поглаживая его голову.
- Сейчас отдохну, и пойдем, прогуляемся. Заодно родителям позвонишь.
- А я уже сегодня звонила.
Он резко встал, в голову ударила горячая, дурная кровь. – Я же говорил: без меня не выходить! – Ее глаза моментально покраснели, перед ней поплыли красные, фиолетовые круги. Дрожащими руками она попыталась собрать карты в одну колоду, но пальцы не слушались. И она закрыв окончательно расплконное лицо руками ушла в уборную. – Вот, дура! – Ругался он еще недолго про себя, а остывши осознав, свою глупость ужаснулся себе самому: «Господи, что же ты нами делаешь?». Но все уже было предрешено…
***
- Раньше Вы не спешили делиться информацией с милицией. – Поздоровавшись с Архангелом за руку, Москаленко бросил фразу для прелюдии. Архангел, оставив охрану, за пять шагов за собой, предложил пройтись вдоль озера. От воды шла сырость пробирающая ознобом. Где-то совсем далеко доносилось кряканье уток из высохшего камыша. Холодные небеса нависали и касались ветвей деревьев. Влажная, прогнившая листва покрывала мусор и бесшумно шелестела под ногами, мягким, пестрым ковром. Архангел ответил медленно, с расстановкой:
- Человеку свойственно нарушать закон. Только звери верны законам.
- Значит, человек перестал быть зверем.
- Человек перестал быть человеком. – Оба замолчали, сделав пару шагов в тишине. – Я не убивал Яковенко. И похоже у меня завелся крот. – Архангел рассказал все. Все, что посчитал нужным. Оставив за кадром встречу с Шиловым. – Мне нужен тот, кто за этим всем стоит. – Подытожил Архангел.
- Вы считаете, я должен поверить Вам на слово? – С манерной иронией, спросил Москаленко. Но это было скорее недоверие формальное, при этом он хорошо понимал кто перед ним.
- Верю, не верю – категории не Вашего уровня. Я передам Вам документы о сделке, их легко проверить. И если бы я знал имена своих визави, уж поверьте не пришел бы я к Вам.
- Возможно, что все, что Вы сказали – правда. Но если я их найду, я Вам их не отдам.
- Знаю. При этом Вы можете рассчитывать на всяческое содействие с моей стороны в этом деле.
- А Касенко Вы не доверяете?
- Просто не ложу все яйца в одну корзину.
- Я Вас услышал. До встречи! – Москаленко оборвал разговор, пожал руку и направился к своей машине.
- Посмотрим, что из этого выйдет… - Произнес Онищенко, подняв взгляд потресканное небо голыми ветвями деревьев.
- И так, самого Мишу-Архангела кинули!.. Стареет… - Думал в дороге Москаленко. – И что из этого следует? Или кидальщики зачищаются, или Архангел играет со мной… Два раза фигурирует «Витязь» - таких совпадений не бывает. Но если предположить, что у него крот… картина становится яснее. Тогда его начальник охраны должен быть в теме. Проверить все надо. А как? Номера с их «девятки» утилизированы, по документам все чисто. Свидетелей того ДТП и водилу – вряд ли найдешь, да и долго это все. Остался последний свидетель – Кирова, ее зачистят и все. Если уже не зачистили. И еще каким-то боком этот Шилов… Ладно, значит нужно: выставить наружку за Касенко и усиленно искать Кирову. Со вторым легче. А вот за наружку за уважаемым человеком можно получить по голове. Но если Миша говорит правду, то… не страшны нам годы и беда. Это в его интересах.
***
Еще не расцвело утро в полную силу, когда Сергей готовил завтрак на кухне, привычка, приобретенная за год службы в армии, подниматься в шесть утра, не собиралась отступать. – Все решится сегодня. – Неслась у него в голове успокаивающая мысль. – И если все пройдет удачно, то уже завтра пересечем границу и… - сознание рисовало счастливую жизнь с майяскими пальмами и лазурью на пляжах. Фантазия уносила его туда, где тепло, где люди добрее, но главное – Она рядом. Его грезы ударились в железобетонную преграду из вопроса: «А если что-то пойдет не так?», но тут же приходил вывод о том, что тогда жалеть будет некому, ибо загробной жизни не существует. Были сомнения и по поводу намеченных средств, и как с этим придется жить, и что такие поступки в любом случае не остаются безнаказанными. Боялся он подобных рассуждений, боялся заглянуть в подробности своего плана, прятался от них, оправдывая себя отсутствием другого выбора.
Небо начинало сереть. В открытую форточку стали доноситься звуки проезжающих автомобилей. Яичница на раскалённой сковороде все громче шипела. Кухня постепенно заполнялась запахами и звуками звона кухонной утварью. Тускнел электрический свет, теряя свою значимости. Донесся шорох из комнаты, означавший, что Ксения встала. Сергей поспешил накрыть на стол, поставив две тарелки.
- Что ты делаешь? – спросила Ксения строго.
- Завтрак. Хотел в постель, но видимо в другой раз. Пару минут и все будет готово. – Накрыв на стол, он устроился за ним поближе к Ксении, взяв ее за руку. – Я вчера сорвался – извини. Нервы сдают.
- Я уже не обижаюсь. – ответила она, положив вторую ладонь поверх его. – Просто я так больше не могу. Сколько это все еще продлится? Ты уходишь, ничего толком не говоря, я не знаю вернешься ли ты, сижу одна в чужой квартире, от любого звука вздрагиваю! Я устала бояться! Я не могу так больше! – В ее словах не было истерики и слез, она говорила совершенно спокойно и сдержанно, будто все слезы она выплакала вчера.
- Я все понимаю! – он обнял ее, крепко прижав к себе. – Я все решил. Завтра мы уедем отсюда. И все забудем, как страшный сон.
- Как? Куда?
- Сегодня купим еще один мобильник для тебя. Ты поедешь на вокзал, забронируешь ячейку в камере хранения, сообщишь мне шифр и номер ячейки. Погуляешь по городу, с родителями встретишься, только аккуратно, объяснишь им все. В 20:00 я тебе позвоню, и мы встретимся на вокзале. Сядем на поезд до Москвы, переедем границу, а дальше свобода!
- Ты серьезно? А что в Москве?
- Сделаем новые паспорта и в Америку.
Ксения растерялась и как будто огорчилась, идея не пришлась по нраву. – Тебе что-то не нравится?
- Нет, неожиданно просто. Я не знаю, что сказать. Все решил, не посоветовался.
- О чем? У нас есть другие варианты? – Он нервно принялся расправляться ножом и вилкой с подгоревшей яичницей.
- А зачем ячейка на вокзале?
- Надеюсь, наш Смит положит в нее деньги.
- В смысле? Как?
- У меня есть адрес его девушки, у нее с ним наверняка есть связь. Я к ней приду, и она мне его сдаст.
- Почему ты так уверен?
- Не устоит перед чарами моего обаяния. – попытался отшутиться он, а сознание выдало ужасающую картинку, как он угрожая пистолетом нависает над рыдающей от шока девушкой.
- Поднимешь руку на женщину?
- Ничего я ей не сделаю, припугну только.
- А если она не знает ничего? А если и знает, но не захочет говорить? Утюгом пытать будешь?
- Можно сказать, что он сейчас с другой, она сама позвонит ему. – В доли секунды он придумал ход решения, но не поверил в его действенность.
- Все равно – я против. Давай я с тобой пойду! Поговорю с ней по-женски, объясню все.
- Нет, вот это точно исключено. Тобой я рисковать не буду. Ешь – остынет. – Откуда-то доносился звук вибрирующего телефона.
- Телефон? – Спросил Сергей. – Это не мой.
- Точно. Я вчера купила, чтоб маме звонить. – Ксения долго искала телефон в своей сумке и скрылась в ванной комнате, откуда не было слышно разговора.
- Все явки засветит. Уходить надо и быстро. – Подумал Шилов, выпивая залпом кофе.
«Восьмерка» остановилась неподалеку от метро, в которое спускались первые утренние пассажиры. Наставал момент прощания, которого Сергей боялся, и всячески затягивал. Оба молчали. Сквозь гул улицы и теплоту объятий неуклонно, отчетливо слышалось напряжение, тревога перед неизвестностью и смертельным риском. В какой-то момент он почувствовал и успел подумать, что каждый молчит о своем, что она, прижимаясь к нему думает совсем не о нем, и находится мысленно далеко от него. И в тоже мгновение пришла мысль о том, что долгие проводы…
Знал бы он в тот момент, о чем она думает, отказался бы он от своего плана или нет – вопрос, который будет его долго мучать потом. Но это будет потом…
- Все, пора. – Сказал он, взглянув на часы. – Все запомнила? В квартиру больше не возвращайся. Если что уезжай.
- Все будет хорошо. Не переживай, я тебе еще надоем. – Она скривилась в горькой улыбке, при этом пряча намокшие глаза.
Пауза молчания еще громче врезалась в уши.
- А знаешь, ни о чем не жалею, как бы там не вышло.
- Все могло случиться иначе.
- Могло. Но видимо судьба такая. – Он целовал ее веки и губы, подсознательно понимая, что видятся они в последний раз, но логика давала повод надеяться в лучшее. К сожалению, логика в жизни очень часто уступает место глупости и совпадениям. А может и к счастью…
- Ну все, иди! – полушепотом кричал он, невероятным усилием приложившим над собой, слегка оттолкнул от себя Ксению. Ее рука скользнула по его затылку, оставив фантомную теплоту удовольствия от прикосновения. Она распахнула дверь машины, развернувшись к улице, там текла своя жизнь. Звуки улицы усилились, обволакивая и затягивая Ксению невидимыми нитями в свою, другую жизнь.
- Стой! – окликнул ее Сергей, будто лопнули все струны в нем самом. – Я вслух тебе никогда не говорил; я никогда – он перешел на обрывистые слова – я люблю тебя! И никогда никого так не полюблю. Я никому не говорил таких слов.
Ксения молча улыбнулась и пылко поцеловала его губы, как всякой девушке ей были приятны слова признания. – До вечера! – резко вышла она, захлопнув дверь.
Шилов провел ладонями по лицу, пытаясь вернуться в нормальное, рассудительное состояние. Закурил сигарету, завел двигатель, мозг попытался себя укусить вопросом, почему она не ответила хотя бы «Я тоже»? Из-за скромности или не готова, или не любит? Но он заблокировал от себя эти вопросы, посмотрев в стекло заднего вида, в котором отражался еще скрывшийся силуэт Ксении, и резко тронулся с места, вместе со всеми фантомными прикосновениями, которые еще не остыли на его теле.
- Хуже? Я найду деньги. Да. – Говорила по телефону Ксения, спускаясь в метро.
Сомнения в правильности выбранного плана одолевали Шилова. А что если эта девушка случайная половая связь Смита? Или не поддерживает никаких с ним связей? Или Трахов дал ложный след? Но в пользу выбранного плана говорили два фактора: во-первых номера телефонов случайных половых связей даже близких друзей никто не знает. Сергей поворошив память припомнил пару имен подруг Трелецкого, но кто они, и откуда вспомнить не смог, не говоря уже об адресах проживания. Значит, эту девушку Смит знакомил со своим окружением, исходя из этого, выходило, что связь постоянная. Второй фактор был менее убедителен, но тоже играл роль. Если бы Трахов не купился на блеф Шилова, какой смысл ему было давать хоть и ложный, но след?
Все эти сомнения и доводы вертелись в голове Шилова по сотому разу, не давая никаких новых результатов, не добавляя уверенности. Сверлил сознание и другой вопрос: как разговорить девушку? Вариант с порога сунуть в лицо пистолет опустив попутно пару оплеух – Сергей расценивал, как крайний вариант, и не приемлемый. Значит, нужно было придумать легенду. Но нервное состояние и отсутствие времени не способствовало концентрации над этим вопросом. И ничего лучше варианта, как сыграть на женской ревности, он придумать не смог, предчувствуя, что крайний вариант наверняка придется применять. Это предчувствие заставило остановиться около магазина, дабы купить бутылку водки, спрятав ее во внутренний карман пальто.
***
После провала операции в клубе и полученной информации от Архангела, Москаленко решил вернуться в исходную точку расследования – поиска Кировой. Учитывая, что уже трех фигурантов дела нет в живых, Яковенко, Кенгуру, Трахов, и тот факт, что двое из них ушли на тот свет после контакта с органами, невольно он натолкнулся на мысль о кроте. Конечно, совпадения бывают и Кенгуру мог и сам загнуться во время очередной ломки или даже не сам, о его задержании было известно людям из «Витязя», но добавить к этому гибель Трахова, и то, что Кирова последний свидетель – нет, рисковать было нельзя. И утром следующего дня он отправился к матери Кировой по месту работы.
Ирина Леонидовна, как значилось в деле, работала в торговом центре в бутик женского нижнего белья, найти который Москаленко смог только спросив у охранника о его расположении. Зайдя в стеклянный бутик его встретила молоденькая девушка с приветливой, неподдельной за рабочий день улыбкой.
- Здравствуйте! – сказала она, направившись к клиенту. – Вам что-то подсказать?
- Москаленко попробовал улыбнуться. Когда еще представится такая возможность? – подумал он. – Попробуйте.
- Для кого хотите сделать подарок? Жене или просто любимой? – также приветливо тороторила девушка.
- Для тещи. – Вырвалось у Москаленко и он оскалился всеми желтыми, прокуренными зубами. – Извините, - увидев, смущение на лице девушки, он перешел к делу, показав ксиву. – я ищу…
Из подсобки вышла женщина лет сорока, ее года не отразились на ее женской привлекательности, облегающая юбка и блузка с вырезом подчеркивали ее фигуру, при этом ее красота не была вульгарной.
- Что Вам опять нужно? Меня уже допрашивали и милиция и прокуратура! – Ирина Леонидовна задала повышенный тон разговору.
- И Вам добрый день! – Москаленко не стал повышать голос. – Я ищу Вашу дочь, трое фигурантов по ее делу уже в морге, я думаю, Вы не хотите, чтобы Ваша дочь стала четвертой. – Девушка-продавец поймала взгляд начальницы и мигом скрылась в подсобке.
- Чего Вы хотите? – сменила тон, Ирина Леонидовна.
- Мне нужно с ней поговорить, от этого зависит безопасность, как ее так и Ваша.
- Я не знаю где она. А если бы и знала, Вам не сказала.
- Ваше право. Но я хочу ей помочь. Сажать я ее не собираюсь.
- Вы просто ее убьете, не Вы так те, кто Вас послал.
- А если меня послал тот, кто заинтересован в ней живой? Впрочем, я бы тоже молчал. У самого дочь. Решать Вам. – Москаленко догадался, что прошлые коллеги психологически ломали женщину, и осознанно сделал лирическое, сочувственное отступление. Сочувствие его было скорее не от сердца, а от холодного рассудка, но и оно сделало свое дело. Москаленко молча направился к выходу.
- Оставьте свой телефон! - попросила Ирина Леонидовна. Москаленко вернулся и протянул визитку.
- Пускай хотя бы просто позвонит.
Женщина ничего не ответила, и Москаленко скрылся в покупательской суете. Зашел бы он на полчаса раньше или заглянул бы в примерочную история повернулась бы совсем по-другому.
- Ты все слышала? - Ирина Леонидовна раздвинула занавеску примерочной, застав Ксению сидящую на мягком пуфе, обхватив голову руками.
- Идем в кафе – посидим. – мягко предложила Ксения.
- Как папа? – осмелилась задать вопрос Ксения, после мучительной паузы.
- А то ты не знаешь нашего папу? Психует. Ночей не спит. Да мы все на нервах! - Ирина Леонидовна, не стала передавать дословно разговоры с мужем, из которых следовало, например, что ответственность за ошибки воспитания дочери лежат на матери, и тому подобные речи.
- Понятно… - тяжело произнесла Ксения, все не решаясь заговорить о том, ради чего она пришла.
- Рассказывай, что у вас там? - Ирина Леонидовна не могла не заметить муторного состояния дочери. Это состояние можно было объяснить общей ситуацией, но вдумчивом взгляде Ксении, чувствовалось будто она старается запомнить каждое слово матери, каждый ее взгляд, каждую морщинку на ее лице, дорожа каждой секундой встречи. Так смотрят на человека, с которым прощаются, если не навсегда, то неопределенно длительный срок.
Ксения молча подняла глаза, поймав взгляд матери. У обоих мокро заблестели глаза.
- Ты пришла прощаться?
Ксения придвинула поближе стул и прижалась к матери.
- Да. В ближайшее время я… - она хотела сказать еще что-то, но оборвалась. – мы уедем из страны. – Предрекая все материнские вопросы, она рассказала все, почти все.
Ирина Леонидовна попыталась отговорить, убедить остаться, но она понимала, что это действительно единственный правильный выход.
- Это еще не все – продолжила Ксения. – Я еду с Костей.
Мать удивленно смотрела на нее с широко открытыми глазами.
- А Шилов?! Он знает?!
- Нет. Сейчас ему только этого не хватает.
- Ты в своем уме!? Ты что делаешь!? – Голос Ирины Леонидовны срывался на крик. – С этим наркошей?!
- Не ори, люди смотрят. Я просто люблю его. Он сейчас в больнице, если не найти денег на клинику заграницей он умрет. А я не хочу всю жизнь жалеть, что я могла его спасти и… - Ксения зарыдала во весь голос. – Я просто хочу быть счастливой.
- А как же твой Сережа? Ты ведь говорила, что у вас все хорошо, что он любит тебя?
- Не мучай меня! Я сама знаю, что я сука последняя… но это лучше, чем мучатся всю жизнь и его мучать, и себя… раз уж я узнала о Косте именно сейчас, значит – это судьба.
- Как узнала-то?
- Подругу случайно встретила возле своего универа… - Случайностью на самом деле это было сложно назвать. Ксения не случайно оказалась возле университета, она инстинктивно искала встреч из своей нормальной повседневной жизни, и нашла в виде подруги, которая и поделилась печальной новостью о ее Костике. Уехать и не попрощавшись с ним Ксения не смогла, узнав не без труда, через знакомых номер больницы. А увидев его, ощутила жалость вперемежку с теплыми воспоминаниями о совместном прошлом… После встречи все было предрешено.
Случай и эхо прошлого сошлись в одной временной точке. Это похоже на стихийное бедствие, которое рушит все на своем пути, и чем моложе душа, испытывающая стихийное бедствие, тем больше масштабы катастрофы. Ведь у молодых деревьев корни еще слабые.
Ксения и Ирина Леонидовна еще долго разговаривали о своем, о женском. Без нравоучений и укоров, смысла в которых уже решительно не было…
Возможно, и правда, все предрешено за нас?..
Ирония - как способ выжить
© Copyright: Сергей Бойко 2, 2012
Свидетельство о публикации №212042301068
Свидетельство о публикации №212042301068
Рецензии