Стальные цепи лжи

22.02.12
03:13


              Громкий и противный звон раздался на весь внешний двор тюрьмы. Охранник открыл «дверь в свободу», через проволоку которой был пропущен ток, и девушка вышла на, сорри за каламбур, свободу.
              Янтарра Аннивен сначала сделала всего два шага вперед, а потом остановилась, смотря в голубое небо. Больше всего она любила закаты, когда небо становилось оранжевым, но свободному небу она сейчас тоже была рада.
              Вздохнув, она, осматривая свободу, сдела пару шагов вперед и... резко остановилась. Хорошее настроение исчезло так сильно, что она даже забила, что наслаждалась свободой и небом. Не удивительно. Она увидела того, из-за кого она этой свободы лишилась.
              Убийственно сощурившись, Тарра стала идти к темноволосому мужчине.
              Конечно, темноволосых мужиков на этом свете было много, но Янтарра не спутала бы его ни с кем другим. Ни сейчас, ни через двадцать лет, ни через семьдесят лет, ни даже когда стала слепоглухонемой. Она бы его узнала. По походке, по спокойной манере держатся, по дикой практически осязаемой уверенностью в том, что ему всё сойдет с рук, по ухмылке мартовского кота, по плебейским манерам, по тону, по акценту, по интонации, по глазам, по плечам, по осанке... Однозначно, это был Кир Альхаре, которого она не забудет, пока не убьет. Единственной причиной почему не прямо здесь и сейчас (у нее в кармане была ручка и с ее извращенным умом это уже грозное оружие) заключалась даже не в том, что она была недалеко от тюрьмы, а то, что она была в шоке от его наглости. Долбаный американец, и что ты забыл в тихой-мирной Украине?
              Если бы он не пришел, она бы не докопалась до того, что заставит людей смотреть на тех, кто назовет Украину тихой страной как на полных психов.
              – Меня, конечно, удивить трудно, но у тебя получилось, – сказала она; темные нити в глазах словно набухли, заполняя теменью зеленую радужку от которой остались только крохотные зеленые искорки. – И как у тебя только наглости хватило сюда прийти? Думаешь, что тебе всё можно? Не на ту напал – у меня дома напалм.
               Она не кричала, она говорила очень тихо, однако лицо у нее было такое каменное, что Медуза Горгона отдыхает. За целых пять тюремных лет она успела его возненавидеть до такой степени, что эта ненависть стала ее частью.
              – Спокойней. Ты возле тюрьмы.
              Похоже, этот имбецил серьезно думал, что это ее остановит. Ее это так удивило, что она вмиг перестала напоминать рассерженную Медузу Горгону. Приподняв бровь, она склонила голову набок и абсолютно спокойно спросила:
              – Ты думаешь, меня это остановит?
              Это был очень плохой признак хотя бы потому, что если в слове «признак» «н» заменить на «р» получится «призрак». Только он этого не знал.
              Кир не ответил. Только смотрел. С опаской. Запаски у него не было. Отлично, она заставила этого ублюдка понервничать. Теперь заставим его расслабится. Потом опять нервы, потом краткий расслабон, потом нервы, потом секундный расслабон, снова нервы, расслабон, а потом нервы, нервы, нервы, пока не дойдет до шизофренической паранойи.
              – Зачем ты ко мне пришел?
              – Если сядешь, расскажу, – пообещал Кир.
              – Да? – спросила она и мысленно продолжила: «А вдруг ты меня в машине опять изнасилуешь?». Если скажет, будет очень подозрительно, если она сядет. И как тогда заставить машину врезаться в дерево? – Скажи, а ты сюда приперся только затем, чтобы меня, недавно выпустившуюся, заперли еще на дольше? Логично:посадили за Сам-Знаешь-Что...
              – Ты была пособницей Волан-де-Морта? Кстати, из-за чего тебе срок продлили?
              – Срок продлили за бешеную реакцию, а теперь набросилась на якобы, – Тарра сделала такое сильное ударение на название животного и украинское «как», то бишь на «як» и на приставку «бы», связанных самой древней буквой алфавита «о», что не выделить его всеми шрифтами было просто нереально. – Незнакомого парня, который даже специально сопротивляться не будет, да еще маму звать будет, и «на помощь» орать будет... Да любые финты беспомощности и страха выделывать будет! Лишь бы Риммочку упекли аж в дурку – лишь бы ему, бедненькому, ничего не было!..
              Янтарра резко вдохнула и выдохнула, чтобы успокоится.
              – До такого я бы не додумался... – выдохнул Кир.
              – Конечно, – легко согласилась она. – У тебя вообще нет ни мозгов, ни храбрости, ни всего остального.
              – Что тут происходит? – услышала она голос милиционера.
              – Давайте подумаем, – сказала Янтарра тем тоном, который бывает только у тех, кто не боится быть посаженным в тюрьму просто потому, что он не виновен. – Мы стоим, говорим, видим, слышим, думаем, сотрясаем воздух децибелами голоса, меняем тембр и интонацию, меняем фокус глаз, портим зрение, вы работайте, подозреваете, спрашиваете, стоите, смотрите, фигейте. Вот это мы трое и делаем, – сказала Яна голосом школьницы, которая отвечает на вопрос учителя.
              – Ладно, я пошел, – офигел мент.
              – От ты его ублажила, – подал голос Кир, когда мент отошел на безопасное расстояние.
              Только-только реанимированное хорошее настроение Тарры опять впало в кому.
              – Тебе-то что? Злишься, что тебя не ублажала? В таком случае извини, ты меня насиловал! Не мазохиста – не до экстаза!
              Кир, немного лениво, кивнул и вдруг сказал необычную и неожиданную вещь совершенно обыденным тоном:
              – Садись в машину.
              Она попросту онемела. И остолбенела.
              А нетерпеливый Альхаре попросту взял ее за руку и усадил в машину.
              – Итак, – сказала она, когда они были в нескольких дорогах от тюрьмы, и когда к ней вернулся дар речи. – Зачем ты пришел? И не лги, что совесть замучила...
              – Почему – лги? – перебил ее Кир.
              – Не знаю, – пожала плечами Тарра. – Наверно потому, что у тебя ее нет.
              – Ты говоришь это таким тоном, словно это...
              – Всем ясно? – закончила за него Тарра. – Ну, так это все и знают. А те, кто НЕ знал – от наивные! – теперь знают... Если, конечно, знают, как я оказалась за решеткой, – добавила она через секунду. – А так, как ты козел, этого, соответственно, никто не знает.
              Кир хмыкнул.
              – За двадцать минут ты обозвала меня козлом раз десять. Злая ты. Раньше добрее была.
              Тарра крякнула и охрипла от удивления.
              – Ты меня изнасиловал! И ты еще смеешь осуждать меня за козленее!
              По-видимому, Кир всё же почувствовал укол вины, раз проигнорировал это... Либо ему просто было настолько на нее пофиг, что он срал даже на ее чувства. Поверьте, этого делать ни в коем случае нельзя. Будет хуже.
              – Козление – растление, – продолжала Тарра. – Связи не чувствуешь?
              Молчание.
              – Нет? А между козление – казнение? Это нужно быть глухим, чтобы ее не почувствовать. Хотя нет! Даже глухой ее почувствует. Значит нужно быть идиотом, чтобы это не почувствовать, а ты не идиот – это поймет любой, когда узнает, за что я сидела. Это ж на-до было придумать! Раньше невиновных сажали в тюрьму всего лишь для того, чтобы спихнуть на них вину за чужое преступление, а ты всего лишь за то, что не хочешь, чтобы я раструбила всему свету о том, что ты меня изнасиловал. Конечно, сделка, акции... Жена, дети. На сколько ты меня старше? Десять-двадцать? Молчишь? Ну, тогда компромисс – пятнадцать.
               На секунду ей показалось, что он сейчас ее придушит. Но она продолжала гнать волну – пусть почувствует хотя бы то, как она, невиновная, бесилась в тюрьме.
               – Но я всё равно на момент изнасилования мне было двадцать – столько же, сколько и твоим детям. Так что назойливая пресса может прилично испортить тебе жизнь, обозвав педофилом, сказав, что есть вероятность насилия над родными детьми...
               – Прекрати.
               Он не мог даже на нее смотреть. Прекрасно.
               – Это мои слова. Я их говорила год назад. А эти слова я хотела сказать все пять лет, так что заткнись, пока я тебя не убила, спихнув всё на аварию. Кстати, именно ты затащил меня в машину, а не я ухитрилась угнать ее у тебя,когда по твоей же милости попала в тюрьму, – сказала она, начиная терять нить смысла и просто повествования.
              Не удивительно, ведь она с пулеметной скоростью печатала его другу, Сергею Павленко, сообщение с текстом «Римма послала меня куда подальше и ушла. Что делать?». Выключила и стерла запись диктофона, а потом, микросекунду подумав, стала закачивать в айфон свою программу, которая будет копировать его сообщения и отправлять их ей. Сделав всё это, она кинула айфон под коврик. Пусть поищет, а когда найдет – сюрприииииииииз! ;;;;;;; – добрый дядя Сережа уже выстроит план и Кир побоится его рушить и говорить, что Римма его сломала.
              Как она всё это делает, да еще с такой скоростью? Янтарра – хакер мирового уровня и, соответственно, быстрый набор текста стал неотъемлемой частью ее пальцев – что ей какое-то одиннадцатизначное сообщение? Она такие тексты вводила за час, что какое-то 11-тизначное сообщение она ввела за три микросекунды, а отправила за две. Айфон она выкрала с легкостью – он тупо лежал в открытом бардачке и спрятала в рукаве, а собственно-созданную программку ей ввести – как Альхаре убить. Главное – хотеть.
              – Тебе кранты, – продолжала Янтарра, кидая айфон на коврик. О конспирации она не заботилась – внимание она любила. – Пресса тебя убила, закопала, облевала и обматерила почище милиции с их хилым воображением. А уж если бы я влетела... Кстати, это ты подослал того подонка, который мне живот вспорол?
              – Чего?!
              Тон, лицо и активное водовыдиление (она ненавидела то долбаное слово из трех букв) ясно всё подтверждали.
              – Значит ты. И посему, к изнасилованию несовершеннолетней мы прибавляем еще и покушение на жизнь и умышленное убийство нерожденного ребенка, а если бы мне еще достался судья, который против абортов, да еще и католик, то я выиграла бы суд с первого же заявления об этом.
              Она не была беременна, но ей вспороли живот именно тогда, когда у нее было отравление и она выблёвывала всё содержимое желудка. Как оказалась, ко всему прочему у нее был еще и ленточный червь.
              – Чего ты хочешь?
              – А чего хочешь ты? – в свою очередь спросила Янтарра. – Зачем ты приехал? Хотел, чтобы я тебе врезала на глазах у милиции, а когда я стала бы всё объяснять, ты бы сказал, что меня и в помине не знаешь. Посадили бы еще на больший срок.
             – Заткнись.
             – За мной приехал ты, я тебе не звонила, – отбила она подачу.
             – Зато села в машину.
             – Я к тебе подошла, мы поболтали, мое выражение лица видели менты, так что если бы я ушла, они бы к тебе пристали, а ты бы им наплел с три корба. А мне этого нахрен не на-до.
             – А что тебе надо?
             – В идеале втетерить1 тебе амнуху2 с антрацитом3 в жмень4, или просто устроить автокатастрофу, но тюрьма меняет людей, особенно если попал туда как невиновный, так что сойдет и то, если ты остановишь машину и дашь мне выйти.
             Это было полным шоком.
             – Тебе до дома кило... – начал он, но Янтарра резко его перебила.
             – Какая забота, я щас расплачусь, – она сказала это с такой иронией, что Хаус от зависти устроил бы себе передоз или викодином, или метадоном, или морфия или героина.Тут по настроению.
             – Где ж была эта забота, когда ты насиловал беззащитную лесбиянку? – и тут резко сменила интонацию, которая буквально кричала: «Сделай, или я за себя не отвечаю!» – Дай выйти.
             Она знала этого подонка. Включил на мобильнике диктофон, а сам строит из себя праведника-мученика, когда сам – Иуда. Козел. Стаднойный. Она знала таких говнюков. Но он не знал о ней кое-каких фактов.
             ...Шла она действительно долго, но сил ей добавляла жажда мести.
             Месть. Какое прекрасное слово! Она будет мстить всем, кто упек ее в тюрьму, что для гомосексуалов настоящий ад.
             «Месть блюдо для людей, с животным аппетитом», пелось в одной хорошей песне. О, да, аппетит у нее всегда был животный. Она никогда не признавала полумер и не понимала тех, кто идет на компромиссы. Или своя точка зрения, или чужая, или задушевные друзья, или заклятые враги, или ты, или он, или всё, или ничего.
             «Даешь узнать себя, смотришь в глаза обоим.
              И всю обойму под шум молотка отбойного.
              И тебя прет всего, но с виду ты спокоен.
              Можно сказать покойник, прямо как те двое»
              «Хорошая песня», – подумала Янтарра, всё еще шагая.
              Шаг. Еще шаг. Еще. Каждый шаг был для нее словно раскаленная игла. Месть. Месть, месть, месть, месть, убийство. Она дико хотела мести. Хотела всей душой.
              А в осуществлении мести ей могли помочь только одни люди, имя которым – Халибур. Халибур - это как Республика хакеров. Думаю те, кто читал «Девушку, которая взрывала воздушные замки», знакомо это название. Для тех, кто не читал, или бросил читать «Миллениум» из-за нудного, ти-пично шведского повествования (а что поделать, это такие люди, в чьем роду никогда не было кокаинщиков. Или они богаты психами – с их-то количеством самоубийств), объяс-няю вкратце: Республика хакеров – это сборище элитных хакеров. Элита из элит, если уж совсем не понравилось мое «вкратце».
             Придя в родной дом, она обнаружила, что сестрицы нет. Тем лучше. Они всё время капали друг другу на мозги. Они бы с ЩЩЩЩЩЩЩАСТЕМ разъехались, или, на тощий хвост, съехала бы Тарра, но она никогда не признавала свое поражение. Как и сестра.
             Тихо друг друга ненавидя, сестры жили под одной крышей, и в одном распорядке – по ночам сестра шлялась по барам, а Тарра – по сети. Утром спали. Вампирши какие-то.
             Вымывшись, она быстро одела старую пижаму (полгода всё-таки) и пошла в комнату, включать ноут.
              – О-о-о-о-о-о-о-о, малышка, – с любовью провела она по ноутбуку последнего поколения. Что сказать. Хакер. Даже помылась, чтобы не осквернить ноут.
              Открыв ноутбук, она сразу же зашла в Инет на свою страничку в контакте и включила родную музыку. Заиграл саундтрек из «Мести падших».
______________
1 Втетерить – ударить.
2 Антрацит – кокаин.
3 Амнуха – ампула.
4 Жмень – ягодицы (термин гомосексуалистов)

             Вбив в Гудл «ХАЛИБУР», она кликнула на вторую страницу, пролистала в самый низ и нажала на 19-тую страницу, едва успев выключить звук.
              Если бы она его не выключила, то стопроцентно заработала бы инсульт «благодаря» ору Червонной королевы: «ГОЛОВУ С ПЛЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЧ!». Создатель сайта долго работал над этим криком. Этот финт работал на испуг непосвященного. Она даже слышала, как однажды несколько людей хватали от него инсульт. Однако никто не знал, из-за чего их родственники умерли – сайт нельзя было найти, если ты не знаешь что искать. Его соз-дал гений, рехнувшийся на «Алисе из Страны Чудес».
             Когда Красная королева заглохла, появился Грифон с табличкой: «Do you forget your name?1».
             Янтарра улыбнулась, вспомнив, как Алиса спрашивала у Грифона, что пишут присяжные, и тот ответил, что они записывают свои имена, так как боятся забыть их к окончанию процесса.
             Янтарра помнила этот финт. Если она введет только Эмбер, то Червонная королева еще раз заорет «Голову с плеч!» и ее заблокируют, а имя Эмбер вычеркнут из списка пользователей. И Янтарра ввела: «No fear, no blood and no amount of fame did not make me forget my name, because everyone will be screaming «Amber»2.
            Экран потемнел. Потом он начал медленно светлеть и Янтарра различила очертание норки, из которой выбрался Белый Кролик в жилете. Вытащив из кармана красивые золотые часы, он очумело на них взглянул. Часы увеличились раз в десять, и вместо циферблата появился текст:
               «Welcome to Through the Looking Screen3, joker Amber. It is 1826 days since your last visit. There are 15 citizens online. Do you want to (a) walk in the garden? (b) Send the message? (c) drink tea with the Mad Hatter? (d) fight the Jabberwocky? (e) have sex? (f) visit a crazy school?4
              Конечно, об играх создатель не забыл.
              На секунду ей прям-таки захотелось кликнуть на букву «е», но она мотнула головой и кликнула на «б» и перешла к перечню меню «Who's online?» и получила список имен: Ewa, Ruby («Отлично, тут Руби», – подумала Янтарра), Sparrow, Jimmy Neutron, GoldenGenius, Winchester, Phoenix, Leo, Einstein, M.D. House, Smile, TheFirstOfAll, Soroka, Owl, Tric-kster3.
              «Задолбал уже этот английский, так что писать по-русски. Привет, мои любимые ублюдки!», – спустя пять лет написала Янтарра.
              «Эмбер, это реально ТЫ?» – сразу же написала Ева. – Добро пожаловать домой!».
______________
1 Do you forget your name? – Забыл ли ты имя свое? (англ.)
2 No fear, no blood and no amount of fame did not make me forget my name, because everyone will be screaming «Amber» – Никакой страх, никакая кровь и никакая слава не заставит меня забыть свое имя, ведь все будут кричать «Янтарь» (англ.)
3 «Зазеркалье» поанглийски «Through the Looking Glass» – через смотрящее стекло. Экран по-английски «screen». Т.е. «Через смотрящий экран» (прим. автора)
4 Welcome to Through the Looking Screen, joker Amber. Since your last visit was 1826 days. There are 15 citizens online. Do you want to (a) walk in the garden (b) Send the message (c) drink tea with the Mad Hatter (d) fight the Jabberwocky (e) have sex? – Добро пожаловать в Заэкранье, джокер Янтарь. С вашего последнего визита прошло 1826 дней. Сейчас в режи-ме онлайн пребывают 15 граждан. Вы хотите (а) Прогуляться по саду (б) Послать сообще-ние (в) Выпить чаю с Безумным Шляпником (г) Сразиться с Бармаглотом (д) Потрахаться (е) Посетить сумасшедшую школу (англ.)
5 Ewa, Ruby, Sparrow, Jimmy Neutron, GoldenGenius, Winchester, Phoenix, Leo, Einstein, M.D. House, Smile, TheFirstOfAll, Soroka, Owl, Trickster – Ева, Руби, Воробей, Джимми Нейтрон, Золотой Гений, Винчестер, Феникс, Лев, Эйнштейн, Доктор Хаус, Смайл, Первый из всех. Сорока, Сова, Трикстер (англ.)
              «Куда ты пропала?» – спросил Хаус. Чувак назвался так из обожания к этому знаменитому сериалу, и от него можно было часто увидеть фразочки типа: «Хоть у меня и нет трости, ничто не мешает мне сбить тебя на мотоцикле!» или «Я серьезен, как сердечный приступ!».
             «Трикстер сказал, что у тебя цитирую: «искупали в дерьме» Чё случилось? Тебя пять лет не было!», – написал Лев.
              Трикстер был тем, кто рассказал ей о Халибуре. Познакомились они на фестивале геев и лесбиянок, где он рассказал ей о сообществе «ХАЛИБУР», что расшифровывается как Хакер, АЛИса и РУБИ1, но наоборот. Она помнила, что своими словами он ее почти завел: она смотрела на него с открытым ртом и загипнотизированным взглядом, когда он рассказывал ей о сообществе элиты из элит. Под конец она, прикончив текилу, сказала: «Был бы ты девушкой, я бы с тобой переспала!». Трикстер ответил: «Даже не знаю, как на это реагировать...». Что вы глаза разули? Гении чаще всего бывают гомосексуалами. Понимание им нужно, любовь... Их пол это как раз может дать намного лучше противоположного.
              Руби была музой создателя, вдохновившей его на создание Халибура, так что сексистов тут не было. Сначала они даже не знали, что Руби – это начало Халибура, можно сказать, что мать, но потом она устроила создателю скандал и он-или-она-или-оно (они тут все личности без стереотипов) написал, что вдохновила его именно она.
              Янтарра глубоко вздохнула и выдохнула. Как чувствовала, что стукнет домино и жизнь будет другая.
              Но написала:
              «Глотнем чайку с Безумным Шляпником?»
              Безумный Шляпник – это сверхзащищенная страница, где можно беспалевно говорить даже об убийстве: там ничто не копируется, а когда все граждане выходят из сумеречной зоны, вся их переписка стирается. А чтобы взломать эту страницу нужно быть ее создате-лем. Кроме него никто не может взломать эту страницу. И беспалевно всё читать. Так что убийства там не задумываются.
              Так что Янтарре придется действовать миролюбивей.
              «Все тут?»
              Ответом ей было пятнадцать «да».
              Даже Трикстер был тут.
              Янтарра опять глубоко вздохнула и выдохнула.
              Друзья – это не те, с кем ты пьешь, а те, кому ты можешь излить душу и рассказать то, что ты не можешь рассказать даже себе.
              «Пять лет и семь месяцев назад мне предложили работу в фирме «Альхаре». Уверенна, что название слышали. Так вот. Их шеф, Кир Альхаре, начал мной интересоваться и не в плане сотрудницы. Я сразу сказала, что я лесбиянка, и он отстал. И вот однажды, когда мы праздновали победу он, пьяный, начал ко мне откровенно приставать. Мне вдруг стало откровенно интересно, какого это. Ну, трахаться с парнями. Что было дальше помню плохо. Вроде, ничего такого, что я чувствовала, трахаясь с девчонками. Однако потом стало больно и под конец...»
              Дружба дружбой, а гордость самоуваженном боем.
____________
4 Ruby – рубин, рубиновый, яхонт, красное вино, ярко-красный цвет, ярко-красный, окрашивать в ярко-красный (англ.)
Также есть еще такая программа, а точнее язык. Ruby – динамический, рефлективный, интерпретируемый высокоуровневый язык программирования для быстрого и удобного объектно-ориентированного программирования. Язык обладает независимой от операционной системы реализацией многопоточности, строгой динамической типизацией, сборщиком мусора и многими другими возможностями. Ruby близок по особенностям синтаксиса к языкам Perl и Eiffel, по объектно-ориентированному подходу – к Smalltalk. Также некото-рые черты языка взяты из Python, Lisp, Dylan и CLU.

              «А потом через неделю меня увезли в тюрьму по поводу взлома правительства (мою паранойю вы помните), да еще – вот сволочи! – крякером1 обзывали! Однако я следы замела и они не могли точно доказать, что это я. Однако, вспомнив мое криминальное прошлое и все мои взломы, меня посадили в тюрьму, но я знаю свои права, зря чёль на адвоката училась? Потребовала условно-досрочное и меня решили отпустить если я найду того, кто присылает в милицию письма от имени девушки Дианы, которую держат в плену годами, пытая и, как в оригинале Красной Шапочки, заставляя съесть остатки родителей2. Компьютер с легкостью взломала, но наш садист с мозгами – отправлял с ноутбука интернет-кафе. Однако и я не промах – вычислила откуда он копировал, нашла его и его арестовали. Диана просто рыдала от счастья и так как человеческий фактор2 у людей еще есть, меня выпустили.
              Но этот Альхаре меня встречает и зачем-то зовет к себе в машину. Я установила ему на мобилу «Рыб» и теперь железно настроена отомстить этому насильнику из-за которого была вынуждена сотрудничать с милицией».
              И все взорвались. Янтарра Аннивен никогда, даже в тюрьме, не слышала столько матов и видов проклятий. Ее лимит матов взорвался где-то на половине, и она решила немного вздремнуть.
              Проснулась она минут через двадцать – хакеры всё еще матюкались – от звука звонка.
              Встав, Янтарра крикнула:
              – Кто там?!
              – Римма?! – услышала она не менее громкий голос Эммы, и Римма открыла дверь.
              Как уже было сказано выше, две сестры так дико друг друга ненавидели, что часто попадали в больницы с переломанными костями. Они бы с радостью съехали друг от друга, да только их родители оставили им миллионы в завещании, но при одном условии – они будут жить вместе и ни разу не подерутся. Обе сестры привыкли жить на полную катуш-ку, так что с дикой неохотой стали жить вместе.
              Естественно, в первые дни сестры орали друг на друга по полной, но спустя месяц они решили установить военный нейтралитет: снять две квартиры, расхеачить стену и вот вам: «жить вместе и ни разу не драться». Весь пыл они выместили на стене, а на вопросы адвокатов они говорили: «Они не сказали – где! В конце концов, не всегда же нам жить в родительском доме?!». Прожив так год, они свели свое общение к нулю и вот уже двенадцать лет друг друга не видят, хотя живут в одной квартире. Порой они даже забывали о существовании друг друга... И да, это чистейшая правда.
              И поэтому они были в шоке, когда наконец-то друг друга увидели и услышали.
              Оказывается, они очень похожи: тот же цвет волос и глаз, те же черты лица... точные копии друг друга. Даже голоса одинаковые. Кажись, они возненавидели себя именно из-за своей одинаковой внешности.
              – Что ты тут делаешь?! – обрела дар речи Эмма.
______________
1 Крэкер (жарг. Крякер) (англ. cracker) – тип компьютерного взломщика: 1) Человек, взламывающий системы защит (в частности защиты программного обеспечения). 2) Человек, занимающийся созданием или доработкой крэков. 3) Человек, взламывающий компьютерные игры, ПО и другое.
В практике также применяется общий термин «компьютерный взломщик» или «хакер», что не является правильным. Результатом работы крэкера целенаправленно являются т. н. крэки. Компьютерный взломщик является более общим понятием и включает в себя понятия «крэкер» и «хакер».
В абсолютном большинстве случаев крэкер не располагает исходным кодом программы, поэтому программа изучается связкой дизассемблера и отладчика, с применением специальных утилит.
2 Мать посылает дочь к бабушке с молоком и хлебом. Та встречает волка, рассказывает ему, куда идёт. Волк обгоняет девочку, убивает бабушку, готовит из её тела кушанье, а из крови – напиток,одевается в одежду ба-бушки и ложится в её кровать. Когда девочка приходит, волк предлагает ей поесть.Бабушкина кошка пытается предупредить девочку о том, что та ест останки бабушки, но волк кидает в кошку деревянными башмаками и убивает её. Потом волк предлагает девочке раздеться и лечь рядом с ним, а одежду бросить в огонь. Та так и делает и, улегшись рядом с волком, спрашивает, почему у него много волос, широкие плечи, длинные ногти, большие зубы. На последний вопрос волк отвечает: «Это чтобы поскорее съесть тебя, дитя моё!» и съедает девочку.
              – Я? Я тут живу, – пришла в себя Римма.
              В тюрьме Римма решила сменить себе имя и фамилию и придумала себе имя – Янтарра – от «янтарь» и Аннивен – «невинна» задом наперед. Конечно, она не девственница. Невинна – это в значении «чистая совесть».
              Эмма и Римма еще друг на друга пялились, и в конце концов Римма сделала шаг назад, как бы впуская Эмму внутрь и та, поколебавшись, зашла.
               Прифигевшая Римма зашла в сою комнату и стала просматривать переписку. Сериал «Маты и проклятья» закончился десять минут назад.
        «Тормозите!», – написал Феникс, – «Это же нападение на ДЖОКЕРА! Чем будем отвечать?»
              Уровень мастерства тут можно определить по карточному званию и самый высокий у Эмбер, а именно – Алхимический Джокер (то бишь универсальный универсал). Далее сле-дует Темный Джокер, Кровавый Джокер, Золотой Туз, Огненный Туз, Красная королева, Белая королева, Черный король, Белый король, Платиновая Дама, Золотая Дама, Серебря-ная Дама, Бронзовая дама. Всё. Ниже Дамы тут быть не может и нет.
              «Как «как»? Естественно, грохнем Альхаре!» – предложил GoldenGenius.
              «Эtо takje GenialHo, kak nisat angl-rus, GG!1» – написала Ewa, которая так великолепно умела сбивать спесь со своего Золотого гения, что вышла за него замуж, и они уже ждут четверых. Для бедного отца это стало чистейшим шоком. Халибурцы же тот час сказали, что если ГГ посмеет уйти от Евы, его забойкотят до самоубийства. ГГ, которого, как оказалось, зовут Даниэль, в ответ на это так сильно возмутился, что сделал Еве виртуальную помолвку, а потом у них была реальная свадьба. Однако о Халибуре они не забывают и даже спрашивали у них совета, какие имена им дать детям, когда они будут испано-итальянцами.
              Первой отозвалась Эмбер, заявившая, что если они назовут ребенка Хулией, Хуанитой или Хуаном, она их убьет. Winchester предложил дать детям два имени – одно испанское, другое итальянское. И за неделю до Янтарриного ареста народ выбрал им имена: Иммако-лата Анания, Карла Кристина, Марий Маркус и Массимильяно Даниэль. Это было, когда она уже родила. Сейчас им уже лет пять.
              «И что ты предлагаешь, женщина?» – спросил Хаус и был обруган взбешенным мужем.
              «Расслабься, Дан», – примирительно сказала Ева.
              «Мы можем вырубить всю его корпорацию», – предложил Jimmy Neutron.
              «Вирусом?» – решил уточнить Phoenix, который мог и убить, и воскресить любой компьютер.
              Вообще-то халибурцев распространением вирусов не занимались принципиально. Они были хакерами и дико ненавидели, как оборотни вампиров, тех идиотов, которые рассылают компьютерные вирусы с единственной целью – повредить Сеть и вывести из строя компьютеры и ноутбуки. Хакеры – это информационные наркоманы и им нужна нормально работающая Сеть, которую можно взламывать, но не вирусачить.
              Однако, предложение вырубить целую корпорацию к числу пустых угроз не относилось. Халибурцы представляют собой эксклюзивный клуб лучших из лучших, элитную силу, за возможность воспользоваться которой любая армия выложила бы колоссальные деньги, если бы вдруг «граждан» удалось склонить к сотрудничеству с каким-либо государством.
              Но все они были техно-колдунами и виртуозно владели искусством создания вирусов похлеще вируса оборотня из фильма «Оборотень». Их также не приходилось долго упрашивать проводить специальные кампании, если того требовала ситуация. Несколько лет назад шеф одной Серебряной дамы, которая верой и правдой на него работала, нагло сплагиатил ее работу, да еще имел нахальство подать на нее в суд за якобы сексуальные домогательства до его несовершеннолетнего сына, привело к тому, что все 46 халибурцев в течение трех лет с нескончаемой энергией взламывали и портили каждый компьютер, который принадлежал не только данной фирме, но и всех тех мест, где работал бывший шеф Серебряной дамы, доведя его до самоубийства.
___________
1 Это также гениально как писать англ-рус, ГГ!

              В суд на них никто не подал. Слишком сильно боялись, да и не знали, каких это гениев нужно боятся.
              Янтарра улыбнулась. Свести с ума Кира Альхаре... Это было просто прекрасно. Она не святая, она атеистка, она всегда мстит.
              «Джимми, ты подал гениальную идею!» – написала Эмбер.
              «Да чтоб этой Америке..! ..! ..! Прахом срастись и поперек треснуть! ..! ..!», – выругался Trickster.
              «Сорри, Трикстер, но Джим первый заикнулся о вирусе», – написала Эмбер. – «Однако, это скучно. Я хочу довести его до дурдома в кратчайшие сроки. В кратчайшие потому что не выдержу и убью его»
               Они проговорили до утра.
              ...Как оказалось, Хаус у них имеет довольно извращенное воображение и такое криминальное прошлое, что взрывы в Римминой школе отдыхают – он предложил два варианта: 1) Похитить Альхаре и пытать его на электрическом стуле до тех пор, пока он не умрет. 2) Хаус разработал особый вид яда, который сводит с ума, но активируется только при выбросе адреналина. Эмбер понравились оба варианта и она спросила, заработает ли яд, если объект будет на электрическом стуле. Хаус сказал, что когда он спрашивал у всех список казней, то это было для того, чтобы проверить этот яд. Всё прошло на «ура!», так что сработает.
              «Ладно, Эмбер и Сумасшедший Дом», – начала Руби. – «Психически нестабильный Хаус кинул тебе рецепт яда. Ты его синтезируешь. Дальше что? Как ты пропустишь через него ток? Похитишь? Как? Ты тоже попадешь под подозрение – сама же орала, что тебя изнасиловал именно он!»
              «Руби, Руби», – покачала головой Янтарра, печатая, – «Для матери Халибура ты на редкость непонятлива, да простит меня создатель. Конечно я его похитю... Нет, похищу... то есть выкраду... Короче, я взломаю всю его кампанию нахрен и под шумок я его похищу. Но в живых оставлю. Пусть мучается».
              Сказано – сделано. За пару дней Янтарра выпотрошила и выставила на всеобщее обозрение все тайны корпорации «Альхаре», включая ту, где Сергей отчитывает подонка за то, что он упрятал ее в тюрьму, когда надо было, как все нормальные насильники, ее убить. Причем они ласково называют ее «Медузой Горгоной».
              Читая все его сообщения, Римма поражалась его тупости и решила, что не будет говорить, что именно он ее изнасиловал – она такая умная, а он такой дибил. И почему он ее изнасиловал, ломала она голову. И поэтому она решила спросить у него это лично.

;.;.;

              Кир Альхаре приехал в Украину отчасти потому, что его жена, Оксана, была коренной украинкой и хотела показать свою родину их детям, а отчасти потому, что тому способствовал бизнес. Однако в Украине его ожидала ядерная бомба в лице Риммы Вовк.
              Надо было сразу же насторожится, услышав и ее фамилию1, и то, что у нее нехилые проблемы с законом. Но когда он ее увидел... Как она говорила: быстро, четко, уверенно, дерзко и резко. Она была по-настоящему похожа на волчицу – такая же дикая и бешенная.
              Однако Римма почему-то возненавидела его с первого взгляда. Она даже сказала, что способна на убийство и он был уверен, что она не шутит. Не зная причин ее ненависти, он возненавидел ее в ответ, но ему так хотелось узнать причину... И когда они все напились, у него вдруг пропали все комплексы и он тихо и нежно изнасиловал ее в подсобке. Она не очень-то и сопротивлялась – шесть бутылок виски почти убили ее печень. Однако потом ее посадили в тюрьму аж на пять лет и он решил прийти, чтобы сказать нечто вроде: «Я тебя изнасиловал, лишил контроля над своим телом и лишил свободы», но персонаж диа-лога в котором она должна была униженно рыдать, начала его обвинять, орать и намекать на возмездие, которое последовало незамедлительно – она разрушила его кампанию, жена и дети ушли, и поэтому когда он увидел несущуюся на него машину, он не пытался уйти или сбежать – он остановился, думая, что вот, он умрет и его страданьям конец.
             Знала бы Янтарра, что он католик, она была бы довольна своей работой, даже не смотря на то, что сама была полнейшей атеисткой. Не доверяла она вещам, которые противоречат закону сохранению энергии.
              Однако Альхаре думал, что он труп и верил в загробную жизнь. И поэтому когда он открыл глаза и увидел заляпанное кровью помещение с единственной херовосветящейся лампочкой в его душу позвонила тревога. А когда он увидел сексуальную двадцатипятилетнюю девушку с горящими изумрудным огнем глазами и дикой ликующей улыбкой, кричащей «Привет, дорогой! Твоя очередь на сковородку подойдет через час» тревога исчезла и в его душе крепко и надежно прописался ужас.
              – Я в аду?
              Чертовка прыснула.
              – Знаешь, я всегда считала, что самые честные люди – это взбешенные люди. Теперь я понимаю, что есть еще одни честные люди – это те, кто думают, что они умерли.
              Римма склонила голову набок и усмехнулась еще шире. У нее точно демонские корни.
              – Я не в аду? – спросил Альхаре. Уж слишком это было похоже на правду. А правда очень редко бывает хорошей.
              Римма крепко задумалась. Потом посмотрела куда-то вниз, подумала (не к добру это) и сказала:
              – Даже не знаю, – потянула она. – С одной стороны я атеистка. С другой стороны я собираюсь устроить тебе ад и ты считаешь меня демоном. Так что... – Она встала со стула и, шагая в красных лакированных сапогах, прикатила к себе столик на котором лежал пульт, шприц, нож, пистолет и камни.
              Сев на стул, который был повернут к нему спинкой, как бы намекая, что ей на него настолько посрать, что она даже стул в излюбленное положение поставила, чтобы была удобно пытать. Взяв в руки пульт, она сказала:
              – Да, ты в аду, парень.
              И его тот час прошиб разряд тока.
              – Прекрати! – заорал он после четвертого удара. Палец Риммы остановился. Не к добру. Всякий раз как она задумывалась, или делала так как ей велят, это был не к добру. Когда она действовала быстро и резко, не боясь ошибиться,ведь на ошибках не только учатся, но они же делают нас сильнее и интересней, она была собой. Когда она задумывалась, это значило, что она четко продумывает безошибочный план пыток, который она с легкостью и стопроцентно осуществит. Когда она делала то, что ей велят, это было еще хуже. Это был штиль, предвестник такой бури, что все ураганы и торнадо отдыхают.
              – Я кричала это пять лет назад. Ты не остановился. И я ломаю голову почему. Почему это случилось?
              Голос у нее был спокойный, нормальный, стальной. Она была в фазе спокойного и ровно бешенства.
              – С женой и детьми у тебя, вроде, всё нормально... Ну, не считая того, что Оксана ушла от тебя с диким скандалом, прихватив детей и лишив родительских прав, но наше изна-силование произошло раньше. На жертву я не похожа ни характером, ни внешностью.
              «Это точно», – подумал он и это отразилось у него на лице. – «У тебя на лице написано, что злить тебя опасно для жизни»
              – Твои мысли подтверждает мое уголовное дело, которое ведется с десятилетнего возраста.
              Кир вздрогнул.
              – Да, прям с того момента, когда мне было всего-навсего десять лет. Закончила младшую школу, перешла в пятый класс, было двенадцатое мая, – вдруг разоткровенничалась она. Взгляд у нее был отстраненно-мечтательным. Видать, прилично началось. – Знаешь, многие дети мечтают, чтобы их школа сгорела, но все террористы обходят ее стороной. Однако мое слово с делом никогда не расходится. Я даже шучу по-черному. А пятнадцать лет назад – как же давно это было, а до сих пор помню! – меня прилично достала школа. Папа орал, чтобы мы учились, учителя меня доставали потому что я была умная и мне не нужны были дополнительные занятия, и одноклассникам я не нравилась – и красивая, и умная, и списывать не даю, и я решила спалить эту школу нахер.
              Кир недоверчиво на нее посмотрел. Неужто она осуществила мечту каждого школьника этой планеты?
              – Пришла себе на рассвете милая девочка с длинными каштановыми волосами, с забитым староймощной русской водкой рюкзаком, которую разлила по всей школе.
              Воспоминания эти были настолько откровенно приятные, что она чуть не выронила пульт, но не выронила.
              – А потом кинула спичку и... – Она вздохнула, как вздыхают влюбленные девочки по обожаемому парню. – Говорят, что можно вечно смотреть на три вещи: на огонь, воду и на то, что тебе нравится. Однако горящая школа, которую не могли потушить пожарники, совместила в себе всё. Я до сих пор смотрю это по видео.
              И нажала на пульт. Его крики немного повысили ей настроение.
              – Конечно, после этого меня отправили в другую школу, – продолжила она мрачно и Кир решил не перебивать. – Ведь до этого я дико дралась со своими одноклассниками по, как считали дибилы-взрослые, малейшему поводу, когда на самом деле мои поводы были самыми что ни на есть серьезными! – возмущенно воскликнула она. Ей очень хотелось выговорится, а с психологами было нельзя. – Папахен давил на нас по полной, желая вырастить из нас людей, и я изо всех сил старалась, соперничала с сестрой, и срывалась на одноклассниках, врагах и на предавших ее друзьях. Но на добрых людей я не нападала, – сказала она и чтобы до него дошел подтекст она вжарила музыки и вольт. Подождав, пока ее настроение повысится до вменяемого, она отпустила кнопку. – Особенно всё осложнилось когда я попала в ту школу. Там я узнала, что я лесбиянка, но на свою ориентацию мне было плевать – девки же не комплексуют, что они влюбляются в парней, так мне чего стыдится? Учителя в той школе нещадно меня поносили и я угрожала им прийти с ружьем и всех расстрелять. И не забывала говорить, что перед тем, как сжечь свою школу, я говорила тоже самое. Отец орал. Бил. Редко – мама угрожала уйти, а он ее любил, – но унижения мне хватало. И я тихо бесилась, терпела, старалась, училась, один компьютер спасал, но я всё-таки человек и не могу копить в себе всё вечно и однажды я взорвалась.
              Она взяла камень и кинула его в трубу, одновременно включая ток. Кир заорал так, будто его убивают... Хотя его реально убивали.
              – Я пришла в школу с ружьем и стала стрелять вслепую. Пятьдесят три раненных и семь убитых. Мне было пятнадцать и за меня взялись серьезно. Я ничего не скрывала – я орала как бешенная, вываливая им всю свою историю и никто не мог заявить, что я лгала. Хоть люди лгут даже при смерти, но в зверином бешенстве, граничащее с психозом, они не лгут никогда. Далее – штиль на пять лет.
              Она вдруг улыбнулась. Если бы не обстановка и положение, он бы сказал, что она выглядела влюбленной.
              – Когда мне исполнилось двадцать, я встретилась с одной девушкой, – вдруг унесло ее в совершенно другое русло. – Красивая даже для нашей Украины (у нас в Украине красивых девушек и парней полно). Высокая, спортивная, один раз она меня в тир отвела и я даже свое имя забыла – так она стреляла! Одна беда – мне было двадцать, а ей только шестнадцать. Не хотелось бы мне в уголовном деле иметь «совращение несовершеннолетних». Когда я это поняла, то всерьез обозлилась на наше правительство.Захотелось его взломать. Однако я не дура, понимала, что посадят и не дадут поговорить с Кристиной.
              Знакомое имя резануло ему слух. Он поднял голову. Оцените ее любовь и бесстрашие.
              – Кристина.
              Она сказала ее имя как молитву.
              – Красивое имя, правда? Красивей этого имени только сама Кристина. И романтичная она очень. Только закомплексованная. Стыдится своей ориентации потому что родители не одобряют геев и лесбиянок – католики долбаные, – но я ей помогла. Воодушевила. Она им рассказала. А те ее обидели. Она у меня на плече рыдала три часа, я ей уже успокоите-льное со снотворным давала, а она на него не реагировала.
              Голос у нее был из льда и стали и она безжалостно повысила вольты до такого уровня, что Кир выжил только благодаря отцовскому бешенству.
              – Скажи мне, как можно быть католиком – и отвергать родную дочь из-за того, что у нее другая ориентация? Как можно быть католиком – и насиловать девушку, которой это будет ориентатически неприятно? Как можно быть католиком – и сжигать невинных? Как можно надеяться на добро, творя непростительное зло?
              Зная причину ее ненависти, он не раскаивался.
              – Ты заслужила.
              Ее палец почти коснулся кнопки, как вдруг... остановился. Темные нити в зеленых глазах завораживающе плавали, рисуя дивные фигуры. Она думала. Просто смотрела на его шею и думала.
              А потом задумчиво и тихо сказала:
              – Адреналин.
              Знал бы он, что это означает, поседел.
              Встав, она одела перчатки из латекса, а потом, на всякий пожарный, еще одни перчатки. Яд – штука серьезная. Осторожно взяв шприц, она пробормотала:
              – Судя по твоему бешенству, она не сказала тебе мое имя. Обидно даже.
              Она подошла к нему и тот дернулся, однако она подстраховалась.
              – Не бойся, – мягко сказала она, втыкая ему в яремную вену шприц. Натренировалась.
              – Твоя дочь будет в надежных руках – в руках гения, в руках единственного человека, который ее действительно понимает и не ждет от нее полного смирения, граничащим с рабством, в руках убийцы своего отца.
              Янтарра спокойно отошла от него и села на стул.
              – У тебя такой взгляд, какой был у меня, когда она сказала мне, что ты хочешь отправить ее в женский монастырь и избил за то, что она сказала, что там как раз рассадник твоей гомофобии. Помнишь? Ты ее еще тогда избил. А в тот день она ко мне пришла...
              Он смотрел на нее зверем, а ее взгляд был ледяным. Однако следующие ее слова повергли его в шок.
              – Пришла и спасла твою никчемную жизнь. Я хотела тебя застрелить. Даже ружье взяла и орала фразу Сталина: «Нет человека – нет проблемы!». А она только сильнее разрыдалась и мне пришлось пообещать тебя не убивать. Однако я не обещала, что не разрушу твою жизнь.
              – А если она узнает? Она тебя простит?
              – Простит, – уверенно сказала Янтарра, ломаясь между током и ножом. Потом подумала, что яд должен распространится по венам и проникнуть в сердце, так что нож отпадает. – Она меня понимает. Знает, когда мне плохо, а когда я просто бешусь. Понимаешь, к чему я клоню?
              Он с недоумением на нее посмотрел. Вот ведь забавно – еще вчера он был готов на коленях просить у нее прощения, а сейчас готов ее убить.
              – Нет? Знаешь, почему я согласилась на тебя временно поработать? Я хотела свалить на тебя взлом правительства. Ваша долбаная кампания мешала бесценному счастью. И у меня получилось, – сказала она вместо «Только Кристина на меня наорала и поэтому я не очень-то и сопротивлялась тюрьме». Но этому подонку незачем знать это. – Слушай, мы что-то ток забросили! – вспомнила она и врубила ток до такой мощи, что у него едва не отказали органы.
              Всё. Яд активирован, поняла Янтарра, видя его очумевший и насмерть запуганный взгляд. Хаус предупреждал, что минут десять его будут мучать галлюцинации, а когда он успокоится, они пройдут.
              – Господи, – прохрипел Кир.
              Янтарра удивилась. В двенадцатый раз за двадцать пять лет.
              – Бог? Ты до сих пор веришь в этот бред?
              – Бог не бред, – заспорил Кир.
              – Конечно, – легко согласилась Янтарра. – Бог – это всего лишь отражение того, что люди не могут без лидера. Не могут отвечать за себя. Не могут признать, что они – всего-навсего кучка трусов, ибо молитва – надежда отчаявшихся, а надежда для трусов. Смелые люди надеются только на себя, да так сильно, что плюют на всё.
              – Язычница.
              – Может я и язычница, убийца, психопатка и богохульница, но я, по крайней мере, не лицемерка. А ты – лицемер. А как же те семь заповедей? Ты уважаешь свою семью? Нет. Ты бьешь родную дочь. И почему вы, отцы, так свято уверенны, что до детей дойдет только в том случае, если нас избить? Одна заповедь нарушена, а ты ссылался на Бога, когда бил ее. Ты ешь... как вы, католики, это называйте? А, вспомнила «плоть живых существ» как подстреленный. Еще одна заповедь, но у нас ее все нарушают.
              – Не очень-то и жирно, – прохрипел Альхаре.
              Янтарра фыркнула.
              – А изнасилование лесбиянки? Знаешь, как мне было неприятно? Представь, что тебя трахает мужик, гетеро, и тогда поймешь как нам, гомо, плохо.
              И еще раз включила ток. Боже, как же приятно слышать эти крики! Однозначно, у нее точно что-то с психикой.
              – Ты гордый до изнасилования. Ты – сволочь, подонок, насильник и лицемер. Поэтому ты в аду. Господи, как же низко я, атеистка, пала – устраиваю тут Страшный суд какой-то!
              – Ты не только психопатка, но еще и маньячка.
              – Мне это говорили. Особенно учитывая то, что в пять лет я погладила кошек своей тети утюгом.
              Она поморщилась.
              – Ненавижу кошек. Что в них Кристина находит?
              – Бог тебя покарает.
              Янтарра посмотрела на него с легким, едва заметным удивлением. Склонила голову набок и тонко улыбнулась.
              – Бог? Покарает? Интересно почему? Потому что я типа зло? Потому что ты мечтаешь о мире во всем мире? Вот что я, побывавшая за решеткой, скажу: зло может спокойно существовать без добра, а добро без зла не может. Ведь чтобы быть героем, герою нужен злодей. А злодеи вполне могут сражаться друг с другом. Вывод: никакого Бога нет.



09.05.12
02:43