Анна Эккель. Розы

http://www.proza.ru/2011/09/16/1131

Анна Эккель

Розы

Природа надела свой самый богатый – золотой наряд. Воздух напоён запахом опавших листьев и хризантем. Маша идёт по аллее медленно, чтобы растянуть удовольствие. Вот и метро. Вниз, в вагон и на любимое место в самом углу, сосед только с одной стороны, а с другой – стенка, можно вжаться в мягкое дерматиновое сидение и расслабиться, пока поезд кружит по кольцевой.
Ноет всё тело от тяжёлой и неблагодарной работы, а здесь тепло и уютно, всё располагает отдохнуть. Не заметила, как уснула под мерное покачивание вагона. Сколько проспала и сколько кругов за это время накрутил поезд, неизвестно. Она проснулась, потому что на её коленях лежало что-то тяжёлое. Медленно открыла глаза и так же медленно стала вплывать в реальность. Вагон полупустой, и свет приглушен, значит, уже поздно. Напротив тётка, кривя губы, с брезгливостью говорит нарочито громко:
- Вот, посмотрите на эту парочку. Сама доходяга. Сразу видно – жрать нечего, а ума хватило родить такого же. Во, размножаются, как тараканы безмозглые. Стерилизовать таких надо, как собак бездомных, чтобы не плодились.
Маша никак не могла понять, о ком идёт речь. Дама явно смотрела на неё, но при чём тут плодиться? Маша глянула на руки и увидала, что у неё на коленях, свернувшись калачиком, спит малыш и она придерживает его руками, чтобы тот не соскользнул на пол. Вот это – да!

Все попытки разбудить малыша не увенчались успехом, он спал мертвецки. Маша вышла на станции с ребёнком на руках. У дежурной спросила, где медпункт. Там дежурила добрая женщина-врач, которая после Машиного сбивчивого рассказа положила мальчика на кушетку, раздела и, послушав сердце и дыхание, сказала:
- Ничего страшного, его просто напоили очень сильным снотворным, проспится и всё будет нормально. Забирайте ребенка и идите домой.
- Но это не мой ребёнок, я же Вам объяснила.
- Из Вашего рассказа я ничего не поняла. Всё как-то путано и непонятно. Это в каком надо быть состоянии самой, чтобы не почувствовать, как к тебе на колени кладут ребёнка? А? Ну, решайте, «мамаша»: или уходите, или я вызываю милицию.
И тут Маша неожиданно для самой себя сказала:
- Нет, не надо милиции. Мы уходим.

Придя домой и положив малыша на кровать, она стала осторожно раздевать его. Застиранная до дыр одежонка была ему явно мала.
Это был мальчик, лет трех на вид, но очень худой, и даже неопытный глаз мог определить, что он здорово отстаёт в своём физическом развитии. Маша сделала крепкий сладкий чай и поднесла к бледным губам ребёнка, тот жадно, не открывая глаз, выпил всю кружку.
- Господи, кто он и что мне с ним делать? Голова раскалывается. Оставлю всё до завтра,- решила она и с этими словами прилегла на диван, накрывшись старым пледом.

Утро разбудило хрустальным рассветом и весёлым чириканьем птах. Маша хотела потянуться, но увидела, что рядом с ней на самом краешке лежит малыш, который обнял её и, тихонько посапывая, продолжает спать. Когда он успел перелечь к ней ночью, она не почувствовала.
- А я думала, что это всё мне приснилось, а оказывается, нет,- произнесла Маша.- Хорошо хоть выходные. Есть время разобраться.
Она потихонечку погладила свою «находку» по плечу, подёргала, не сразу, но всё-таки он открыл глаза. Они оказались большими и василькового цвета. Вдруг малыш с силой рванул вперед и, обняв, Машу за шею, запричитал:
- Нашёл, нашёл! Мамочка, миленькая, не уходи больше. Я так люблю тебя.
Объятия малыша душили Машу, горячие его слёзы жгли ей щёки.
Она растерялась и не знала, как успокоить кроху. Обняв его и поглаживая по спинке, говорила:
- Да разве я теперь тебя отдам кому-то, да никогда! Ты веришь мне?
Ребёнок посмотрел на неё бездонными глазами и сказал по-взрослому серьёзно:
- Поклянись.
- Клянусь!
Маша испугалась этого слова, как она легко дала ему надежду. Ведь сколько впереди трудностей. И вообще, может быть, у него есть родители? Что она делает?
- А как тебя зовут и сколько тебе лет?
- Егором зовут и мне уже пять лет.
- А где ты живешь?
- Теперь нигде.
- А раньше? Расскажи мне про себя.
- Ты же моя мама и всё знаешь!
- Ну, я забыла.
- А, это тогда, когда он Варьку сжег.
Случилось горе. В нищей деревне жила семья. Муж, жена, сынишка и новорождённая доченька. Плохо у них всё было. И однажды, когда отец пришёл домой опять пьяный, а мать не смогла накормить малышку, так как от недоедания у неё не было молока, ребенок плакал, муж учинил скандал и, в порыве пьяного угара выхватив дочь из рук матери, сунул её в горящую печь. Жена кинулась на изверга, а тот с силой оттолкнул её и она, упав, ударилась головой об угол. Удар оказался смертельным. Егор же испугался и убежал. Изба занялась пламенем, и Бог наказал убийцу без промедления, отец не смог найти выхода из полыхающего дома.

Действительно, малыш был сиротой. Нужны документы, а для этого нужны большие деньги. Чиновники - сами понимаете.
Решила позвонить бывшей однокурснице, а теперь очень успешной бизнес-леди. Та словно ждала звонка. Через час уже была у Маши.
Посмотрев на мальчика, а потом на Машу, покрутила пальцем у виска и сказала:
- Иваницкая, я всегда знала, что ты дура, но не до такой же степени.
Ты, что обалдела совсем? Какая у него наследственность? Да и просто – на что кормить-то будешь?
- Как говорят, если Бог послал роток, пошлёт и кусок. Выживем. Лучше, сейчас помоги чем-нибудь, чтобы документы сделать.
- Дорого всё это. Очень дорого. Но у тебя есть кое-что. Отдашь – сделаю.
- Отдам, что хочешь,- не задумываясь, сказала Маша.
- Вот, что хочу,- и она показала на маленькую картину в старинной раме.
У Маши зашлось сердце, эта была любимая картина её умершей матушки и, действительно, единственная ценность в этом доме. Так как она принадлежала кисти очень известного художника 19 века и изображала небольшой, но прекрасный букет роз. Картина была семейной реликвией и передавалась из поколения в поколение.
Несмотря на все исторические катаклизмы: войны и голод, картина оставалась неприкосновенной. Перед Марией встал очень трудный выбор.

Маша посмотрела на любимую картину, которую помнила с самого детства. Она была олицетворением их рода. «Розы» были бесценны.
Потом перевела взгляд на кровать, на которой, закутанный в одеяло, сидел маленький мальчик с огромными, на пол-лица, глазами и, словно понимая, что сейчас решается его судьба, почти не дышал.
Выбор был сделан.
Маша подошла и сняла картину. На старых, выцветших обоях остался яркий квадрат на память об утраченном сокровище. Подруга почти вырвала картину из рук, о которой мечтала с тех самых пор, как впервые увидела её, и прижала к груди.
Не давая Маше опомниться и передумать, исчезла. Только в воздухе повисла фраза:
- Всё сделаю. Жди.

Малыш отказывался спасть один. Пошёл «откат»: всё увиденное и пережитое теперь выходило наружу страхом, слезами и дрожью. Маша не спала несколько ночей, всхлипы и слезы Егорушки во сне тревожили душу, да и мысль о картине не давала покоя – не предала ли она память о родных?
Услышала, как старые часы тихо и гулко пробили четыре раза. Стало как-то зябко. Маша повернула голову и увидела на фоне окна силуэт женской фигуры. Сердце дрогнуло, она не могла ошибиться – это была матушка. Она медленно, словно плывя по воздуху, приблизилась к кровати и, улыбнувшись, сказала:
- Машенька, доченька моя, не терзай себя. Ты всё правильно сделала. Теперь у меня появился внук, а у тебя верный и любящий сын. Запомни: он будет тебе радостью всей жизни и ни разу не огорчит.

Через месяц появилась подруга и торжественно вручила Маше увесистый конверт с документами. Она сдержала слово.
Теперь на свет появился Иваницкий Георгий Валентинович, а Маша стала матерью-одиночкой со всеми полагающимися льготами. Подруга всё сделала по максимуму, уходя, посмотрела на Егорушку и тихо сказала:
- Маш, будешь крестить малыша, возьми меня в крёстные. Ладно?
Маша оторопела, её подруга никогда не отличалась ни набожностью, ни сентиментальностью, поэтому, наверное, и достигла таких финансовых успехов, и вдруг такое заявление и глаза грустные.
- Да, непременно, если хочешь. Ты нам так помогла.
- Да, ладно. Поехала я, а то на самолёт опоздаю.

Через несколько месяцев Маша получила приглашение к нотариусу. Его контора располагалась в самом Центре города, в помпезном старинном здании. Терзаемая догадками, пришла в назначенное время. Её провели в кабинет. Из-за стола
поднялся мужчина и, поклонившись в приветствии, сказал:
- Располагайтесь, Мария Александровна.
Она присела и вопросительно посмотрела на нотариуса, он открыл папку и начал зачитывать завещание. Оказывается, её подруга погибла в тот же день в авиакатастрофе. Сейчас подошел срок для оглашения завещания.
Всё большое наследство делилось на две равные части.
Одна часть переводилась фонду, созданному ею ещё при жизни, который помогал больным детям.
Вторую наследовал Иваницкий Георгий Валентинович, а до его совершеннолетия распорядителем назначалась Иваницкая Мария Александровна.
Маша была обескуражена, таким поворотом событий. Она не могла вымолвить слова. В душе - буря чувств.
- Но это не всё, – предупредил нотариус.
При этих словах открылась дверь, и в кабинет вошел молодой человек, в руках он держал до боли знакомую картину. Он осторожно положил её на стол перед Машей и рядом конверт. Трясущимися руками она вскрыла его.
«Милая Машенька, прости меня за всё. Я многое переосмыслила, после твоего поступка. Если ты читаешь эти строки, значит, меня нет в живых. Я не знаю, сколько пройдет времени и какой будет моя смерть, но обещание своё передо мной ты должна исполнить и признать меня крестной матерью Егорки, но только теперь я буду опекать нашего мальчика с небес. Счастья вам и не забывай свою подругу».