Страсти поДлинности. обзорчик

2010 год на рождество были исполнены в Соборе Петра и Павла на Невском Страсти Баха по Иоанну ансамбль Новая Голландия и очень много людей, владеющих аутентичной манерой исполнения.

Народ давился, искусство аутентичности ему давалось с трудом и частями. Стометровая очередь уже на входе в храм освежала давно забытое: Дают! Дефицит!
Ажиотажное начало сразу же заставило меня объяснять приятелю, что фальшивым звучание аутентичных инструментов кажется, что такова особенность современного восприятия открытого звука, без привычных скрипичных и вокальных вибрато. Но если без шуток, ведь это действительно так, все проще и не красивее, и собственно зачем? Естественность, живость эмоции даже равная речевым интонациям, обращенная больше не на слушателя, а для себя. В таком исполнении нет порога сцены.
Когда начали первым делом поразило отсутствие стандартного симфонического напора, полный состав оркестра в привычном нам всем исполнении первого хора придает ему силу паровоза на ходу, за что и любим. А ведь это молитва, и Господу не приказывают.
У Баха не бывает однополярной музыки, у него всегда в радости скорбь, в силе кротость, в трагедийности страстей почти гротескная мажорность, а вот в устоявшейся манере прошлого века все это сплющивается.
Сосед справа вернул мне програмку, гордо сказав, что текст ему не нужен, что он пришел слушать музыку.Он очень осторожно потом от меня отодвинулся, я же как всегда выпалила: Тут музыки не будет!
Было огромадно, было космически, было ясно. что происходит Событие с этой самой буквы, пребольшой. Все было аутентично и время и место: время Поста, когда как раз и читаются Страсти,( собранные у каждого Евангелиста цитаты про страдания Христа - каноническая традиция), время - вечер, и само здание. Про неповторимую акустику его Пыляев писал. Но кое что изменилось и трибуны от бассейна (если кто не помнит. при Советах в Храме был бассейн), и сама планировка. Но все же акустические особенности тут таковы, что звук сливается в центре, отражаясь от сводов и стен, перемешивается и летит в центр. При этом очень выгодно размазывается тембр звучания хора как краска в акварели, а для инструменталистов это создает трудности, выпячиваются все шероховатости интонации, зато не слышно призвуков. В этом зале не слышно разговоров публики, эти звуки остаются внизу,но и себя исполнители тоже не слышат, что типично, и во многом играют наугад. Аплодисментов тоже не слышно, кстати.
Но ведь именно для таких залов написана музыка Баха. То есть каких залов! Для церквей!  Бах любил жить в захолустьях, и все было поменьше и людей поменьше.
Для церкви эта музыка написана, от того она и не музыка вовсе, и даже не служба, а чтение Евангелия. От того и бессмысленно слушать ее только ушами как музыку, Страсти без Слова просто не воспринимаются, конечно, хоралы и арии просто  паузы службы, передышки, но ведь в том-то и дело это хор, в совершенно античном понимании хора древнегреческой трагедии, только эмоциональный ответ и пояснение к содержанию действа.Событийность важнее всего, и вся потрясающая выразительность Евангилиста в исполнении Хейки Райнио проходит мимо вас, вы не в курсе этих фантастической искренности эмоций, если не понимаете текста. А сами речитативы традиционно церковные однообразны по музыке, у Генделя они точь в точь такие, вы даже и отличить не сможете композиторов, это и не музыка. Или вы считаете музыкой дьяконский распев? Это же то же самое, наша православная традиция аналогична. И у над Евангелие читает дьякон повторяя вековые традиции повышающегося тона. Почему? Чтобы не мешать личное с высоким, высочайшим значением Слова Благовеста.
Недоумение всегда тут вызывает, почему Иисус не тенор, но когда Петр Захаров говорит-поет слова Христа, то все становится на свои места.
 Слова Христа в церковной службе всегда произносит священник, и всегда также значительно, и вообще священник и двигается в службе мало и эмоции не проявляет, ну понятно же почему, он вообще передатчик, телефон.
 Без внимания и понимания происходящих событий. само действо лишается смысла, однообразность речитативов. которые суть Евангелие, давит на психику, время тянется ужасающе длинно.
В этот вечер все было подлинно, истинно, суть аутентично.
Следить за почти оперным изложением евангельских событий было азартно интересно. Были так артистично исполнены ответы и диалоги Петра и Пилата. Причем двойственность эмоции сутяжных ответов толпы просто зашкаливала, они каноном кричали и есть у нас закон и по нему он должен умереть и Долой и Распни его, все было веселеньким каноном, когда люди врут, всегда пошло.
И совсем не понятен смысл сладкого хорала, где хор от нашего между прочим имени, потому что песни-хоралы это именно то, что ощущаю я, стоящий рядом с Голгофой, где весьма настойчиво я вопрошаю, вот теперь когда ты умер, я уже спасен. да? Точно? По музыке это посткульминационная тишина. Антитеза. А по смыслу все не так просто и смешно как кажется на первый взгляд. Напрасна ли жертва Христа или нет - вопрос, который решает жизнь каждого христианина конкретно, и это не вежливо интересующийся расчетливый субчик, это скоромное: Что мне теперь делать, Господь, и нужно ли?
Альт.
Голос так явственно наполнил собою собор, что невольно оглянулась посмотреть где он там под потолком, звучали каменные стены и арки и колонны и ушедший уже свет вечера.
Аутентичность этого действа именно в вовлечении всех присутствующих в само пространство музыки в Дух Слова и все получилось. Это невероятно. Мы счастливы.