Первая любовь

Каждый год мама,  как семья погибшего в ВОВ, получала путёвки в пионерский лагерь для меня и моей сестры.Путёвки были на один созыв, но о том, что я хочу рассказать, случилось, когда мы были в лагере два созыва. Пионерский лагерь находился в большой, расположенной в живописном месте, деревне. В километре от деревни протекала большая река, недалеко от деревни был лес с орешником, а за деревней протекал ручей с запрудой  и водопадом в овраг, где сельские ребята ловили рыбу. Когда-то,очень и очень давно, здесь стояла сельская мельница, от которой сохранилась стена запруды, сделанная из толстых дубовых брёвен, и несколько деревянных кладок фундамента.

Пионерский лагерь располагался в  двухэтажной деревянной школе, огромнейший двор которой был огорожен невысоким забором с редкими досками, через которые деревенские ребята и девчата наблюдали за жизнью лагеря. Попытки проникнуть внутрь  за забор пресекались сторожем из местных, который выполнял указания директрисы лагеря очень добросовестно.Лагерцы не особенно стремились попасть в деревню, так как им хватало развлечений и на дворе, где были футбольные ворота, турник,высокая п-образная стойка с прикреплёнными на перекладине шестом и канатом, по которым  любили лазить ребята, но самым замечательным увесилением была карусель -это был очень высокий столб, на вершине которого находился подшипник с привязанными к нему симметрично четырьмя канатами до земли,закачивающимися петлями, в которые можно было влезть, т.е. одеть на себя.

Разбежавшись хорошо вокруг столба, канат поднимал высоко бегущего и кружил его долго вокруг столба, постепенно снижая.Обычно кружились четверо, так как они вместе очень сильно могли разогнаться. Старшие ребята и девчата очень любили карусель и возле неё всегда стояли желающие покружиться.  Были и ещё другие развлечения и для младших, да и всякие лагерные мероприятия:  самодеятельность, общая читка книг, физкультурные занятия, походы многочасовые на реку и в лес, сборы отрядов -
всё это ограничивало наши контакты с деревенскими ребятами, у которых летом были и свои деревенские обязанности.
В лагере было шесть отрядов - два мальчиков, один из которых был от восьми лет до тринадцати, а второй - от тринадцати и выше. Такое же разделение было у девочек. Два отряда были смешанные, ребята и девочки до восьми лет. Девочки располагались на втором этаже, мальчики - на первом, а младшие на первом, в другой половине коридора, но два отряда вместе. Старшие отряды имели каждый свою большую комнату, где стояли кровати с тумбочками и между кроватями были узкие проходы. Где жил обслуживающий персонал, вожатые я не знаю, возможно квартировались в деревне.
Столовая и кухня находились под навесом, пристроенном к зданию школы,  и посещение столовой проходило в две смены. Кормили неплохо, всегда можно было получить добавку, особенно первого. Честно признаюсь, что я часто ходил за ней, особенно, когда был гороховый суп или каша.Горох я полюбил с тех пор, когда мы спасались им от голода в эвакуации.
Я с сестрой были в первых отрядах, часто виделись. Я быстро подружлся с ребятами своего отряда, да и в старшем отряде были, с кем участвовал в играх. Не скажу, что все мне нравились. В моём отряде был один, вокруг которого кружилось несколько ребят, которых он постоянно угощал конфетами и печеньем, которые ему привозили родители на своей машине в воскресные родительские дни.Остальные родители приезжали либо на грузовых машинах с сиденьями из досок, или на автобусах.
Эти дни были большими праздниками для всех нас. Мы соскучились по родителям, они о нас, кроме того они привозили вкусную домашнюю пишу, которую мы любили дома. Все усаживались на траве, постелив что-нибудь и раскладывали привезённые деликатесы, а мы набрасывались на них, обменивались между собой. Стоял шум и гам, было очень весело, празднично, родители тоже кушали и общались между собой.  Жирик, как я с самым лучшим моим другом Витькой, прозвали моего врага, всегда уединялся со своими родителями -начальниками в машину, которую они обычно ставили подальше от всех, и там они его кормили, оставляя ему большой мешок с конфетами и печеньем. Родители его всегда уезжали первыми, чтобы никого не подвезти.
Когда уезжали наши родители, мы долго махали им руками, а некоторые плакали.
Витька, как и я, приехал в лагерь со своей сестрой. Оказывается мы учились в одних классах, так что нам было что рассказать про себя и про учителей. Когда я увидел его сестрёнку, у меня в сердце что-то ёкнуло. Моя дружба с девчонками ограничивалась потасовками портфелями, дёрганьем косичек, списыванием у них заданий, дразнилками. К сестре Витьки это всё не подходило.Она была худенькая, беленькая, на голове торчало два пучка коротеньких волос, перевязанных цветными ленточками. Мне очень понравилась её улыбка, такая открытая и добрая. И глаза - голубые, как небо. Я сразу влюбился в неё. Это я сейчас понимаю, что влюбился, а тогда просто не мог отвести от неё глаз.   С этого времени я очень подружился с Витькой, и даже поставили свои кровати рядом, для чего чуть не подрались с одним дружком Жирика. Когда он узнал, что мы так его назвали, и некоторые тоже стали так его называть, он стал со своими дружками делать мелкие пакости - то сдёрнут с кровати одеяло, то подсыпят зубного порошка, то подставят подножки, и даже нам дали клички с Витькой, но мы не отзывались на них, и они к нам не пристали. Люся, сестра Витьки, была в одном отряде с моей сестрой, поэтому у меня всегда был повод увидеть сестру и Люсю.

Правда, иногда Люсю я не видел, так как она любила уединяться с книгой от всех девчат.  И, конечно,я всегда ходил с ним, когда он шёл проведать её. Я знаю, что она никогда не спрашивала обо мне -почему я хожу с ним, кто я  такой. Я тоже не расспрашивал Витьку о ней - мне достаточно было увидеть её и я был счастлив. С Витькой мы делились всем, ходили вместе на спортивную площадку. На речке, куда нас водили под большим присмотром, бултыхались и плавали рядом. Однажды, когда был поход в лес за орехами, мы с Витькой  даже отличились -мы первые нащли девочку, которая ушла далеко и заблудилась Мы её нашли и Мария Артёмовна -директрисса, или, как тогда говорили, начальник лагеря - похвалила нас, чему очень завидовал Жирик. Он в конце концов сделал мне гадость, за которую я ему отомстил, после чего он уже не лез к нам. Но это было после. Однажды я с Витькой помогли сторожу убрать возле кухни, и он начал обращать внимание на нас. Однажды,когда мы подсели к нему, он начал рассказывать про своё детство, рассказал, что во время войны здесь были немцы, как они мучали здесь в этой школе партизан. Он всё это сам видел  своими глазами.
После этого немцы ночью увезли трупы партизан в лес и где-то закопали.Он долго искал это место, но так и не нашёл.Когда мы спросили, где пытали партизан, он  сказал, что в подвале, вход в который закрыт на замок. Об этом он рассказал только нам, об этом никто не знает, а мы  скоро уедем. Весь день мы с Витькой обсуждали эту новость и решили слазить в подвал. Первым делом мы осмотрели замок, который настолько проржавел, что сразу открылся, когда его сильно дёрнули. Теперь нужен был фонарик.
Он был у поварихи, которая приходила  на работу, когда ещё было темновато. Мы подошли к ней, долго упрашивали, что нам нужно ночью собрать червей-выползков для рыбалки.     В конце концов она дала нам его, но указала место, куда мы должны его положить, чтобы она его утром не искала.
 Ночью, когда все крепко спали, Витька разбудил меня и мы тихонько вышли из школы. Открыв дверь, мы по бетонным ступенькам спустились в подвал. Кругом была паутина, валялся всякий хлам. Витька осветил фонариком пол, стены и на одной боковой стене мы увидели железную дверь, которая когда -то была покрашена,так что свисали кусочки краски, а так была вся покрыта ржавчиной. Она была когда-то подпёрта каким-то ящиком, но он рассыпался, когда Витька пнул его ногой. Ручка на двери тоже поржавела, но не оторвалась, когда мы с трудом открыли дверь.  На нас пахнуло таким запахом, что мы сразу закашлялись, но боясь, что можем разбудить кого-нибудь,старались тихо кашлять.
 
Но скоро успокоились,ободрив друг друга, что подвал далеко и под домом.Фонарик хорошо светил, и мы увидели возле одной стены длинный массивный стол с какими-то металлическими кольцами, какие-то цепи и неизвестные приспособления.  Рядом такая же массивная тумба, дверка которой была полуоткрыта, так как из неё торчали две металличесие ручки, как оказалось после,это были щипцы. Под потолком были два узких, но длинных окошка с сохранившимися стёклами  Мы потом с Витькой их нашли - они были ,над самой землёй и в толще фундамента были незаметны. Вот через них, лёжа на земле, ночью, сторож видел всё, что делали немцы с партизанами. На противоположной стене торчали три больших крюка  на расстоянии около метра друг от друга, и  между ними и потолком было немного больше полметра.Бетонная стена вокруг этих крюков и ниже была покрыта каким-то серым пятном. Мы посмотрели друг на друга, и без слов поняли, что там была кровь. На тумбе были ещё какие-то бумаги, но они истлели и рассыпались, когда Витька взмахнул фонариком над ними.

Больше мы не могли оставаться там и вышли, закрыв дверь и придвинув к ней деревяшки. Выйдя из подвала, повесили замок так, как будто он не открывался. Потом положили фонарик куда следовало, долго мыли там руки и лицо, отряхивали друг друга веником, и тихонько пробравшись в спальню, легли спать Я уснул, но мне снились кошмары,  я наверно кричал, а утром позвали директриссу -я лежал с температурой сорок градусов,стонал и бредил. Мне дали какие-то лекарства от простуды и разрешили лежать в кровати.
Наверно повариха сказала директрисе, что я ночью выходил и простыл. Два дня я лежал с высокой температурой, ночью мне снились кошмарные сны. Днём приходила проведать сестра, возле кровати часто сидел Витька, приводил свою сестру - видно ей что-то рассказал. Она сидела молча, но я был так рад, что на третий день почувствовал себя лучше и встал.

 Через день случилося  ЧП, про  которое я никому не хотел говорить, даже другу. Ночью просыпаюсь и чувствую, что мокро. Наверно уписался, какой позор. Теперь будут дразнить *сцыкун* и будут указывать пальцем, как на одного мальчика, простыни которого вывешивали утром на просушку. Нет, нужно высушить мокрое место. Я лег на него и так пролежал не шелохнувшись всю ночь, не закрыв глаза. Я всё думал, как опозорюсь перед Люсей, что скажет друг, моя сестра. Утром я встал и осмотрел простыню. Она была сухая, никакого пятна на ней не оказалось Я успокоился, спокойно застелил кровать.  Всё шло как обычно, но ближе к обеду ко мне незаметно подошёл один дружок Жирика, и сказал мне по секрету, что Жирик подговорил  его и ещё одного парнишку подлить мне в кровать воды, чтобы утром

 все увидели, что я опписался. Но так, как ничего не произошло, он не дал им обещанных конфет. Я дал доносчику парочку конфет, которые мне дали во время болезни, и попросил никому ничего не рассказывать. В обед была гречневая каша и гороховый суп. Съев всё, я пошёл и попросил у поварихи добавки. Зная, что я недавно болел, она налила мне полную тарелку уже почти остывшего супа. Идя мимо Жирика, я споткнулся и вся тарелка вылилась ему на голову и спину . Я извинился и сказал, что это случайно.  Все смеялись, глядя на его гороховую голову. После этого он больше к нам с Витей не подходил, а Люся посмеялась, как мне сказал потом Витька.  Она, видно, догадалась о моей мести. Созыв заканчивался, а я с Люсей даже не перекинулся парой слов - я очень смущался, хотя с другими девочками дружил. В один  день за всеми приехали родители, мы пожали с Витей руки друг другу, и я в последний раз посмотрел на Люсю.  Она мне улыбнулась и помахала рукой. Я подумал, что она догадывалось, что я её люблю. Как я жалел потом, что не догадался взять у Витьки адрес, но было уже поздно.
Потом был второй созыв, потом школа и вся последующая жизнь, с юношеской  любовью и любовью к той, кто стала мне женой.
И вот я,пожилой, с седой головой, стою на остановке автобуса, который где-то задержался. К остановке подошла очень полная женшина в платочке, держа в каждой руке по большой корзине, накрытой газетой. Она поставила корзины на землю, сняла платок с головы и стала вытирать употевшее лицо, которое мне показалось очень знакомым  .Она не глядела на меня, и я мог её рассмотреть. Боже мой! Это была Люся, моя первая  в детстве любовь. Но как она изменилась - из тоненькой девочки в такую жещину. Да, жизнь делает такие метаморфозы, что удивишься. В эту минуту я хотел подойти к ней, напомнить пионерский лагерь, узнать про друга Витьку, её брата, но тут она скользнула  по мне взглядом, и отвернулась  Может быть она меня узнала и не хотела показаться такой, какой стала - я не знаю. Я тоже отвернулся. Подошёл автобус  Стоящий впереди мужчина помог занести в автобус её корзины,она зашла, и я видел, как она прошла по салону вперед. Я остался ждать следующего автобуса и ругать себя, что опять проявил нерешительность, как и в детстве.

Пётр Кантарович.