1966г. Кирилл с двумя л

Первый новый год в Ереване.
Как я встречал этот новый год? Я сидел дома и смотрел телевизор, младшая сестра спала, а родителей пригласили хозяева этой съёмной квартиры. Мама стеснялась незнакомых людей, но отец сказал, что отказываться неудобно.
Родители отсутствовали около часа. Потом мама рассказывала с удивлением о том, что там происходило.

За большим столом собралось много гостей. Все армяне и говорили на армянском, поэтому она ничего не понимала, но к ней и не обращались. Отец владел разговорным армянским в небольших пределах и понимал о чём идёт речь.

Мама предполагала, что предстоит выпивать и закусывать, как это бывает в компаниях. Но она не предполагала, что здесь всё будет иначе. Периодически кто-то произносил тост и выпивал, но никто его не поддерживал, так здесь не принято. Поэтому, кто хотел выпить, говорил тост.  Родители впервые пришли домой трезвые после новогоднего застолья.
***
В классе я подружился с Кириллом. Как я уже говорил, он сидел один за партой. И никому не разрешал садиться рядом.

Кирилл был высокий, с фигурой спортивного вида, хотя спортом никогда не занимался, с его очками минус тринадцать его освободили даже от урока физкультуры. Жил с мамой пенсионеркой, очень болезненной женщиной, поэтому больше рубля в кармане никогда не имел. Любил красиво одеться, и благодаря природному чувству вкуса, одевался всегда очень тщательно и выглядел лучше многих одноклассников.   Манера общения была у него вальяжная, покровительственная. Поведение неспешное, солидное. И понять, сколько тут было напускного, я долго не мог даже тогда, когда мы близко сдружились.
Он был младше меня на год, но выглядел значительно старше своего возраста.

Я сел за ним на предпоследнюю парту, рядом с Пилосяном Феликсом, голубоглазым блондином и чистейшим армянином, чем я был очень удивлён. Но впоследствии узнал, что чистейшие армяне, арийская раса, были голубоглазые и светловолосые или рыжие. За века они перемешались с мусульманской расой.

Кирилл был единственный, кто охотно общался со мной на русском, поэтому на перемене я задавал ему много вопросов, пытаясь разобраться в той общности, которая окружала меня в школе.
Как ни странно, с азербайджанцами было легче найти общий язык. А здесь меня просто игнорировали, как что-то чужеродное, отталкивая от себя односложными фразами.

Кирилл к этому привык и взаимно их ненавидел. И мне говорил, что я к этому скоро привыкну. Оказалось, что в этой школе учатся дети тех, кто считает себя «элитой» в Ереване. И только несколько человек «из простых», случайно затесавшихся в класс.

Постепенно наши отношения с Кириллом переросли в дружеские настолько, что в выходные дни мы встречались вечером и шли гулять по городу. Это стало происходить весной, когда оценки по предметам у меня стали стабильно хорошими.

К этому времени отец получил ордер на квартиру в новом районе Еревана, который только начал застраиваться. Называется этот район «Норкский массив» и мы жили в первом микрорайоне. При нас потом начали застраивать второй, а теперь их там больше десятка. Этот район находится на четыреста метров выше центра города. Поэтому, даже летом мы спали под тёплыми одеялами, ночью температура опускалась до плюс десяти, и комары нас не мучили.
А в центре города в это время духота и комары заедают.
***
В воскресенье я обычно звоню из телефона - автомата Кириллу и договариваюсь о встрече часов на 16, зная, что он всё равно не выйдет раньше 18-ти. При этом я обязательно приезжаю к нему домой, чтобы поторопить его.

 Перед выездом  опять звоню Кириллу. Он заявляет, что уже принял душ и причесался. Это означает, что когда я приеду к нему, он не потратит на сборы более часа.
Он встретит меня в плавках, будет выбирать сорочку, рассматривать в зеркало брюки на себе, потом себя в брюках и сорочке. Потом ещё не менее 2-х раз подойдёт к зеркалу подправить причёску, расчешет брови, почистит туфли…
 К моему удивлению Кирилл встречает меня в брюках, и ждёт похвалы. Я выдаю комплимент и…  всего через 40 минут мы выходим.

Погода отличная. Свежий вечерний воздух наполнен запахами большого города.
  Мы заходим в «Паренаин», продовольственный магазин, где пьём свежее бутылочное пиво. Потом спускаемся вниз по проспекту «Барекамутян», (пр. Дружбы), который первоначально имел имя Маршала Баграмяна, которое вернулось после развала СССР.

  Мы идём по проспекту пешком к центру города. Беседа течёт обо всём, что лезет в голову и, что волнует его и меня. А волнуют нас проблемы морального плана. Мы друзья на «идейной» почве.

  В центре, первым делом, заходим «Стойло», так мы называем кафе при гастрономе «Театральный». Здесь высокие столики и мы принимаем «лошадиную» дозу кофе, чашки по 200 грамм.
  Кирилл курит, мы молчим, осматриваемся, нет ли знакомых. Минут через 20 идём в «Трюм», кафе на берегу искусственного озера, где плавают чёрные лебеди, а рядом на площади Оперный театр.

  В «Трюме» спускаемся на первый этаж к воде, берём по чашке кофе, бутылку сухого вина «Раздан». Ароматное вино прохладной влагой вливается в желудок. Мысли слегка поплыли. Беседа переходит в спор идей. Противоречия, доказательства. Спор приятно щекочет мозг. Мы довольны друг другом, улыбаемся. Кто-то подходит к столику, кто-то здоровается с Кириллом, кто-то приносит кофе, вино, усаживается рядом. Кирилла знают многие. Мы пьём вино, кофе, едим сосиски, за нас платят.
Если в кинотеатре «Наири», который рядом, идёт интересное кино, идём туда. Иногда бродим по вечернему городу, но в одиннадцать стараюсь попасть на мою остановку. Позже трудно уехать в Норкский массив.