7. 9

Я бы хотела пожелать своим читателям как можно меньше всего желать. Желания сбываются. И это не безопасно.
Когда в застойное время я оказалась за рулем «Запорожца», то вспомнила, как в юности мечтала об этом. Позже в период перестройки неожиданно оказалась за прилавком «художественной» лавки монастыря. Это, конечно, не антиквариат на Арбате, но каждое изделие было уникально. От каждого исходила особая творческая энергия. Все было ручного изготовления.
Научилась видеть среди любопытствующих покупателей настоящих художников, пришедших навестить иконы своего письма. Помню, так разговорилась с одним. Он оказался по рождению мусульманином, принявшим православие. У него были замечательные иконы, но только очень суровые. Например, «Снятие с креста». Говорил, что его потрясла глубина мистической основы христианства.
Другой художник прибежал как-то радостный забрать свою резную икону с прилавка. И все мне рассказал. Оказывается, у него в книжной лавке был выставлен уникальный резной крест. Давно выставлен. Сегодня он помолился, если купят крест, икону он подарит монастырю. Пошел узнать, а в этот момент купили крест.
Потом администрация поручила принимать заказы на изготовление именных писаных икон. Однажды и сама этим воспользовалась, заказав венчальную пару для дочери.
На самом деле мне очень нравился и наш женский коллектив иконной лавки. И я не уставала совсем. Просто десятичасовой рабочий день проскакивал мгновенно. И встречи были удивительные. Заходили за покупками православные японцы. Она из них, ударяя себя в грудь, повторяла: «Я – Люба». Другой раз – православные немцы. Эти чуть-чуть нас журили за то, что выставленные на продажу художественные альбомы все были на английском языке. Однажды к прилавку подошел Владыка и на ломанном русском попросил какой-то альбом. Я сразу забежала в подсобку посмотреть в православном календаре, кто этот Владыка. Оказалось – Василий, епископ Сергиевский, викарий Сурожской епархии. Сурож – это древнее название одного из крымских городов. На бегу подбирая товар, думаю: «Украина только что отделилась. Откуда же такой акцент?». Владыка смотрел на меня с любопытством. И только гораздо позже я узнала, что после разгрома России в 1917 году эта епархия оказалась в Англии. А в миру Владыку зовут Альфред Герберт Эрнест Осборн.
Помню, как юные американские православные монахини пытались что-то мне объяснить на английском. Русского они не знали. К тому времени я уже читала о. Серафима Роуза и не удивилась. Они подарили мне значок с изображением убиенного русского царя.
Но как я удивилась, когда вошедший в иконную лавку батюшка благословил меня на латыни. Рядом с ним был наш священник, объяснивший: «Батюшка православный, просто – итальянец».