стихи 3

В равнодушной квартире стыдно, стыдно,
Быть грязным не мытым, и спать в вонючих носках,
Курить сигареты, да так что стены не видно,
Пить, да так, что под утро гудит в висках.

В равнодушном доме, стыдно, включать погромче,
Стыдно скрипеть кроватью, когда вдвоем,
Выть в одиночестве, тихого шепота громче,
Петь, говорить, шептать, мечтать о своем.

Стыдно от того что знаю я это не я.
Потому что я настоящий зарыт внутри.
Стыдно от того что все изменения.
Только от собственной дури.

…………….

Смеялись демоны, кружило воронье,
В помойной яме назревала пища,
Богатый, пережевывая сок.
Сухую массу срыгивал для нищих.
На новом пленуме, народов и вождей,
Единогласно приняли решенье,
Единогласно верить в коммунизм,
Как способ побороть в себе сомненье,
Что вера есть анархомарализм.
Перед законом совести и быта,
Она была невинна и проста,
И от того тиранами убита,
Что убивает смех и простота.
В кремле за окнами, горели сновиденья,
Закутавшись в трехцветный общий флаг,
Он видел как чужой архипелаг,
Сжигает бомбой атомной в мгновенье.
А у двери опершись на штыки,
Дремали сонные солдаты из охраны.
Лишь мышь подвальная казенный ела сыр,
Который им везли чужие страны,
Преодолев  однополярный мир.
За окнами шумела в общий скрежет,
Страна любви, надежды и вранья,
Здесь вырос он, здесь вырос ты и я.
Здесь будет завершен наш век короткий.
Ты терпеливым рос, спокойным, кротким.
Но к стенке подтащив тебя : Свинья!
Кричали упираяся в приклады.
Все те, кого ты помнил и любил.
Твой труп лежащий даже не остыл,
Когда они в себя вливали яды.
А после потеряв, остатки быть,
Всем тем, что так воспето в мудрых книгах.
Они срывая тряпок пелену,
Друг друга брали в похоти и криках.
Народа подымая целину.
И ничего с тех пор не изменилось
Вот эти «педерасты» то «говно»
А кукуруза вымерла давно.
И атомная масса испарилась.
Продав народу секс и алкоголь
Спокойно спят, укутавшись во флаги,
Пока народ, придя в свои бараки.
И поглотив приличное жранье,
Остаток жизни подставляет сраки.
Смеялись демоны, кружило воронье…
 

…..

Секс это больше не форма протеста,
Секс это тесто, ты это тесто,
Скоро наступит последний из дней,
И нам с кровати видней.
Автобус место не только транспорта.
Доставить тело из А до Б
Без, здрасьте, прописки, и штампа в паспорте.
Легко засадят тебе.
Женщина, помни, для демографии.
Юбка короткая, лучший друг.
Секс учим по порнографии.
Использованье языка и рук.
Слесарь, сантехник, наладчик кабеля.
Бригадно-строительный национал.
Общий список общего табеля.
Ланьет, миньет, орал, анал.
Не стесняемся в употреблении,
В местах общественных, школе, дома.
То что присуще в этом явлении.
Слов полезных, русских искомо.
Вычеркнем из списка матерных.
Всеразличные гениталий синонимы.
И если внезапно оброним мы,
Протест осудим, строгих, внимательных.
Дружно выскажемся за однополые связи.
Скажем да ковырялкам и проткнутым.
ВИЧ инфекцию без боязни.
Не замечайте. Чужие опыты.
Нам не к чему. На деле каждый.
Пускай проверит влияние СПИДа
С кем попало, ложись отважный.
Не подавая вида.
Пусть расцветает бурным цветом,
Рожденье уродов секс инцеста.
Он станет наше знамя протеста
Супруг-отец, значит дочь-невеста.
К чему скрывать прекрасную сторону,
Желания сделать себе приятно.
Эта картина проста и понятна.
Какую бы взгляд твой не выбрал сторону.
Подпольная похоть под маской приличия.
Капает сперма, в любые брюки.
И истекает липкою слизью.
Каждая дырка у каждой суки.
Это ль не мир о котором мечтали.
В каждой утопии грязи рассудка.
Потные руки в собственном сале.
Мажут себя содержимом желудка.
Рим репетиция к главной премьере.
Время пришло, и пришли перемены.
Нет дирижерам, суфлерам, фанере
Радуйтесь! Мы по средине сцены!

………..

Я испарял себя с девяти до шести.
Мне опоздания, вписывали в табель.
Сто сотен тысяч готовых меня унести,
Дорог, ведущих в мой телефонный кабель.

Поднимаю трубку: Здравствуйте. Кто на линии?
Хотя на ваше здравие мне до фени.
Как? Неужели? А мы не знали в помине!
Сегодня умер великий Ленин.

То-то с утра, по необычному рано.
Простоял в автобусе вынужденней положенного.
Так это его везли аккуратно положенного.
Гудя сиренами, как-то странно.

И лица, лица какие все были мрачные.
Даже ругались, толкая друг друга в спины.
Серые, хмурые затхлые да невзрачные.
По покойному веселы, уголовно невинные.
 
А один меня, только за длинные волосы .
С силой толкнув, перед тем как открылась улица.
Сказал «Заполнили пидоры все автобусы,
А приличным людям даже не развернутца»

А? что? Извините? Ошиблись номером?
Так кто же умер? Какой то однофамилиц?
Так значит, это не дедушка Ленин помер?
Странно, зачем же тогда толкотня вдоль улиц.

Гудки. Повесили трубку. Откинул кресло.
Подошел к окну, а за окнами грязь и сырость.
В офисе тишина, кряхтенье и сытость.
По мягким стульям, стекают мягкие чресла.

Скоро Первомай, и я скинув плечи,
Искусственно мне добавляющие мужского
Пойду на парад, чтоб на после парадной встречи.
Напиться до поросячьего никакого.

И лежа где упаду, или как положат.
Съежившись в предвкушении рвоты.
Буду мямлить: « Все вы кривые роботы,
Оставьте! Я просто хочу оставаться лежа»



………..

Эх термояд, дерьмоед, строй отряд.
Эх веселый Российский обряд.
Пробовать пробу, вся проба та.
Из личности, да делать робота.

А в соседской квартире пьянка.
А вот возьму и зайду к ним я ка.
Да не пей, есть уж коле ум,
Заблевал им новый линолеум

…..


Опоздал на работу, получил нагоняй.
Разве в чем виноватый? Сломался трамвай.
На проезд впритык, только десять рублей.
Я бегу на работу на работу скорей.



…………


У рукосуйника толпа из горожан.
Пришедших видеть новый рукосуйник.
Лишь не глядит милиции сержант.
Он коммунист, партийный богохуйник.

Вот женщина, с авоськой огурцов.
Ругает вид диковинного чуда.
А дома ждет ее немытая посуда.
С концами не сведение концов.

Вот старичок на невидаль такую
Грозит клюкой, приплев сюда вождей.
Он помнит, как легко стрелял в людей.
И как стоял на площади ликуя.

А вот парнишка, в руку взяв скейтборд.
С ровесником смеются в полный голос.
На лоб сползает, глаз закрывший волос.
Его подруга делает аборт.

Мужчина пьяный, чешет между ног.
От местных лярв, собравший мандавошек.
Его старуха мать, разводит кошек.
Он ей купил, потом пропил венок.

Из Хаммера высовывая руку,
Притормозил наетое пузло.
Шансонное, шарахает музло.
Взлетают птицы, испугавшись звука.

Две девушки, без паспорта еще,
На черно розовом, блестят металла цепи.
И что покажут, то они нацепят.
Чужое выдавая за свое.

И каждый в рукосуйнике себя.
Увидев рад, но с виду возмущаем.
Он кажется им адом или раем.
Но вот милиция серенною трубя.

Погрузит, невидаль, в бабонистые недра.
И увезет неведома куда.
И станет все как прежде и всегда.
Забитых улиц, заводского ветра.


………..



Вряд ли кто осудит птиц, ну может только аллегорично.
Если птицы, на флаг американский нагадят.
А попробуй как я, на лиц удивленье не глядя.
Залезь на флагшток и обосрись публично.

Жидкий понос, стекая по звездным полосам.
Запачкав минимум двадцать объединенных штатов.
Обосрав военщину и демократов.
Сделав его флагом всемирным поносам.

Наверняка найдется даже столь патриотичная личность.
Что имея при себя оружие, жахнет по мне.
И я перепачкавшийся в говне.
Рухну на землю, обрадовав тем публичность.

А потом мой труп, не смотря на вонь и поносопокрытие.
Растерзают американские цивилизованные люди.
И по пришествию лет, наверное каждый забудет.
Это однажды имевшее место событие.

А Быть бы мне птицей летучей, но типа страуса
Чего уж там про какие то звездные полосы.
Я бы лично Бушу на его обезьяньи волосы.
Вытужил калу, не пожалея ануса.

………..

Шероховатые грубости мозга,
Скользкое липкое как пустота,
Все начинается глупо и проста,
Звуки обьемней и ярче цвета,

Я отправляюсь попутным автобусом,
Сел в одиночестве, еду один,
Длинной дорогой, как хаера волосом,
Пива ноль пятое, сладкий тусин.

Мысли завертят спираль мироздания,
Выпрямят, выведут все по прямой,
И бесполезными кажутся знания,
Те, что мешают дороги домой.

Тянет блевать и трясет сухожилия,
Холод, сменяется потным теплом,
На пол с седений, упав от бессилия,
Но обнаружив себя под столом.

.................
Партизанская жопа в автобусе пернет,
Густо тухло не свежей капустой с яйцом.
Дверь закрыв с остановки автобусной дернет,
Бывший зэк с одичавшим лицом.

.......


Вопль хомяка Злова, что такова,
В том что это хомяк,
Прочнее гороха хомячье слово,
Во гневе его боитца всяк.

Мал хомяк как кажетца с виду,
Но в малом теле, широкий дух,
Он слабым защита не даст в обиду,
В сраженье гепардов он стоит двух.

Хотя что там гепардов, слонов так мало,
Будет коли сравненье положить должное,
Хотя не мышц на нем не сало,
Но первое впечатление ложное.

Кажетца будто Домашний в вате,
Закутавшись алчно трамбует в щеки,
Одной лишь утробы как будто ради,
На этой земле он матает сроки.

Так вот подобные домыслы трубкой,
Свернув засуньте пожалуйста в задницы.
Хомяк существует вселенской губкой,
Впитав в себя две обсалютные разницы.

Несмотря на безсмыссленный образ жизни,
Философу гиданистически греческому,
Он будет не в ровень в познанье мысли,
Мышлению человеческому.

............

х, летит над моею страной.
Розовой похоти липкая сажа.
А Летов, Есенин, и Визбор живой.
И может бессмертные даже.

Я хочу возвратиться в запомненный год.
И остаться в минующем веке.
Дым машины, двадцатого века завод.
Мировые сраженья, калеки.
Сколько тысяч страдавших, погибших за мир,
Миллионы погибших за веру.
Я плакатом прилип к шифанеру,
Туалетной бумагой украсил сартир,
И разгладив оставшийся жир,
На былом атлетическом теле,
Неужели и я в самом деле,
Из прогнившего стойла квартир.
С пожелтевшей от пота постели...
Под ногами линолеум треснет
Убегу сам себя испугавшись.
Словно после тяжелой болезни.
Пустотой живота обрыгавшись.

………….


Прилепили к голове нимб,
Да раскрасили лицо в белый,
Но от сахарной пудры слип,
Став кокой-то типично-целый.

Называли его Иисус,
То Аллахом, а то ли Буддой,
Только вырастили на вкус,
Не с одной не подашь посудой.

Он грозил нам рукой с газет,
И из радио, вешал кличем,
А мы всё верили в красный цвет,
И других заражали вичем.

Что не царство то злой тиран,
Он не съел же, и он не выдал.
Поделили на пятна стран,
И поставили в каждой идол.

Осень, только еще придет,
Ждет черед, не стара - невеста.
Там любовь, бесконечно ждет,
А для идолов нету места.
.............

Мать, пошла в школу, ой, ой, ой!
Вернется обратно, что будет со мной,
Не смотрите выйдите, все, все в сад,
Я стаю в автобусе, эх мой зад!

По улице, шел волосами махал,
Серьги, и фенечьки, что за нахал,
Я леший, а город болотные топи,
Но встретил скинхедов, и дали по жопе.

Пьяный и дерзкий, на грубости резкий,
Для обычных прохожих, как водится мерзкий,
По газонам блюющий, помявший цветы.
Затолкали пинками в уазик менты.
.............

Панк рок…

Система, старое слово,
Система гнилое нутро
Система выжила снова,
Квартиры, заводы, метро.

Страна заплывает жиром,
Страна гниет изнутри,
«В армию, падла, быром!!!»
Служи ил умри.

Играть и блевать по подвалам,
Разрушать обыденный строй,
Таких партизан навалом,
Углубляйся в породу, рой.

Белый, синий и красный.
Трехцветный тоталитаризм,
Кто-то как прежде властный,
Свой исполняет каприз.

Стало все больше богатых,
Но бедных становится больше,
Растут новостроек квадраты,
Но жизнь не становятся дольше.

Жизнь как и прежде диктует речи,
Страны которой не станет,
Гордится по прежнему нечем,
Нажраться по прежнему тянет.
Хой!!!

Будущее есть,
Но только в вселенских масштабах.
В полосато звездатых штабах,
Нам снова готовят месть.

Кремль возможно продастся.
Белый дом бы платил как надо,
А я снова хочу податься,
Смотреть как толкается стадо.

..............
Путь от работы до дома,
Путь от себя к себе,
Это душевная кома,
Клизма моей судьбе.
Я промываю мысли,
Я углубляюсь в тлен,
В лазурно небесной выси.
Мне ухмыляется член.
Я захожу в троллейбус.
В обуви и поту.
К корпуса тела корпус.
Привкус волос во рту.
Это похоже на банку.
Рыбьих соленых глаз.
Но мне, как я верю, панку,
Кажется в самый раз.
Ветер несет погоду,
Автобус несет людей.
И я по привычному ходу,
Двигаюсь без идей.
На моей остановке сыро,
Сентябрь не слепит глаз,
Надо дойти до квартиры,
Кухня и унитаз.
У подъезда, лысые люди,
Застилают бетон слюной,
И каждый физически судит,
Заслоняя проход спиной.
Я отстираю джинсы,
Синяк разотру рукой,
Это мой жизненный принцип,
Не верить что я такой.
Свети наше общее солнце,
Портвейн не бурли внутри,
В ролтоне преет стронций.
Растянуть бы на раза три…

............

Мясо для солдат, солдат на мясо,
Танки на металл, металл на гвоздь,
Службой родине, законно подпоясан,
Руки шире, значит ноги врозь.

Дети тоже любят автоматы,
Детям нравится друг друга убивать,
Вот пластмассовый солдатик аты-баты,
Вот мясной шагает убивать.

Государство, так смешно что просто,
Плачу, сгорбив тлен напополам,
На штыке алеет что-то остром,
По бетонным плеская полам.

Бесконечной завистью и потом,
Новый день сменяется другим,
Снится бабий вид, солдатским ротам,
На штанах размытые круги.

Тело вечно остается телом,
Толстой жопой срет на нас страна,
Отрезает ноги, кто-то в белом,
И калечит молодость война.

Все враги, в соединенных штатах,
Травят меж собой честной народ,
Зреет змей, в различных всяких натах,
Европейских, чопорных пород.

Деньги, власть, политика и похоть,
Перед богом главные грехи,
Нас не тронут, мы боимся трогать…
Чучеки, терпелы, петухи…
...............

Это возня под оранжево алым солнцем, в гнилье,
Копошатся червистые белые телеса,
Для них это дом, это горы, поля, леса,
Неисследованные глубины в тысячи лье.

Они не построят того чего не поймут, их уют,
Основан на праве быть сильным  и только брать,
И кто то склоняясь над запахом смердным, их рать,
Наблюдает за мясом, с которым они гниют

Ночью спасаясь от мира существ других
Они заползают под кости и там шипят,
От страха и просто от жизни они не спят,
Ожидая того, кто придет и погубит их.

Странные, белые, скользкие вкривь да вкось,
Молчаливо грызущие желтый пахучий яд,
Что они думают: Смысл? Общество? Я?
Ищут закон тяготения, мира ось? 

Кара господня, если подобный есть,
Может во всем, а может простой тупик,
Кто то не видел, и даже не слышал крик,
Их раздавил, потирая в глазницах резь.

Молнией жарит трусы, в бельевой петле,
Это ль ни чудо, в трусы угадил заряд,
Грешные были трусы мои, видно не зря,
Их покарал Господь, подпалил, истлел.

Как то смешна, непонятна чеславна  грусть,
Хочется срать да за дверью опять враги,
У монитора краснеют глаза-круги,
Скоро ослепну, сгорбачусь, одрябну…пусть...

..................

ты играй, да я спою,
Мы ж на перепутьи.
В нашем праведном строю,
палачи да судьи.
 
Как неглядь кругом тоска.
Люди аль не люди.
Эх шестая та доска,
Каждого остудит.

О любви, руками врось,
Машет словно птица.
А на сердце, страх да злость,
Только застрелитца.

Собирались на войну,
Брились в партизаны.
Рвали пьяную струну,
Сами были пьяны.

Воевали как могли,
Кончили к рассвету.
А на утро во хмели.
Разбрелись по свету.

Самокрутку забивал,
Думал о вселенной.
Похоть либкою скрывал
За душой нетленной.

Люди всякие важны.
Да с людями туго,
Никому мы ненужны
Окромя друг друга.

..............


Проталина запада, снова и снова,
По грязной реке протекающей жижы.
МЫ все проходили. и это не ново,
Но в этом по-прежнему мы же.

Святой возведенный, погрязшими в Боге.
Скрывает за лозунгом, совесть и волю,
Распятое тело, как прежде в итоге.
Но мы выбираем не худшую долю.

По тонким запястьям. Скользят похотливо.
Короткие пальцы. Подъездов безлюдность
Широкие ноздри, так несправедливо.
Вдыхают короткую юность. 

Нетрадиционной насмешкой героя.
Любовник герой, голубых эподромов.
Он от недержанья и от гемороя.
Безсильный невыдержать стонов.

Порезался бритвой, но красные капли.
Вползают по телу, привыкнув внутри.
Ты спросишь, зачем тебе длинные пакли.
Я вырежу веки. Иди и смотри.

...........

Пей, жри, режь, ври!
Воруй, убивай, придавай!
Будь как все или умри!
Не выбивайся из стай!

Сатрапу неси, пригибайся, будь,
Тих и мил с тем кто гнет.
Ты раб, а рабская суть.
Будет вечна и не умрет.

............

Менты, погоны, воры, законы.
Парки набитые гопотой.
Плееры, шмотники, телефоны.
Гранитный Ленин, чугун литой.

Грязь, тополя, бутылка пива.
Тридцать рублей за ампулу яда.
Уродливо жить, умереть красиво,
Пустые глазницы, пустого взгляда.

Трещины неба, серые дали,
Заводы, трамваи и ржавый скрип,
К друзьям бухой, заходи – не ждали.
Дешевый хохот, фальшивый всхлип.

Слова и книги, любовь и вера.
Толпа фанатов, мычит слова.
Поверить в Бога, мечта, химера.
Бутылка яда, укол, трава.

Автобус, копоть, пердешь и похоть.
Как первый опыт,  отведать жизнь.
Пуская слюни, стремятся трогать.
В штанах стекает густая слизь.

Толкают плечи, пихают в спину.
Продажный рынок, людская вонь.
С рукой в штанах, написать картину.
Тушить мочою, святой огонь.

Тошнит, шатаюсь, столбы и стены.
Остатки птицы, на мостовой,
Идут на вахту, идут со смены.
Грохочет город и ветра вой.

Железный смысл, смеяться хором.
Коробка счастья, орудье зла,
На теле шрамы, ползут узором.
Гори надежда, любовь дотла.

Законы вора, разинув пасти.
Пустое быдло, довольно спит,
Великий Вова, приемник власти.
Благая кража, придворных свит.

На белом фоне, чернеет Сталин.
На  синем фоне дымы и гарь.
На красном фоне, багряной стали.
Трясется в луже любая тварь.

Но это только, мгновений смена,
Щелчок меж пальцев, ничтожный миг
Бескрайне время,  бескрайня сцена.
Тому кто верил, искал, постиг.

Я знаю люди, я видел лица.
Есть смысл в главном и вечный свет.
Любить и верить, мечтать, стремиться,
На много жизней, на сотни лет.


.............
Вставай товарищ смотри надежда,
Зажглась сияньем у края  тьмы.
Идет постигший, лежит невежда.
Нет больше частных, есть только мы.

Нет больше боли, есть только сила.
Попутный ветер, и воля рук.
Кого спугнуло, кого убило,
Но это надо, вставай мой друг.

Сегодня воля, близка к свободе.
Сегодня каждый святой судья.
Об общем счастье, своем народе.
Деремся вместе и ты, и я.

Проснись ленивый, не пряча пятки.
От стужи ветра, в дырявый плед.
Смотри как строен, идет в порядке.
Страна советов, искать совет.

Мы будем сеять, мы будем верить.
Мы будем строить, любить, мечтать.
Сперва постигнем, как душу мерить,
Потом научим ее летать.

Чего ж ты сонно, рукой за тряпку.
Пытаясь ею,  прикрыть глаза.
Ты что не понял, как жизнь в охапку?
Ты что не слышал, что я сказал?!
Пойми пугливый, не надо страху.
За жизнь, за правду, за вечный рай.
Ты режь по венам, ты рви рубаху.
Давай товарищ, не спи! Вставай!

Да как ты можешь сопеть в подушку?
Да как ты смеешь махать рукой!?
Взгляни на склеп свой! Свою избушку!
На мир взгляни ка! Смотри какой!!!

Не уж то правда, не надо больше.
Сырой картошки, да  ветхих стен?
Дурной книжонки, в гнилой обложки,
В кармане кукиш, без масла хрен!

Да нет не верю! Да разве можно?
Когда сегодня все в первый раз!
Не уж толь скучно? Быть может сложно?
Да разве ж сложно, для всех для нас?!!

Чего мычишь то, чего бормочешь?
Ты сам то понял,  как ты живешь?
Всего боишься, молчишь но хочешь.
И в этих стенах, как жил умрешь.

А разве сложно подняться плюнуть.
Схватить за шкирку, постылый прах.
Разунуть двери, глаза разунуть.
С простой правдой, в одних руках.

Простую душу постичь да высечь.
Как будто в камне, в душе самой.
Сгореть, растаять, растаяв вытечь,
Впитаться в землю и стать травой.

Вскормить святую, живую душу,
И в новом сердце посеять свет.
Понять что любят, понять что нужен.
Как мудрый смысл, святой завет.

И в этом мире родиться чудом.
Бессмертным светом, средь равных душ.
Покуда время, и даль покуда…
Ну хоть послушай… да коли уж…

P.S.
Немая сцена, с поникшим взглядом.
Спиной к кровати : « Да и не верь…»
Лишь сонный голос: « И так…не надо…
Собрался в сени, захлопни дверь…»

...........

В соседний квартире бухали и дрались.
В соседнем подъезде, скончался старик.
А с домом напротив мы просто не знались,
Он так далеко, как другой материк.

Сантехник на лавке с электриком старым.
Играли на водку костями об стол.
И пахло на улице жареным салом.
Да бегали дети, гоняя футбол.

На детской площадки ругались мамаши.
Их пухлые дети тягали кота.
И все было мирно, и все были наши.
Привычной картины, простые цвета.

А где то, где может, и мира то нету.
Где просто земля, оборвалась и нет.
Стреляли и рвали снаряды планету.
И редкий средь тучи проглядывал свет.
Как будто


.............

Садись сестренка в мою машину.
На заднем сиденье вполне, вдвоем.
Мы вмести с тобою, станцуем, спаем.
Пока ты во мне не признаешь мужчину.

Залазай братан ко мне в кадилак.
Марки советского автопрома.
Забьем по одной, и закинемся снова.
Наркотики дьявол, все именно так.

Все именно так, как предсказано в книгах.
И завтра конечно последней из дней.
С желаньем, которому сдайся скорей.
К чему свое тело калечить в интригах.

Смотри горизонт накрывает волною.
Закатом разврата, насилья и лжи.
Ты Господу кланься, но сердцем служи.
Тому кто не будет играться с тобою.

Сегодня Россия, ты родина благ.
Для тех кто признает рогатого Бога.
Никто не осудит не тайно не строго.
Желания дьявол, все именно так.

Что значит душа, перед липким желаньем.
****ь, до чего не ленился достать.
Насиловать, грабить, стрелять, убивать.
Особо чужим не печалясь страданьем.

Душа это миф, это способ склонить.
Того кто не чтит человеческой власти.
Того кто не раб не полос и не свастик.
Тому кому не зачем строить и жить.

Разрушим барьер между светом и тьмою.
К чему запрещать растлевать молодежь.
А ты поколенье разврата, даешь?!!!
Гордишься убийством, отсидкой, тюрьмою?!!!

Пусть «лживый» Господь доживает свой век.
И если отец нам, покончим с семьею.
Наш истинный Бог за печатью седьмою.
Всем сердцем стремится к нему человек.

Он даст нам свободу от липкой марали.
Пусть смерть нас пугает, но жизнь коротка.
Зато во грехе так прекрасна сладка.
Что даже бессмертна, нам просто соврали.

Что есть там какой то неведомый путь.
Свободы от  собственных грязных желаний.
Любви, просветленья и истинных знаний.
Но дьявол умнее, нас не обмануть!


............

Какая разница меж тем что я такое,
Меж тем кто я на самом деле есть.
Обманом закосивший под героя,
Я всем наврал, и только это есть.

Вся жизнь как сон, придуманный и яркий,
Хотя на самом деле, повседневный мрак.
Сам для себя, бессмысленный и жалкий,
Двуличный лжец, напыщенный дурак.

Что смысла распинаться перед Богом.
И каиться себе, опять грешить,
С каким бы мог я жить простым восторгом,
Когда б с собою научился жить.

Но новый день ведет на новый подвиг.
Придуманный и навранный другим.
И на вранье, душевный теплый отклик,
Знакомым, близким, чем то дорогим.
Я проиграл....