Охота. 2 сентября 1894 г. Охота для дипломатии

2 сентября
     Охота в Беловежской Пуще 6 и 7 октября 1860 года представляла собой неофициальную встречу глав некоторых европейских государств, и была организованная по инициативе российского Императора Александра II, и эта встреча и охота послужила предлогом для постепенного выхода Российской империи из изоляции, в которой она оказалась после Крымской Войны 1853—1856 годов и завершившего её Парижского Конгресса 1856 года.

     На снятие изоляции России были направлены важнейшие шаги русской дипломатии с приходом к власти императора Александра II и нового министра иностранных дел России князя Горчакова.


     Охотничьи выезды императора и гостей состоялись 6 и 7 октября 1860 года. На охоту вместе с Александром II выезжали герцог Саксен-Веймарский, принцы Карл и Альберт Прусские, Август Вюртембергский, Фридрих Гессен-Кассельский, а также многочисленная свита.

       
     И действительно, охота в Беловежской Пуще была удачной в отношении внешней политики России, что видно из последовавшего за ней так называемого «Варшавского свидания» в октябре 1860 года, в Варшаве, когда Россия начала вновь завоёвывать утраченное влияние и престиж в Европе.

     В память об этой знаменитой охоте в Беловежской Пуще, на месте охоты был установлен памятник.
 
     И в 1862 году была выпущена книга «Охота в Беловежской Пуще» с иллюстрациями Зичи. Книга вышла малым тиражом всего 50 экземпляров и была предназначена исключительно для участников охоты.
 
     2 сентября поднялись рано, но по совету Щербакова немного повременили с выступлением, в надежде, что разыгравшийся опять на ночь ветер стихнет. Около 7 часов утра выехали в Паговский гай. Выпавший ночью снег значительно спустился против вчерашнего и захватил даже верхнюю полосу лесов, т. е. слегка и наш лагерь. Паговский гай самый возвышенный из всех, в которых мы побывали в 1894 году. Номера расположены в нём на высоте 9200 футов. Спешились неподалёку от чудесного горного озера, в котловине, под массивной скалой и с трудом стали взбираться на плоскогорье к номерам. На этом крутом подъеме немногочисленный наш отряд сильно растянулся. Далее, с края плоскогорья увидели в котловине туров и продолжили с удвоенной осторожностью взбираться все выше на последние, крайние номера, с которых была видна вся стрелковая линия.  К немалому нашему ужасу видели, что доктор М. А. не остался на указанном ему месте, а резким черным пятном в бурке продвигался к краю плоскогорья, чтобы заглянуть в котловину. Долго и усиленно ему махали, пока он не заметил, наконец, наших сигналов и не вернулся на свое место.

     Едва я уместился на окаменелых каменных глыбах и был подан сигнальный выстрел загонщиков, как я увидел внизу, в котловине, человека, которому, по моим соображениям, там было совсем не место: слишком близко перед нами очутился он  один в самом начале загона. Ну вот, Жуков внизу засуетился, закричал, забегал и,   швыряя вниз каменья,  заворотил так туров на нас;  они шли прямо на Великого  Князя,  но вдруг кинулись вниз,  заворотили круто назад и безнаказанно вышли из  гая.
 
     Оказалось потом,  что за отсутствием  опытного и отлично знакомого с местностью Чепурнова,  отправленного с Кожевниковым к главному хребту для разведок на «туровые горы»,  загонщиков заводил сегодня Ермоленко, не захватив при этом доброй половины гая.  У него не хватило людей,  так как он поначалу ставил своих односельчан, кумов  и сватов,  по их просьбе слишком густо.  Не захватив продольного в котловине хребта, загонщики  не только выпустили,  но скорей выгнали назад из не занятой половины  Паговского в  Андреевский  гай стадо серн, штук в 50, и вышли  против нижней  половины  стрелковой линии;  мы же наверху остались в стороне от загона и человек, которого я видел в начале гая, представлял собой  последнее звено нижней боковой цепи, которая далеко не сомкнулась с Жуковым.  В ожидании туров Великий Князь не  стрелял по  сернам,  которые  затем скрылись и никому на глаза больше не попадались.   Другой  табунок в 5 штук  вышел на правом крыле на А.А. Павлова, и он уложил большого козла.  Великий Князь сделал выговор охотникам и загонщикам, и мы вернулись в  11 часов из Паговского гая с одним только козлом.
 
     Великий Князь собирался взять его завтра второй раз загоном, сегодня же, после полудня, мы должны были разойтись  и попытать счастье с похода.
 
      Мне  достались  скалы  по пути  на  Банбак;  проводниками  были  назначены  охотник Выходцев и Крутенко,  кандидат на должность охотника, человек  ещё молодой, но основательно  знакомый с горами и опытный охотник:  с раннего детства он принимал участие в промысловых охотах отца и братьев, по преимуществу на медведей и кабанов.  Мы выступили  в  1:30 часа  дня и через час езды, бросив лошадей за речкой Челипси, полезли под скалы; добрались до них через  1:15 часа, но, ни одного живого существа там не нашли.
 
      В  интересах охоты  право  пользования  пастбищами  в  окрестностях   Челипси    приобретено   Великим Князем; стада и табуны сюда не допускаются;  тем не менее, мы нашли места, выхоженные скотом,  и охотник Выходцев несколько раз повторял с негодованием: «Это все азиаты! Надо же, куда забрались!»  Отсюда мы перевалили через отрог Парныгу в направлении к Бамбаку и очень густым березняком спустились к небольшой речке.  На пастбищах попадались большие заросли рододендрона,  называемого охотниками рододовником  или попросту рододой; в  них  любят  забираться горные тетерева;  но  мы  решительно  никого  не  вспугнули,  хотя следов оленей и кабанов видели много.        Выйдя на новую тропу с Бамбака в Челипси,  пошли назад  к  лагерю.   На значительном протяжении, на тропе были видны свежие, не затоптанные следы оленя, бежавшего вероятно от вчерашнего шума в Петровском гае.  Приближаясь  к  лошадям,  отчётливо  слышали  два отдельных выстрела, по всей  вероятности  Великого  Князя,  или  гр.  А. В.  Гудовича.  В лесу спугнули черного тетерева и приметили много рябиновых деревьев  со  свежей обглоданной оленями,  а может быть и зубрами корой.  Прибыли в лагерь в 5 часов. Было холодно, ветрено и  сыпала крупа.

     Через час подъехал Великий Князь, гонявшийся за турами в Паговском гае. Его Высочеству испортила дело пара вспугнутых им горных тетеревов, которые привлекли своим шумным полётом внимание осторожных туров в его сторону. Пришлось по ним стрелять со всем не в меру, шагов за 400. Стрелял Великий Князь и по сернам неудачно, а под конец, на близкое расстояние, тоже  по  серне  случилась  осечка. После  7 часов  вечера  в  совершенной  темноте  приехал  из Андреевского гая гр.  А.В. Гудович, единственный, убивший в этот день на вечерней охоте серну. За поздним временем пришлось оставить её на месте.

     Позднее всех пришёл всех пришёл  А.А.  Павлов, о  котором  мы уже серьезно начали беспокоиться.

     Он подходил внизу в балке к оленю, ревевшему под скалами,  и когда спустился с охотником со скал, то попал в такие бурьяны, где в десяти шагах ничего нельзя было видеть. Пришлось вернуться ни с чем.

      За ужином к нам залетали на крытый балкон снежинки. Ветер крепчал каждую минуту. Луна то пряталась, то выглядывала из-за бешено мчавшихся разорванных туч, посылая в промежутки между ними снопы бледных лучей. Носившаяся в воздухе снежная пыль увеличивала контраст между не резко разграниченными, параллельными полосами света и тени. Как видно, погода не обещала ничего утешительного и на завтра.

      Прислуга между тем поусердствовала и натопила железную печь до такой степени, что в первой комнате едва можно было вытерпеть жару: под потолком было градусов 30. Ночью мы сами поочередно поддерживали в печке священный огонь. Один из импровизированных истопников-добровольцев наложил полную печь дров. Не успели они хорошенько прогореть, как порывом ветра выкинуло дым в комнату. Истопник кинулся открыть наружную дверь, но товарищи энергично запротестовали, предпочитая, чтобы резавший глаза дым рассеялся сам собой, но не терялась драгоценная теплота. Общими усилиями её удалось-таки поддержать в бараке до самого утра.