Синее море

Мы сидели в кафе и пили ледяной мохито. Она поигрывала цветной трубочкой и беззастенчиво смотрела на симпатичного официанта. Сколько лет я ее уже знаю – порой кажется, что всю жизнь! И теперь я ясно вижу, что моя подруга-блондинка вся прямо извелась от любопытства:
- Ну что ты молчишь? Давай рассказывай, как твой отдых прошел? Наверняка не обошлось без курортного романа.
Хм, проницательно. Неужели по лицу так видно? Или она судит по себе?.. И я начинаю рассказывать, заново переживая все случившееся, пересматривая в памяти знакомый видеоряд, снова чувствуя тепло воды, жар белого песка и огонь, так недавно сжигавший меня.
Так сложилось, что за свои двадцать лет мне еще не приходилось отдыхать на море в одиночку, всегда вокруг были сначала родители, потом друзья, вторая половинка. А этим летом до одури захотелось отойти от привычной схемы и просто побыть наедине с восхитительной природой. Не вышло. Полный пляж людей, детская беготня, продавцы сладостей и вареной кукурузы, вспененное потными человеческими телами море – пошлость, одним словом. И самое главное, никуда от этого не деться, ведь люди есть везде. Приняв первую порцию загара, я возвращаюсь в номер и жду вечера, втайне надеясь, что человечество успеет вымереть до моего променада. Напрасно. Апокалипсис – дело серьезное.
Уходя все дальше от пирса, я миную разноименные пляжи, территории пансионатов, пляжные кафе. Я ищу уединения и тишины, в которой можно было бы услышать шум волн. Место, где я наконец останавливаюсь, и пляжем-то назвать нельзя: заросшие высокой травой растрескавшиеся плиты, останки советских турников и горок, и песок здесь вовсе не белый и рыхлый – он больше похож на утоптанную глину. У кромки воды беспрепятственно разлагаются никем не убираемые водоросли и вразвалочку ходят толстые чайки, похожие на наглых крикливых торговцев чем-нибудь. Но надо просто смотреть вдаль – туда, где перекатываются синие девственные волны, где розовое закатное небо медленно рассекает одинокая чайка, и крик ее режет слух какой-то особой тоской, прекрасной в своей резкой негармоничности, - словно обезумевший от горя скрипач рвет душу, дико и неистово водя страстным смычком по завывающим струнам. И хочется качаться в такт волнам, хочется забыть обо всем на свете и превратиться в морскую пену на закате солнца, как в одной очень грустной и красивой сказке. Соленый ветер приносит ту самую вожделенную музыку волн, запутывается в волосах и тянет куда-то назад, в руины прошлого светлого будущего. Я оборачиваюсь и только сейчас замечаю, что в мире есть еще один человек. Он рисует. Я медленно иду по остывающему песку и думаю, не будет ли слишком невежливо с моей стороны вот так подойти к незнакомцу, к тому же весьма увлеченному собственным делом. Ему на вид не больше восемнадцати, рыжеватые волосы треплет теплый ветер, кисть за ухом, возле нижней губы след краски. Извинившись и спросив разрешения, заглядываю на картину. Нет, пока только эскиз. Довольно неплохая акварель, закат на море – что может быть изящней и прозаичней? Вслух я этого не говорю, разумеется. Так мы познакомились. Но я достаточно ценю свободу и уединение, чтобы навязывать кому бы то ни было свое общество. Вскоре я ухожу, чтобы проделать весь путь от запустения и чистоты в тщательно прибранную человекодавку.
Весь следующий день не могу отделаться от мысли, что тот парень тоже искал одиночества, и стоит только зажмуриться, у меня перед глазами возникает его образ: такой отрешенный и свободный – от условностей и общей парадигмы мышления. И вот на закате я снова иду на пустынный пляж. Я сажусь с ним рядом, прямо на холодный твердый песок, и молча смотрю, как он рисует. Легкие движения, легкие краски, прозрачность и завершенность мира. И неправда, что у всех художников обязательно должны быть тонкие пальцы с удлиненными ногтями. Коротко обстриженные ногти в форме трапеций, розовые кончики пальцев. Мелькает мысль, что если к ним прикоснуться, они будут теплыми и очень мягкими. На бронзовой от загара коже волоски кажутся совсем золотыми, и хочется пересчитать веснушки на его переносице. Когда садится солнце, он убирает краски и кисти и молча уходит.
И каждый вечер ноги неизменно приносили меня туда, где был он. Мы почти не разговаривали, но отчего-то молчать рядом с ним было очень уютно. Мне нравилось наблюдать за его руками – как неспешно и уверенно они двигались, оставляя невесомые линии на бумаге. У него была забавная привычка покусывать нижнюю губу, а мне почему-то представлялось, что от частого пребывания на берегу моря губы его непременно должны быть солеными. И совершенно неописуемым становился взгляд его светлых глаз, когда он подолгу рассматривал набегающие на берег волны.
А потом на его картине появился человек. Он изобразил меня так, как увидел впервые: я стою у самой кромки воды, в задумчивости обхватив себя руками, и гляжу куда-то в еще не оформленную природой даль. Не могу назвать его гениальным художником, да и сюжет был до неприличия избитым, но было в нем что-то такое непосредственное, его простота и искренность подкупали, за них ему хотелось простить любое несовершенство техники.
Однажды вечером он не ушел сразу после заката, а, сложив все свои принадлежности, остался сидеть со мной. И, несмотря на то, что быстро холодало, мне было очень жарко. Он сидел так близко, до его локтя было всего несколько сантиметров, но мне бы никогда не хватило смелости их преодолеть. Этого юношу хотелось оберегать, а не подвергать тем же сомнениям и мучениям, которым когда-то подвергли меня. Меня сводило с ума желание просто прикоснуться к его пальцам, мне хотелось до головокружения вдыхать его аромат, выхватывая эту тонкую струйку из пьянящего водопада морского ветра. А когда совсем стемнело, он не отказался от предложенной ветровки. Я до сих пор чувствую дрожь, которая охватила меня в тот момент, когда моя рука коснулась его. Он тоже вздрогнул, было заметно, как он волнуется и часто дышит. Он признался, что раньше у него не было ни с кем отношений. Он смущенно извинялся за то, что совсем не знает, как себя вести, а у меня шла кругом голова и радостно и испуганно билось сердце… А в следующий момент, не в силах сопротивляться взаимному желанию, мы поцеловались. Соленые. Они действительно были соленые. Мне казалось, что я падаю в бездну и тяну за собой этого неопытного парня – и мне было так мучительно жаль его, но остановиться уже не получилось бы...
Мы встретили рассвет вместе, он – невероятно счастливый, а я… Мы разошлись по домам, не договариваясь о следующей встрече: мы и так знали место и время, где и когда можно встретить друг друга…
- И чего ты молчишь? Мне же интересно, продолжай! Что было дальше? Что ты ему сказал?
Ничего. А что я мог ему сказать? Это был мой последний день. Я собрал вещи – после обеда отходил мой поезд. Я пошел на наш пляж, но его там не было. Он всегда приходил за полчаса до заката…