Сердце мужчины в графике стихов

Сердце мужчины в графике стихов
Новое имя, первая книга




Пиита званье – страстное и злое;
Нельзя служить без боли красоте.
Сегодня он стоит у аналоя,
А завтра его место на кресте.

Зрелость мужчины… это пора, когда уже пора… Вопрос: что пора? И куда пора? А вот здесь «каждый выбирает по себе слово для любви и для молитвы»…
Один давно уж полон разочарований и обид. Другой глядит на мир в тусклый зрак стакана. Третий гонится за бесом, игриво тюкнувшим в ребро… Кто-то же вообще утратил право считаться мужчиной…

А бывает, что ты добился всего или почти всего. Семья. Работа. Статус. Достаток. Связи...
 
Но чего-то опять же не хватает. И в горле теснит. И распирает грудь. И пламя  рвётся наружу, просачиваясь в душу, сбивая всю привычную систему координат…
Почему?

Просто тебе не хватает Творчества. И тогда, тайно, с оглядкой на насмешливых друзей и снисходительных близких, ты начинаешь творить. И первый же опыт Стихосложения делает тебя алхимиком, отныне чуждым, непонятным тем, кому не дано создавать эликсиры и придумывать миры. Но ты творишь, упорно, истово, назло. Только вдруг, оказывается, что в суете сует бешеного безвременья совсем не
предусмотрено время на творчество. Но ты же алхимик, и ты творишь это время.
Только вдруг, оказывается, что теперь тебе не хватает аудитории. Ты маешься, ты бьёшься соловьём в клетке глухого равнодушия, соседского хмыканья и чванливой отстранённости коллег - хороших, но бесконечно далёких от поэзии.
 
Твой Слушатель - первый и пока единственный - Она. Уже десять лет Она - Одна. Однако в пятьдесят ты вдруг остро ощущаешь, что этого мало, тем более, когда есть, что сказать Многим. В том числе о Ней. Чтобы услышали, чтобы повернулись, чтобы поняли…

И ты пишешь книгу. Первую…

В таком возрасте книга не место для ученических упражнений. Это и не упражнения, - отточенная за годы поисков и размышлений «Графика стихов»:

Стило исполнено отваги:
Оно оставит на бумаге
Судьбы набросок в пустоте,
Мгновенья оттиск на листе…

Передо мною эта книга. Книга-плод. Книга-отчёт. Книга-поступок. Поступок – как решительный Шаг в новую веху, в новую, так и хочется сказать: «реальность», но ведь это еще не реальность, а только-только замаячивший её проект.

Признаюсь честно, не «в лёгкую» решился я проанализировать шаг-поступок-плод зрелого мужчины...
 
Ибо, ставя себя на его место, вдруг проникаешься и сознаёшь, каково это - обнажать сердце перед всеми, и какой «нейрохирургии» требует уже твоё к нему прикосновенье.
 
Ибо мало ль у нас «самоопределившихся Есениных и Бродских»? Да ровно столько, сколько может себе позволить суммарная мощность «печатного стана» страны, конвертированная в проплаченную амбициозность её «творцов». Но я рискнул.
И, по-моему, не ошибся.
 
«Графика стихов» другая. И о другом. 90-страничная стильная книжечка с мягкой «графикой дождинок на гуаши» - чуть пуантильных иллюстраций и набросков.

Автору 51 год. По профессии преподаватель истории, кандидат наук. По работе – директор самарского Дневного пансиона № 84.
 
Всё остальное – его поэзия. Она стоит отдельного разговора – авторского монолога, коим и является «Графика стихов». И начинается он со звезды, а если точней: с «Прогулок по Млечному пути».

Ещё не время эпилога,
Лишь только наступил июль;
Рискнём прожить ещё немного.
Пусть солнце, бритое под нуль,

Нас не пугает на закате.
На твердь агатовых небес
Я брошу Млечный путь как скатерть,
И будет пир – с друзьями, без…

Пока желаньем полон воздух,
Не будем ждать лукавых фей,
К твоим ногам я кину звёзды –
У неба вырванный трофей.
 
Впрочем, кого сегодня удивишь «личным отношением» к «звездам»? Быть со «звездой» накоротке - этим у нас заражены все, даже те, кто и на небо-то ни разу не глазел по-настоящему. «Звёздная болезнь»… Безнадёжное сужение ума и духа.

Поэт обязан быть шире, глубже, щедрей - на образы, чувства, мысли и темы. Но, к сожалению, эстеты, воспевая розы, нечасто внимают Некрасову, равно как горланы-главари, разгребая бытовой и социальный сор, давно не ведают про розы. Узреть в одном лице и лирика, и гражданина сегодня редкость. Создатель «Графики стихов», не оробев перед рамочными условностями, облекает изящество строк в гражданский минор, что и занозистей, и солоней гламурного мажора. Тем более, когда на весах поэта оказывается то, что вроде «не удобно» обсуждать. Допустим, так:
 
Вчера ещё монах - Отрепьев,
Сегодня царственным перстом
Грозит. Смотрите, как отребье
Своих сажает на престол.

Не слишком беспокойтесь, Минин!
Ведь на войне как на войне;
С себя последнее мы снимем,
Чтобы с другого снять вдвойне.

На панство нас венчает пьянство.
«На трон того, что в шалаше!»
И звонким звоном самозванство
Звонит у каждого в душе.

Казак иль царь он – что нам имя?!
Мы на меже и в кураже;
Нам любо биться со своими.
«За правду в бой веди нас, Лже!»

Но ведь - правда же! И актуальнее не скажешь. Каждое слово, ровно пуля, - в яблочко, и для года 1612-го, и 400 лет спустя!

Однако не только историческая эрудиция окормляет и оформляет затейливое макраме авторских - без преувеличения, фирменных - «фишек».
 
Но и природное любознайство. А ещё больше - путешествия…
Сочи, Суздаль, Прага, Париж и…
 
…И, конечно, Петербург:

Немецкий слог, голландский стиль,
И быль болот, и парков небыль;
Здесь шилом протестантский шпиль
Вонзился в мешковину неба.

Здесь море – West, а суша – Ost;
Здесь Русь с Россией в вечном споре.
Путь душ иссушенных непрост:
Изведать искушенье морем.

Даны за буйство и труды
Нам – вольнолюбцам и холопам:
Москва – племянница Орды,
И Он – внебрачный сын Европы.

Путешественник – понятие объёмное, раздольное, пространственное. А ещё -   многомерное, если ты путешествуешь по миру слов и смыслов, который неизбежно приводит в царствие Логоса – Логоса Божественного. Тут ты уже не просто путешественник, но странник, паломник, поклонник:

Как вновь услышать радостную весть
И посредине месяца нисана
Поверить, что важнее сана
Смиренье, милосердие и честь.

Пускай пророков не пускают в дом
И «уши» прокуратора повсюду,
Попробуй задушить в себе Иуду,
Коль делишь трапезу с самим Христом.

Сегодня и сейчас, а не потом,
Попробуй оторваться от оравы,
Орущей за спасение Вараввы,
Идя не за крестом, а под крестом.

Забудь гордыню и отвергни лесть.
Прости, что люди так беззлобно люты.
И, может быть, тогда воскресным утром
Услышат о тебе благую весть.
(«Пасха»)

Страннику трудно и бесприютно одному.  Даже на пути к Богу. Не всякому дано осилить путь сей в одиночку. А потому воистину великий дар нам - это спутник. Для многих, правда, спутник – лишь мечта. Мечта! Но в жизни каждого мечты хоть раз сбываются, - и спутник обязательно даётся. Главное: не проглядеть, не упустить свой шанс. Ведь он даётся ровно раз.
 
Автор книги искал и обрёл… спутницу - со светлым именем - в любви и в горести, в сомнении… и, обязательно, в Творчестве. Потому что спутница – это ведь и Муза, главный Со-Автор творца:

Мы начинали свой простой рассказ,
Не претендуя на объём романа;
Но будущее так непостоянно –
Мы пишем продолженье каждый час.

Опять на взлёт, опять светает рано,
И небеса в облатке облаков;
Я твой так искренне, что даже странно:
Но мне от этого не трудно, а легко.

Мгновение не ведает обмана.
И, пролетая над землёй рябой,
Я счастлив продолжением романа,
Что я пишу в соавторстве с тобой!

И это, право, величайшая находка для творческого человека, когда есть плечо, к которому - плечом, а грудь к груди, спина – к спине… Не это ли искомый унисон, с которым путь вперёд не страшен?!

Нам только б тепла и крова;
А в доме такой очаг,
Чтоб в пору зимы суровой
Огонь его не зачах.

Нам только б хватило вдоха,
И шторм сменился б на штиль;
Да, чтобы всё без подвоха,
И фронт не был там, где тыл.

Нам только ещё потребны:
В гранёном - русский наркоз,
Да ломтик чёрного неба,
Посыпанный солью звёзд…

Однако пора, пора заканчивать наш маленький вступительный «киноальманах» перед широкоформатным сеансом «Графики стихов». Сеанс, поверьте, обещает быть умным, красивым, интересным и неожиданным. Ведь он о ступеньках судьбы и лабиринтах души – одарённой, нежной, чуткой и восприимчивой, иногда жёсткой и сильной, но даже тогда - тонкой и ранимой…
 
Такое уж оно, Сердце мужчины. Будьте аккуратны. Сердце поэта всегда на ладони… читающего. Всегда на ладони, когда мужчина творит стихи -  настоящие стихи!

…Но публика покинет зал,
Привычно не читая титры.
Прощанье пишется петитом,
А мы ждём новый сериал.
(«Киномарт»)

А мы увеличиваем и читаем титры:

ЯКОВ ФИШ «ГРАФИКА  СТИХОВ», Самара, «Офорт», 2011.