Сказка про оборотня

В крохотной деревеньке, затерянной среди лесов и болот, в доме пожилого фельдшера, нёс свою нехитрую собачью службу молодой пёс Мухтар. Вдовый хозяин души в нём не чаял. Комил вдоволь, ласкал, разговаривал, особенно, когда выпьет лишку. По четвергам мыл собственноручно особым собачьим шампунем. Не жизнь - а воплошение собачьих грёз.
Жить бы, радоваться, но тяготила Мухтара необъяснимая страсть. Пусть бегал он, где вздумается, не знаком ни с цепью, ни с ошейником, а днём и ночью мечтал Мухтар о свободе. Идеалом для него стали волки - вольные серые рыцари. ''О, если б хоть денёк пожить в волчьей стае! Ощутить упоение дикой свободы, бешеной погони за дичью, кровавого пиршества'' - рассуждал пёс. Посему, о чём бы не заходил во дворе разговор, Мухтар все темы сводил на своё: ''Хороша волчья жизнь, не в пример собачей - свобода!''
Его приятели давно свыклись с увлечением пса. Один только старый гусь суетился, хлопал крыльями, лез спорить. Конь Серко, лучший друг Мухтара, кивал головой, соглашаясь, хотя сам панически боялся серых убийц, они его жеребёнком едва не задрали. Глупый селезень, очень смутно представлявший волков, крякал, поддакивая. Мухтар всегда восхищал его силой и добродушием. Только кот гордо молчал. Грелся на солнышке, удобно прикрыв хвостом лапки, презрительно щурил зелёные глазищи, размышлял неторопливо: ''Волки, собаки - какая нечисть. А я, хоть и маленький, тиграм, львам радственник. Что есть волк - вонючая серая шкура. А лев - царь зверей!''
Молчал кот, молчал, но, однажды, надоела ему пёсья похвальба, примостился он поудобнее, промурлыкал: ''Волки, волки. Что ж ты к ним не сбежишь?''. ''Так ведь разорвут! Они нас, собак, того... не жалуют'' - пробормотал пристыженный Мухтар. '' Так и нечего зря болтать!'' - рявкнул кот, презрительно дёрнув хвостом, развернулся, вразвалочку, гордо, как одни коты умеют, направился к дому. Фельдшер в это время ему всегда молоко наливал.
До того стало тяжко Мухтару - слёзы навернулись. Стыдно и обидно. Прав кот, если быть до конца честным. А тут ещё гусь, возьмись гоготать: '' Ай да кот, ну умён. Гордец, молчальник - а голова!'' И пошлёпал, лапчатый, рассказать гусыням, как ловко котяра пса на место поставил. Только верный Серко остался рядом, гладил шершавыми губами затылок друга, фыркал ободряюще, но, иногда, даже искреннее участие в тягость.
Поскуливая от позора, кружил Мухтар по двору, рассуждал: ''Всей статью я волк. Высок, клыкаст, широкогруд. Лапы - мощные, когти - что железо, одно отличие - шерсть рыжая!'' Он был сообразительной тварью, не даром среди людей жил, хозяйские монологи слушал. Сбегал пёс к пустырю, тчательно вывалялся в золе, катался, елозил, пока шкура от пыли не стала ровного серго цвета.
''Ох, покажу я им!'' - кашляя от смеха, ликовал Мухтар. Шутки ради, преображённый, промчался по деревеньке, наслаждаясь поднятой кутерьмой. Но, когда перепуганные жители устроили на него облаву, стало не до веселья. Вздыбив шерсть, рыча, глупый шутник исчез в лесу, о котором столько мечтал.
Прошло лето. Все давно решили, что бедняга пёс сгинул в лесных дебрях, но однажды, в промозглый осенний денёк, Мухтар прошмыгнул сквозь дыру в заборе на родной двор. Конь и селезень искренне обрадовались, бросились навстречу, пришлёпал и старый гусак. Кот же осторожно отошёл на безопасное расстояние, лавируя среди луж, то и дело брезгливо отряхивая лапки. Пёс ему совершенно не понравился. Не удивительно - Мухтар похудел, заматерел, в глазах недобрый огонёк. Грязная рыжая шерсть лезет клочьями, обнажая новую - жёсткую, серую.
В движениях, взгляде сквозила пугающая звериная сила. От него струились запахи лесной чащи, болота, диких трав, но сильнее всего несло сладковатым запахом крови. Вместе, они сливались в завораживающий аромат смерти. Его незримое присутствие омрачало радость неожиданной встречи. Друзья притихли и молчали. Преображённый Мухтар пугал. Разговора не получилось.
Пёс остро чувствовал страх прежних приятелей. Тонким слухом лесного охотника, он улавливал, как встревожились птицы в курятнике, как тяжело переступает ногами корова в хлеву, дрожжит, прячется за её широкое тело телёнок. Да и приятели хороши. Гусь зашипел, как неисправный кран, попятился прочь. Серко слегка подрагивает, прижимая уши, испуганно косит бархатным глазом. Один селезень уморительно крутит головой в восхищении, разглядывая друга. Мухтара так и распирало рыкнуть на них пострашнее, насладиться чужим страхом, собственной мощью.
Он удержался. Приятно вернуться взрослым, могучим, туда, где тебя знали ещё несмышлёнышем. Пёс хвастался. Рассказал про встречу с волками, как его сначала чуть не порвали, но со временем позволили вступить в стаю. Что он доволен жизнью, свободой, счастлив с женой-волчицей. С ней, будущим летом, они устроят логово на брусничном болоте, выведут деток. И во всём-то у волков суровый порядок. За разгильдяйство, ошибки - смерть. Загрызут, извенений не спросят. И правильно. Глупость одного всю стаю погубит. Жестоко - но справедливо. И волчицы - это вам не сучки, что дают любому встречному кобелю. Их любовь до гроба. Один брак на всю жизнь!
Конь с селезнем согласно кивали, но как-то не верилось в Мухтарово счастье. Загнанный у него вид. Речь сбивчивая, торопится, глотает слова. Хвастовство, а в глазах тоска.
Вдруг пёс замер, в отчаянии обернулся.
Сквозь широкие щели забора горят мертвенным зеленоватым светом злые волчьи глаза. Пришли проверить, не предал ли? Не изменил? Если что, не простят. Убъют. Жестоко, но справедливо. Стая терпеливо ждёт его выбор.
''Да бегите же, дураки!'' - кричали глаза Мухтара, но друзья ничего не замечали. Он рыкнул дико, страшно. Серко, храпя, шарахнулся в сторону. Животные в хлеву застыли в ужасе, в панике бились птицы.
Один селезень удивлённо таращился, приоткрыв оранжевый клюв. Волки придвинулись ближе к забору. Мухтар, едва сознавая, что делает, сжал зубами утиную шею, исчез в дыре, унося серым братьям дар искупления.
Зима в этом году выдалась суровой, вьюжной. Давно прошла весёлая пора первого снега, когда всё живое радуется избавлению от нудной осенней промозглости. В лесах воцарился голод. Волчьи стаи всё теснее сжимали кольца троп вокруг деревеньки. Наглели с каждой ночью, выли отчаяннее.
Случилось так, что сосед одолжил у фельдшера коня, сани, отправился к опушке леса по дрова. Приехав, привязал Серко к дереву, ведь конь чужой, кто его знает, взялся за рубку. Бесшумно придвинулись серые тени. Краем глаза уловил мужик  движение, не растерялся, белкой взлетел на сосну. Впустую щёлкнули крепкие челюсти. По инерции ткнулся вожак широкой грудью в шершавый ствол сосны. Опоздали! Скашивая горящие глаза на укрывшегося в кроне человека, хозяева леса неторопливо обступили беззащитного мерина.
Серко рвался, ржал в ужасе, но поводья держали крепко. Вдруг конь среди волков узнал Мухтара. Мелькнула слабая надежда. Он замер, дрожжа всем телом, безумно поводя глазами. Пёс тоже узнал друга. Как взглянул он в большие, печальные глаза старого товарища, уловил немую прозьбу, так словно что-то оборвалось внутри. Взвыл Мухтар, пополз, рыдая, на брюхе: ''Не могу я! Пёс не волк, не убивать я - защищать должен!'' А волки тихо так, ласково: ''Ты наш. Ты волк. Всё понимаем, сочувствуем. Будь сильным, оставь прошлое - убей!''
Мухтар умолял, глотая слёзы: ''Ну сделайте всё сами. Что вам стоит? Только не я! Не его! Не смогу... никогда!''
Подошла молодая волчица, что будет верной ему до могилы. Нежно ткнулась холодным носом в шею: ''Дорогой, не позорь нас. И наших будущих волчат. Как будут жить они? Ни одна стая их не примет, станут наши детки лёгкой добычей охотников. Кичливые, злые люди повесят их шкуры на стенах, как украшение. Бей смелее, потом мы вместе посмеёмся над этой минутной блажью''. ''Рви, не трусь!'' - терзал уши настойчивый шёпот волков.
Пёс дико взвыл, заметался по поляне, прыгнул к коню, пластая шею острыми клыками. Почувствовав пьянящий вкус свежей крови во рту, рассверепел, опрокинул жертву, вгрызаясь в трепещущее мясо.
''Милый'', - подошла восхищённая волчица, - ''Твоя шерсть стала совершенно серой. Ты настоящий волк, мой господин''.
Минуло несколько лет. Мухтар с волчицей возглавили крупную стаю своих отпрысков. И небыло в округе убийц коварнее и злее, ибо вожак сочетал звериную лютость и собачий ум. Они стали бичём, кошмаром окрестных сёл. А однажды, едва не загрызли престарелого фельдшера, что лелеял Мухтара с младенчества.
Обрёл ли пёс счастье? Сомнительно. Счастливые не воют так тоскливо, неистово.