Светлой памяти Вора по кличке Грач посвящается

Па- па- па- тундре,
Па ши-и-ирокой дороге,
Где мчит курьерский
«Воркута-Ленинград».

Юрок сидит на диванчике в биллиардной пустого, по-зимнему времени, заводского санатория и тренькает на гитаре.
Делает он это, как делают все уличные пацаны, которые «консерваториев»    не кончали, но уж больно хочется петь. Типа – «душа требует».

Но мы оторвались,
Мы от них оторвались.
Нас уже не догонит пистолета заряд.

Юрок - вор.
Не из Законников, конечно. Возрастом не вышел. Ему всего 25.
Но и не из тех, кто у бабушек авоськи вырывает и женщин «на перо ставит» по подъездам.
Он бригадир рэкетиров.  В большом авторитете.
Сам бригаду собрал из «офигительных качков».   Парни из шахтёрских семей.
Все они выше него на две головы и тяжелее кило на пятьдесят. Но уважают. Злить боятся.
- А скажи Юрок, - Как оно там, в тюрьме? - спрашиваю я.
- А нормально. Главное, не ссучиться. И вести себя по понятиям. Правильно…
Типа тебе в хлебало, так и ты в ответ. Даже если попервоначалу весь избитый ходить будешь, то потом поймут, что ты настоящий «пацан» и нормально примут.
И старших уважай.
Пайкой ни с кем не делись. Но если посылка с воли, то «вертолет» лучше сам устрой. Иначе всё одно отберут. Да ещё и в рыло получишь.
Слово «рыло» вызвало в нем новые песенные ассоциации. И он продолжает вести свой репертуар.

Сидели на нарах два рыла.
По воле скучали друзья-а.
Один был по кличке Ба-ацила,
Другой был по кличке Чума.

- А у тебя вроде пацан родился? – вдруг интересуется Юрок.
- Да уж давно. Ему десять лет скоро… Удачный такой пацанчик.   И спортивный, и голова хорошая.
Юрок умиляется. Искренне.
- Значит в любви зачинали. Вот удачный и получился.
- Выходит что так…

Юре Грачёву, по погонялу просто «Грачу», интересно всё, про мою «нормальную» «цивильную» жизнь. Завидует. Очевидно.
Ему ведь самому это не светит. Он – вор. Придет время, станет Вором в Законе. Если доживет, конечно.
Семьи иметь нельзя.
Семья – слабое место. Через неё надавить завсегда можно.
Вообще своего гнезда иметь не может. Не должен. Не по понятиям это.

Скажи «пацанка»,
А кто тебя теперь ласкает?
Начальник ВОХРа,
Или старый уркаган?

А может ты рванула на свободу,
И тормознул тебя чекиста злой наган.

Грача вовсе не смущает, что я и сам бывший чекист. Он понимает, что жизнь ломает судьбы людей об колено, как старые веники.

Юра появился в нашем московском офисе «с помпой».
Лощеные офисные мальчики просто «припухли» от смеха. Да и охрана слегка подрастерялась.
Грач только третьего дня как вышел из «предвариловки», а поэтому не успел ещё толком прибарахлиться и был по этой причине очень агрессивен.
Одежда на нём по последней Новокузнецкой «пацанской» моде. Куртка из какого-то синтетического материала, сшитая на манер зековской телаги и большая меховая кепка. (Как «аэродром» у грузинов с Тишинки, но именно меховая!)
Морда землистого цвета от долгого нахождения взаперти. Глаза бешеные.
Но зато требовал, чтобы его пропустили к Шефу. А Шефа, как назло не было.
Он вообще редко стал появляться после того, как застрелили Отарика Квантришвили. (Да будет ему земля пухом!)
Ездил Шеф и «тёрки тёр» с разными людьми. Искал крышу новую. Ведь в металлургическом бизнесе без надёжной крыши просто нельзя.
Вот, Грача и теснили в выходу. Мол, нас не предупредили. На улице подожди. Нам клиентов не пугай. Мы тут вообще Зюганова ждем с минуты на минуту.
Мне было хорошо знакомо состояние человека, который и понимает, что одет «не так». Но как «не так», не понимает.
Сам из армии когда вернулся, кроме клешёных «дембельских» зелёных штанов, красной фланелевой рубашки в крупную чёрную клетку Китайского производства, да зеленого галстука с растительным орнаментом, ничего и не имел.
Тогда надо мной вдоволь поизголялись отпрыски знаменитых КГБэшных фамилий, щеголявших в Кардене, Боссе и с Картье на руках и в карманах.
Короче, подошел я к Юрку, достал пачку сигарет и предложил «перекурить это дело».
Меня тогда  поразило, с каким совершенно неоправданным доверием посмотрел он в моё лицо. Ведь я был для него никто…
Судя по всему, сам он остановить скандал и драку уже не мог. Западло, если уж начал. Но ждать разумного от кодлы отставных прапорщиков и ментов, которые подъедались в наше шарашке, было смешно.
И мы пошло курить. Он, будто неохотно. А я с интересом.

Юрка прерывает мои воспоминания очередным куплетом, спетым дурным голосом простуженного ЗеКа…

И вот у Нескучного Сада,
Как в небо подняв два пера-а…
Я с вами базарить не стану,
О черти, кричал им Чума.

- Слушай, а ведь Нескучный Сад в Москве…
- Ну и что? У нас тут на «пересыльной» полно разного народа. Стариков много. Для них, что Москва, что Кемерово – один хрен. «Этапы большого пути».

Нет уже Грача. На перо посадили в конце 90-х. Но помню его.
Всех помню. Всем воздастся.