Ранняя весна

Весна в этом году нагрянула сразу, без предупреждения. Зима была длинная. Неделю назад еще мело, с крыши свисали сосульки, дворы были покрыты непролазными сугробами: только дорожки чистили загорело-оранжевые дворники. Дней за пять до этого еще ходили в зимних одеждах, а не далее как вчера мокли под занудным холодным дождем. Теперь же всё преобразилось: ранняя Пасха – ранняя весна. Светло и разливисто заиграло в вышине солнышко, откуда-то повылезали чижи и зяблики, ручьи ринулись по тротуарам потоком. Больших луж, как это бывало в детстве, теперь почему-то не было: то ли вода стала шустрее, то ли земля размочалилась и принимает нынче в себя воду охотнее прежнего. Полетели по небу веселые белые облака, ненадолго прикрывая солнце и вновь погружая окрестности в минутную скуку, но они снова отлетали, и свет снова разливался над просторами улиц, парков, сквериков.
Сегодня они кажутся просторами, словно убыло вдруг машин (а может, и вправду, по дачам разъехались?), и на какую-то минуту, как и прежде, было легко и радостно.
Как в те дни, когда, промочив ноги, сам скакал по лужам, перепрыгивая за шалуном – корабликом-спичкой, лихо кувыркающимся  в весеннем водовороте. Путь его был один – прямиком в водопроводную решетку; но ты знал, что на смену ему придет другой и третий, что дома будет отчитка от матушки, а завтра, конечно же, будут и сопли; но ты всё равно бежал и прыгал вслед за корабликом. Будто ты вновь, неуёмно работая лопатой, набрасываешь снега в ручеек: топись, скорей, снег; уходи, зима, – а вдруг завтра захолодает снова: нужно же помочь весне поскорей сейчас, пока солнышко! Или будто просто меришь резиновыми сапогами стоялые лужи у спуска в березнячке, под автобусной остановкой, а вода – нет-нет, да и перельет через край: снова замочишь ноги, снова будет дома взбучка от матушки!
Остановишься на минуту, задумаешься: вот снова станет тепло, оденется листвою лес, запоет соловей в кустах, высыплют ребята на двор: бегать, кататься на велосипедах и роликах, качаться на качелях, играть в прятки и просто щебетать о своем – самом важном в этом огромном мире. Дети – самая серьезная в мире публика: посмотрите, с каким видом нашептывает один мальчик другому на ухо, чтобы родители того угостили его конфетой! А второй стоит и серьезно размышляет, как проделать маневр к маме за разрешением. А ну как не даст – как объяснить приятелю? Нет, лучше уж дать ему на время свой велосипед – пусть покатается! 
Всё это будет – а пока еще не везде растаяло; а где растаяло, там густо вышли из-под снега следы собачьих зимних нужд и шалостей.
И на дорогах – сказать мягко – грязновато; и чем их таким посыпали в эту зиму, что снег от него превращался в месиво, а сам этот субстрат лежит теперь по обочинам крупными кристаллами, и не берут его ни дождь, ни поливальная машина и даже метла таджика-дворника.
А лес – и что с ним только сделали! За зиму попилили верхушки у десятков сосен, что имели несчастье разрастись под электрическими линиями. Закрасили обрубки – словно в насмешку – зеленой краскою; деревья медленно сохнут, увядают и сияют в вышине зелеными крашеными обрубками … Заасфальтировали дорожки, понаставили скамеек, устроили площадки для детей. А где дороги широкие, но грунтовые, там внаглую ездят машины – вслед за уборочными тракторами да широкочреслою милицией, которой обозревать окрестности под силу только из-за стекол своих машин. Результат – дорога распахана, превращена в грязь непролазную. Повесили у входа и выхода из леса шлагбаумы, держат их всегда открытыми, словно призывают: проезд открыт! И это называется «благоустройством». А ведь не так еще давно здесь цвели ландыши, росли грибы и ягоды, гнездились птицы по верхушкам деревьев и на земле. Теперь – лишь толпы праздношатающихся, велосипеды, шашлыки, машины, да вездесущие раскормленные белки.
Спилили сорокалетние тополя у школьной ограды, саму ограду вырвали: строят «подземный переход» для неведомой дороги. Сняли ограды и спилили деревья у дома неподалеку, где когда-то жил мой друг и одноклассник Митя.
Будет и тут широкая дорога, и уже не отведешь пешком в школу сына через зеленые закоулочки …
И всюду – эта грязь, машины, безжалостное вытаптывание и выезживание земли, уничтоженье зелени, сомнительные стройки …
Возможно, я уж через меру переживаю; быть может, это молодость уходит, а может быть, – погожим днем – дурное настроение?
Но почему-то тянет вновь в воспоминанья, туда, где не было столько машин во дворах; в то время, «когда деревья были большими». Лишь там находится приют от этой бесконечной грязи – на улицах, в умах и душах.
И неужели ничего так и не осталось от тех вёсен? Задумываясь, останавливаюсь, и поднимаю, жмурясь, голову ввысь. А там текут всё те же облака, всё те же ниточки лучей, всё тот же ветер там летит, всё то же светит солнце.

26 апреля 2012 г.