Сопли-моноготари,

- Вот и цикады проснулись – пора выносить мусор, - произнесла Кимико, намекая на слова древнего поэта.
- Значит пришла пора испытаний, - Ёсицуне почувствовал, как тоска переполняет его сердце.
Он облачился в одежду подходящих обстоятельствам оттенков: широкие шелковые штаны цвета «вишня со сметаной», изящный полушубок из тараканьей шерсти и носки цвета «брызги чернил на наволочке» с изнанкой цвета «борец сумо переевший фасоли». Теперь он был готов.
Не в силах расстаться, Кимико и Ёсицуне сидели друг против друга, пока не забрезжила заря.
- Иди! Ведь все равно не в наших слабых силах избежать неминуемого, - проговорила Кимико, пряча лицо в рукав.
Глотая слезы, взял Ёсицуне мусорное ведро и переступил порог. Похоронным звоном отозвался в его истерзанной душе скрип закрывшейся за ним двери. Спустившись на один пролет, он заметил паутину, висящую в углу. «Не подобна ли паутине наша судьба?», - подумалось ему. – «Вот так же, легчайшего ветерка довольно, чтобы сорвать нас с привычного места, и блики солнца заиграют уже на голой стене.»
«Бесчувственный бетон
Отражает солнца блик –
Там, где нас нет…»
Вздохнув, он спустился еще на один пролет. Рассветную тишину разорвал сигнал смс. Горько вздохнул Ёсицуне – этот звук живо напомнил ему лучшие времена.
«Кажется годы длится разлука,
Посмотрела на часы: лишь три минуты с половиной прошли –
Что же дальше будет?..», - писала Кимико.
Слезы заструились по лицу Ёсицуне (можно ли вообразить зрелище прекрасней?), но испугавшись, что покраснеют веки (да и нос, между нами говоря, может поменять оттенок), он взял себя в руки и вытер лицо рукавом, но тут же пожалел об этом: рукав был испорчен мокрым пятном. Какая жалость, право! Нет, конца и края не видно бедам! «Видно, так уж было предопределено судьбой», - решил Ёсицуне и продолжил спуск.
Улица встретила его слякотью, голые ветви отражались в тусклых лужах. Ёсицуне долго наблюдал как, змеясь, сыпется в мусорный бак картофельная кожура. Какое печальное очарование! Всю жизнь можно было бы наблюдать столь необыкновенное зрелище, но делать нечего, надо возвращаться.
Испустив горький вздох, Ёсицуне пустился в обратный путь…