Встречи на Моховой с Александром Розенбаумом

Я всегда как-то особенно относилась к людям, которые работали врачами. Эта профессия оставляет след, в душе, в манере разговора, во взгляде на себя и на мир. Это призвание, которое навсегда.

"Настоящий доктор лечит душу, - сказал человек с усталыми глазами. - И я старался их латать, как мог, и до сих пор стараюсь... "- и сквозь усталость сверкнула теплая ирония.
Каждый раз, услышав звуки его песен, я не могла переключить канал, мне казалось, что я пропущу что-то очень важное, если не дослушаю, если не пойму и не приму слова, голос, гитарные аккорды.

"Я разделяю религию и веру,- тихий голос вдруг стал настойчивым, словно уперся в стену тишины, которую непременно, неизбежно надо преодолеть, надо высказать, надо быть услышанным, - Верю, что Он со мной, а я с Ним, для этого нам не нужны храмы и свечи..."

А ведь песни под гитару, исполненные вживую звучат совсем не так, как в записи. Ловишь взгляд, ловишь живой голос, чуть слышное притопывание ногой в такт музыке, в ритм, за которым и боль, и смех, и просто жизнь, поставленная, как монета, на ребро.

"Я не герой, никогда им не был...- у меня невольно сжимаются руки, мне кажется, что любой непонимающий или равнодушный взгляд из зала станет ударом в сердце, после которого человек, цепко вглядывающийся в лица, замолчит и уйдет, не оборачиваясь, - Я не герой. Просто рядом всегда находятся хорошие люди, настоящие друзья. Всегда, и в Афганистане тоже. Вот они и есть герои".

Спускаясь со зрительских трибун, я думала о неизбежности. Врач по призванию всегда будет лечить людей, хоть иглой, хоть словом...

- Давай пройдем в гримерную, я бы хотела с ним поговорить, взять автограф...- девушка с красным шарфиком обратилась к подруге рядом.

- Смоется уже, - подруга чуть поморщилась,- Или откажется разговаривать...

- Нет, он не такой,- хозяйка шарфика чуть улыбнулась и добавила,- Воспитание не то, он же из Питера...

Обе ускорили шаг, а мне почему-то захотелось улыбнуться светлому питерскому небу...