Чосер

Джеффри Чосер родился в 1340 г. в семье состоятельного виноторговца, бывшего поставщиком королевского двора. В 1357 г. он занял должность слуги  в свите жены одного из сыновей Эдуарда III герцога Кларенса, а через два года в качестве оруженосца принял участие в военном походе Эдуарда во Францию. Вслед за тем Чосер служил при королевском дворе, имея знатных и влиятельных покровителей. Он также исполнял различные  дипломатические поручения короля во Фландрии и Италии, а позже был надсмотрщиком лондонской таможни и главным смотрителем королевских строительных работ. К концу жизни его материальные дела пришли в полное расстройство, и лишь с восшествием на престол короля Генриха IV (в 1399 г.) ему была пожалована довольно крупная рента. Он умер в 1400 г., и его, первого из поэтов, похоронили в  Вестминстерском аббатстве.

Чосер был весьма начитан в древнеримской, французской и итальянской литературе, оказавших значительное воздействие на его творчество. Но при всем этом он оставался английским поэтом. Свои произведения он писал на лондонском диалекте, который стал после него основой  английского литературного языка.  Подлинное призвание Чосер нашел в создании больших поэм  эпического и сатирического характера. Это – «Книга герцогини» (1369), «Дом славы» (1381), «Птичий совет» (1382), «Троил и Кризеида» (ок. 1385), «Легенда о славных женщинах» (1385) и, наконец, «Кентерберийские рассказы» (осталась неоконченной), которой он в основном и обязан своей посмертной славой.

«Кентерберийские рассказы» – первая подлинно национальная поэма Англии. Здесь все отмечено рукой гениального бытописателя: мы любуемся английскими пейзажами, вращаемся среди различных представителей английской нации, слышим их живую речь и смеемся над их грубоватыми шутками. Действие поэмы начинается  в гостинице «Табард» в Саутварке, предместье Лондона. На дворе весна, проснулась природа и наступила пора совершать паломничество. Большинство постояльцев гостиницы паломники, готовые отправиться в Кентербери на могилу чрезвычайно популярного в Англии святого Томаса Бекета. На переезд должен уйти целый день и паломники договариваются совершить его все вместе, одной дружной компанией. Всего их (вместе с Чосером) тридцать человек, в их числе рыцарь, монах и монахини, богатый купец, ремесленники, крестьянин, иссохший над книгами студент, грубоватая и чувственная вдовушка из Бата, юрист, моряк, врач, мелкий землевладелец, мельник, плотник и некоторые другие. Общество самое пестрое и разношерстное. Образ каждого паломника очерчен Чосером необычайно ярко и выпукло.

Готовя паломников в путь, хозяин гостиницы предлагает, чтобы каждый из них, для сокращения дороги, рассказал по четыре истории – две на пути в Кентербери и две при возвращении оттуда. Таким образом, в своем полном виде «Кентерберийские рассказы» должны были составить 120 рассказов. Однако Чосер успел написать кроме «Пролога» только 24 рассказа. При этом он старался расположить свои истории не только в порядке, который лучше оттеняет особенности каждого рассказчика, но и поручить каждому из них  именно такой рассказ, который более всего соответствовал бы его облику. Фактически поэма вобрала в себя все жанры  средневековой литературы, в том числе пересказы католических легенд, куртуазные истории, рыцарский роман, сочные эротические анекдоты, изящные аллегорические повести, проповеди и т.д.

Как различны люди, о которых он говорит, почти так же различны и средства, к которым Чосер прибегает для их изображения. О набожном и храбром рыцаре он позволяет себе говорить с дружеской иронией, - уж очень он анахроничен со своей куртуазностью рядом  с грубоватой, крикливой толпой его простонародных спутников. О его сыне – мальчике полном задора – говорит с нежностью; о вороватом мажордоме, скряге и обманщике, Чосер пишет с брезгливостью; насмешливо упоминает он о бравых купцах и ремесленниках. С уважением и без снижающих подробностей выписаны образы крестьянина и сельского священника, - человека праведной жизни и верного друга  своей бедной паствы, а также оксфордского студента, влюбленного в книги.

Будучи подлинной энциклопедией английской жизни XIV в., показанной на пути к новому и еще неясному будущему, «Кентерберийские рассказы» вместе с тем – энциклопедия поэтических жанров своего времени. Чосер использовал и куртуазную повесть, и бытовую новеллу, и лэ, и фаблио, и народную балладу, и дидактическое повествование в стихах.

                РАССКАЗ КУПЦА «О ЯНУАРИИ»
В стране  ломбардской рыцарь жил когда-то,
Павийский уроженец. Пребогато
Он дожил до шестидесяти лет,
А в брак вступить и не подумал, нет.
Он жизнью наслаждался без помехи,
Ценя одни лишь плотские утехи, -
Ведь путь мирян бывает редко свят.
Когда ж ему минуло шестьдесят,
Он – то ль по глупости, толь потому,
Что мысль о Боге вдруг  пришла ему, -
Решил вступить в законный брак…

После долгих и весьма основательных розысков старик-Януарий остановил свой выбор на одной юной и весьма привлекательной девушке.

Любовь слепа, как всем давно известно;
Весь день-деньской о девушке  прелестной
Он думал, а когда ложился спать,
Ему опять все снилось и опять, -
И красота ее, и возраст нежный,
И лик задумчивый и белоснежный,
И гибкий стан, и благородный нрав,
Бегущий легкомысленных забав…

Девицу эту звали Мая. После долгих хлопот брак был устроен, и свершилось венчание. Влюбленный супруг с нетерпением ожидает ночи.
 
И вот когда постель служитель Божий
Благословил, обоих молодых
Друзья тотчас оставили одних.
Тут Януарий крепко обнял Маю,
Свою жену, свой рай; весь полыхая,
Со страстью целовал ее такой,
Что ей щетинистой своей щекой,
На рыбью чешую весьма похожей
(Так хорошо свою побрил он рожу!),
Натер лицо прелестное…
Бог ведает. Что ощущала Мая,
Его в одной сорочке созерцая
И в колпаке ночном. Я убежден,
Что ей не по душе пришелся он…
 
Но зато Мае очень пришелся по душе паж ее супруга по имени Дамиан.

«Пускай меня осудят  все сурово, -
так думала она, - мне дела нет!
Ах, он дороже мне, чем солнца свет,
Его люблю, хотя б он нищим был».

Ничего не подозревая об этом, Януарий вел жизнь полную наслаждений. И вдруг, среди этого счастья его постигла внезапная слепота.

Увы, в разгар любви и наслажденья
Утратил рыцарь Януарий зренье,
Причем стряслось несчастье это вмиг.
Свою судьбу оплакивал старик,
И вместе с тем ревнивый страх, что вдруг
Свою жену он выпустит из рук,
Так жег его, что был бы рад на месте
Он умерщвленным быть с женою вместе…
И до того дошел он, что жену
Не соглашался никуда одну
Теперь пускать, хотя бы даже в зал.
Повсюду он ее сопровождал,
При этом ни на шаг не отступая.
Нимало это огорчало Маю,
Которая мечтала лишь о том,
Чтоб Дамиану угодить во всем…
Однако,
Что правильней Овидиевых слов:
На этом свете нет таких оков,
Которых бы любовь не разорвала?

Однажды Мая велела возлюбленному забраться на грушу в саду, а потом отправилась гулять туда вместе с мужем.

И вот они  одною из аллей
К той самой груше подошли обратно,
Где на ветвях с надеждою приятной
Сидел средь свежих листьев Дамиан.
Тут Мая вдруг свой изогнула стан
И начала стонать, как бы от боли:
«О господин, всего на свете боле
Желательно мне груш поесть сейчас,
Не то умру я, уверяю вас.
Ах, ради Пресвятой Марии-Девы,
Вас умоляю, помогите мне вы.
Ведь к зелени подобный аппетит
Беременных нередко так мутит,
Что отказать им было бы опасно».
На это Януарий: «Ах, напрасно
Слугу не взял я из дому с собой!
Сам не могу помочь, - ведь я слепой!»
«Большой беды тут нет, - сказала Мая. –
Ствол только обхватите (я ведь знаю,
Что нет ко мне доверия у вас),
И влезу я на дерево тотчас, -
Мне только бы на вас поставить ногу».
«Пожалуйста! – ответил муж. – Ей-Богу,
Согласен я и кровь пролить за вас».
Он наклонился, Мая оперлась
И, сук схвативши, поднялась на грушу
(Простите, дамы, если я нарушу
Приличья, - безыскусствен мой язык);
Рубашку поднял Дамиан и вмиг
Проник, - куда, вам всем небось известно…

В эту минуту боги, наблюдавшие за прелюбодеянием, внезапно возвращают Януарию зренье.

И тот, глазами обведя вокруг,
Почувствовал в душе блаженство рая,
Но скоро мысль ему пришла о Мае.
Он устремил на дерево свой взор
И вдруг увидел: так ее припер
Там Дамиан, что молвить неприлично…

Обманутый муж поднимает громкий крик. Но жена, застигнутая на месте преступления. не потеряв присутствия духа, отвечает ему:

«Сэр, выдержки у вас, я вижу нет.
Мне рассказали, - я не лгу, ей-ей! -
Что, коль хочу вернуть вам свет очей,
На дереве вступить в борьбу мне надо
С мужчиною, и я была так рада,
Что мне устроить это удалось».
«Ты вздор молоть, - ответил рыцарь, - брось!
Ведь собственными видел я глазами,
Какая шла борьба там между вами.
Позор вам!» Мая же ему в ответ:
«Так, значит, в этом средстве прока нет,
Увы, вполне мне ясно, в самом деле,
Что вы, о господин мой, не прозрели.
Густая мгла вам застилает взор».
«Да нет же, - крикнул Януарий, - вздор!
Вполне прозрел я и, тебе на срам,
Заметил, чем вы занимались там».
На это Мая: «Сударь, вы больны.
Не знаю за собой иной вины,
Опричь желанья возвратить вам зренье».
«Прости, - ответил муж, придя в смущенье, -
Коль я тебя обидел чем-нибудь.
Спустись ко мне и обо всем забудь.
Но мне казалось, что я вижу ясно,
Как Дамиан к груди твоей прекрасной
Склонился, вверх задрав рубашку». – «Ах, -
Вздохнула Мая, - мгла у вас в глазах.
Как человек, проснувшийся недавно,
Предметы видит не совсем исправно, -
Всегда пройти какой-то должен срок,
Чтоб он отчетливо их видеть мог…
Не забывайте, сударь, ради Бога,
Что на земле таких людей премного,
Которым кажется не то, что есть.
Им в заблужденье долго ли забресть?»
Развесил старый Януарий уши,
И только соскочила Мая с груши,
Он стал ее с восторгом целовать,
Живот ей гладить, всячески ласкать;
Потом пошел с ней вместе во дворец.
Тут длинной повести моей конец…

Средневековье http://proza.ru/2023/01/17/232