Фауна и флора моего бытия

Баран Игнатьев ничего понимать не хочет! Говорю ему, что денег нет, а он уставится на меня бараном и гнёт свою линию: «Отдай долг, а то хуже будет!». Ну, это мы ещё поглядим – кому из нас будет хуже…

Божий одуванчик Сидорова уже заколебала всех своим сиденьем на лавочке у подъезда. В любое время суток с лавочки не сдувается и всё про всех знает. А зачем мне такое досье сидячее?! Заказать её, что ли?

Волчара Зайцев готов с потрохами меня сожрать. Дама, что ли, его не кормят? Ну и босс мне достался! Прямо, зверь какой-то! И когда хоть на него откроет кто-то охоту?

Гиена Ирина Фёдоровна всегда начеку. И стоит только упасть кому-то, она – тут как тут, и свой кусок непременно урвёт. Тьфу-тьфу-тьфу!

Дуб Илья Берёзкин как был дубом, так им всегда и останется! Во всём виновата школа.

Клещ Майоров проводит у нас финансовые проверки. Столько крови он нам попортил – океан, не меньше. Избавиться от него трудно, но деньги решают всё.

Корова Сима не так давно была очень милой тёлочкой, и я к ней даже подбивал свои молодые клинья, но потом она превратилось в нечто толстое и мычащее. Хорошо, что её пастух Василий меня к ней когда-то не подпустил!

Лиса Алиса Васильевна такая хитрюга, что любое слово в разговоре с ней нужно взвешивать на весах, чтоб потом не аукнулось.

Лопух Дурашкин ничем не отличается от других лопухов. И не будь у нас в отделе этого лопуха, мне жилось бы гораздо хуже. А так его можно объехать по бездорожью себе на корысть. Очень ценный для меня кадр!

Мокрая курица Петухова – существо жалкое. Я её иногда жалею. Чисто по-человечески. Надеюсь, у неё хватит ума не завести от меня ребёнка!

Овечку Долли, на самом деле, зовут Натальей Юрьевной, но она так похожа на всех старых дев, что я иной раз не знаю, надо ли мне здороваться с этим клоном. Для верности, не здороваюсь никогда.

Пиранья Дашка от меня ничего уже почти не оставила. До костей уже почти обглодала. И зачем я на ней женился?

Пиявка Эмма Эдуардовна присосалась ко мне навечно. Приехала на недельку понянчить внуков, пятый год в квартире живёт. А мы с женой ещё и внуков-то ей не сделали.

Репейник Феоктистов как прицепится к чему-нибудь, так не сразу потом отстанет. «Почему не в галстуке? Где контракт? Кто вам разрешил выпивать на рабочем месте?» Вот зануда! А выпил я потому на рабочем месте, что контракт сорвался из-за того, что я не был в галстуке.

Свинья Смирнова живёт в квартире под нами, и всё ей в нас почему-то не нравится. Мол, и заливаем мы её через день! И половики на лоджии нам нельзя трясти! И топаем мы по ночам слишком громко! Короче – свинья она и больше никто!

Собака тесть приехал ко мне, чтобы тёщу от меня охранять. Теперь живёт у меня, как в собственной конуре. Ничего не делает, только лает весь день: и я ему нехорош, и правительство разворовало страну, и «Спартак» ни хрена не может! Не укусил бы меня, собака! Намордник, что ли, купить ему?

Телёнок Костя в нашей фирме работает аналитиком. Спросишь его, на кого поставить на скачках? «А я не знаю» «Костя, мне какую валюту от жены прятать?» «А я не знаю» «Костя, дай сто баксов до вторника!» «А где я тебе возьму?». Натуральный телёнок!

Хамелеон Петрович меняет цвет по сто раз на дню. Со всеми дружит и про всех знает только гадости. А язык у него такой длинный, что лучше с ним, на самом деле, дружить.

Цветочек Лилия Пион так хороша и так благоухает, что мне хочется поставить её на стол. Вот так вот, взять и – поставить: без вазы, без одежды – без ничего! Чисто ради эстетики.
О шакале Пуфике я пока промолчу, но разберусь с ним очень скоро по полной программе! Почему? Да шакалить не надо, блин!

Вот такая фауна и флора наполняет с утра до вечера моё бытиё. Там, конечно, есть и другие твари, но мне эти уже плешь прогрызли до самых пяток. Ой, стихи в голове сложились!
Кто-то жрёт мне плешь и пятки.
Не поддать ли нам, ребятки?
Не послать ли нам гонца
В магазин без огурца?
Не скажу, что очень складненькие стихи, да и напоминают они мне что-то, но от такой житухи, как у меня, высокой поэзии ожидать не стоит.