Черемуха. Рыбинская правда 14

    Каждой части нашей прожитой жизни, состоящей из множества самых различных событий, встреч, успехов, радостей и печалей все же присущи некоторые наиболее запоминающиеся происшествия, которые затем вспоминаешь. И часто случается так, что это событие было совсем незначительным и совершенно не повлияло на нашу дальнейшую судьбу, а также вовсе не явилось вехой в нашей жизни, но потом вдруг оказывается, что почему - то оно запомнилось нам и, вспоминая его, мы как будто переживаем  вновь все, что тогда с нами было.
Случай, про который я хочу рассказать, случился уже очень давно в 1967 году, в начале мая. В феврале того года, я, как и все студенты третьего курса Рыбинского авиационного техникума, поступил на производственную практику на Рыбинский моторостроительный завод (так тогда называлось ОАО «НПО Сатурн»).
 Помню, как тогда громадный завод поразил нас: по сути, это был город в городе со своими улицами, небольшими площадями, даже скверами, - здесь, не зная как куда пройти, можно было заблудиться. Нашу группу «раскидали» по нескольким местам, хорошо еще, что все мы попали в цеха, связанные с нашей будущей специальностью, а именно, в сборочные и испытательные. Я  стал работать мотористом в испытательном корпусе, где проходили испытания авиационные двигатели. Скоро работа увлекла меня, и хоть мне было поручено выполнение не особо ответственных работ, но все равно я чувствовал, что и от моего труда зависит, хоть и в малой мере, и качество, и сроки проведения испытаний двигателей.
 Работали мы в четыре смены по шесть часов каждая. Помню, как мне вначале было тяжело «стоять вахту» ночью с 2 до 8 часов утра, помню, как очень хотелось тогда спать, но постепенно я привык к череде меняющихся через четыре дня смен и приспособился к ним, находя в этом много для себя удобного. Особенно мне нравилось идти работать с 20 часов вечера – весь день был мой, а то, что приходилось ложиться спать около трех часов ночи, я по молодости просто не замечал.
Общение с рабочим коллективом также многому меня научило. В этом чисто мужской компании можно было услышать и полезный хозяйственный совет, и любопытную житейскую историю, и свежий анекдот. Я  навсегда запомнил этих людей  и, если потом встречал  кого - либо из них, то всегда тепло здоровался и перекидывался парой фраз, при этом я также чувствовал, что и они меня не забыли. Как жаль, что сейчас многих - многих из них уже давно нет!
 И вот дня за два до Дня Победы я пошел на такую любимою мной смену. Помню, как к вечеру после кратковременного дождя резко потеплело, как в сквере около завода пахло недавно распустившейся листвой тополей – пишу эти строки, а мне сейчас кажется, что я вновь иду по вечернему городу, встречаю знакомых, спешащих на танцы в городской сквер, слышу с танцплощадки музыку, слышу отдаленный шум стоящих на испытаниях двигателей…
 Войдя в завод, и уже подходя к цеху, я вдруг почувствовал такой знакомый, такой приятный запах, запах, от которого я отвык за время долгой зимы. Это набрала бутоны и уже стала распускать свои скромные белые цветы черемуха, росшая рядом с заводской пожарной частью. И меня охватило ощущение наступившей весны, ощущение будущего лета, ощущения скорого, меньше чем через год, окончания техникума и затем вступление во взрослую жизнь, жизнь в замечательной великой и могучей стране! Я вовсе не говорю сейчас красивые слова - да, так я думал тогда, и так думали и ребята из нашей группы – действительно так тогда и было.
 Незаметно прошла смена и вот наша бригада вышла из ворот цеха – опять пьянящий, волнующий запах черемухи, казавшийся нам особенно приятным после запахов масла и керосина, окружил, окутал нас так, что мы невольно остановились около черемухи. Мы стояли и молчали  - настолько все было прекрасно: и ночной притихший завод, и начинающий светлеть восток, и весенние звезды в чистом небе, и белая уже успевшая распустить цветы черемуха…
 Замечу, что в нашей бригаде в основном были люди старшего, ближе к пятидесяти лет, возраста, бригадиром же был серьезный не допускавший шуток человек. И вдруг я увидел, как сверкнули его глаза, как стало мягким и даже озорным выражение его лица, и мне показалось, что я вижу своего ровесника, а не пятидесятилетнего мужчину. Он подошел к раскрытым воротам пожарной части и огляделся – там было тихо, пожарные отдыхали. И тут бригадир подошел к черемухе и стал обламывать расцветшие веточки, собирая из них небольшой букет. Разумеется, вся бригада последовала его примеру. Скоро, посмотрев на нас, бригадир сказал, что пора остановиться. Мы на всякий случай еще раз заглянули в помещение к пожарным и затем  пошли к проходным, каждый из нас нес небольшой, но так приятно пахнущий белый букет. Мы были счастливы!
Но чтобы выйти за территорию завода, надо было пройти заводские проходные, где всегда был вахтер. Надо сказать, что некоторые вахтеры и вахтерши были очень грубы и порой придирались к нашим мужикам буквально ни за что, так кое-кого явно невзлюбив, заставляли каждый раз «дыхнуть», хотя я могу подтвердить, что никто из бригады выпивши на работу никогда не ходил.
 Но нам тем утром явно повезло – в проходной дежурила очень хорошая вахтерша, причем это был не только человек, дававший нам иногда небольшую поблажку, пропуская без записи опоздавших на одну - две минуты, но и мастер своего дела, помнящий на лицо всех работников, проходящих через ее кабину, и соответственно, номера их пропусков (а их было более полутора тысяч!), поэтому в кабине, где она работала, по утрам никогда не было очереди.
 И проходя тем утром через проходную, каждый из нас, дарил этой замечательной женщине от своего букета по ветке цветущей черемухи – помню, как она была рада этому!
 Затем, выйдя за проходные, мы попрощались и пошли каждый в свою сторону. Помню, как я шел к себе домой по тихому еще видящему сны, утреннему городу, помню, как на востоке уже краснела заря, помню этот восхитительный запах черемухи!
… Давно уже нет этого дерева черемухи – оно состарилось, и было спилено при очередной уборке заводской территории, но  каждый раз проходя мимо места, где росла эта черемуха, я всегда вспоминал этот совсем незатейливый случай из своей жизни.