Глава 16 Оккупанты покидают хутор

Ранним утром итальянцы спешно покинули хутор. Уходили быстро, но без паники. Постояльцы Лукерьи, как всегда шумно переговариваясь, вышли на крыльцо, и она сразу поняла: что-то происходит. Все они были вооружены и с вещмешками.

«Неужто уходят... — с радостью и страхом заколотилось её сердце. — Как бы стрелять не начали... Где же Коля? Не попал бы им под горячую руку...» Лукерья остановилась у порога, готовая в любое мгновение скрыться за дверью, и наблюдала за происходящим у порога кухни. Но итальянцы, занятые своими разговорами, словно и не заметили её. Гулко простучали ботинками по ступенькам и, не оглядываясь, направились к центральной усадьбе.
После ухода оккупантов хутор замер в ожидании. Казачки у колодца переговаривались почему-то шёпотом:

— Навсегда они ушли? Али вернутся?

— Кто знает... На бегство энто не похоже... Паники не видать было.

— Можа, перешли в другой хутор?

— А ежели ... в наступление?

— Упаси Бог...— со страхом крестились хуторянки и переводили разговор на другую тему.

— И то хорошо что никого не убили и курени не пожгли.

— Энто верно... Обошлись с нами по-людски. Большой беды не наделали...

— На хуторе всех кур повыловили! У Анисьи молодую телочку прирезали.

— Хорошо что из погребов всё подчистую не забрали, а то как бы нам зиму зимовать?

— Как бы не вернулись, супостаты проклятые!

Двое суток жила Лукерья в тревожном ожидании, боясь вернуться в свой курень.

— Коля, сбегал бы ты к Наталье в Песчанки. Болит у меня душа... Как бы не нагрянули эти паразиты к ним. Узнай что и как, и тем же следом — домой. А ежели итальянцы там, тады уведи девок сюды. Ну ступай с Богом! Дорогой будь осторожен!

К вечеру Коля вернулся и с порога выпалил:

— Никого у них нету! Тихо. Говорю девкам: «Пошли домой! Итальяшки драпанули!» А тётка Наталья ругаться стала. Говорит, обождать надо. А чего ждать? — возбуждённо размахивал Коля руками. — Пойду в землянку. Надо Бориса привести...

— Погодь, сынок. Не суетись. Давай ещё энту ночку выждем. А утром я в курене выскоблю всё, постираю занавески, печь затоплю. Надо чтобы и духу от энтих иродов не осталось. Поди, в курене от их смраду даже образа потемнели. Постели все потом их провоняли... Как же мы в такой загаженный курень Борю приведём?

— Тады... ладно...— насупился Коля. — Всё одно пойду погляжу на Бориса.

— Сходить надо. Вечерять понеси им. Я и корзинку собрала, хотела сама пойти.

Долго и основательно наводила Лукерья порядок в курене. Большая русская печь задышала теплом и уютом. Сверкали вымытые стёкла окон. Глиняные полы, затертые водой с речным песком, сохраняли тонкие разводы.
 Лукерье хотелось праздника, и она достала из сундука занавески с кружевной каймой. Украсила кровати ажурными подзорами, а иконы покрыла вышитым рушником. Долго колотила на бревне у сарая подушки, одеяла и перины, оставив их во дворе на весь день. «Пущай протряхнут трошки... а потом погрею их на лежанке, надоть солдата в тёплую и свежую постель положить...

 Сперва Бориса из левады приведём, а потом пошлю Колю за девками... Опять оживёт наш курень, наполнится смехом и детскими голосами. Надоть по энтому случаю хлеб испечь. Люблю, когда по хате ходит дух свежего хлеба. Неужто беда стороной прошла...» — всё ещё не верилось Лукерье.

Она словно помолодела, разрумянилась, двигалась быстро и легко. «Можа, с энтого дня будет поворот к лучшему... Можа, и от сыночков весточка прилетит. Господи, убереги моих соколиков от беды...— глянула на образа. — Один раз смерть уже гостила в моём дворе. Унесла Захара... Не дай ей, Господи, возвернуться. Убереги моих детей от беды».

Возбуждённый и весёлый Коля крутился возле матери:

— Маманя, тебе воды принесть? А можа, дровишек?

— Есть вода, сынок... — улыбалась Лукерья. — Вроде как мы управились с тобой. Беги за девками, а я тесто замешу. Вечером Бориса приведём. Ноне у нас праздник, сынок!