Невезуха

 Старшой - малый рассудительный. Начитан, особенно, современной литературы. Операцию планировал со знанием дела.
- Смотри, крайний сарай – это и есть курятник узурпатора. Да ты голову-то не поворачивай туда. Это его теща бросает траву в за¬городку, витаминами подкармливает... Хорошо! Курятинка, яичница вкусней будут, не то, что с птицефабрики или ножки Буша. Теперь нам тут вдвоем не надо дефилировать. Сейчас изучим подходы, отходы, а вечерком я один пройдусь, определю, какую отмычку применить, лом или топор.
... Ночь выдалась, как на заказ, темная, ветреная-воровская. От порывов ветра где-то на крыше гремело железо. Под этот шум старшой гвоздодером крутил, тянул со скрипом петлю с замком. В пять минут работа была сделана. Приоткрыв дверь, он осторожно прощупал рукой, нет ли где тайной нити, связанной с курком ружья. Читал он, как один жлоб устраивал сигнализацию. Хоть выстрел и в воздух, a  ворам - паника, хозяину - звуковой сигнал тревоги.
- Все в порядке, - тихо проговорил взломщик напарнику, - смотри внимательней по сторонам и держи мешок.
Куры сидели рядочками на лестнице у двери, не надо и заходить в сарай, бери, наполняй тару. Еще тише и ласковей он зашептал курам: «Ах вы, птахи белокрылые, не обижайтесь, что мы нарушили ваш сон, так надо, это переселение на новое местожительство». Он потянулся левой рукой к край¬ней курице, не успел коснуться ее, как со стороны что-то темное, крупное метнулось и вцепилось мертвой хваткой в руку. Понял, что это огромная собака. Правой рукой, что есть силы, врезал ладонью ей под горло. Рука освободилась, и он, чуть не сбив напарника с ног, рванул наутек. Тот не видал схватки, так как вертел головой по сторонам, но понял, что надо следовать за главарем. Через не¬сколько шагов он почувствовал, как кто-то сильно схватил его за ногу. Догадался, кто сорвал операцию. Отмахиваясь от нападения мешками, он не отставал от вожака. Бежали они по заранее намеченному пути и перешли на шаг, когда входили во двор старшого. Отдышавшись, стали осматривать нанесенные собакой ранения. Главный перевязал поврежденную руку носовым платком, у другого рваная рана сильно кровоточила. Старшой принес бинт, умело перевязал ногу. Напарник, морщась, ворчал.
- Вот, гадина! Хоть бы гавкнула или зарычала, а то тихой сапой подкараулила. Умная, зараза! Знает, внезапное нападение - успех в победе. Неприятеля обратила в бегство. Захватила трофей - гвоздодер с отпечатками пальцев. Ага, таких бы умниц побольше на казнокрадов, на разорителей, грабителей госсобственности. А ну, как она бешеная? Уколы бы надо от этого.
- Не должно быть. Она бы тогда всех кур передушила.
- А если столбняк приключится или гангрена? Оттяпают ногу.
- Инвалидность получишь, избавишься от безработицы. Умная девушка скорее за безногого пенсионера пойдет, чем за алкаша или наркомана.
- У тебя уже юмор прорезался. А у меня, когда ты взял старт от собаки, а я отмахивался мешками, стихи с импровизацией на ум пришли:
«Бежал горюн быстрее лани,
Быстрей, чем заяц от орла,
Бежал он в страхе с поля брани,
где кур собака стерегла».
- Да, невезуха. Пожалуй, это и к лучшему, избавила она нас от большего позора. Однако давай я тебя отвезу в травпункт на велосипеде. Скажешь там, что зацепил какой-то пьяный мотоциклист. Вдвоем нам нельзя показываться, чтоб не попасть под подозрение.
Отправив товарища в больницу, старшой улегся в постель в летней кухне, где всегда ночевал, хотелось скорей уснуть, чтобы забыть эту постыдную комедь. Но сон никак не шел. Щемила рана на руке, душа скулила обиженной собачонкой, голова - пустая кубышка. Какой стыд. Как пошло, низко пал, товарищ сержант. Узнали б друзья по службе. Нетрудно представить, как бы смотрел людям в глаза, когда сидел на скамье под¬судимых. И все это последствия неудачной, ущербной жизни.
Не выпадало из памяти, как совсем маленьким на вопрос: «Где папа?», заученно отвечал: «Папа мой собакам сено косит». Повзрослев, узнал значение этого ответа. Понял, что это были насмешки над ним и его матерью. Знал, что где-то есть отец, зовут Петром, но он - предатель и обманщик. И, как бы злясь на свою жизнь, хотел стать сильным. Играл в футбол, изводил себя на спортивных снарядах. В школе учился лучше многих. И если кто из однокашников намекал с подковыркой на его безотцовство - показывал кулак. Никогда не рас¬спрашивал у матери об отце, и она не заводила о нем разговора.
Как-то, после окончания школы, его сосед - пенсионер дядя Саша, позвал заработать. Больше недели они ставили крышу одному застройщику. Много он тогда принес матери денег - две ее месячных зарплаты. Обняла она его и горько заплакала, чего он раньше за ней не замечал. Помнит, как она два раза вежливо выпроваживала этого хозяйчика со словами: «Дела не будет, Андрей Петрович, мне это¬го не нужно». Тогда этот хлюст работал бригадиром или управляющим в колхозе, а теперь стал вершителем людских судеб. Не принял их с другом на работу помощниками комбайнера, тогда как в отделе кадров сказали, что требуются еще человек пять. Выходит, мстил матери, мерзавец.
А у нее и так невезуха. Пред¬приятие, где она трудилась, обанкротилось, осталась без работы. Теперь нигде не принимают: старуха, уже - 42 года. Кое-как нанялась в прислуги к  богачу. Метет, моет, нянчит, стирает за 1000 рублей в месяц. Говорят, что по стране средняя месячная зарплата 8 тысяч. Где, в Москве? Усредненная с чиновниками, с депутатами? Вернулся из армии здоровый. Устроился расфасовывать и грузить цемент. Думал заработать. Обещали 3 тысячи, а платят наполовину меньше. Не приемлет душа глотать пыль. Пошел на изготовление блоков - тот же самый компот. Хотели в кол¬хоз механизаторами - на пути встал бюрократ. Облить керосином, спалить его курятник вместе с овчаркой, но ведь это глупость, которую уже почти совершили. Стыдно об этом думать, а душенька болит.
Болит ли она у чиновников всех мастей и разного рода хапуг, которых чуть ли не ежедневно разоблачают в злоупотреблениях? Слово-то какое придумано - «злоупотребление», чтоб завуалировать на¬стоящий грабеж, расхищение народного достояния. Нет, наверно, души-то у них. А отчего у тебя, сержант, она такая чувствительная? Нет нынче в жизни места телячьим нежностям. Что же делать, куда направить стопы? В армию по контракту? Видимо, там-то мы только и нужны. Возьмут. Назначат опять командиром отделения. Как говорил Грушницкий - на Кавказ, под пули! А может в милицию податься? И туда могут принять, там всегда недокомплект. Ребята мы здоровые. Будем отлавливать себе подобных, лишних, и сопровождать в нужные места. Сначала, конечно, в «горячие точки» командируют, нам не привыкать. А пока надо зализывать раны. Попытаемся найти достойное место в жизни.
Я не назвал имена этих несостоявшихся грабителей-прохиндеев, чтобы не преградить им путь к намеченной цели.