Бытие наше

Санька пришел в наш коллектив еще до перестройки. Успел получить квартиру. До этого где-то на больших стройках работал прорабом. Многие его называли по отчеству, а я - Саней, мы с ним ровесники. Махнул он рукой на прорабство, отдохну, мол, от этой колготной службы. Устроился шофером на ямобур. Я тогда работал автокрановщиком. Часто мы трудились на одних объектах: он бурил ямы, я ставил электрические опоры. Когда случалось оставаться на базе, возились в своих машинах. Глядишь, идет он по двору, предлагает: «Давай сложим трубы на стеллаж, а то они зимой окажутся под снегом» или «Обобьем-ка лентой ворота, утеплим, чтоб не задувало». А то еще мудрей удумает: «Пошли, нарежем хворосту на метлы и подметем двор». «Кому это нужно, кто оценит?» - возражал я. «Мы и оценим, чисто будет». Вот так, вопреки своему нежеланию, я ходил с ним и делал совсем не свою работу.
Сидим как-то в кабине, анекдотами обмениваемся, он и говорит: «Смотри, вон мужик идет - мент, по твою душу». - «А что я ему плохого сделал?» - «Он хочет, чтоб ты ему сделал хорошее. Я ему на прошлой неделе разметил параметры под застройку дома, а на днях видал, его подопечные - алкаши, рыли траншеи. Интересовался, можно ли воспользоваться твоим краном, смонтировать фундамент. Смотри, расспрашивает, где тебя найти. Позвать?» - «Пусть походит, а то им больно все легко достается». Когда он подошел, я покуражился, даст, говорю, начальник добро - сработаем. Какой же начальник откажет милиционеру. Тогдашние руководители - не то, что теперешние, частенько залетали по пьяному делу в милицию, а то и в вытрезвитель. Какой-нибудь дежурный сержант-писарь внесет горе-начальничков, членов партии в список посетителей их проклятого заведения и передаст на стол секретарю райкома. Потому-то некоторые и возненавидели советскую власть. Не нравились ежовые рукавицы. Повыбросили партбилеты. Теперь совсем другое дело - свобода на все.
Под Санькиным руководством мы быстро смонтировали фундамент. Накрыл нам наш заказчик стол на лоне природы в тени берез. После трех рюмок Сергея-милиционера подразвезло, у него стал заплетаться язык. Это с не¬привычки, конечно, они ж там не пьют. Говорю, давайте сматываться, а то тут часто «раколовка» собирает нашего брата – и в список бездомных. Сергей засмеялся: «Как же они заберут, если я в этой системе служу? Работа у меня хорошая, по душе, есть, кем командовать». И понес восхвалять «кулик свое болото». Подумалось, и чего это некоторые люди любят командовать, не имея на то рассудка?
Вот так у нас с Саней появился новый друг. То позовет помочь по-ставить опалубку, то дать отметку горизонта. Попросил привезти 6 мешков цемента на Санином ямобуре. Приехали мы к концу рабочего дня в магазин стройматериалов, а завмаг заартачился: «Приезжайте завтра в рабочее время». Сергей начал его уговаривать, вот, мол, нанял ребят с машиной, магарычевое дело, отпусти сегодня. «Как мне это надоело», - смилостивился завмаг. А чего же тогда, подумалось, не уволится человек, коли ему так тяжко здесь трудиться. Минут 10 мы затратили на погрузку. Я подавал, Серега с Саней носили мешки. Улучил я момент, шепнул завмагу: «Покупатель - мент». И когда Сергей достал «лопатник», чтобы дать ему на бутылку, тот замахал руками: «Не надо, не надо мне ничего». Вот так, подумал я с гордостью, уважают у нас милицию.
Как-то в понедельник позвал меня Саня в кабину, шел затяжной дождь, мы никуда не ехали. Поведал мне, какая с ним в выходные произошла оказия.
«Прихожу, - говорит, - в пятницу с работы, следом заявляется жена, смотрю, уже слегка поддатая. Ставит бутылку коньяка. У нее часто подобное бывает - работа такая. Сели ужинать, потихоньку прикончили бутылку. Она изрядно захмелела, и как раньше случалось часто, завела старую «песню»: «Вот работаешь шофером - по всей квартире запах керосина, аж по утрам голова болит. Прорабы вон на «Волгах» да на «Ладах» раскатываются, строят себе шикарные дома, а мы живем, как последние люди, в этой квартире!» - «Да зачем тебе машина, разве товароведы на волах ездят? Я тоже на колесах, если будем еще и дома раскатываться- ходить разучимся. А дворец для чего? Нанимать домработницу - убирать, полы мыть, кому это нужно? Детей нет. Рожать не способна. Порча на тебе. Яловка». Как вспыхнула она: «Еще неизвестно, кто из нас негодный, может, это ты кастрат?!» А я возьми да ляпни со зла на себя наговор: «От меня две невесты аборт делали». Боже, что тут началось! Я ушел на балкон, чтоб не слышать пьяную истерику. Оказывается, пока я курил, она позвонила в милицию, дескать, муж устроил дебош, угрожает расправой. Слышу, угомонилась, зашел в квартиру, а тут звонок. Открываю дверь - менты: «Вы такой-то? Следует с нами проехать в отдел». Подумал, из-за того пьяного мотоциклиста, который стукнулся в ямобур. Приезжаем, а там Серега: «Ты чего сюда, Сань?» Пожимаю плечами, вам, мол, лучше знать. «Так это твоя звонила: угрожает убить, нажрался до поросячьего визга! А ты вроде и не пьян?» «Как видишь, - говорю, - скорее, наоборот. Она ж у меня товаровед. На работе немного хватила, дома чуть добавили. Пошла в разнос как старуха в сказке «О рыбаке и рыбке». «Слушай, предлагает Сергей, - а давай мы тебя - домой, а ее сюда - в наши пенаты, пусть познает прелести нашего заведения?» - «Да ты что, сдурел, с алкашами ночевать?» - «А у нас есть женская комната отдыха». - «Мудреная затея, на предательство смахивает, как в писании – зуб за зуб, око за око. Ну, что ж, давай, может, не поможет, но и не повредит».
Так и порешили. Я постоял в тени, чтоб она не видела. Смотрю, ее привезли, а я - домой. Заболела душа. Пожалел уже, что «сдал» жену. Хоть бы этот Серега сдуру не перепутал комнаты.
А потом он мне уже рассказал: «Пригласил ее в кабинет и говорю: «Что же вы, мадам, думаете, что милиция должна как на побегушках выполнять всякие прихоти пьяных, по два раза ездить по одному адресу?» - «Мадам в Париже, а здесь пока - товарищи». - «Пусть будут пока товарищи». - «А вы слышали афоризм про гуся и свинью? Задавайте поскорей ваши вопросы, и я полетела домой». - «Не спешите улетать, поинтересовались бы, чего вы добились, что случилось с мужем?» «А что с ним? - встревожилась жена». «Пойдемте, - предлагаю, - посмотрите». Пропускаю ее в палату, осматривает спящих.
- Так ведь это все женщины?
- А что ж вы хотели, чтоб мы вас поместили с мужчинами вместе? - закрыл за ней дверь и уже через «амбразуру» говорю:
- До свидания, гуси-лебеди. Вон кровать, отдыхайте до утра. Спокойной ночи.
Видимо, некоторое время она была в растерянности, не понимала, что попала в западню, потом начала колотить в дверь. Открываю окошко, спрашиваю:
- Чего шумите? Не даете спокойно, культурно отдыхать больным алкоголикам. Если надо в клозет - в углу судно, а по-простому - параша.
- Мне, - кричит, - прокурора. На каком основании меня арестовали?
- Вам какого, районного или генерального? Если так настаиваете, будет вам прокурор, но придется подождать.
С полчаса было тихо, думал, уже уснула, ан, нет. Опять забарабанила в дверь, выставляет свое требование. Говорю: «Неурядица вышла, видите ли, прокурор соизволил почивать. А вы, если будете выступать, получите 15 суток за буйное поведение в общественном месте, за оскорбление сотрудника при исполнении служебного долга поговоркой «Гусь свинье не товарищ». А предписание в трудовой коллектив пошлем обязательно, пусть там серьезно возьмутся за ваше воспитание».
Помогло. Утром слезно просила не сообщать по месту работы. А ты, Митя, говорил, что милиционер - не человек.
- Ладно уж, слушай дальше: заявилась моя каторжанка в десятом часу утра. Спрашиваю: «Где тебя всю ночь носило?»
- Где была, там уж нет. Не признается.
- А я через твои пьяные выходки чуть не угодил в медвытрезвитель. Орала, будто тебя тут убивали. На¬верно, кто-то из соседей позвонил
в милицию. Слава Богу, выдержал испытание: приказали пятки и носки вместе, пять раз присесть с зак¬рытыми глазами. А я даже переборщил, 6 или 7 раз присел, не упал, еле остановился.
- Сбегай за бутылкой, голова болит.
- Там, где была, тоже керосином пахнет? Если тебе надо, дуй сама, я с тобой больше не пью. Это может кончиться плачевно».
Как у них вышло, подробностей не знаю. Вскоре нагрянули новые времена. Перемены восприняли мы как златые горы, как манну с неба. Перестройка набирала обороты. Колхозы - главные наши заказчики на строительство ЛЭП, на всякое электрооборудование, прекратили нас снабжать работой. Но мы не теряли оптимизма. Прислушивались к новостям, прожектам. По¬явились рассуждения: Чернобыль показал, что АЭС - гроб всему. Экономически выгодно строить ветряные электростанции. Ребята наши, энергетики, грамотные люди, радовались - будем строить ветряки. Я-то в этом деле ни бум-бум. Мое дело - поднять и опустить, а Саня сказал: «Настают времена Донкихотов». «Вот тебе и хенде Хох!» Вспомнилась мне детская глупость. В школе один пацан на уроке оговорился - назвал Дон Кихота - хенде Хохом. То-то нам, дурачкам, было смешно.
Постепенно наше хозяйство пошло в распыл. Санин ямобур купила какая-то фирма, и он ушел с ним вместе. Я подался в Москву на заработки, опузыриваться деньгами. Редко наезжал домой. Слыхал, что Саня ушел от жены, принялся к какой-то матери-одиночке с двумя детьми. А бывшую - сократили с работы. Райпо тоже распалось, растащили. Не нужен стал товаровед, функции его стали выполнять «челноки». Увидел я ее как-то, приклеивала объявление на столб. Прочитал: продается стенка, хрустальный сервиз, люстра. Не сбылась, видно, ее светлая мечта о шикарном доме и автомобиле. А у нашего друга Сергея случилась беда: завез пиломатериал, шифер для крыши, а кто-то поджег. Сгорело все дотла, шифер полопался. Белый кирпич на стене закоптился. Рядом валялись водочные бутылки с остатками солярки. Горе. Собирает человек по крохам, а тут раз - и все пропало. Делал-делал людям добро, и вдруг нашелся какой-то ненавистник.
Будучи дома на побывке, я на мотоцикле объезжал родные с детства места. Заехал на заправку, смотрю, Санька со своим ямобуром стоит, увидал меня, обрадовался, бежит: «Митяка-чертяка, сколько лет, сколько зим! Где скитаешься, блудный сын? Как поживаешь?»
- Хорошо, - говорю. - Слыхал присказку? Было у крестьянина три сына, два умных, а третий купил мотоцикл. А что это у тебя в кабине за шантрапа? Это и есть твои приемные пасынки, чужих выхаживаешь?
- Не говори так громко. Это теперь мои близнецы. Такие славные ребята, любознательные. Спрашивают: «Ты что, папа, так долго не приезжал?» Ты представляешь? Я - папа. Объясняю: «Был на стройках коммунизма». Читаю им сказки, стихи:
Собирались лодыри на урок,
А попали лодыри на каток...
Повиснут мне на плечи, спрашивают: «Как это лодыри пишут коньками на льду? А мы карандашом?» А мама им, похоже, сестренку подарит. Это уж будет по-настоящему моя дочь. Вот такие методы воспитания.
А вскоре я опять уехал на заработки, загребать лопатой деньгу, и пока не знаю, кого родила новая жена Александра. Ведь обещал взять в кумовья.