Рождение трагедии

               
 
1. Аполлоническое и дионисийское.

        В самом начале  «Рождения трагедии из духа музыки» Ницше дает понятие аполлонического и дионисийского, тем самым делая намек на неизменное существование противоположностей, а также на борьбу между ними. И далее он упоминает взаимосвязь аполлонического  с  определенного рода пластикой, свойственной образам, которая как таковая отсутствует в понятии дионисийского, подразумевающем собой искусство музыки, принадлежащее Дионису.
        Важно заметить, что Ницше также приводит пример противоположности сновидения и опьянения, и сразу бросается в глаза, что первая из них приравнивается к Аполлону, олицетворяющему собой возвышенный образ мыслей, в то время как вторая сопоставляется с Дионисом. Следует принять к сведению, что в Дионисе греки всегда видели отрицательные черты, понимая его как некое разрушительное начало.
       И Дионис и Аполлон  всегда занимали господствующее положение по отношению к грекам, оказывая при этом один на другого побуждающий вид действия.
        Аполлоническое начало, зачастую связываемое со сновидениями, есть нечто приводящее к целостности, и при этом возможен процесс создания стиха как раз посредством этой сплоченности.
         Необходимо выделить, что данное начало представляет собой также возвышенный вид песни, в то время как ее приземленность  очевидна при смешении двух элементов, подразумевающих Аполлона и Диониса.  Дионисическое неизменно предполагает момент прошлого, поглощающего в себя все события, происходившие на протяжении жизни.
          Важно подчеркнуть, что лирика оказывает определенное влияние на увеличение значимости конкретного исполнителя возвышенных песен.
     При этом важную роль играет удивление, посредством которого субъект мечтания открывает перед собой не существовавшие дотоле горизонты осмысления реального мира именно с аполлонической точки зрения. И любое сновидение представляет как раз некую возвышенность наших чувств, которые открывают совсем другую реальность, расположенную гораздо ближе к пониманию.
          Любые события, имеющие в своей основе аполлоническое начало и долю дионисического, постоянны.  При этом наиболее совершенный вид присущ исключительно аполлоническому, в полной степени делающему себя заметным для окружающего мира.
            Язык, содержащий в своей основе частицу аполлонического,
в чрезмерной степени четок и делает возможным нахождение любой скрытой и недоступной внешнему взору сути. Всякие предания неизменно есть указание на отрицательный характер мудрости, связанной с Дионисом.
           И постепенно происходило вытеснение аполлонического дионисическим,  включавшим в свой круг отдельных героев греческой
мифологии, и условием слияния этих двух начал по тем временам являлось желание удерживания на себе всех индивидов.
   Сразу встает вопрос, в чем же именно заключается трагедия? Как раз в большем преобладании дионисического начала. Любой миф полностью пропитан этим началом, скрывающимся в нем за определенного рода смысловыми знаками.
            Ни хор ни герой трагедии не представляют собой какой-бы-то ни было спаянности с предпочтениями и конкретными особенностями мифов до тех пор, пока не обращен взор на существование этих двух противоположностей.
   При этом особо важную роль играло дионисическое начало, которое в то же время нуждалось в удалении из мифа. И сама трагедия возможна при наличии дионисического начала.
     Да и для действия драмы необходимым образом нужны источники, снабженные всеми средствами, определенно воздействующими на ход данного вида искусства.
           Огромное значение представляет также начало Диониса, так как оно оказывает на аполлоническое искусство влияние, включающее в себя пару действий, а именно: посредством музыки возможно восприятие в виде знаков сплоченности этой первой противоположности, через нее же следует осознавание первичности
внутреннего значения символа.
           Именно в сущности приниженного искусства и таится принцип неограниченности влияния духовного действия, подтверждающего некоторую ценность.  И, кроме того, в нем отсутствует понятие героизма.
            Дионисический вид искусства, помимо всего прочего, необходимым образом намечает также творческое начало.
            Любой момент жизненного счастья неизменно скрывается за происходящими событиями.
            Противоположность, представляющая собой возвышенное, неизменно наводит сознание на ощущение положительного по отношению к другим людям.
           Аполлоническое путем своих понятий о нравственности оказывает на группу индивидов определенного рода влияние, побуждая
их отказаться от своих прежних воззрений насчет распространенности
приземленного начала.
          И в слиянии этих двух начал и заключается как раз наивысшая
точка направленности воли для достижения каких-либо целей.
           Аполлоническое начало как нечто очищенное от всего постороннего не представляет собой никакой самостоятельности до
тех пор, пока из него не будет убран элемент музыкального искусства.
2. Эстетика трагического.
           Переходя к эстетике трагического, следует обратить внимание
на отношение греков к персонам, вернее, на то, что они считали их неспособными играть на сцене данный вид жанра.
           Сразу возникает вопрос, в чем же, собственно, заключается трагедия?
           Рассмотрим сначала в качестве примера картину художника Рафаэля.
Можно заметить, что здесь фигурирует момент отсутствия некой мощи,
оказываемой на индивида именно посредством обмана.
            Кроме того, любому сатиру свойственно руководствоваться законами мифа, которые тоже представляют собой трагедию.
            Далее идет сравнение с Гамлетом любого лица, придерживающегося земных взглядов, и при этом им обоим удалось
все-таки проникнуть своим мысленным взором в само естество явлений реального мира, которые до наивысшей степени не поддаются
никаким переменам, и это и есть еще один признак трагедии.
            Обращая внимание на упоминаемое далее добывание информации, важно заметить, что оно мешает осуществлению какого--бы-то ни было акта, неизменно требующего момента обмана, в чем и состоит следующая особенность трагедии.
            Греческий бог вина и жизненных сил природы предстает на сцене погруженным лишь в собственные духовные ценности.
            Трагедией также представляется искусство точного мышления, ориентирующееся исключительно на себя самого.


3.Прекрасное и безобразное.
           Говоря о понятиях прекрасного и безобразного, хотелось бы сразу заметить, что второе из них Ницше видит в олимпийцах, служащих прообразом бездуховности.
           Под безобразным мыслитель также понимает приниженность чего-либо неискусственного.
            Сюда входит и наличие естественных форм в любом мастерстве.
            А главное, сатир, стремящийся к упрощению многообразных
и сложных проявлений искусства, а также пытающийся найти правду
в ее чистом смысле.
            Переходя к прекрасному, следует подчеркнуть, что под ним понимается, во-первых, значительная ценность и возвышенность земли, предназначенной для греческого хора сатиров.
             И, во-вторых, данное понятие предполагает наличие неземного образа мыслей, необходимого для уничтожения безобразного.
4.Физиология искусства.
             И, наконец, следует обратить внимание на момент физиологии
искусства, которая, как ни странно, представляет собой освобожденность его от любых степеней ложности, а также неразрывную сплоченность в нем повседневной реальности.
            В самом искусстве заключается внутренняя мощь, посредством которой идеи мышления, рассматриваемые с внешней стороны как нечто отрицательное, претерпевают постепенное превращение в полезное.
           Хор, предполагающий в своей основе некую тонкую насмешку,
неизменно выступает одним из компонентов искусства.
           Как ни странно, любое искусство необходимо исключает из себя безобразное и основано в большинстве случаев на обмане.
           Один из таких видов искусства, как опера, является определенным средством формирования у индивидов оценочного суждения.