Христианская метафизика как путь к нигилизму

     Что такое метафизика в представлении Хайдеггера? В «Введении в метафизику»  он пишет, что выход  «за пределы чего-либо»,  «через что-либо» по-гречески значит: ;;;;. Философское вопрошание о сущем как таковом есть ;;;; ;; ;;;;;;; оно спрашивает за пределы сущего, оно — метафизика…Метафизика принята в качестве наименования для определяющего средоточия и сердцевины всей философии.1  Таким образом, можно сказать, что метафизика – это ядро философии, а христианская метафизика – центр христианского богословия. Основа же христианского богословия – доктрина воскрешения из мертвых.
Любая религия воюет со смертью во имя вечной жизни, христианство почитает смерть своим главным врагом. Вера во второе пришествие, в вечную жизнь, в то, что Христос, «смертию смерть поправ», составляет важнейший пафос христианства. Но в христианстве смерть становится необходимой составляющей западной культуры, оно считает, что самая жизнь есть подготовка к смерти. Смерть стала центром и узлом самой жизни,
в которой  печаль - основное настроение. Однако смерть еще печальнее жизни, праведники будут находиться в раю, который состоит в лицезрении Христа и лишен всякого содержания, зато ад очень точно и выразительно описан - от Апокалипсиса до Данте. 2
     Почему так пристально всматривается Хайдеггер в философские концепции Ницше, который проклял христианство с его состраданием и теологией? «Сострадание противоположно тоническим аффектам, повышающим энергию жизненного чувства; оно действует угнетающим образом. Через сострадание теряется сила…Не следует украшать и выряжать христианство: оно объявило войну этому высшему типу человека...Инстинкту теолога объявляю я войну: всюду находил я следы его. У кого в жилах течет кровь теолога, тот с самого начала не может относиться ко всем вещам прямо и честно».3 Ницше здесь имеет ввиду идею сверхчеловека, свободного от религии  (однако вобравшего религию в себя) и обладающего волей к власти. После переоценки ценностей, по Ницше, человечество поднимается до состояния «сверхчеловека».  Сверхчеловек – это не отдельный человек, не порода людей, его сущность волится изнутри воли к власти. Это сама сущность человечества, которая соединяется с сущностью его эпохи.
     Сущность сверхчеловека-это не охранная грамота для буйствующего произвола. Это основанный в самом же бытии закон длинной цепи величайших самопреодолений, в продолжение которых человек постепенно созревает для такого сущего, которое как сущее всецело принадлежит бытию-бытию, что выявляет свою сущность воления как воля к власти, бытию, что своим выявлением творит целую эпоху, последнюю эпоху метафизики.4
Воля к власти - это воля к накоплению жизненной силы. У живого нет никакой трансцендентной цели, но ему имманентно присуще ощущение правильного направления: оно стремится к наращиванию интенсивности и к успеху. И пытается интегрировать все чуждое ему в сферу своей власти, в свой образ мировосприятия. Живое упрочивает и расширяет свою власть, подминая под себя то, над чем оно властвует. Сам Ницше характеризовал свое учение как преодоление нигилизма посредством его полного исчерпания. Люди, по мнению Ницше, всегда считали «ценностями» то, что способствовало сохранению и увеличению их собственной воли к власти или могло защитить их от каких-то чужеродных сверхмощных сил. Следовательно, за каждым ценностным суждением скрывается воля к власти. Это касается и «высших ценностей» - Бога, идей, сверхчувственного. Люди не знали, что обладают силой, способной формировать ценности. Людям не хватало смелости, чтобы смириться со своей бренностью. А в результате трансцендентные ценности, изобретенные для защиты от ничтожества и бренности, сами стали силой, направленной на нигилистическое обесценение жизни. Ницше хочет окончательно разрушить «небо идей» (это и было бы полным исчерпанием нигилизма);  тогда люди научились бы тому, что значит «хранить верность земле», -  и тем самым преодолели бы нигилизм. Бог умер, но, согласно поставленному философом диагнозу, осталась закоснелость смирения, и «неслыханному» необходимо заключаться в избавлении от закоснелости, в прорыве к опьяняющему, эйфорическому принятию дионисийской  жизни. Главное для Ницше - придать статус святости земному существованию. В этом видит он отличие своего учения от обычного нигилизма. Современный нигилизм утрачивает потусторонний мир, не обретая мира посюстороннего.5
     Метафизическая позиция Ницше начинается в сочинении «Веселая наука», однако он размышлял об этом уже в юности. Так в одной из записей, Ницше пишет: «Верую издревле в германское: всем Богам должно умереть».6
Хайдеггер полагает, что для Ницше христианство - это феномен церкви с ее притязаниями на власть, феномен исторический, феномен светской политики в рамках складывания западного человечества и культуры нового времени. В этом смысле так понимаемое христианство и христианский дух новозаветной веры - не одно и то же. И жизнь далеко не христианская может утверждать христианство, пользуясь им как фактором силы, и, наоборот, христианская жизнь отнюдь не непременно нуждается в христианстве. Поэтому спор с христианством отнюдь не обязательно должен повлечь за собой борьбу с христианским духом  -  ведь и критика богословия не означает еще критики веры, истолкованием которой призвано служить богословие.7
Хайдеггер пишет о том, как христианская метафизика перерастает в нигилизм: «Авторитет Бога, авторитет церкви с ее учительной миссией исчезает, но его место заступает авторитет совести, авторитет рвущегося сюда же разума. Против них восстает социальный инстинкт. Бегство от мира в сферу сверхчувственного заменяется историческим прогрессом. Потусторонняя цель вечного блаженства преобразуется в земное счастье для большинства. Попечение о религиозном культе сменяется вдохновенным созиданием культуры или распространением цивилизации. Творческое начало, что было прежде отличительной чертой библейского Бога, отмечает теперь человеческую деятельность. Человеческое творчество переходит наконец в бизнес и гешефт».8
       Хайдеггер  следует за Ницше, когда тот критикует идеализм и даже когда призывает «хранить верность земле». Но дальше их пути расходятся: Хайдеггер полагает, что Ницше со своей философией «воли к власти» как раз и не смог остаться верным  земле. Для Хайдеггера «хранить верность земле» есть: будучи вовлеченным в сущее, не забывать о бытии. Ницше собирает весь мир вокруг оценивающего данный мир человека. Бытие в своей совокупности рассматривается как «ценность». Человек ошибочно принимает бытие за нечто такое, что в данный момент имеет для него ценность. Ницше хотел, чтобы человек осмелился быть самим собой, распрямился.  Хайдеггер говорит: человек не просто распрямился, но и «выдвинулся «поверх» себя»; произошло «выдвижение «поверх» себя техники и масс, ибо в случае овладения техникой массы смогут полностью превратиться в тех «последних людей», о которых писал Ницше;  эти люди заползут в свои скорлупки, устроят свое маленькое счастье и будут жестоко обороняться против всего, что сочтут угрозой для своей безопасности и собственности. Человек, по Хайдеггеру, выдвигается «поверх» себя, мир становится предметом… Сама земля может показываться как предмет для овладения… Природа везде предстает… как объект технического освоения».9
      Одно из явлений Нового времени – обезбоживание,  пишет Хайдеггер. Но это не грубый атеизм.  С одной стороны, картина мира расхристианизируется, вводится основание мира в качестве бесконечного, безусловного, абсолютного. С другой – христиане перетолковывают свое христианство в мировоззрение и таким образом сообразуются с Новым временем. Обезбоживание есть состояние принципиальной нерешенности относительно Бога и богов. Но обезбоженность настолько не исключает религиозности, что, наоборот, благодаря ей отношение к богам впервые превращается в религиозное переживание. Если до такого дошло дело, то боги улетучились. Возникшая пустота заменяется историческим и психологическим исследованием мифа.10
            Пустота должна быть заполнена, когда «Бог умер», но она может быть заполнена и воскресшим Богом. Для Хайдеггера существует не «воля к власти», а «воля к творчеству», она и заполняет пустоту. Творчество является выражением в высшей степени активистского настроя. Ибо поэт и мыслитель «бросают сверхвластительному властвованию слиток творений и заключают в их плен ими же раскрытый мир».11  Хайдеггеровская «воля к творчеству» есть одно из наиболее ярких проявлений притязаний субъекта на особую полномочность. И «воля к власти» Ницше тождественна «воле к творчеству» Хайдеггера. В обоих случаях речь идет о субъективном протесте против свирепствующей в Новое время эпидемии нигилизма.12
        Для Хайдеггера творчество и есть наивысшая ценность, «верность земле», вовлеченность в сущее, которое не затягивает, а напоминает о бытии.        В миниатюре «Проселок» Хайдеггер с необычайной художественной легкостью и простотой показывает как бытие и сущее гармонично сливаются друг с другом. Философский ландшафт наполнен образами: дуб – символ жизненной мощи, проселочная дорога – жизненный путь. «Велика опасность, что в наши дни люди глухи к речам проселка. Шум и грохот аппаратов полонили их слух, и они едва ли не признают его гласом божиим. Так человек рассеивается и лишается путей. Когда человек рассеивается, односложность простоты начинает казаться ему однообразной. Однообразие утомляет. Недовольным всюду мерещится отсутствие разнообразия. Простота упорхнула. Ее сокровенная сила иссякла. …Питаясь кроткой мощью проселочной дороги, немногие будут долговечнее, чем гигантские силы атомной энергии, искусно рассчитанные человеком и обратившиеся в узы, что сковали его же собственную деятельность…. Светлая радость ведения цветет в воздухе проселка, куда заходит его тропа, все приобщается к радости. Радость ведения - врата, ведущие к вечному. …Утешительный зов проселочной дороги отчетливо внятен. Говорит ли то душа? Или мир? Или Бог?  И все говорит об отказе, что вводит в одно и то же. Отказ не отнимает. Отказ одаривает. Одаривает неисчерпаемой силой простоты. Проникновенный зов поселяет в длинной цепи истока».13
     Хайдеггер согласен с Ницше, что «Бог умер»,  но на его «проселочной дороге» есть и церковь и распятие, его нигилизм наполнен радостью от высоты созерцания «проселка» и от укорененности подобно дубу в родной  земле, в природе.  Нигилизм Хайдеггера не воинствующий, а «тише тишины». Нигилизм одарил его радостью утешения. 
      Однако, для Ницше, «Бог умер» и не воскрес - значит христианский Бог утратил свою власть над сущим и над предназначением человека. Нигилизм употребляется Ницше как название им впервые опознанного, пронизывающего предыдущие века и определяющего собою ближайшие столетия исторического движения, истолкования самой сути которого он сводит к тезису: «Бог умер». Нигилизм есть тот исторический процесс, в ходе которого «сверхчувственное» в его господствующей высоте становится шатким и ничтожным, так что само сущее теряет свою ценность и смысл. Это история сущего, когда медленно, но неудержимо выходит на свет смерть христианского Бога. Это похоже на то явление, когда свет тысячелетия назад погасшей звезды еще виден, но при всем своем свечении оказывается чистой «видимостью»! Нигилизм для Ницше есть то долговечное событие, от которого существенно меняется истина о сущем в целом, тяготея к обусловленному ею концу. А истина о сущем в целом издавна носит название «метафизики».  Всякая эпоха опирается на ту или иную метафизику. Конец метафизики раскрывается как упадок власти сверхчувственного и порожденных им идеалов. Нигилизм классический означает освобождение от прежних ценностей как освобождение для некой переоценки всех (этих) ценностей. И в этом принципиальная метафизическая позиция Ницше внутри истории западной метафизики.14   Метафизика через посредство Ницше в известном смысле отнимает у себя свои собственные сущностные возможности. Благодаря произведенному Ницше обращению метафизика остается лишь извращением в свою несуть. Сверхчувственное становится несостоятельным продуктом чувственного. А чувственное вместе с таким снижением своей противоположности изменяет своей собственной сущности. Низложение сверхчувственного устраняет и то, что просто чувственно, и вместе с тем устраняет их различие. Низложение сверхчувственного заканчивается на «ни…ни…», что касается различения чувственного и нечувственного. Низложение заканчивается бессмысленностью.15
        Что значит «мыслить» для Ницше?  Это значит – представлять сущее как сущее. А всякое метафизическое мышление – это онтология, наука о бытии.
Для того, чтобы мыслить, необходимо сделать первый подготовительный шаг. Этот шаг Хайдеггер называет приуготовляющим мышлением, сравнивая его с прореживанием и с просветлением неких просторов (здесь мне вспоминается его «Проселок»). И только после такого, как бы неприметного приготовления бытие вновь могло бы принять человека. А  философ – он сеятель, рассуждая о путях мысли, часто употребляет метафору, поэтому его статья о Ницше приобретает художественную легкость, что способствует возможности ее более точного осмысления. Он сравнивает со-мышление с посевом. Чтобы распахать заброшенное метафизическое поле, необходимо «предощутить» его (здесь Хайдеггер пользуется исключительно научной интуицией), а затем найти к нему определенную дорогу, которая есть глубоко индивидуальный ход мысли.16
       Таким образом, большое значение имеет выбор направления мышления, которое необходимо для подхода к своему особому метафизическому пространству. На этом пространстве метафизики вырастают различные науки. Науки претендуют порой на фундаментальную форму знания, но они «всего лишь поросль самой метафизики». Науки «забывают» о том ядре, откуда они вышли. И  особенно важным представляется воспитание мышления, которое делает более упорядоченным его осуществление. При этом  особую значимость представляет нахождение подходящей для мышления формы с  той лишь целью, чтобы само формирование точного образа мыслей не совпадало по своей сути с объектами научных поисков.
Хайдеггер призывает «мыслить посреди наук», но не смешиваясь с ними. Это, как мне представляется, особое  метафизическое мышление. В западном мышлении истина бытия остается не до конца изученной, хотя сущее мыслится в аспекте бытия. А мышление Ницше «стоит под знаком нигилизма».17
       Хайдеггер вопрошает о сущности ценности, которая неразрывно связана с жизнью и с понятием справедливости. Справедливость, как мыслит ее Ницше, - это истина сущего по способу воли к власти. Но и Ницше тоже не мыслил справедливость – ни явно как сущность истины сущего, ни говорил на основе этой мысли о метафизике завершенной субъектности.  А справедливость - это истина сущего, как определена она самим бытием. Как такая истина, справедливость - это сама же метафизика, как завершается она в новое время. В метафизике как таковой скрывается основание того, почему Ницше хотя и может постигать нигилизм метафизически как историческое совершение ценностного полагания, однако тем не менее не может мыслить сущность нигилизма, полагает Хайдеггер.18
        Ницшевская критика разрушает не только метафизический проект бытия, но и связанную с этим метафизическим определением Бога теологию. Поскольку метафизика имеет теологический отпечаток, ее конец, обесценивание высших ценностей должны иметь теологические последствия. Вместе с истинным, потусторонним миром метафизики уходит и его причина – Бог. Хайдеггер не только вместе с Ницше выступает против непродуманных метафизических основ христианства, где Бог как «сущее из сущего унижается до высшей ценности», но и сам ницшевский переворот подвергает критике, считая, что в конечном итоге у Ницше восстанавливается разрушенный симбиоз метафизики и христианства. Для Хайдеггера слова Ницше о смерти Бога являются не словами атеиста, но словами онто-теологии, метафизики, в которой исполняется нигилизм. Ницше не  ставит сверхчеловека на место умершего Бога. Казалось бы, слова Ницше «Бог мертв», даже с той оговоркой, что речь идет исключительно о смерти Бога морали, направлены на то, чтобы изгнать опыт Бога из области философии. По меньшей мере, они столь радикально разрушают способы соединения этого опыта с философией, что почти не остается перспектив для обновления диалога философии и теологии. Но хайдеггеровская интерпретация  Ницше позволяет понять, что на основе такого радикального снятия сохраняется идея легитимной связи вопроса о бытии и вопроса о Боге.19
        Бог, сущее из сущего, унижается до высшей ценности и  это унижение вносят не неверующие, а верующие и богословы. Ницше выводит мысль о том, что Бог не просто умер, а его убили, и сам  удивляется этой мысли. Убийство Бога он сравнивает с отцеплением Земли от Солнца и стиранием небосвода. Столь яркая метафора напоминает притчу Платона о том, что Солнце – это круг, в котором сущее является таким, каким оно выглядит, таким, какова его идея.  Истинно сущий сверхчувственный мир (небосвод) стерт и не стоит над людьми. Сущее само повернулось к субъекту. И убивать у Ницше означает устранение сверхчувственного мира, но сущее не уничтожается, а видоизменяется в своем бытии. Видоизменяется и человек, при этом сущее превращается в предмет, в предстояние.   Устранение сущего самого по себе, убиение Бога-все это совершается в обеспечении постоянного состава, заручаясь которым человек обеспечивает себе вещественный, телесный, душевный и духовный наличные составы, и все это ради своей собственной удостоверяющейся уверенности-она волит господство над сущим как возможной предметностью, чтобы соответствовать бытию сущего- воле к власти. Обеспечивать, то есть доставлять удостоверяющую уверенность, - это основывается внутри ценностного полагания. Полагание ценностей подобрало под себя все сущее как сущее для себя-тем самым оно убрало его, покончило с ним, убило его. Этот последний, убивающий Бога удар наносит метафизика, которая, будучи метафизикой воли к власти, осуществляет мышление в смысле мышления ценностями. Такое мышление не позволяет бытию бытийствовать в своей истине. Бытие ускользает и скрывает само себя.20
      Подводя итог, необходимо отметить, что Хайдеггер осознавал, как много у него общего с Ницше. Он говорил о Ницше, как о мыслителе, которому почти удалось преодоление Нового времени, но мысль Ницше все же оставалась скованной новоевропейским представлением о ценностях. Эпоха, которую Ницше стремился преодолеть, в конце концов, одержала над ним победу и испортила лучшие его мысли. Хайдеггер хочет понять Ницше глубже, чем тот сам себя понимал. Хочет опередить его на пути к новому мышлению о бытии. При этом он не может обойти вопрос о «присвоении» философии Ницше национал - социалистскими  идеологами. Сам Хайдеггер отстранился от господствующей идеологии. Его работы о Ницше превратились во фронтальное наступление на деградировавшую метафизику расизма и биологизма. С другой стороны, он тоже пытается опереться на Ницше, но при этом представляет собственное мышление как преодоление Ницше – на ницшеанском же пути.21
     Философия Ницше, в истолковании Хайдеггера, представляется мне довольно  сложной, но поучительной, потому, что выбор ценностей для каждого является весьма важным и ответственным моментом в индивидуальном бытии. Хайдеггер учит нас философствованию как  «видению сквозь бурю». Торжество философии наступает тогда, когда во мраке зимней ночи вокруг хижины бушует снежная буря с ее свирепыми порывами ветра, когда все окрест застилает снежная пелена, все скрывая от глаз. Вот когда она  (философия) обязана вопрошать просто и существенно. Всякая мысль должна прорабатываться сурово и отчетливо. Тогда опечатляется труд мысли в языке – все равно как ели, высясь, противостоят буре.22

ПРИМЕЧАНИЯ
1  Хайдеггер М. Введение в метафизику. Сайт:  http://www.heidegger.ru 
2 Губин В.Д. Жизнь как метафора бытия. М.; РГГУ, 2003. С. 74
3 Ницше Ф. Антихрист. Проклятие христианству. //Ницше Ф. Сочинения    в 2 т. Т.2/Пер. с нем.; Сост., ред. И авт. Примеч. К.А.Свасьян. – М..: Мысль, 1990. – С. 635
4 Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв»// ХайдеггерМ. Ницше и   пустота  - М., Алгоритм, 2006. – (Философский бестселлер) – С. 62
5  Сафрански Р. Хайдеггер: германский мастер и его время/Пер. с нем Т.А.Баскаковой .-2-е изд.-М.: Молодая гвардия, 2005. – С. 404-405
6  Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв»// ХайдеггерМ. Ницше и пустота  - М., Алгоритм, 2006. – (Философский бестселлер) – С. 15
7  Там же, С. 21
8 Там же, С. 22
9 Сафрански Р. Хайдеггер: германский мастер и его время/Пер. с нем Т.А.Баскаковой .-2-е изд.-М.: Молодая гвардия, 2005. – С. 406
10 Хайдеггер М. Время картины мира//Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления/ Пер. с нем.; Спб.: Наука, 2007, С.58
11  Введение в метафизику; Сайт:  http://www.heidegger.ru
12   Сафрански Р. Хайдеггер: германский мастер и его время/Пер. с нем Т.А.Баскаковой .-2-е изд.-М.: Молодая гвардия, 2005. – С. 401
13 Хайдеггер М. Проселок // ХайдеггерМ. Ницше и пустота  - М., Алгоритм, 2006. – (Философский бестселлер) – С. 301-302
14  Хайдеггер М. Европейский нигилизм//ХайдеггерМ. Ницше и пустота  - М., Алгоритм, 2006. – (Философский бестселлер) – С. 80-82
15 Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв»// ХайдеггерМ. Ницше и пустота  - М., Алгоритм, 2006. – (Философский бестселлер) – С. 9
16 Там же, С. 10-11
17 Там же, С. 13
18 Там же, С. 56
19  Коначева С.А. Хайдеггер и философская теология 20-го века. Автореферат диссертации.  Режим доступа: http://www.ceninauku.ru/news/services/page_18449.htm
20 Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв» // ХайдеггерМ. Ницше и пустота  - М., Алгоритм, 2006. – (Философский бестселлер) – С. 71-72
21 Сафрански Р. Хайдеггер: германский мастер и его время/Пер. с нем Т.А.Баскаковой .-2-е изд.-М.: Молодая гвардия, 2005. – С. 403
22 Хайдеггер М. Творческий ландшафт: почему мы остаемся в провинции?// ХайдеггерМ. Ницше и пустота  - М., Алгоритм, 2006. – (Философский бестселлер) – С. 6