Бегемот в юбке

Сто лет я здесь не была - как восьмилетку закончила, так к тетке и не заглядывала – другими путями-дорогами носило меня по стране. А ведь раньше, бывало, чуть не каждое лето приезжала сюда, в Чижовку, на каникулы – к речке, рассекающей деревню на две половины, к прохладной тени старых тополей, к мягким, муравистым тропинкам, к загорелым аж с апреля друзьям-товарищам, снисходительно прощавшим мне мою городскую зеленоватую бледность.

Как все изменилось! Дома вросли в землю, тропинки спрятались под тротуары и даже речка вроде уже стала. Иду не спеша, озираюсь, встречаю редких знакомых, здороваюсь, удивляюсь множеству новых лиц...

Теткино подворье на том берегу, на горочке за мостиком. На мосточке, на до белизны истертом колесами да коровьими клешнястыми копытами настиле, прислонившись спиной к перилам, стоит тетушкина соседка – Анна Матвеевна, мама Сережки, моего закадычного дружка. Улыбается, узнала меня, рукой машет:

- Где ж ты, Алена-голова-зелена, стоко лет пропадала? Сережку-то мово, небось, позабыла?

- Теть Ань! Кто ж такого друга позабудет! Сейчас пойду с ним здоровкаться! Дома он?

- А нету! В район с батькой поехали. Слыхала? Там шапито какой-то привезли, говорят, у них бегемотиха в газовой юбке танцует, навроде балерины. Смех да и только – какая из такой колоды артистка! Сережка-то в цирке не бывал – пущай потешится. Ты-то экое чудо видала? Тоже нет?..

«Странные у Сергея Васильича интересы, - думала я, слушая Анну Матвеевну, - мужику под тридцать, а он на бегемотов в пачках поехал смотреть.»

- Ты, голова-зелена, вечером заходи, али лучше с утречка – поди поздно заявятся, он тебе про бегемотиху-то и расскажет, - весело смеясь, сказала мне вдогон соседка.

А с горки, мне навстречу, по-утиному переваливаясь полным телом, охая и всплескивая руками, бежала моя старенькая тетушка.

Вечером, выйдя после бани подышать прохладным воздухом, я заметила, что Анна Матвеевна все еще стоит на мосту, прямая и неподвижная, как часовой у мавзолея.

- Она все время так, каждый день с утра до самой темноты – своих ждет, вот уж четырнадцатый год, - поймав мой недоуменный взгляд, грустно сказала тетя. - Тогда цирк в райцентр приехал. Сенсация! Все разговоры в деревне целый день только про клоунов да про этого бегемота в юбке. Сама ведь знаешь, в нашу-то глухомань редко кто наведывается. Учительница, Фаина Степановна, выпросила у председателя, чтобы Василий Петрович – Сережкин отец – детишек на представление свозил. После обеда собрали ребят, в кузов машины скамеек понаставили, набилось туда мелкоты, как гороху в мешок.
Представление поздно началось, шло долго, возвращались домой уже потемну. Что случилось – никто не знает, только сорвалась машина с моста, перевернулась. Кто в кузове-то сидел - выплыли, синяками, царапинами да хорошим испугом отделались. Сережка с отцом в кабине был. Сами, знать, выбраться не смогли, а в панике да в темноте про них во время не спохватились. Оба и утонули... Как раз под тем местом, где она сейчас стоит.

Взглянув на растворяющуюся в тяжелых сумерках сухую фигуру, тетя продолжила:

- Анне уж четвертый десяток шел, когда Сережка-то родился. Лет шестнадцать, а то и семнадцать они с Петровичем бездетными прожили. Уж и не чаял никто. Зато радости было! А вишь каким горем счастье-то обернулось. Да, видать, Господь Анну пожалел - разум ее помутил, чтобы не убивалась.

Помолчав немного, тетушка невесело улыбнулась:

- А бегемота, говорят, никакого и не показывали – только голубей фокусник из рукава доставал, да собачки дрессированные через скакалку прыгали...

2004 г.