Геологи. Наследство

из повести "Геологи"

НАСЛЕДСТВО

После окончания мореходного училища Лёша планировал продолжить учёбу. Крепкий невысокий парень с вьющейся шевелюрой был комсомольским вожаком, лидером ровесников. Твёрдая хитринка в светлых глазах и особый говор придавали неуловимое обаяние его облику и вызывали доверие.
Алексей подал документы в институт, но после кратких военных курсов был призван в армию, где вступил в коммунистическую партию, и в звании капитана командовал батареей гвардейского полка стрелковой дивизии Северной группы войск. Командир выглядел старше своих двадцати двух лет, природа лидера проявлялась в устало строгом прищуре и стальном голосе. Вскоре Алексей был назначен начальником артиллерии того же полка. Коммунист отличался храбростью, стратегическим мышлением и абсолютной верой в победу над врагом.

А в это время его отец помогал фронту в тылу: вязал носки, рыбачил, сдавал рыбу в совхоз. Старый солдат царской армии молился неизменной иконе и жалел о том, что сын не взял с собой заступницу.  Заговорённые вражеские пули, прошив грудь офицера, не сгубили его жизнь - зимой 1944-го года Алексей попал в госпиталь. Ранение было серьёзным, и он провёл на больничной койке почти всю весну. Его жгла мысль о том, что погибли хорошие парни.  Когда Алексей своей рукой закрыл остановившуюся синеву глаз упавшего друга, то слёзы свинцовым слитком застыли в его сердце.

…Алексей бредил: «Ванька! Не умирай! Мы с тобой ещё порыбачим на Каспии! За Родину! Батя…  Не верую я в твоих ангелов. Не они Родину спасают». Он кожей чувствовал, как боль не оставляла лежавшего рядом солдата.
Не в силах справиться с ней, паренёк кричал. Алексей, очнувшись от бреда, попытался вразумить докторов: «Дайте человеку умереть спокойно. Снимите с него боль! Пущай судьба решает за него». Его привычное «пущай» предсказывало надежду, как «авось».

В апреле стараниями врачей и молитвами отца молодой организм выдержал испытание ранением. Офицер продолжил военную работу. Советские войска гнали ненавистного врага в его логово. Сражения, небольшие передышки, опять бои. Алексей, презиравший в юности, как и его отец, алкоголь, стограммовыми дозами поминал погибших.

После очередной битвы Алексея направили в госпиталь на четыре месяца. Врачей удивляло стремление организма выжить, хотя раненый повторял: «Дайте умереть спокойно, пущай судьба сама решает…». Единственным наркозом при операции была водка. Выписавшись из госпиталя в феврале 1945-го года, гвардии капитан просил руководство отправить его на передовую: «Не могу без армии. Там я нужнее!» 
В освобождённом советскими войсками немецком городке Штеттене Алексея временно назначили комендантом. Штабная служба была ему не по душе, но работал, как и воевал ответственно. За воинскую доблесть был награждён орденом Красной звезды и орденом Великой Отечественной войны второй степени. Отец дождался сына в ноябре 1946-го года, когда в связи с сокращениями в армии тот был уволен в запас; обнял родного фронтовика, с уважением осмотрел его боевые награды.


...Опустилась на Мойынкумские барханы осень 1962-го года. Предприятие секретного рудника процветало работой коллектива, грамотным руководством. Была распространена практика субботников – бесплатных работ на благо общества. На разъезде от рудничного посёлка Аксуек находилась перевалочная база. Разгрузка прибывавших на станцию вагонов проводилась вручную.
На субботнюю работу отправили молодых геологов с руководителем геологоразведочной партии - фронтовиком Алексеем Александровичем. После полудня усталые геологи возвращались в посёлок. До станции доехали на грузовике ГАЗ-63 по насыпному шоссе.   

Путь домой в открытом кузове расшатанного грузовика был бы недолгим, но езда по гребёнкам дороги на холодном ветру утомила тряской уставших работников восемнадцати - двадцати пяти лет. Они с трудом удерживались на местах, зацепившись руками за дощатые скамейки, расположенные вдоль бортов.  Алексей вёз с собой в кабине несколько саженцев, чтобы посадить их возле дома.  В середине пути он пересел в кузов, уступив место молодому геологу. Через «Сухую Речку» в полусотне километрах от Аксуека перекинулся небольшой мост, на котором могли бы бок о бок осторожно разъехаться два грузовика. Судьбе было угодно, чтобы в одно и то же вечернее время на мосту оказались грузовик с геологами и встречный самосвал с породой. Водитель самосвала торопился и не пропустил машину с людьми, доверив свою спешку надежде на «авось». Не пронесло…

Кабины разъехались, но машины зацепились бортами. Столкновение было настолько сильным, что со скамеек той стороны грузовика с геологами, которая зацепилась за самосвал, ударная волна выбросила пассажиров на булыжники, оставшиеся внизу при постройке моста. Люди, как камни, вылетели из кузова на обочину. Крики и стоны разорвали степной воздух. Водители и те, кто были в кабинах, не пострадали.

 Аксуекская поликлиника принимала два десятка работников в тяжёлом состоянии. Беда поселилась в дома родственников всех геологов, попавших в аварию. Нелепая гибель земляков стала горем земляков.  Душа Алексея не хотела покидать тело, пыталась удержаться в земной оболочке и цеплялась за жизнь, как в военном госпитали, когда спасалась молитвами отца.
В шоке он не чувствовал боли и обострённым в последние минуты жизни слухом ощущал, как стонал молодой геолог. Собрав остатки сил, Алексей прохрипел, а ему казалось, что прокричал: «Дайте спокойно умереть человеку, что ж вы ковыряетесь в живом!»

В последние часы угасавшего сознания в видениях фронтовика пронеслись детство, мать, отец, война, госпиталь, маленькие дети, жена…
Жёны и родственники раненых собрались возле больницы. Медсестра вышла из палаты со слезами: «Алексей, как мешок с сухарями – все кости перебиты…»   
Старик, уронив костыль, встал на колени: «Сынок, не уходи! Лёшенька, ты всю войну прошёл, а на ровном месте в мирное время погиб». 
Траурный митинг проходил в поселковом клубе, где на табуреточных постаментах были установлены три обтянутых кумачом гроба. Возле Алексея лежали красные подушечки с орденами.

Он оставил детям в наследство военные награды в память о Великой Отечественной войне и свою любовь к Родине.


Рецензии