Детство в Шилово

                Отрывки

       Летом через реку строился мост из жердей. 
       Ответственным за мост был бабушкин сват, Николай Иванович Зотиков – невысокий крепкий тихий дед, лицом похожий на писателя И.С.Тургенева.
       После того, как Сюзьва, после заполнения Воткинского водохранилища, сделалась широкой, Николай Иванович стал работать перевозчиком, благо дом стоял на берегу реки. Рыбаки, охотники, жители Фанерного комбината, навещавшие родителей…, при необходимости переправиться через  реку с того берега, кричали во всё горло: «Эгегей! Перевезииите!». Николай Иванович, услышав крики, немедленно брал вёсла, надевал (в непогоду) брезентовую плащ-палатку и шёл  к лодке…
       Когда Николай Иванович  был ещё достаточно силён, то с помощью сыновей и внуков в своём проулке, на задах бабушкиной усадьбы, на маленьком стапеле занимался строительством лодок-плоскодонок. Борта и днище готовой лодки снаружи обмазывали расплавленным гудроном, после чего лодку опускали на землю, на траву, где она и  лежала вверх дном, ожидая спуска на воду.
      И, конечно, Николай Иванович был рыбаком. Сам плёл и сети, и ивовые морды –  ловушки для рыбы. В его усадьбе можно было видеть всевозможные рыбацкие снасти:  развешенные по тыну сохнущие сети, под навесом дома, по углам – многочисленные удочки – удила из прутьев.
      Как-то, уже взрослой, я пошла рано поутру в дальний лес по грибы. С удивлением заметила впереди фигуру свата, быстро идущего с посошком в одной руке и плетёной корзиной в другой, а ему в то время было уже хорошо за девяносто.

      Однажды, в холодный зимний день, когда много не нагуляешь, бабушка «надоумила» нас с Надей, внучкой Николая Ивановича, навестить семью свата и «пособить» в чём-либо по хозяйству старенькой «сватьюшке» –  у неё не было помощниц –  в семье рождались      исключительно мальчики. Мы согласились из любопытства – что из этого выйдет? Пришли и вежливо, превозмогая нежелание, предложили: «Давайте, мы вам пол помоем». Степанида Васильевна наотрез отказалась: «Сама справляюсь». Пригласила за стол, предложила угоститься пареной калиной. Угощение понравилось. После, при желании полакомиться, мы многократно повторяли свои визиты с «предложениями» к старикам. И всегда с «успехом". Каюсь.


   Мария, моя мама, умерла от болезни в 43 года.
   Отец вскоре женился.
   Я, десятиклассница,поставила себе цель - уехать из дому (из Краснокамска) - освободить жилплощадь молодожёнам и ещё одному появившемуся брату-подростку. После окончания школы поступила в институт, руководствуясь при выборе специальности единственным критерием - размером стипендии.
   Незадолго до начала второго курса, в конце каникул, бабушка объявила, что нам с ней необходимо съездить в Пермь - навестить вынянченных ею племянниц, давно обосновавшихся в городе.
   Бездетные тётушки, жившие с мужьями в добротных собственных домах, были рады бабушкиному приезду. Обе без конца повторяли, что она для них, что "маменька родная". Но на сказанную с "тонким расчётом" бабушкину фразу:"Рая - дочь покоенки Марии - одна одинёшенька в Перми-то - голову приклонить не к кому" не отреагировали ни словом, ни делом.

   Я всегда чувствовала бабушкину заботу: в письмах с приглашениями-просьбами приехать на каникулы, в сумках со снедью, в сунутых мне тайком от деда деньгах на дорогу (при том, что моя стипендия была значительно выше бабушкиной пенсии -   "В городе-то за всё платить ведь надо" )...
   Когда до бабушки доходили слухи о неблаговидных (по прошлым меркам) поступках моих ровесниц, говаривала просительно-вопросительным тоном:"Раинька, ты ведь так-то не станешь делать - у тебя ума-то ведь гора".