Этюд в багровых тонах

Живой цвет крупными красными гроздьями расцветал на белом холсте, создавая иллюзорные картины с помощью такого неверного освещения. Фигура, практически невидимая во тьме, шевельнулась, выдав свое присутствие. Казалось, кисть сама плясала танго, оставляя после себя наброски пути. Каждый штрих на белый фон – грозно-багрового цвета,  ростом в метр. Наконец, кисть перестает сочиться каплями, и тьма окончательно пожирает все отблески света, включая тень с ее орудием искусства.

Дождь устало промывал каждую клеточку синей рубашки, лишь добавляя ненависти к выражению лица ее обладателя. На высоком лбу, изрытом глубокими морщинами, связанными скорее с напряженной работой, нежели со старостью, царили усталость, апатия и откровенная лень. Аккуратно, стараясь не наступить в остатки чьего-то сытного ужина, офицер Брэдли подошел к небольшому участку, огражденному желтой лентой с надписями « DON’T CROSS» по периметру. Привычным, отрепетированным и проделанным уже неисчисляемые сотни и тысячи раз за 32 года работы в полиции движением, протянул руку эксперту. Чертыхнувшись, вспомнил, что забыл купить сигареты. А курить не просто хотелось – это была необходимая привычка. К счастью, эксперт уже закончил, и, работая в команде Чарльза Брэдли уже 8 год, успел выучить его повадки. Достав из внутреннего кармана непромокаемой черной куртки пачку сигарет и зажигалку, он практически подарил жизнь уставшему разуму офицера. Чарльз не умел рассуждать, просчитывать, анализировать без дозы никотина, которая убивала в нем лошадь апатии.

-Что тут у нас Эдди?

Эксперт почесал затылок, подкурил сигарету и, выгнав холодный серый сумрак из легких, произнес прокуренным голосом

- Студент, Бенджамин Джасткор. Двадцать два года, прописан на Сильтарта Стрит 47. Живет с матерью, при себе носит практически все документы. Учился в местном университете на отделе журналистики. Деньги на месте, серебряная цепочка на шее не снята. Вряд ли убийство с целью ограбления. Убит примерно в одиннадцать часов вчера. Ножевое ранение. Удар нанесен умело, не потеряно ни капли крови. Но вот интересный момент – тело абсолютно обескровлено. Такое ощущение, что его убили ради крови. И всю выкачали. Бессмысленное какое-то убийство. Может личная месть, таким специфичным способом.

-Спасибо, Эдди.- Затяжка. Едкий дым изо рта. – Не думаю, что это месть. Скорее какой-то маньяк. И это гораздо хуже.

Унылая погода продолжалась уже 4 день. Дворники работали во всю силу, пытаясь разгрести водопады ливня с лобового стекла, однако справлялись они плохо. Видимость держалась где-то на уровне нуля, примерно там же где и настроение. Убийства подтверждали теорию Брэдли. Было еще 4 смерти студентов все того же университета. Все абсолютно идентичны. Ни отпечатков, ни каких-то подсказок маньяк не оставил. Его грызла злость за свою беспомощность. Мерный звонок мобильного телефона разрезал сумрак.

-Да?

-Маньяка сдали. Он сидит у нас.

- Уже еду

Ворвавшись в камеру походкой, не соответствующей пятидесятидвухлетнему человеку, офицер поначалу подумал, что его надурили. В камере сидел щуплый парень лет примерно все тех же двадцати двух – трех. Одет просто: белая рубашка навыпуск и черные джинсы. Платиново-белые волосы выделяли его в полутьме камеры. По виду весит столько, сколько весит дым. Лицо не выражало никаких эмоций, кроме той же усталости и апатии, как и у Чарльза. Офицер отлично знал, как обманчива внешность, потому решил поговорить с парнем.

- Твое имя?

Легкая улыбка озарила лицо парня, практически преобразовав его. Улыбка тотчас сменилась ехидной ухмылкой, практически превратив его в живое олицетворение беса.

-Шарль. Никаких документов при мне нет. Большее вам пока и не надо. Живу я один.

Офицер был сбит с толку.

- Шарль. Ты действительно творил эти кошмары?

Громкий хохот грозовыми раскатами пронесся над сводом камеры.

-А ведь не похож, не так ли? Я бы раскрыл вам истину, но тебе ведь на самом деле все равно. Все о чем ты сейчас мечтаешь – горячий кофе и сигарета. В идеале сочный кусок отлично прожаренной свинины, гарнир из картофеля и пару бокалов темного пива. Но вместо скромного ужина ты сидишь и тратишь время на бездарного студента потерявшего рассудок.

Черные глаза, контрастно оттеняли платиновость волос, делая его нелепым в стенах камеры. Тяжелый взгляд жег душу, выворачивал наизнанку, даря желание выблевать, вытошнить, выкурить, выпить, вырвать и подарить этому юноше свою душу. Он глядел внутрь и видел Чарльза насквозь.
-Так вот – локти на коленях, взгляд в глаза – Я бы показал тебе истину. Но ты не поймешь. Да я действительно орудовал ножом. Я ненавижу тех, кто беспочвенно лезет в небеса. Поначалу я был аккуратен и нетребователен. Бенджамин действительно заслужил собачью смерть. И я сейчас перед теми, кто не вправе меня судить.

Голос абсолютно не дрожал. Он звучал холодно и властно, завораживая даже капли на потолке холодной камеры. Царство звука отталкивалось от стен, множилось и усиливалось. Голос подчинял и властвовал, гипнотизировал и отдавал приказы, пугая своей силой, уверенностью, фанатичностью. Чарльз не мог пошевелиться. Голос рисовал картины.

Молодой Шарль не отрываясь смотрит на рыжую девушку, которая заливисто хохочет со своими подружками. Яркий солнечный свет дарит ощущение легкости, воздушности, феерии счастья. Резкий толчок в спину лишает тело равновесия и выбивает воздух из легких. Мощный хохот футбольной команды во главе со своим капитаном Бенджамином. Ненависть черных глаз. А ненависть делает тебя сильнее – это закон. И Шарль накопил и бросил на чашу весов пару десятков тонн.

- Она не для тебя чудик. Даже не пялься на нее – едкий баритон второй раз лишил легкие их пищи.

Он не верил. Просто шел после тренировки. Сам.  Лишенный поддержки. Он до последнего смеялся в глаза. Я мог зарезать его как тупую свинью – голос потерял ровность, задрожал от фибров ненависти и презрения – но это было бы слишком просто. Он должен был стать хоть раз чем-то полезным. Чем он лучше меня? Именно из-за него я вошел в азарт. Точный удар лишил его почвы. Один раз. Но навсегда. Он недооценивал меня и поплатился за это. Хоть раз он стал чем-то достойным. Большая честь для такого куска амбиций и тупости. Было еще несколько. Они стали деталями. Тебе еще повезет. Ты увидишь его. Не сейчас, еще пару штрихов – голос перешел на мечтательный шепот – и ты его оценишь. Все оценят. Я истратил свою злобу. Как захотел. Истратил остаток мечты. Как захотел.

Он выпрямился и спокойным обычным голосом произнес

-Аудиенция окончена. Ты свободен.

Офицер встал и словно под дурманом вышел из камеры, не забыв надежно запереть ее. Ответом ему был бесовской хохот из мрака камеры.

Брэдли не любил телефоны. Слишком часто они приносили плохие новости. А уж в 6 утра – тем более.

- Чарльз, ты срочно нужен

-Выезжаю – левая рука ищет в кармане пиджака сигареты. Как назло под руку лезут ключи, мелочь, все что угодно. Но вот тяжесть пачки, которая тут же заставляет напрягаться разум и готовит его к тяжелой работе.

Участок, словно после тайфуна. Документы разбросаны в беспорядке, следы борьбы. Труп дежурного, с воткнутым в глаз карандашом.  Кровь небольшим ручейком залила стол, придам ему некую элегантность. И небольшой клочок бумаги с адресом на столе. Подпись «Твой Шарль»

Грязный склад уже давно не использовался по назначению. Лили всегда ненавидела такие места. Так уж повелось с детства, что она боялась темноты и насекомых. А оба факторы считали склад истинно своим. Рыжие пряди были все в пыли и оттого выглядели мрачными. Девушка было обездвижена, но отнюдь не лишена зрелища. Шарль, невинный и смешной парень с параллельного курса рисовал картину. Шедевральный холст завораживал, погружал в талант. Но смущали цвета. Вся картина была выполнена в тоне вишневого сока. Внезапно к горлу Лили подкатила тошнота. Шарль выпростал руку из хламиды и окунул кисть в собственную вену. Жесткие волоски окрасились в тот самый багровый цвет. Лицо юноши побледнело, лишаясь последних красок, но, тем не менее, Шарль не терял свой шарм. Он, не поворачивая головы, произнес:

-Об этом вряд ли уже кто-то узнает. Но я действительно мечтал подарить тебе домик в Испании. Отныне все будет так, как хотела ты. Что из себя бы не корчил ваш непредсказуемый быт – все будет так, как хочешь ты.

Когда полиция ворвалась, студента практически покинули силы. Из последних сил Шарль приклеил в угол холста рыжий волос, прямо под подписью. Вяло улыбнулся старому знакомому офицеру и жестом попросил наклониться ухом к его рту.

-Они послужили великой цели. Тот, кому я шлю молитвы в свои красные будни…. Он всем вам портит палитры. Есть лишь один цвет. И я создал свой шедевр. Приятного дня, офицер.

Легкий, как последний ветер, шепот поздней бабочкой вырвался из души студента. Умиротворенная улыбка сделала его похожим на ангела. Без сомнения, талантливого ангела.