Верт

Верт – это пес моего отца, обычная дворняга, которых очень много вокруг. Рыжая шерсть с редкими белыми пятнами и ярко-зеленые глаза. Глаза, которые до сих пор бьются в моей памяти.
Отец очень любил его, считал его практически своим ребенком, постоянно разговаривал с ним. И очень часто звучали из его уст слова на французском, а двортерьер лишь махал хвостом в ответ, словно отвечая на красивые фразы отца. Я же в свою очередь с мамой не очень жаловал эту собаку. Возможно из-за того, что я чуть не лишился руки, когда он вцепился в нее.
Мне было тогда два года, поэтому нет воспоминаний того дня, но есть рука, которая вся в шрамах, которая напоминает о себе перед грозой. И когда взгляд падает на эти рубцы, то я невольно начинаю представлять, какую боль тогда ощущал, какой страх пылал в моих глазах, какую злость испытывал тогда к этому существу. Возможно поэтому я не любил эту собаку, возможно поэтому я не хотел видеть ее в своем доме.
Мать постоянно говорила отцу, чтобы он избавился от пса. У нее видимо были свои причины недолюбливать Верта, но я ее про эти причины не спрашивал. Возможно, что наши причины были схожи, одни на двоих и против. Но были ли эти причины только лишь в самой собаке и в нас? Может так же, что и отец был виноват в появлении этих причин? Возможно.
Отец не собирался выслушивать все крики по поводу Верта, он не собирался расставаться с ним, он не собирался придумывать какие-то компромиссы. Он был упрям и стоял всегда на своем. Но скандалы были не только из-за собаки, находилось большое количество поводов для них. И когда они начинались, то я убегал в свою комнату, слушал эти крики, затыкал уши в надежде, что ничего не будет слышно, но каждый раз я все равно слышал резкие слова моих родителей. Верт тоже слушал все это, я знал, что ему страшно. И в эти моменты он скулил под моей дверью. Меня это раздражало и бесило, и без большого желания я открывал дверь, чтобы поддать пинка псу, чтобы тот перестал скулить или шел в другое место. Но каждый раз он возвращался. И в его глазах не было ни боли, ни злости, только страх и какая-то доброта.
Время шло, а я все так же подпинывал этого пса, кидал в него камнями, репьями, переворачивал миску с водой. А он лишь лез ко мне, чтобы полизать мою ногу. Меня это еще больше бесило. И еще с большим гневом дворняге прилетало. За что и попадало мне от отца, который всегда защищал свою собаку, который всегда умел меня наказать за проступки. Он никогда не обращался так тепло со мной, как с Вертом, он любил его больше. Во мне пылали злость и ревность, я ненавидел отца и его собаку. И поэтому из-за меня Верта чуть не разорвался одна большая псина.
Однажды, когда мы с ним гуляли, я как всегда кидал ему палку, а он бежал за ней. И вот я увидел, что неподалеку гуляет мужчина со своей овчаркой. Конечно, палку кинул ближе к этой овчарке. Обе собаки сперва вцепились в эту деревяшку, но им было этого мало, каждый хотел, что бы он только держал ее в своих зубах. И они вцепились друг в друга, но потом эта овчарка все же вцепилась Верту в спину, чуть не разодрав его, но хозяин псины успел оторвать своего пса.
Верт остался жив. Отец несколько месяцев выхаживал его. Каждый день перематывал его, использовал разные мази и таблетки. Отпаивал его молоком. В итоге сохранил ему жизнь, но такую жизнь, что пес остался без подвижных задних лап. Мне казалось, что отец тогда потерял больше, чем его пес. Он стал уделять Верту еще больше внимания, а за попытки посмеяться над тем, как Верт ползаем, мне сразу же попадало.
Мне доставляло удовольствие посмотреть, как Верт ползает на своих передних лапах, как тащит на них свою тушку. Любил посмеяться, когда он пытался поймать свой хвост, раньше это смотрелось не так забавно, хотя он это делал с большой регулярностью. Он очень любил повертеться, может поэтому его и назвали Верт. Но не смотря ни на какую ненависть к нему, он меня удивлял своим желанием жить, своей игривостью. Казалось, что он всегда был добрым не смотря ни на что, по крайней мере эта доброта была в глазах.
И вот день, который впился в мою память, который бьется постоянно в моих висках. День, которого никто не ждет. День, когда скончался отец от сердечного приступа во время очередной ссоры с матерью. Мы все знали, что у него слабое сердце, но на этом никогда не зацикливали свое внимание. И вот снова ссора из-за какого-то пустяка, крики, я в комнате, скул под дверью, затем пауза, пронзительный крик. Я в панике прибегаю и вижу отца, который валяется на полу комнаты. Приползает Верт и начинает громко лаять. К приезду врачей было уже все кончено, ни малейшего шанса ни для них, ни для нас.
Похороны прошли на удивление спокойно. Мать словно чувствуя за собой вину, словно скрывалась от внешнего мира. Я ощущал, что она рядом, но скрыта какой-то невидимой стеной. Я хотел к ней подойти, но боялся это сделать. Я не знал, со мной ли она сейчас. Я не знал, кому я сейчас нужен, если не ей.
Верт постоянно скулил, ждал своего хозяина. Он не понимал, что тот больше не придет. Я смотрел на него какими-то другими глазами, мне его стало так жалко, что я впервые прижал его к себе. Я не ожидал, но мне стало тогда спокойнее. А он переставал скулить и начинал лизать меня. И тогда неожиданно я почувствовал, что кому-то нужен, что я не один под прессом этой боли и страха. Это продолжалось два дня с похорон. А потом мы переехали к маминым родителям. Мы переехали только вдвоем. Что же стало с Вертом? Я не знаю, точнее догадываюсь, что с ним могла сделать мать, но совершенно не понимаю почему.