Первомай

Любите ли вы первомай так, как люблю его я? Когда улицы наполняются веселым шумом оркестра и граждане с гражданочками нестройно идут вдоль главных улиц наперевес с разнокалиберными транспарантами?
Я впрыгиваю в шортики и тащу маму на улицу. Мама идет не спеша, она вообще у меня очень неторопливая, подозрительно осматривает проходящих демонстрантов и старается не упускать из вида вертлявую дочь.
На демонстрации я любила потеряться в толпе, поднять какой – нибудь транспарант и выдернуть цветочек у загулявших граждан. Граждане удивленно смотрели на ребенка, вытягивающего у них из рук цветок, и милостиво отдавали. По пути я собирала довольно много всякого драгоценного для меня хлама, состоящего из картонных голубей, бумажных гигантских цветков и лозунгов «Мир, труд, май!». Когда вместо меня по дороге с трудом передвигалась куча транспарантов, мама легкими толчками направляла кучу к ближайшему кафе  - мороженому. Я пускала пузыри в стакан лимонада и крала трубочки с чужих столов. Трубочки были особенно ценны, их я складывала под резинку шорт и прикрывала майкой. Мороженое я ела неохотно, внимательно наблюдая за проходящим потоком людей в надежде поднять потерявшийся транспарант.
Традиционным завершением первомайской демонстрации был поход в кукольный театр. В раздевалку кукольного театра я выгружала внушительную массу первомайского агитационного хлама, значительно превышающего мой вес и рост. Громко протестовала против порывов мамы и гардеробщицы выкинуть все на улицу. Начинала плакать и кричать лозунги по правам ребенка. Взрослые не выдерживали натиска, мама уводила меня успокаиваться песочным пирожным в кафе театра. Песочное пирожное в совокупности со стаканом лимонада действовало на меня седативно. Я молча уплетала мягкое пирожное и готова была простить маме выкинутую картонную ромашку.
От театральных пассажей мертвых марионеток я сходила с ума, канючила и просилась домой. Очень волновалась за судьбу оставленных внизу транспарантов.
Вечер первомая был всегда одинаков. По опустевшим улицам теплый ветерок гонял обрывки лозунгов, вокруг валялись транспаранты. Я нагребала кучу, садилась на скамеечку и выбирала самые красивые, клятвенно заверяя маму, что нести до дома я их буду сама.
Домой мы приходили поздно. В одной руке мама тащила полусонную уставшую дочь, в другой – прибитого к деревянной палке бумажного  голубя цвета мирного советского неба.