ЕЕ Будда 21 -31

21)
«Матушка. Ну, даже не могу себе представить момента, чтобы я называл ее иначе. Насколько ты помнишь, я жил с тетей. Только ей было до меня дело, по большому счету. Маман родила меня будучи совсем молодой, и выскочила замуж за моего отца, навесив на него (как он думал) чужого ребенка. Ребенок тем временем требовал внимания, а матери требовались развлечения, ибо натурой она была страстной. Новые романы, поездки, флирт, куча дорогой одежды. Тетушка посмотрела на все это и забрала бедного ребенка жить к себе.
Отец, собственно, не возражал вообще. Да, ему и не было до этого дела. С женой они давно жили, даже не как враги – просто, как соседи. Вели общий быт и общую кассу. Но не больше. Ни ласкового слова, ни любви, ни нежности. Откуда ребенку было понять – «что такое любовь?» (прости, это я задумался…, никоем образом не оправдываюсь).
Отец вскоре уехал работать за границу, высылая матери деньги, чтобы она жила, не разводясь, и не порочила его статус. А он слыл исключительно порядочным семьянином, не смотря на то, что девушек записывал в блокнот. Но совсем не в этом дело…
А в том, что матушкины кутежи изрядно попортили ее здоровье. И, когда ее дорогому сыну, стукнуло двадцать, вернулась домой с покаянием. Упала на колени и сказала, что у нее обнаружили рак, и больше года она не проживет
Тетушка уже на тот момент ушла на тот свет. А что мне было делать? Я не мог даже посоветоваться ни с кем. А отец давно уже забыл и про мать, и про меня, и про деньги. Жил в Америке, и давно поменяв паспорт, женился второй раз. И я решил, что на этом свете, кроме меня и ее, все равно уже никого нет…
Ну, и решил, что так будет лучше. Оплатил ее лечение и отправил ее на курорт»

22)
Подали курицу Миланезе и ризотто.
Я отвлеклась на официанта, и не успела заметить движение Анри, который лишь на несколько мгновений уткнулся лицом в ладони.
Очевидно, этого хватило, чтобы успокоится.
Когда я снова повернулась, он, как и прежде улыбался. Я вздрогнула
«Не надо…
«Что не надо?» - не понял он
«Спектаклей для меня не надо. Я знаю тебя…»
Улыбка покинула лицо Анри. Он снова вздохнул, и потер виски
«Сам не знаю, что меня больше злит, то что, она приползла ко мне, потому что больше не к кому, то ли, что я идиот…на это повелся…небось, опять развлекается там, и тратит мои деньги, как когда-то деньги отца…»
«Для тебя имеет такое значение сумма, которую она потратит?» - я немного удивилась, Анри никогда шиковал, но и жмотом не был
Он покачал головой, беря вилку
«Остынет
«Ты не ответил…»
«Нечего отвечать. Я просто ее ненавижу. Все. На этом точка…»
Я знала, что дошла до границы терпения Генриха. И если он сказал, что ни слова не проронит. Все. Я пустилась в ознакомление с итальянской кухней, и с удовольствием отметила, что все-таки, в домашней кухне, хоть и нет таких изысков, определенная положительность все же присутствует.
Повисло неприятное молчание. У нас с Анри так бывало. Когда тема исчерпывала сама себя, никто из нас не удосуживался завести новую. Я все еще осмысляла причины такой ненависти к собственной матери, даже если ей и было плевать на тебя. У меня были тоже не очень простые отношения с семьей, но я не испытывала к ним такой уж яркой неприязни. Да и вообще, я часто задавала себе вопрос – не ненавидит ли Анри в тайне ВСЕХ женщин, равняя их на свою мать?

23)
Будто зная, что я об этом думаю, Анри вдруг перехватил мой взгляд
«ой, не надо…» - фыркнул он
«Что?» - не поняла я
«В мозгах моих копаться не надо…
Я скрестила руки на груди
«Да мне фиолетово, я наслаждаюсь курицей…»
Ай-ай, маленькая лгунья. Я хочу, чтобы ты вытянул это из меня. Как всегда делал. Давай же…помоги мне выговориться, как раньше.
Анри отложил вилку, долго изучая мое выражение. Но молчал. Очевидно, брал измором. Мое терпение было железным. Взяла вилку, отрезала кусочек, положила ножик. Взяла салфетку, положила вилку. Положила салфетку, откусила кусочек. Это все казалось, тянулась минуты. Просто невыносимые. Его общество стало для меня резко в тягость. Я уже готова была вскочить и уйти, бросив ему в лицо салфетку, с криком – достало!
Наконец, на лице Анри появилось отражение присутствия
«А ты…почему живешь одна?»
Вздох облегчения. Вот, гад. Он видел, что я вот-вот сорвусь и брошу все. Попытка удержать меня на месте? Он прав был в одном, когда пришел ко мне тогда – я давно не говорила не с кем по душам. Да и вообще, не очень много говорила. Обычно – лишь пустой поток мыслей…ничего.
«Так уж вышло…» - ответила я уклончиво
Анри сжал кулаки, но выражение дружелюбия не исчезло.
«Не ломайся – не очень вежливо процедил он – Ты хочешь это рассказать»
«Да кто тебе сказал?»
Дразню ведь. Знаю, что бесится, но продолжаю трясти красной тряпкой.
Анри пожал плечами и умолк.
Я поджала губы. Ладно, придурок, радуйся – ты выиграл
«Потому что я хотела умереть, а это не лучшая тема…»
Я облизнула губы. Анри чуть прикрыл глаза
«Я знаю…, поэтому я и хочу, чтобы ты это рассказала. Мы с тобой всегда говорим не о том, не там и не во время…, но это мы…и мы такие…»
Почему-то в ответ на его слова, внутри меня потеплело. Где-то глубоко в сердце и я невольно улыбнулась
«В таком случае, ты, верно, догадываешься…, в чем проблема…
«В твоем поиске?» - ерзая, спросил он, бросив взгляд куда-то в сторону
Я кивнула
«Что сказать? Нечего особенно. Мать считает меня егозой, которая не знает чего хочет…»
«А ты знаешь?» - насмешливо перебил Генрих
Я фыркнула
«Я точно знаю, чего НЕ хочу. Не хочу оставлять все так, как есть. Хочу достойную работу, которая будет мне нравиться. Хочу чтобы моя семья поддерживала меня, а не пихала в спину каждый раз, когда я оступаюсь. Хочу семью. Мужа и ребенка. Покоя и счастья. Да, мне всего двадцать один год, но … ведь некоторые начинают и раньше,  и добиваются всего! А я не могу даже начать…»
«Сама знаешь, что это ложь» - только и ответил он
Я закусила губу. Прав. Как всегда прав…

24)
Мы вышли из ресторана, на морозный воздух. Анри продолжил прерванный разговор
«Ты ведь всегда хотела большего, чем имела. И не из жадности или жажды ежесекундного обладания – просто не знала, что ищешь»
«Не думай, что читаешь меня как книгу» - обиделась я
Анри усмехнулся, разведя руками
«Поправь, если я не прав. Какова была твоя причина общения со мной?»
«Это тут при чем?»
«Нет, ты ответь»
«Любовь…» - прошептала я, стараясь не смотреть на него, чтобы он не заметил моего смущения
«Нет»
Он так это сказал, что у меня в сердце появилась ранка. Сразу же, будто его пронзили острой пикой
«Только не…» - начала я
Анри вскинул руки
«Послушай просто…»
Я умолкла, и он продолжил
«Ты сама говорила мне, и я отчетливо помню – что ты путалась. Тебе нужен был проводник. Да и что греха таить – мне тоже. Мы были две заблудшие души, которые знали, как помочь друг другу. Встретились случайно, …поняли друг друга»
Генрих смотрел мне в глаза, ища немое подтверждение своим словам
«Духовный поиск…он начался для тебя наверно с рождения, и длился до сих пор, разве нет? Ты так и не нашла, что хотела. Вот тебе и ответ, что ты искала. Почему ты бежала? – ты не нашла во мне того, чего хотела…»
«Молчи» - оборвала его я – «Дело было не в этом. Ты был моим смыслом…»
«Не говори, что ты желала жить бессмысленно!»
Черт, он как всегда прав.

25)
«Помирись с родителями» - сказал он, когда мы расставались у моего дома
Я покачала головой
«Не сейчас, только не сейчас, у меня куча проблем…
«Вот они и помогут решить их. Не будь как я. Не замыкайся. Ты ведь не такая, я помню. Но ты потеряла свой свет. Может, ты тратила его на пустяки?»
И Генрих ушел, оставив меня с тем последним вопросом. Может и на пустяки. И вряд ли тот свет вернется. Детство кончилось. Кончилось давно. И уже ничего не поделать. Суровая реальность не располагает к свету
Я сидела в темной комнате, в тишине.
Но все же…я позвоню маме…завтра…, да именно …завтра…

26)
«Только когда мой долг будет исполнен, я позволю себе успокоится» - прохрипела я, уже не в силах больше кричать
Мать сжала кулаки, уже понимая, что в девятнадцать лет воспитывать дочь немного поздно
«Тэмперанс, послушай меня, пожалуйста, я же добра для тебя хочу, почему ты все воспринимаешь в штыки? Я просто хочу, чтобы ты была счастлива!»
Я закрыла глаза, будто это страшный сон, будто происходит не со мной
«Мам, это важно для меня, для моей души, тебе это так сложно понять?»
Мать поджала губы. Отец злобно сверкнул глазами
«В этом доме, юная леди, вы будете следовать нашим правилам…»
Я ничего не ответила.
Собрала вещи и ушла.




27)
Я ехала к родителям, а сердце мое неспокойно стучало. В этот момент мне бы хотелось сжать чью-то руку. Друга или подруги, тепло улыбнутся. Чтобы мне сказали – все будет хорошо
Я чувствовала себя бесконечно одинокой, в огромном городе. Не к кому прильнуть, некому рассказать. И как я вообще не сошла с ума?
Наверно, я все равно цеплялась за реальность, хотя в моей жизни было много странных вещей…

28)
«Чего ты ревешь…» - прошептал Генрих – «Ты всегда можешь вернуться…»
Не помню, в который раз я тогда поругалась с родителями. Помню только, что мне было семнадцать лет, а т.к. это был конец октября, то Генриху УЖЕ исполнилось восемнадцать. Я сидела в парке с дорожной сумкой.
Я не звонила ему, не говорила, что ушла. Он просто как-то это понял. Сам позвонил. А я разрыдалась в трубку, и он приехал ко мне.
Анри смотрел на меня взглядом, как должен бы смотреть отец.
Теперь точно вспомнила, это был канун 31 октября. И было довольно холодно.
Анри вздохнул
«Слушай…» - он с сомнением посмотрел на меня – «Я никогда не говорил с тобой об этом, и сейчас рассказывать об этом было бы странно, поэтому обещаю, что объясню все потом. Но ты должна пойти со мной…»
Я подняла голову, меня передернуло. Может, что-то особенно недоброе было в этот момент в его глазах. А может, я тайно чувствовала, что он что-то затеял, что-то такое, от чего мне не будет покоя много-много лет…
Я согласилась идти. Все равно некуда было больше…

29)
Мы выехали за город. Ночь опускалась на город. Нетерпение и беспокойство все больше охватывало меня. Но Анри был серьезен, и то и дело поглядывал на меня. Я не могла показать ему, что боюсь чего-то. Что не доверяю ему.
Автобус остановился у опушки леса. Я вопросительно посмотрела на своего спутника. Он приложил палец к губам, и улыбнулся.
Я пошла за ним. Мы углублялись в чащу, все дальше и дальше. Стали различимы людские голоса и далекая музыка
«Что это?» - спросила я
Анри потер шею, и скромно улыбнулся
«Я не говорил, что у меня Ирландские корни?»
Я покачала головой, не совсем понимая, о чем речь
«Сегодня 31…Самайн» - улыбнулся он
Я хлопала глазами, но интерес во мне горел …и я побежала за ним.

30)
На поляне были сложены огромные костры, скользили разные люди – туда-сюда. Кто-то совсем обычный, кто-то в этнических костюмах. Один человек был очень даже похож на кельтского друида. Мне хотелось вцепиться в руку Анри, но сдерживалась. Все происходящее меня немного пугало.
Анри поздоровался с каким-то человеком, заговорив на неизвестном мне языке. Старик усмехнулся, посмотрел на нас и сказал
«Я рад, что ты снова здесь, сынок, вопреки всему. Удачи»
Потом окинул взглядом меня и добавил
«Hag ar merc'hed 'vit bout karet!»
Я вопросительно посмотрела на Анри
«Что он сказал?»
«Это неважно»
Но выражение его стало еще более хитрым, чем когда мы пришли сюда.

Ночь опустилась на холмы, объяв их легким туманом. Близ речки были накрыты столы и оттуда доносилась музыка. Какой-то молодой парень в зеленых брюках и со светлыми волосами, играл на флейте. Когда мы проходили мимо, он отсалютовал кружкой, невесть откуда взявшейся и завопил
«Ev sistr, Анри!»
Генрих кивнул ему, с легкой улыбкой, стараясь отвести меня.
К одному из незажженных костров подошел тот самый старец, который здоровался с Генрихом, он поднял факел, произнеся что-то мне совсем непонятное, а потом он и еще несколько человек запели: «Gant'el oant bet kaset O lonia ladiguetra Gant'el oant bet kaset Betek an douar nevez…»
Я спросила у Анри, что они поют
«Это Ирландская песня, из классики…она про моряков…»
Я не стала просить его переводить, просто прислушивалась к странному звучанию, раньше неизвестного мне языка.
Старик бросил факел и одновременно вспыхнуло семь костров, озарив поляну алым светом, совсем разогнав тьму
Старик снова повернулся к гостям
«Разгоним тьму, друзья мои, пейте, ешьте, а то сидр остынет совсем…»
И он ушел в толпу, празднующих
Музыка стала громче.
Анри протянул мне руку
«Как насчет танца?»
Я покачала головой, отскочив в сторону
«Что ты, я совсем не знаю ирландских танцев!»
«Это неважно…»
Мотив был довольно веселым. Танцевальным. А несколько молодых людей, под аккомпанемент гитары пели что-то на гаэльском. Я неловко повторяла движения за Анри.
Он долго наблюдал за моими муками, а потом поднял меня на руки, и стал кружить по поляне.
Ирландцы и их гости подняли кубки, засмеявшись. Я кричала, чтобы он поставил меня на место
«Обещай мне кое-что, в священный для меня праздник…» - сказал он, поставив меня на землю
Я пыталась восстановить дыхание, а внутри меня все билось и горело. Я кивнула
«Пообещай, что однажды мы будем вместе…» - прошептал Анри
Я не поверила своим ушам. Я протянула руку, чтобы закрыть его губы, чтобы он не говорил того, от чего может отказаться
«пусть это будет гейс»
Я совсем не понимала значение этого слова, но пообещала.
Анри пристально посмотрел на меня
«Я могу сказать тебе?»
Я вопросительно взглянула на него
Он опустился наземь, подняв лист, и поднося мне
«Знаешь что это?
«Дуб?
«Священное дерево кельтов…и друидов…»
Я взяла из его рук замерзший листик
«И?
«Ты веришь, что друиды еще остались?
«Раз жива религия, раз есть ирландцы, которые отмечают старые праздники, почему бы и нет?»
Анри улыбнулся, обняв меня и поцеловав в макушку…
«Как хорошо, что ты такая…

31)
Уже светало. Мы сидели над рекой. Костры уже потухли, лишь потрескивали поленья. Часть народа уже уехали, кое-кто дремал под сенью деревьев. Анри смотрел на меня, а я смущенно теребила в руке лист дуба
«Это ведь священная ночь, и она еще не закончилась…» - прошептал он
Я робко подняла глаза на него. Темные искры, в глубине его глаз, обожгли все внутри меня. Я сглотнула.
Он провел рукой по моим волосам, притянув меня к себе. Внутри меня все вздрогнуло. Спасибо, святая земля Ирландия…