Часть 2. Наследие Изенбека

Обретение Влесовой книги – мыльная история
Часть 2. Наследие Изенбека


Что ж, получив подтверждения того, что Изенбек жил, сражался в Белой армии и эмигрировал в Брюссель, где вполне мог быть знаком с Миролюбовым, я готова без доказательств поверить в то, что он умер в августе 1941 г. и что по завещанию все его имущество отходило Миролюбову.

Однако вот насчет наследства возникают вопросы, имеющие непосредственное отношение к "Велесовой книге". По рассказам влесовцев, кто-то украл из квартиры Изенбека абсолютно все дощечки и часть картин в тот период, когда хозяина уже не было в живых, а Миролюбов еще не вступил в права.

Я ведь предупреждала, что зануда, верно? Во-первых, завещание Изенбека не публикуется и нет никакой возможности узнать, указывалось ли в нем количество картин. Кстати, интересно было бы посмотреть, как в официальной бумаге назван завещатель. В издании 1997 года "Книга Велеса" Асов пишет: "свидетельство о завещании Ф.А.Изенбека". И что это за свидетельство о завещании, чье и в какой форме?
Во-вторых, даже если все было, как рассказано, наводит на размышления тот странный факт, что не только дощечки, но и картины так и не "всплыли" за минувшие десятки лет. Неужели нашлись такие поклонники таланта художника, что оставили себе якобы даже не десятки – сотни картин? А если их не продавали, то на кой они были нужны?

Посмотрим, как разворачивались события во времени.

1941 год. Статья Миролюбова "По поводу одной старинной рукописи" (Фонд 10143, опись 47, Архив Миролюбова, рулон 8). Месяц не указан и неизвестно, была ли публикация и где. Некоторые весьма примечательные особенности статьи (о которых чуть позже) позволяют предположить, что она была написана до скоропостижной смерти Изенбека и у Миролюбова не было намерения называть его их владельцем.

Через сколько-то месяцев, не ранее марта 1942, печати с дверей Изенбека были сняты. Обнаружилась пропажа. А.Асов ("Книга Велеса", 1997) писал, что сохранилось обращение в департамент полиции о пропаже картин и дощечек за 1942 год. Приходится верить ему на слово. Текст обращения он не приводит. Хотя А.Кур в письме С.Ляшевскому от 11.03.1971 (ГАРФ Фонд 10243, опись 5, Архив С.Ляшевского, рулон 2) сказал, что "дело с присуждением наследства тянулось долго – года два или больше" и, соответственно, в 1942 Миролюбов не должен был еще иметь право жаловаться на кражу – спустя столько лет, да еще и говоря о чужой тяжбе, Кур мог ошибиться, а оставшееся в его памяти "долго" могло уложиться в 12-14 месяцев.

Из доступных мне документов есть лишь известие о том, что уже в 1944 г. Миролюбов разослал Брюссельским галереям запрос – не имеются ли у них картины и таблет (дощечки). Имеется с десяток ответов, на обороте одного из них написано рукой Миролюбова: "Из этих записей видно, что я искал пропавшие картины Изенбека, а главное Дощьки. 30 ноября 1953" (ГАРФ. Фонд 10143, опись 80, Архив П.Т.Филипьева, 16 рулон) Асов писал, что запросы эти датированы июнем-августом 1944. Т.е. временем после Нормандской высадки десанта... что, разумеется, не чернит наследника. Может, раньше не сообразил, а тут кто-то подсказал. Бывает.
Опять же, ответы на запросы не публикуются. А очень хотелось бы посмотреть, что точно искал Миролюбов и в каком количестве. Вообще-то, странная идея – искать похищенное в галереях... кто-то продал бы прям в этом же городе? Ну, допустим, дураки везде и всегда найтись могут, так что картины еще м.б., хотя и нелепо, но дощечки-то? С каких пор картинные галереи (которые ни разу не музеи) покупают ветхие досочки с неизвестным текстом на них?
Заметим, что из самого факта запросов следует вывод: в тот период Миролюбов подозревал в краже кого угодно, но не гестапо. Иначе с чего бы он высунулся с этой темой до ухода немцев из Брюсселя?

В 1948 г. появляется текст Миролюбова "Русские архивы в Европе": "Многие архивы и библиотеки погибли за смертью их владельцев, другие подверглись расхищению. Как, например, небольшая, но ценнейшая библиотека покойного А. Изенбека. <...> Все эти дощьки были выкрадены, потерю этих дощьек надо считать тягчайшей."

В том же 1948 (ГАРФ. Фонд 10143, Архив Миролюбова, опись 47, Рулон 8) появляется заметка Миролюбова по поводу устроенной им выставки картин Изенбека. В ней он озвучивает версию о пропаже картин из мастерской.
"За 19 лет пребывания в Бельгии Изенбек выставлял около 30 раз." Проверке это утверждение не поддается. Сомнения вызывает. Прежде, чем состоялась первая выставка, художник должен был написать хоть сколько-то единиц, т.обр. получаем в среднем по 2 выставки в год. Странно, что при этом латиноязычный интернет об этом великом художнике и слыхом не слыхивал, предлагая лишь классное пиво "Isenbeck". А русскоязычный поминает его только в связи с дощечками. Что можно сказать с уверенностью, ибо сохранился каталог – в 1936 г. Изенбек всего с тремя картинами участвовал в брюссельской выставке "Художники Восточной Европы" (1936). (www.artrz.ru/authors/1804822439/1805069218.html)

Далее в заметке следует перечисление достижений более-менее конкретное: "Одна из его картин была приобретена Е.В. Королевой Елизаветой, другая Е.В. Принцессой Мари-Жозэ, третье полотно было приобретено для Городского Музея в Юккле. Целый ряд картин был приобретен местным крупным промышленником Mr Sanders, фабрикантом фармацевтических продуктов (полотен 15), несколько картин было куплено г-ном Детрэн Директором фабрики. Несколько полотен (около 12) было куплено фабрикантом Борнштейном, около 30 картин находятся в частных руках, около 50 было украдено из запечатанного аффициальными печатями (полицией), после смерти художника. Несколько десятков полотен были удержаны лицами, не имевшими на это права, наконец много картин он просто раздал еще при жизни. Одна находится у г. Шинкаренко, две у вдовы генерала Маркова, около 75-ти перешли по наследству Юрию Миролюбову."

Ставим галочки.
1 – Изенбек продавал свои картины, а это означает, что хотя бы время от времени у него было вполне достаточно денег для фотографирования ценнейших артефактов.
2 – За 6 лет владениями потрясающими картинами Миролюбов не удосужился даже точно их пересчитать: их "около" 75.
3 – Кстати, вот не выпустить бы из памяти эту цифру – 75.
4 – Изенбек, работая художником на фабрике ковров, за 19 лет нарисовал... 15 + несколько + 12 + 30 + несколько десятков + много + 75 + 50 пропавших. Итого никак не менее 230-240 картин. По 13 в год? Всем бы нам такую производительность. Даже если мы, в отличие от Изенбека, не будем успевать еще и бухать и кокаинить...
5 – Самую большую и жирную галочку ставим около количества похищенных картин. Пятьдесят!

В заметке того же периода "Русская гордость – художник Изенбек" (ГАРФ. Фонд 10143, опись 47, Архив Миролюбова, рулон 8) Миролюбов сказал следующее: "Написанные им полотна, числом около 400, почти все несут в себе, если не восточный орнамент, так краски, поэзию." Какие там "почти все" несут отблески востока, сказать не могу, но в обнаруженных в интернете восточного колорита очень немного. Да и в выставлявшихся в Киеве в 2006 г. – тоже (photo.unian.net/rus/themes/313/). Но это так, примечание мелким шрифтом. Куда важнее, что творческая энергия "вечно полупьяного" (письмо Миролюбова С.Лесному от 16.06.1956) художника била, как выясняется, даже более мощным ключом, чем рассчитанный по числам в соседней статье. Не 13 картин в год, а 20-21. Нда... В свободное от работы время... Бывает, наверное, как думаете?

В первом известном широкой публике письме А.Куру (26.09.1953) Миролюбов утверждал, что "после смерти Изенбека, благодаря небрежности хранения имущества последнего куратором дощьки исчезли". В чем могла выражаться эта небрежность, если, по словам Миролюбова, имущество было опечатано?

Во втором письме (от 13.11.1953) он уточнил: "Думаю, что вор в конце концов, не поняв, что у него в руках, а взял вообще, на всякий случай, с картинами. Картин и рисунков было украдено очень много."
Представляете: забрался вор в опечатанную мастерскую, нагреб картин (не проверяла, сколько одна весит, но пять десятков явно потянули руки злоумышленнику), но ему все мало – спер и дощечки, просто так, для кучи.
Притормозим, а? Нынешние влесовцы обходят подводный риф, заявляя, что стибрили дощечки люди знающие. Но я сейчас о господине образованном, о Миролюбове, который с этими дощечками вожжался лет 15. Не мог он не представлять полную невозможность утаскивания их без заведомой цели и нужды именно в них. Чтобы их вынести все, не оставив ни одного осколка, вор должен был найти их в единой упаковке – ящике, например. Не собирал он же он с полки обломочки. А дощечки даже без ящика весили килограмм десять. Это не брошка, которую сунут в карман и лишь потом поймут, что дешевка. Однако Миролюбов говорил, что их могли вынести случайно. Покоробленные, в пятнах, с отшелушивающимся лаком, поеденные древоточцем, как описывал их сам Юрий Петрович... Да, соблазнительная добыча, спору нет.

В письме Миролюбова С.Лесному (26 февраля 1956) упоминается просто кража, без версий о причинах: "Подлинники были украдены после смерти Изенбека, художника, из его ателье."

В сентябрьском номере журнала "Жар-Птица" за 1957 г. (ГАРФ. Фонд 10143, опись 47, Архив Миролюбова, рулон 10) Миролюбов, ставший редактором этого издания, пишет от лица редакции: "Впоследствии дощечки исчезли, но переписанный Ю.М. текст сохранился."

Гораздо пространнее Миролюбов высказался в письме, которое я датировать не могу, точно после 1953 и, вероятно, до 1959 г.. "После его смерти ателье художника подверглось варварскому разграблению, и даже 3/4 его картин исчезли! Не говоря уже о "дощьках". Последние бесследно исчезли. То ли их истребил г. Валлейс, которого я подозреваю в краже картин, то ли взял адвокат Кооманс де Брашен, бывший куратором имущества под секвестром государства, не знаю." (цит. по А.Асов "Тайны "Книги Велеса" М., Аиф-Принт, 2001 – где приведено без атрибуции)

Примечательно, что А.Асов, принимаемый влесовцами как "историк", позволяет себе такие публикации – без указания адресата и даты. Это безграмотно как минимум.

Однако, пусть его, примем цитированный отрывок за подлинное письмо. Не цепляюсь к тому, что в этой версии дощечки невесть почему уничтожены вором картин или в еще большей степени невесть зачем взяты адвокатом. Важно, что исчезло уже 3/4 картин – т.е. примерно 220-230, если Миролюбову досталось 75. Однако всего пятьдесят украденных картин называл сам Миролюбов в 1948 году. После этого они, похоже, перешли в разряд кроликов и стали интенсивно размножаться.

Лет через десять, в книге "Славяно-русский фольклор", написанной в 60-х годах, Миролюбов неожиданно сообщил: "Дощьки Изенбека пропали во время смерти художника или, может, изъяты гестапо вместе с 600 его картин."
Мало того, что откуда-то внезапно выплыло гестапо, так и украденых картин уже не 50 и не 220, а аж шесть сотен!!! Хотя в заметке "Русская гордость" 1948 года этот же Миролюбов утверждал, что Изенбек написал их всего 400.

Слышите? Слышите голос Антона Семеновича Шпака? "Три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара отечественных, куртка замшевая... три куртки."

Люди, вы после этого хотите, чтобы я верила Миролюбову хоть в чем-то? Да, возраст. Да, прошли годы. Но почему ж он всегда ошибается в одну сторону? И почему так беспардонно? 600 картин в мастерской бедного эмигранта? Прикиньте, сколько места они занимают. И сколько, кстати, стоит исходный материал для их изготовления. Чтобы представить себе такое, надо из ума выжить. И чтобы нагрузить работающего и пьющего внука турецкоподданного созданием 40 картин ежегодно – тоже с мозгами надо попрощаться.
Ладно, Миролюбов... Но ведь современные влесовцы спокойно это все принимают и повторяют.

К "Книге Велеса" следующая пара абзацев отношения не имеет, но все же некоторые вещи настолько симптоматичны, что не могу удержаться, чтобы их не упомянуть. В ноябре 2006 г. в Киеве прошла выставка работ Федора Изенбека. Организовал ее председатель "Фонда памяти Юрия Миролюбова" Владимир Перегинец. Как водится в этой среде – академик (Малой академии искусств), а по совместительству экономист. Цитата с пресс-конференции: "На сегодня насчитывается около 150 работ художника, которые сейчас возвращаются из реставрации, сказал В.Перегинец." Поскольку везде он говорил лишь о встрече с Жанной Миролюбовой и передаче ею запасов покойного мужа, и нигде не упоминались иные владельцы картин, у которых фонд бы выкупал шедевры Изенбека, приходится признать, что размножались не только украденные картины, но и те, которые Миролюбов унаследовал. Правда, почему-то с меньшей скоростью...

Занятно бы разобраться с истинным положением Жанны Францевны, выступающей у наших влесовцев исключительно в качестве законной наследницы Миролюбова, которая передает Асову часть архивных данных, общается с Гнатюком и дарит картины Перегинцу. В письме А.Кура П.Филипьеву, июня 1967 (ГАРФ Фонд 10143, опись 80, Архив П.Т. Филипьева, рулон 5) однозначно говорится о "бывшей жене Миролюбова". В его же письме С.Ляшевскому, марта 1971 (ГАРФ Фонд 10243, опись 5, Архив С.Ляшевского, рулон 2) упоминается "первая жена Миролюбова". В обоих письмах разговор шел о том, что эта дама в Брюсселе в годы войны не могла/могла уничтожить дощечки.
А.Асов в работе "Тайны "Книги Велеса" (2001) утверждал, что женился Миролюбов "в 1936 году, после двух лет знакомства с Жанной, немкой из старинного, но обедневшего дворянского рода, осевшего в Бельгии." На чем основано это заявление, не указывается. Данных о том, была ли именно Жанна "первой" и на 1967 год "бывшей" женой – в интернете не нашлось. Из формулировки "первая жена" следует вывод, что была и вторая. Если верить Асову, то второй была не Жанна. Вопрос: как она оказалась его "вдовой" и законной наследницей?


Возвращаясь к нашим баранам, должна познакомить вас с прелюбопытным расхождением версий у господина А.Асова. Вот что он пишет в письме Ю.Бегунову в апреле 2004 (www.educatorsoft.com/acov/Publicat/Begun4.htm): "Украли. И более всего вероятно: гестапо. Хозяин дома г. Валлейс всё валил на немцев, на гестапо, а Миролюбов подозревал самого г. Валлейса (он, де, продал или сжёг). К нему обращались и наши эмигранты с этими вопросами после войны, но Валлейс даже не открывал им дверь и не отвечал на звонки. Где-то в 60-х он и помер."
В каких разговорах и с кем Валлейс валил пропажу на немцев, совершенно непонятно. С послевоенными он не общался. Выходит, опять все лишь со слов Миролюбова? Закон непреложный: информация, полученная из одного источника, в обязательном порядке должна быть верифицирована. Заниматься этим влесовцы не будут никогда. Ленивы? Неграмотны? Знают, что все их построения посыпятся, как карточный домик? Вы пока выбирайте вариант ответа, а я вперед пойду.

Письмо вышеприведенное, хоть и лежит в сети в открытом доступе, все же не считается публикацией. А в публикации (А.Асов "Тайны "Книги Велеса", 2001) написано следующее: "Затем в дело вмешивается и гестапо, кое возглавляет господин Валлейс, ведь дело о наследстве касается русских, а Германия вступила с Россией в войну! <...> Гестапо, то есть господин Валлейс, по свидетельству Ю.П.Миролюбова, забрало более 600 картин."
Во-первых, никаких "вероятно" или "возможно" – однозначно ворует гестапо. Во-вторых, насколько я знаю, и при переиздании книги в 2008 г. Асов не внес поправку в этот пассаж, даже если подумать, что к 2004 он получил новую информацию, поколебавшую его уверенность в вине гестаповцев. Кроме того, для многочисленных читателей книги Валлейс возглавляет гестапо, а не является хозяином дома, в котором была расположена мастерская Изенбека. О Валлейсе (или Валансе, как он значится в архиве Филипьева) в интернете ничего не нашлось. Но с каких пор отделение такой серьезной организации, как гестапо, возглавляют местные домовладельцы? Как-то иначе это обычно устраивалось у немцев.
И если предположение в письме Миролюбова о том, что хозяин дома просто уничтожил древесный хлам имеет еще некую логическую стройность (хотя и проскакивает мимо опечатанных дверей), то притягивание к делу гестапо выводит ситуацию на новый уровень. А то! Хотя влесовцы умудряются перекинуться с гестапо на СС и взятое ими под крыло "Аненербе", но это такие мелочи...

По версии с причастностью к исчезновению дощечек "Аненербе" я обязательно еще проедусь. Пока же разберемся с самим наследством, а не его гипотетической судьбой.

Обратите внимание, будучи почетным "влесоведом", Асов, просто-таки обязанный знать базовую документацию, повторяет последнюю из названных Миролюбовым версий о количестве украденных картин – 600. Можно только догадываться по каким, несомненно строго научным причинам, он не останавливается на первоначальных 50. Зато у него откуда-то другое число унаследованных, не попавшееся мне ранее: "Оставшиеся 60 потом все же унаследовал Ю.П.Миролюбов, и они были оценены в 50 тысяч долларов. Легко подсчитать, что украли тогда имущества на сумму большую в десять, если не более раз!" Собственно, даже если свистнули "всего" 50 творений, сумма получается тоже немаленькая. Разве что неизвестно, кто же так высоко оценил работы Изенбека. И почему Миролюбову или Жанне никто никаких тысяч за них так и не дал. И почему украденные не объявились. Поверить в то, что они осели сплошь в частных коллекциях и скрываются всеми владельцами, я, извините, не могу – не того уровня художник. И попытки свалить на то, что была война и все погибло, я всерьез не восприму – ситуация в Бельгии не изменялась с 1941 по 1944.

Миролюбов вступает в права наследника, обнаруживает пропажу. "Он, немало рискуя, подает жалобу на адвоката и даже на господина Валлейса гауляйтеру Ю.Войцеховскому. Но безрезультатно. И хорошо, что его самого потом не забрали в гестапо!"
Как бы я ни относилась к Миролюбову, я тоже радуюсь, что его не забрало гестапо. Только мое занудство спрашивает – а зачем его забирать? Ситуация-то элементарная! Допустим, что воры были из гестапо (хотя этому, имейте в виду, нет даже косвенных доказательств). Я – гестапо, я украла, наследник жалуется на то, что кто-то украл, не то адвокат, не то хозяин дома (бельгийцы). И что?!! Мне начать преследовать этого неудачника, которого я обставила? Зачем? Кто меня поймает? Ответят, что расследование не дало результатов, вот и вся недолга. Зато как героически выглядит в интерпретации Асова отчаянный русский эмигрант, обратившийся к "гауляйтеру".

Разбираться в том, кто этот человек, Асов не стал, только мимолетно удивился тому, что у него польская фамилия. Между тем, Юрий Львович Войцеховский, родившийся в 1905 г. в Российской империи, с 1921 проживал в Польше, был активным общественно-политическим деятелем и в 1926 на Российском Зарубежном съезде в Париже уже представлял интересы русских эмигрантов в Польше. После некоторых событий переехал в Бельгию. (Мнухин Л., Авриль М., Лосская В. Российское зарубежье во Франции 1919-2000. М., Наука. 2008) Когда же немцы вошли в страну, по воле оккупационных властей в 1941 г. в Брюсселе был образован "Русский Комитет Самопомощи" во главе с Войцеховским. Таким образом, действия Миролюбова, подавшего жалобу на кражу, были естественны и повседневны. Он обратился к "своим".


А теперь я хочу познакомить вас с нелюбимой влесовцами теорией П.Т.Филипьева – эмигранта, искреннего влесовца, сделавшего очень много для установления деталей истории появления дощечек. Он переписывался со многими, знавшими Изенбека и Миролюбова, общался с самим Миролюбовым. И пришел к выводу, что в 1944 г. Миролюбов намеренно инсценировал розыски дощечек, точно зная, что их уже не существует. "Ложь имеет короткие ноги. Из других документов его архива и из его же слов и зафиксированных признаний видно, что после смерти Изенбека, еще в 1941 г. дощечки были у него (Миролюбова) и у него и были умышленно и преступно уничтожены. Прямой вины его в этом нет, и никто не бросил в него камень, если бы он не выкручивался, а прямо и честно изложил как это все произошло." Виновной в гибели дощечек, намеренно сожженных в домашней печке, Филипьев считал жену Миролюбова, немку Жанну. (ГАРФ. Фонд 10143, опись 80, Архив П.Т.Филипьева, 16 рулон)

Как относиться к этому мнению? В собирании документальных свидетельств Филипьев был неутомим и объективен, однако к Миролюбову испытывал нескрываемую личную неприязнь. Независимо от того, была она обоснована или нет, его выводы принимать на веру нельзя. Для чего же я привела длинный отрывок из высказывания Филипьева? Чтобы вы познакомились с вариациями влесовских течений. И чтобы поставили себе галочку на том, что у человека сложилось четкое представление: Миролюбов знает – дощечки никогда нигде не появятся. Просто Филипьев подумал, что дощечки были, но Миролюбову известно об их уничтожении. Допустить, что их никогда не было, он был не в силах... хотя, согласитесь, это тоже неплохое основание для Миролюбова быть уверенным в том, что они не найдутся.

А еще я потихоньку ввожу в повествование А.Кура, который он же А.А.Куренков.
Письмо А.Кура П.Филипьеву, полученное 28.06.1967 (ГАРФ Фонд 10143, опись 80, Архив П.Т.Филипьева, рулон 2), содержит мысли человека, переписывавшегося с Миролюбовым и много лет общавшегося с ним лично, к тому же, это было сказано при жизни Юрия Петровича и могло быть в любой момент перепроверено дотошным Филипьевым. Итак: "Теперь я могу дать Вам более подробные данные о этих сожженных фотографий дощечек, но уже со слов Ю.П.Миролюбова. Ю.П.Миролюбов сам признался, что после смерти полковника Изенбека, ряд фотографий дощечек он получил в порядке наследства, но его жена немка, а это было во время оккупирования немецкими войсками г. Брюсселя во время 2-й Вел. Войны сожгла их, заявив, что она: не желает иметь в своей квартире русского мусора... <...> Вопрос куда делись самые дощечки Изенбека, для меня остается весьма не ясным. <...> Может быть их присвоил заведующий (куратор) имущества покойного Изенбека, толи сами немцы – их ГЕПИУ забрало, толи их сжег кто либо, подогревая кофе. Все может быть. Но тайна осталась тайной..."

В письме Миролюбова (цитируется чуть ниже) сказано не так, там речь об обычной уборке, в результате которой на помойку отправились некоторые его бумаги и *может быть* один-другой фотоснимок. Возможно, Кур "преувеличил", возможно, при личном разговоре Миролюбов добавил подробностей. В любом случае, вряд ли переменилось количество снимков и тут неверно Кур пишет о нескольких (хотя я уж и не знаю, чего ожидать от Миролюбова).
Любопытно, что Кур называет фотографии перешедшими по наследству. Из этого как бы должно вытекать, что фото делал Изенбек.

Его же, Кура, письмо С.Ляшевскому четырьмя годами позже (отправлено в марте 1971) касается только дощечек (ГАРФ Фонд 10243, опись 5, Архив С.Ляшевского, рулон 2). "По боковым каналам связи, я получил сведения (предположения) что первая жена Миролюбова (тоже немка) использовала дощечки для печки, разогревая кофе. Когда я спросил об этом Ю.П. он ответил мне, что этого не было, т.к. дощечки находились на опечатанной немцами и полицией квартире Изенбека, куда его жена не могла... <...> Что жена будто бы сожгла их, не пишите в своей книге. Я уверен что это неправда-сплетня российских эмигрантов, кто недолюбливал Изенбека, а может и Ю.П.Миролюбова... Я лично решил секрет исчезновения дощечек так: Их украл хозяин квартиры или взяли себе кто либо из немцев, кто понимал толк в них и... как древности."

Не понятно, почему о сожжении дощечек женой Миролюбова стали бы говорить недруги Изенбека, но это ерунда, конечно. Умилительно выглядит повторение оборота "сожгли, разогревая кофе". И вывод окончательный – никто кофе не грел! Зато меняется (не иначе, по зрелом размышлении, хотя обдумать эту тему Кур должен был намного раньше)... меняется, говорю я, список вероятностей: куратор заменяется на хозяина квартиры, а немецкое ГПУ – на немцев, которые поняли ценность дощечек.
От этих переливов дум о судьбах дощечек остается уже совсем немного до современной теории. Оставалось-то всего лишь сплавить немецкое ГПУ со знатоками древностей – и враз получилось найти виноватого. "Аненербе"!!! А что доказательств нет, так влесовцев этим не смутишь.

//В качестве иллюстрации использована одна из картин Ф.А.Изенбека