омары

На Пятницкой смотрел омаров. Откуда омары на Пятницкой? И не просто так, омары, а омары из самой даже Америки, из даже Атлантического океана. И теперь - на Пятницкой! Печально и тихо плавают в каком-то обосранном аквариуме. Ни понимают ни слова по-русски. Видимо, удивляются.

Странно, все это. Везти омаров из Америки. Представляю, каково омарам! Плавали себе, плавали в Атлантическом своем океане, кушали то, что кушают омары, росли, может быть спали, если омары спят, занимались любовью с омарихами, думали о чем-нибудь своем омарском, рассуждали, строили планы на жизнь, растили деточек, наслаждались теплыми антлантическими течениями, ловили ртом пузырьки воздуха поднимающиеся от проходящих косяков рыб, устраивали свои омарские гнездышки, возились в вязком иле, щелкали огромными клешнями, спорили, беседовали, гуляли...

И вдруг, пароход, вдруг сеть, и вдруг - попались! И сидят уже пучеглазые в ведре, думают, ой. Их сажают на серебристый большой самолет, их сажают на серебристый, большой самолет без всякого билета, в том же ведре, самолет тяжело взлетает, набирает немыслимую высоту и омары снова думают, ой. Омары поднимаются на высоту всех на свете километров, омары летят, пронзая кучевые и перистые облака и почти касаясь Луны, омары летят со скоростью ужасных километров в час, у них захватывает дыхание и они думают еще раз, ой.

И вот они садятся в скучном аэропорту Шереметьево, их встречают, встречают на автомобилях, их сажают в новые, русские ведра и везут по холодной, холодной Москве на неведомую никому в Атлантическом океане улицу Пятницкую в какой-то обосранный аквариум с затхлой водой, где они копошаться неделями в ожидании подвыпившего толстожопого московского клерка с сальными пальцами, дряблыми ляжками и гнилыми зубами...