Ростовские звезды

«Безвозвратно уходят прочь
Мысли. Никому не помочь…
Стон или голоса звук?
Потерялся где-то, мой друг…»
(Sangria)


Ростов. Бросив вещи в гостиничном номере, я вышел на улицу. Ростов встретил меня чайными сумерками, шелестом шин по проспекту, блеском и мишурой витрин. Поздний час. Вряд ли мне удастся выпить кофе, но прогуляться – можно. Люди спешили по своим делам или ждали встреч. Кто-то огорчался или радовался. Кто-то спешил куда-то, а кто-то медленно брел. Шипение пролетающих автомобилей серыми игольчатыми брызгами впивалось в желтоватые ленты Пушкинской улицы и рассыпалось яркими звуками витрин. Нещадно захотелось кофе. Оглянувшись по сторонам – увидел дверь ресторана. Подумав немного, пришел к выводу, что лучше немного потерпеть мутный гул разноцветной толпы, чем возвращаться в гостиничный бар.

На мое счастье – в ресторане оказался маленький бар, где можно было выпить чашку кофе за стойкой. Бармен, взглянув на меня, предложил коньяк. Пришлось его разочаровать и попросить сварить мне чашку крепкого эспрессо. Во мне возник махровый звук неудовольствия бармена и тут же исчез, оставив после себя инестую иголку. Немного спустя, я стал обладателем великолепного кофе. Закурив, принялся с наслаждением мечтать о первом глотке. И вот, чудо свершилось – кофе был опробован.

В зеркальной витрине бара отражались столики и немногочисленные посетители. Взгляд зацепился за девушку, что сидела за одним из столиков и медленно тянула рубиновую жидкость из бокала. В пепельнице дымилась сигарета. Девушка, молча, наблюдала за посетителями. Я усмехнулся. Не часто встретишь еще одного посетителя, который также самозабвенно будет разглядывать людей. На миг наши взгляды встретились, и оттолкнувшись, и изменив траектории, продолжили свой путь по залу. Но кофе выпит, мне хорошо бы уже и честь знать.

На следующий день мне захотелось посмотреть на Дон. Дон, странное слово, круглое и темно-синее. Доехав до ближайшей улицы, что ведет к набережной, я с каким-то странным чувством направился к Дону. Чувство сидело во мне занозой и не давало покоя. Странное чувство, круглое и похожее на теннисный мячик слабо вертелось внутри. Сначала я решил, что это похоже на чувство родного дома, но, позже понял, что нет. Не похоже. И с такими мыслями о том, что набережная мне что-то напоминает, я спустился к воде.

Я стоял и смотрел на тяжелые волны, что катились от берега к берегу. Они были величественны в своем движении.

- Река живая, Как и в наших венах - кровь.*  Вам нравится смотреть на воду? – неожиданно послышался чей-то прозрачный голос. Я обернулся и увидел незнакомку из бара. – Вы уже здесь минут 15 стоите. Или Вы собрались топиться?
- Нет, - оторопело проговорил я, - А Вы, все это время наблюдали за мной?
- Нет – рассмеялась девушка. Ее длинные волосы привлекли ветер и он ласково растрепал их и нежно опустил ей на плечи. – Мне нравится смотреть, как волны набегают на берег. Я Вас помню. Вчера Вы пили кофе в баре.

Я улыбнулся. Да, это была та самая девушка с бокалом вина.

- У меня несколько дней и мне бы хотелось понять, почему Ростов так величественен и ярок. Может быть Дон подарил ему эту силу? – выпалил я и тут же осекся. Сейчас, наверняка, подумает, что я псих. Ну и ладно.
- Вы всегда так в карьер? – девушка рассмеялась. Ее смех был похож на солнечные брызги воды. Такой же прозрачный и легкий.
- Нет. Но если бы я так не сказал, то не знал бы, как с Вами заговорить. Меня зовут Кирилл.
- Александра. Или Саша. А Вы разве уже не говорите со мной?
- О, нет. Это лишь прелюдия.

Саша снова рассыпала солнечные бусинки смеха.
- А хотите посмотреть на Пушкинские шары?
- Да. Слышал о них. Но, к сожалению, не знаю, как до них добраться.
- До Пушкинской можно подняться по Богатяновскому спуску, и выйти на Кировский . Это не далеко. Примерно с полчаса прогулки... Ну как? Согласен прогуляться.
Я только молча кивнул.

Через несколько минут мы уже шли к згадочным Пушкинским шарам.
- Знаешь, Богатяновский спуск и Кировский проспект – это одна улица, просто она разделена на две Садовым проспектом.
- Назвали в честь революционера Кирова?
- Наверное – пожала плечами Саша.

И на самом деле, скоро мы увидели это странное деление одной улицы на две.

 Я заметил, что у Саши неожиданно стал грустный взгляд, и ее улыбка стала похожа на вечернюю росу. Спрашивать об этой странной перемене я не решился. Скоро мы вышли на Пушкинскую и остановилось около парка. Парк распахнул для нас свои прохладные объятия и скрыл в мохнатом разговоре листьев и ветра.
- Весь мир - прекрасен, потому-что в нем нет повторений.* Кирилл, давай на «ты»?
- Хорошо. Вы..Ты, чем-то огорчена? – решился все же спросить и осекся. Саша резко вскинула голову. 
- Нет. Давай прогуляемся. Просто Мои мечты – моя тоска*.
- Все же, может, хотя бы чаю выпьем?
- Горечь терпкую, От ягоды зимней, Чаем запьем?*
- Ты знаешь, как составляют хокку?
- Как было бы замечательно, если бы не было границ, виз и прочей фигни*...
- Поверь, города очень похожи друг на друга.
- Не думаю, что ты сам в это веришь… А вот и первый Пушкинский шар там дальше – еще один...

По середине аллеи, на мраморном  круге стоял на трех малых шарах большой, резной металлический шар, похожий на китайские шары, но только без внутренних шаров.  Дальше – еще один… И Пушкин один или с Ариной Родионовной, эпизоды из его жизни, все это было окружено металлической вязью, казалось, что его жизнь и его стихи рождались из этих образов и сплетали узоры из металла.  Даже металлический привкус и цвет черного серебра его стихов отражался в этих шарах.

- Необычно. И очень точно передает поэзию Пушкина. 
Я знаю край: там на брега
Уединенно море плещет;
Безоблачно там солнце блещет
На опаленные луга;
Дубрав не видно — степь нагая
Над морем стелется одна.

Все эти изгибы металла повторяют ритм и звуки его стихов и даже цвет, и твердость.

Люблю я в полдень воспаленный
Прохладу черпать из ручья
И в роще тихой, отдаленной
Смотреть, как плещет в брег струя.
Когда ж вино в края поскачет,
Напенясь в чаше круговой,
Друзья, скажите, — кто не плачет,
Заране радуясь душой?

- Странно.
- Что? -  опешил я.
- То, что читаешь стихи.
- Просто в голову пришли. – вздохнув ответил я и отвернулся.
- Не обижайся. Сейчас редко читают стихи.
- И смотрят на звезды. – улыбнулся я. – «Если люди не видели звезд и в вашей власти выстроить для них Млечный Путь с небывалыми пролетами и арками, потратив на строительство целое состояние, неужели вы сочтете, что выбросили деньги на ветер?»
- Экзюпери… Странный ты. Пойдем кофе пить. На Пушкинской много кафешек. Выберем ту, что нам понравится или нас позовет.

Я печально улыбнулся, и кивнув головой – двинулся вслед за Сашей. Она была не менее странной, эта девушка, оставляющая впечатление хрупкости и беззащитности и в то же время женского очарования, силы и тайны. Тайны, которая зовется жизнью. Притягательной тайны женщины, Женщины, родительницы и дарующей Свет Жизни.

Три ростовских дня промелькнули для меня незаметно. Они были наполнены солнечным светом смеха, синью небесного очарования Сашеньки и разговорами обо всем. Последним вечером мы зашли в тот бар, где впервые встретились наши взгляды, и я слушал тихий голос, похожий на распускающийся цветок подснежника. В зале играла тихая музыка в исполнении Эрнесто Кортазара – Remembrance.  Цветы подснежников Саши складывались в букеты слов и становились  похожими  на капли фортепьянных звуков…

Ночью я улетал. И глядя на звезды в иллюминаторе самолета, я вновь и вновь вспоминал живые звезды глаз и шелк волос, голос, что так похож на музыку и ее слова – «…мне очень приятно, когда меня понимают. Понимают без лишних слов, доказательств и прочего. Не судят поверхностно, а именно понимают. Это важно для каждого человека. Важно быть понятым.*» Сашенька…

Ростов-на-Дону… Однажды я прочел, что каждый город живой и дарит свое очарование лишь тем, кто открывает его, как любимую книгу. Саша была права, для меня нет одинаковых городов. Каждый город дарит своим гостям все самое лучшее. Надо лишь открыться ему и разглядеть его дары. Ростов-на-Дону показался мне прекрасной незнакомкой в вуали из запаха ночных фиалок.

«В безмолвной тиши - отражение мысли,
Как эхо, в пещере времен заблудившись,
Быть может, подскажет ответ на вопрос?
И станут светлее, вдруг, пряди волос,
От солнца, что с неба осветит Ваш путь.
А надо-то, просто, в себя заглянуть.
Узреть в глубине чистоту и любовь,
И счастьем наполненным быть вновь и вновь!»*

(В тексте использованы стихи и слова –
*- Sangria; 
А.С. Пушкин)