Лучший друг по кличке Тузик

 И скорее Ваня выменял велосипед на ружье, у соседа Витьки. У него не было велосипеда, но было ружье, новое с хромированным стволом,  которое осталось ему от отца, его отец бывший фронтовик, недавно умер от мучивших его военных ран.

Ружье Витьке не было нужно, а велосипеда у него, ни когда, не было. И Ваня согласился. И теперь Ваня мог ходить на охоту, со своим ружьем. К тому времени у него уже была собака, кобель по кличке Тузик.
Он взял его от маленькой дворняжки, хотя мечтал иметь породистую овчарку, желательно «Восточно-Европейскую», но такую собаку, не возможно было купить даже в городе. И ему ни чего не оставалось, как взять первого попавшего щенка. Он сделал ему конуру в старом отцовском верстаке.

 Тузик очень быстро рос, и вскоре Ване пришлось отрывать несколько досок от лаза, потому что он не пролазил в маленькое отверстие. Он вырос большим и лохматым, чуть меньше кавказкой овчарки, с висячими ушами. Ваня удивлялся, почему от маленькой дворняжки вырос такой большой пес. Может потому, что Ваня взял в библиотеке книгу и по ней учился, как надо кормить и дрессировать собак. Конечно, он не мог кормить собаку, так как описывалось в книге, но витамины и рыбий жир он ему давал.

Когда Тузик вырос, Ваня сделал ему специальный ошейник, чтобы его не могли бить другие псы. Ошейник он сделал из двух прорезиненых  ремней, верхний слой он пробил гвоздями, так чтоб гвозди торчали наружу, и не ранили ему шкуру.

Когда собаки дерутся, то они хватают друг друга за шею, а из шеи Тузика торчали гвозди, и собаки ранили себе пасть гвоздями. Точно так же делают ошейники Кавказским овчаркам, для драки с волками.

И в сватке с волками собаки всегда побеждают. Поэтому их называют волкодавами. И Тузик, защищенный специальным ошейником, вскоре научился драться так, что его уже не мог взять не один кобель в деревне, да и не только в этой деревне, и в других деревнях ему небыло равных, все кобели в схватке с ним, в конце концов убегали от него, поджав хвост.  И поэтому на любой собачьей свадьбе он всегда был первым, и к дамам своего племени он относился очень корректно, любая сука могла позволить себе облаять и даже укусить Тузика, но он ни когда не доходил до грубости в отношении сук.

 К ним он всегда подходил с лаской, и благодаря этому всегда имел успех. Почему-то люди не могут этим похвастаться. Может, даже и Ваня чему-то научился у него, в отношении к женщинам, здесь имеется в виду не язык.
Но к людям Тузик относился спокойно, ни когда не лаял попусту, это как у людей, чем меньше человек, тем визгливей, а чем больше, тем спокойней, большому человеку не нужно кричать, чтоб его заметили.
 
Весной, когда у гусей появлялись цыплята, (Ванины родители держали гусей), Ваня с Тузиком пасли гусей за огородами. И Тузик знал в доме не только всех гусей в (лицо), но даже каждую курицу.

 И если в ограду заходила, чья ни будь чужая курица, он с лаем выгонял непрошеного гостя.  Но на улице он не лаял на чужих животных. Однажды, свинья Ваниных родителей гуляла на улице, и к ней подошел чужой боров, и стал оказывать свинье знаки внимания, а потом и вовсе заскочил на свинью. Тузику показалось это актом насилия, и он укусил борова за задницу, а боров не смотря на свой огромный рост и вес, резко развернулся и бросился за Тузиком.

 Тот едва успел от него убежать, но, как только боров снова вернулся к свинье, Тузик снова атаковал борова, в конце концов, у борова пропало желание к сексу, и он ушел.

 Тузик очень любил свободу, и терпеть не мог, когда его сажали на цепь. А на цепь его сажал отец, когда уезжал в лесничество, в Арти. Бывало, если его не посадят на цепь, он убегал за отцом, если даже он ехал на машине, и не отставал от машины, хотя та ехала с не малой скоростью.

А просидев на цепи хотя бы день, он начинал выть и скулить, и тогда у Вани кончалось терпение, и он отпускал его, а Тузик выбегал на улицу и начинал бегать по улице, как будь-то, ему смазали задницу скипидаром.
 
Как однажды рассказал про себя Щукарь:
- Поехал я, как-то раз в Манчаж, а баба мне наказала купить скипидару. Дело  было зимой, день был теплый, шел не большой снежок. Я купил все, что наказывала моя баба, а себе взял бутылочку водки, еду я домой потихонечку, водочку попиваю, кобыла моя дорогу домой знает, бежит не спеша.

 Допив бутылку, я заснул, а когда проснулся, то вижу, что моя кобыла перестала бежать, а плетется, чуть ли не спит на ходу. Я ее и так и эдак, не хочет бежать, а дело к вечеру скоро стемнеет, ну тут я вспомнил про скипидар. Открыл бутылку и плеснул ей под хвост, а она как рванет с места, и в галоп, ну я естественно с саней слетел, стою посреди дороги с бутылкой, скипидара. Че делать? Не знаю. Снял я штаны, плеснул себе на задницу… бегу, штаны на ходу одеваю, смотрю, кобыла моя на горизонте показалась, ну, я ее обогнал, в деревню прибегаю, добежал до дома, бабе в окно кричу,- ставь самовар, а я еще пару кругов вокруг деревни сделаю!

 
Вот так же и Тузик, после отсидки на цепи бегал, задрав хвост, а на морде, такая счастливая улыбка.
Если Тузик был равнодушен к людям и животным, но не был равнодушен к любому виду транспорта, хотя в то время, его было не лишку, три машины на фабрике, и несколько мотоциклов у населения. Почему-то он лаял не на человека сидящего, на мотоцикле, а на колесо.  Чем ему не нравилось колесо?  Ни кто не знал.


Однажды на покосе Тузик, наевшись мышей, (это его слабость, он их за день съедал десятками), спал у дороги под телегой. Мимо проезжали на мотоцикле два брата, младший брат сидел на заднем сидении, и держал в руках бидон и чайник с квасом.

 Старший брат сидел за рулем и очень осторожно ехал, потому что дорога была очень плохая, да и к тому же пыльная. Тузик после сытного обеда крепко спал, и поэтому услышал мотоцикл, когда он уже почти поравнялся с телегой.  И Тузик выскочил из-под телеги, да не рассчитал, и попал прямо под переднее колесо. Братья от неожиданности упали на бок вместе с мотоциклом, естественно весь квас оказался на дороге.

 А Тузик ни сколько не пострадал, он только сильно испугался.  От испуга у него (сорвало крышу),  сначала он упал, от удара колесом, а потом соскочил,  и, выпучив глаза, запрыгал на все четырех ногах одновременно.  Как будь-то вместо ног у него были мягкие пружинки, а из пасти у него вырывался не лай, а что-то похожее на кашель, и в таком виде, вертя головой почти на сто восемьдесят градусов, с выпученными глазами, часто покашливая, он попрыгал в сторону леса.


  В таком виде он казался на много больше, потому что вся его шесть, на спине,  стояла дыбом. Сколько Ваня не кричал ему:
- Тузик! Тузик!
Но Тузик не слышал его, а  продолжал прыгать, как на пружинках, и исчез в лесу.

А братья очень медленно, как будто боялись кого-то разбудить, подняли мотоцикл, все грязные от пролитого кваса. Так же медленно завели мотоцикл, и очень медленно сев, по-ехали дальше, не проронив не слова.

Примерно через полчаса Тузик появился у телеги, как ни в чем не бывало. Его морда была вся в земле, видимо оправившись от испуга, он отрыл в земле очередную мышь, и съел ее, чтобы успокоить нервы.

Так же Тузик был не плохим охотником, он находил в лесу то белку, то боровую дичь, и стоя под деревом, лаял на них, но Ваня не был прирожденным охотником, для него охота была типа отдушины для души. На охоте его мысли были далеко от действительности, как на уроке в школе,  он шел и мечтал, о чем ни будь, за плечом висело ружье, на поясе патронташ набитый заряженными патронами.

В нем всегда были патроны, заряженные пулями, на крупную дичь. Но Ваня и не стал бы стрелять в крупного зверя. Зачем он ему? Разделать и унести он бы все равно не смог. Они были скорей всего для самообороны, в случае если на него выскочит, какой ни будь зверь. Типа медведя или волка.

Однажды Ваня, задумавшись, забрел далеко в лес, этот случай произошел, когда Ваня учился в седьмом классе.
 Тузик как обычно бежал далеко впереди, иногда возвращался, неожиданно выскочив у Вани перед носом, делал он это для того чтобы, хозяин не потерял его, а может для того чтоб самому не потерять хозяина.

 То, что Ваня забрел далеко, он понял по не знакомой местности, в этих местах он, ни когда не был. Но он хорошо ориентировался в лесу, и по солнцу он определил,  что забрел далеко на север, от деревни.

 Давно позади его осталась гора под названием «Шапочка». Обычно деревенские дальше этой горы не ходят, потому, как на земле, не было следов человеческой деятельности, ни тропинок, не срубленных деревьев. Да и сам лес показался Ване, каким-то темным и мрачным.

 Это чувствовалось даже по поведению зверей. Даже птицы его не боялись, они взлетали только, когда он подходил к ним совсем близко. Вблизи деревни они бы не подпустили его и на выстрел, а здесь они чуть отлетев, садились снова на землю или на дерево.

Только здесь он увидел боровую дичь так близко, один огромный глухарь пролетел прямо над головой Вани и, пролетев метров пятьдесят сел на сук огромной сосны, и стал нагло разглядывать незнакомого человека.

 Ваня вскинул ружье, но, немного подумав, решил не убивать его. Он понял, что ему все равно было бы не дотащить его до дома, уж слишком огромной была птица. Ваня  сам весил не более пятидесяти килограмм.

 Охотничьего азарта в нем  еще не было, а глухарь был так красив, и с таким любопытством он смотрел на Ваню, наклоняя голову то в одну сторону то в другую,  что ему просто стало жаль убивать птицу.

 Опустив медленно боек, Ваня надел на плечо ружье и, помахав рукой птице, пошел дальше. Ваня понимал, что зашел слишком далеко, но повернуть назад не решался, погода была прекрасной, на небе, ни облачка, а в такую погоду его неудержимо тянуло вдаль -  а что там за горизонтом?

 И поэтому он тщательно старался запомнить местность, иногда даже оборачивался назад, чтоб запомнить лес таким, каким он будет видеть его, когда пойдет обратно. Да и  сама местность, не давала забыть дорогу, потому как подъем сменялся спуском, а такая дорога запоминается лучше, чем ровная местность.

 Пройдя очередной овраг, начался пологий и длинный подъем. В лесу в основном преобладали сосны, и поэтому лес был не такой густой, как ельник.
Ване стало попадаться очень много грибов, особенно груздей, но у Вани не было с собой ведра, и поэтому, поев немного груздевых корней, он пошел дальше.

 Один раз Тузик подбежал к Ване, когда тот разрывал очередной груздь, с любопытством посмотрел на хозяина, когда Ваня ел корень, понюхал предложенный ему груздь, чихнул и побежал дальше. Лучше он проглотит пять мышек, чем дойдет до того, чтоб есть грибы.

 Вскоре длинный и долгий подъем перешел в небольшую равнину, подходя к самой вершине, он решил сделать, не большой привал. Зайдя на самую вершину, он заметил, что гора переходит в крутой спуск. Слева от него был густой лес, справа в метрах пятидесяти, находилась небольшая поляна, которая была затянута густой травой.  Было видно, что здесь, ни когда, не косили.

 Насколько трава была высокой, Ваня понял по стоящим в траве лосям, верней - это была лосиха и лосенок.  Лосенок был чуть ниже матери.  И тут Ваня заметил, что почти рядом с ними бежит Тузик, самого его не было видно из-за травы.

 Лоси сначала смотрели на Ваню, а потом, резко повернув головы, стали смотреть на пробегающую мимо них собаку, а Тузик, родившийся и выросший среди коров, не обратил особого внимания на стоящих парнокопытных, для него, что лоси, что коровы все едино.

Любопытный лосенок даже сделал несколько шагов, что бы лучше разглядеть собаку, даже попытался понюхать его.

 Когда Тузик подбежал к Ване, лоси еще несколько минут смотрели на человека с собакой, а потом лосиха, задумчиво повернула в другую сторону, и медленно пошла в лес, а лосенок еще с минуту стоял и смотрел на незнакомых пришельцев, а потом, оглянувшись на уходящую мать, взбрыкнул, высоко закинув задние ноги, и в одно мгновение догнал лосиху.

Ваня присел на край поляны, перед ним открылась прекрасная панорама, поскольку обрыв был крутой и длинный, что даже лес был далеко в низу, а дальше, насколько хватало взгляда, простирался, не тронутый лес, на горизонте он заканчивался голубой дымкой.
 
Ваня невольно залюбовался такой красотой, даже Тузик сел рядом с хозяином и устремил свой взгляд вдаль, даже он, не остался равнодушным, к такой красоте. От долгого беганья, его язык свисал до плеча, а из пасти вырывалось частое дыхание. Его теплое дыхание ударяло Ване в лицо. Но, он не отодвигался от собаки, а наоборот обнял Тузика и притянул к себе, а тот, в ответ лизнул хозяина в щеку,  здесь на (краю земли), не было для Вани, ни кого родней и ближе Тузика.
 
Сколько они так сидели, не известно, но вдруг Тузик навострил уши, устремил свой взгляд куда-то вниз - под кору, его дыхание почти прекратилось, а из груди у него послышалось злое рычание. Затем он сорвался с места и с лаем помчался в низ, а Ваня, сняв на всякий случай с плеча ружье, побежал за Тузиком.

 Побежал - это громко сказано, он просто покатился с крутой горы.
 Тузик быстро скрылся из виду. Докатившись до первых деревьев, Ваня остановился, встал на ноги, и уверенно пошел, потому, как земля здесь стала более пологой, пройдя так еще метров двадцать, он услышал шум речки. Он много раз бывал на берегах лесных рек, хорошо знал, каким бывает лес, по их берегам.

 Сверху ему не было видно реки из-за густого леса, поскольку эту реку трудно было назвать рекой, скорей не большой ручеек. Сейчас в конце августа реки не бывают большими.

 Пробравшись сквозь густые заросли к ручью, Ваня не знал, куда ему идти дальше, Тузика не было видно, и тогда он окликнул собаку.  Через минуту послышались шлепающие шаги по мелкому ручью, подбежав к хозяину, собака взвизгнула и побежала обратно вверх по течению, зовя за собой Ваню.

 Идти  по берегу было трудно, из-за густых зарослей, а идти по ручью в кирзовых сапогах не было смысла, они бы промокли за секунду. Вдруг из леса на берег вывернула узкая тропинка, и потянулась вверх по течению, но следы были не человеческие, а как будь-то, здесь прошло стадо баранов или свиней.

 Но откуда в такой дали от деревни,  овцы или свиньи? Но Ваня не стал забивать свою голову такими вопросами, а продолжал бежать за Тузиком. Тем более, что тот постоянно возвращался, и торопил за собой хозяина.

 Вскоре лес стал реже, и, в конце концов, Ваня выскочил на небольшую поляну, эта поляна заканчивалась отвесной скалой, а под скалой виднелась небольшая пещера, из которой вытекал ручей, ни когда в жизни Ваня, не видел такого пейзажа. Он видел, как речки вытекают из земли, но чтобы из пещеры - никогда.

 Вся поляна перед пещерой была истоптана копытами. Увидев приближающегося хозяина, Тузик подбежал к пещере и стал истерически лаять в нее.  Лай был на столько злым, что вся шерсть на его спине поднялась дыбом, а из пасти летели брызги вместе с лаем.

Ваня подошел вплотную к пещере, вход в нее был слишком мал, чтоб пройти в рост, а чтоб залезть туда, нужно было встать на четвереньки, но у Вани, не было, ни какого желания туда залазить.

 У него были с собой спички, он зажег одну, чтоб посветить внутрь, но это не помогло, ничего, не было видно. Да и к тому же спичку задул ветер идущий из пещеры. Почему спичку задул ветер? Ваня не понял, на улице стоял мертвый штиль. Не шевелились даже листья на осинах. Может, эта пещера имела, где-то выход, и поэтому был сквозняк?
 
Наконец Тузик осмелел и заскочил вовнутрь, но не прошло и секунды, как он выскочил оттуда, с таким видом как будь-то, ему пнули в задницу, потому как его хвост был прижат промеж задних ног, почти к животу.

 И Ваня услышал, как из пещеры послышалось злое хрюканье, в сочетании с фырканьем. Точно так же хрюкал боров, которого Тузик кусал за задницу. Но откуда в пещере свиньи? И тут Ване пришла в голову не здоровая мысль, а что если это кабан, но он, ни когда раньше, не слышал, чтоб в этих местах водились кабаны. Но, он знал, что кабаны бывают очень опасны, и он на всякий случай зарядил ружье пулей, при очередном фырканьи, Ваня выстрелил наугад в пещеру.

 Как только дым рассеялся, Ваня прислушался, в пещере была мертвая тишина, даже Тузик перестал лаять, он напряженно вглядывался в пещеру, но ни каких звуков оттуда, не доносилось, то ли зверь убежал вглубь пещеры, толи его убила пуля, но если бы в него попала пуля, то были бы слышны предсмертные храпы. Но, ни чего этого не было.

 Значит, зверь притаился в глубине и даже, не ранен, а просто напуган  выстрелом. Ваня помнил из рассказов охотников, насколько бывают опасны раненые звери, и чтоб, не испытывать больше судьбу, Ваня повернул обратно, подальше от этой пещеры.


Он не стал резко убегать, чтоб не соблазнять зверя, шел почти задом, направив ствол на пещеру, даже зайдя в лес, он не был уверен, в безопасности. Шел, тихо стараясь не шуметь, зато Тузик, как ни в чем, не бывало, убежал далеко вперед.
 
Только дойдя до того места, где он скатился с горы, успокоился. Забравшись с трудом на гору, Ваня еще минут пять любовался на панораму под горой, и отправился домой, солнце уже подходило к закату, да и есть сильно хотелось.

 Почему-то дорога домой всегда короче, но как бы, ни была коротка дорога, домой он пришел уже затемно, дома уже начали волноваться, все знали, что он ушел в лес с ружьем, а мало ли, что там может, случится.
 
На следующий день он рассказал об этом случаи своему другу Саньке, и он загорелся желанием сходить туда, но у Вани не было, ни какого желания тащиться в такую даль, он и в тот раз едва дотащил свои ноги до дома.  И  он рассказал Саньке,  как найти то место, но Санька обвинил Ваню во вранье, и не пошел искать пещеру, да, и тем более, ходить один в лес он не любил. Ему всегда была нужна компания.             


Рецензии
Очень интересное повествование. Вспомнила свои таёжные походы с отцом. В чаще, действительно, глухари и рябчики не боятся людей, а мне было там страшновато)))
Спасибо за рассказ.

С уважением, Светлана.

Светлана Лобова   09.05.2012 01:51     Заявить о нарушении
Спасибо и вам Светлана, что смогли прочитать такую длинную главу.

Татауров Михаил   09.05.2012 20:36   Заявить о нарушении