Глава 2. А осенью на дембель... Борис Рыжиков

 
- Ну и где же, скажите на милость, наша плавбаза? – Не известно к кому обращаясь спросил Борис, ежась от холода.
- Чёрт знает!  Может на ремонт отогнали, она ж давно туда проситься.– Ответил ему товарищ.
 - Где её теперь искать-то будем?
- Не знаю… А… Собачий холод! – Толя ладонями тёр плечи, облачённые в  «форменку», чтоб хоть немного согреться.
- Пошли посидим где ни будь, погреемся и пообедаем… У меня есть… - Борис порылся в карманах брюк и извлёк из них деньги. – Три рубля…
Анатолий последовал примеру друга в надежде, что его добыча будет более весомой.
- У меня два с половиной… Итого пять рублей и пятьдесят копеек – негусто…
- Да уж… Где наше судно – не известно. Где плавбаза – тоже. Денег меньше чем по три рубля на брата… Эх, сейчас бы бушлатик и жить более или менее можно. – Рассуждал Борис.
- Не грусти, Боря, выкрутимся. У меня тут знакомые живут… Недалеко – в общаге… Идём.
Борис пожал плечами и равнодушно пошёл за другом.
Дошли быстро.
Их встретили тепло и радушно. Накормили, обогрели. Дали по 5 рублей.
С новыми силами они отправились на поиски своей плавбазы. После продолжительных поисков они отыскали плавбазу «Ямал». Их встретил незнакомый матрос и препроводил к старшему – лейтенанту с береговой базы. Он с командой из семи матросов был прикомандирован сюда для охраны имущества. И здесь их приняли по-братски и поставили на довольствие.
Началась почти что райская жизнь – так как ни Борис ни Анатолий не были заняты делом, то лейтенант отпускал их каждый день в увольнительные. Они были счастливы.
Такое положение дел не устраивало матросов.
- Чем это вы лучше нас, чтоб каждый день в увольнительные ходить? – Недовольно спрашивал один.
- Мы к ним по-человечески, а они… - Роптали другие.
- Вот пожалуемся мы лейтенанту! Закончиться вам малина… – Обещали третьи.
Своё обещание матросы сдержали – лишили друзей «малины».
Теперь увольнительную так просто не получить, а свидания-то никто не отменял… Решено было ходить в самоволки. Как на вахту – по очереди. Борису везло, ходил в самоволку без приключений. Чего не скажешь про Анатолия.
- Значит так, лейтенант скоро прогуляться пойдёт и ты в это момент через забор и… Беги к своей красотке. – Доложил Борис план самоволки.
- А как же дежурный?
- Предоставь его мне.
Друзья выждали нужное время. Борис направился к дежурному, припася специально для этого дела несколько сигарет, а Толя пошёл к забору.
С дежурным Борис справился легко – свободно конвертируемая, всегда востребованная валюта в виде сигарет, сделала своё дело – дежурный полностью переключился на Бориса.
Толя со спокойной душой перемахнул через забор и уже приближаясь к земле понял, что на кого-то падает. Очухавшись они уселись друг против друга и Толя узнал лейтенанта.
- Поаккуратнее, товарищ старшина 1-й статьи. – Лейтенант отряхивался и потирал ушибленную ногу. – И вообще, если очень надо, то подойдите ко мне и я выпишу увольнительную. – Строго сказал лейтенант.
- Виноват, товарищ лейтенант.
- Виноват он, понимаете ли… Всё равно доложу куда следует!
Доложил… Когда лодка пришла из ремонта лейтенант доложил механику и Анатолию влепили 5 суток ареста. Но на «губе» мест не оказалось.
На следующий день повторили заход. Мест снова не было.
- Если бы тебе дали 10 суток, то я бы нашёл для тебя место, а так – свободен. – Строго накричал начальник гауптвахты и отправил «гулять».
Когда сопровождавший «арестанта» старшина Лизогуб  доложил об отсутствии мест командиру первого дивизиона Повстьеву тот тоже особо не стал с ними церемониться.
- Хватит валять дурака! Марш на лодку работать! Нечего без дела слоняться!
Впрочем и Бориса и Анатолия ещё несколько раз сажали на «губу», но всякий раз «неудачно» - то мест нет, то в море уходить надо.
Что ж… Работать так работать.

Во время боевой службы Борис часто вспоминал «беззаботное» время, проведённое в учебном отряде. Почему беззаботное? Да потому, что Борис был далеко не новичком и чувствовал себя свободно и уверено. Почти всё давалось ему с лёгкостью.
Борис имел 3-й разряд по боксу и капитан-лейтенант Борисенко помощник командира уже сформированного экипажа, не отказывал себе в удовольствии побоксировать  со старшиной.
- Ну что, Рыжиков, сразимся? – Шутя спрашивал Борисенко.
- Да запросто!  - Серьёзно отвечал Борис.
И начинался бой. На маленьком пятачке среди коек. Тесно, неудобно. Не разгуляешься, не развернёшься.
Естественно, весь экипаж болел за Бориса.

Осенью Борис должен был уйти на дембель. Как и многие его сослуживцы.
Иногда, после отбоя, дембеля собирались у кого ни будь в каюте и чуть ли не до утра вели разговоры о будущем.
- Эх, братцы, совсем чуть-чуть осталось нам дослужить! – Мечтательно говорил Толя, закинув голову назад и смотрел куда-то вверх, будто на звезды.
- Да… Эти великие три буквы «ДМБ»! - Соглашался Юра.
- Я когда на гражданку вернусь, то в школу поступлю. – Серьёзно говорил Борис.
- В какую это ты школу собрался? – Подшучивали над ним товарищи.
- В 10-й класс. Я же со школы служить пошёл… Недоучился.  Вот окончу как следует школу и в институт!
- Это правильно! Но я вот что предлагаю! – Вмешался Лёня. – Давайте после дембеля махнём куда ни будь. В глушь… И поживём дикарями хотя бы месяц? Отдохнёт от службы и будем наслаждаться гражданской во всех её проявлениях.
 - Нет. Гражданкой лучше наслаждаться дома.  Там друзья, любимая девушка.
- А если допустим, у меня нет девушки?
- Найдёшь – куда ты денешься!
- Конечно! – Оживлённо добавил Борис. -  Представь, придёшь ты на гражданку со значком «За дальний поход»... И сразу будет девушка! Как пройти мимо такого красавца!
Все дружно смеялись.
Борис мечтал получить этот значок. Он был очень популярен среди моряков. Им гордились. Членам экипажа К-19 запрещалось даже намекать на то, где они несут службу. Но этот значок говорил о том, что его обладатель – настоящий моряк!
Незадолго до выхода «девятнадцатой» в море из похода не вернулась «ЭСКА». И запланированный выход отложили.
Но время шло. И никто не знал, что приближаются роковые дни.
На «девятнадцатой» главный старшина Борис Рыжиков в свой последний поход ушёл в должности старшины команды спецтрюмных машинистов 6-го (реакторного) отсека.

В ад родного 6-го отсека он пошёл в третьей группе. Радиационный фон непосредственно за выгородкой реактора был свыше 500 рентген, в то время как смертельная для человека доза – 300.  Бориса вынесли из отсека на руках.
Распухшее лицо, вывернутые губы, налитые кровью глаза…

Уже через несколько дней пребывания в медицинской академии он почувствовал себя лучше. Он даже играл в волейбол. Но это сыграло с ним роковую, смертельную шутку. На следующий день его не стало.
Борис Рыжиков умирал тяжело. Всё время был в сознании.

Борис мечтал уйти на дембель настоящим моряком. Мечтал доучиться в школе и поступить в институт. Взамен он получил свинцовый гроб и орден… Посмертно.

Он умер спустя 21 день после аварии.
Ему было 22 года.
За стойкость, мужество и героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР  от 9 августа 1961 награждён орденом «Красного Знамени».