ГАВ!

   Жена у меня тихая, мирная – тяжело мне с ней. Другая бы накричала, наорала, я бы ее к черту послал – и квиты. А моя на облупленные стены посмотрит, вздохнет – и все, зарплату мою возьмет – и глаза в сторону, чтоб меня не смущать. А мне-то каково? Давно уж понимаю: есть мужья как мужья – настоящие волки, тигры и прочие хищники! Все, что надо для семьи, для дома, достанут: выцарапают, вырвут, выгрызут. А я – интеллигент несчастный: ни ремонт выбить, ни повышения зарплаты выгрызть… Настоящий застой.
   Устал я от жениного молчания: неужто на самом деле не могу озвереть?! Аль образования не хватает?
   И вот решился. Для храбрости пропустил пару стопок беленькой, волосы взлохматил, перед зеркалом разные гримасы построил, ушами пошевелил и рванул в домоуправление. С ходу влетел в кабинет управляющего – и к нему! Оперся руками о край стола, яростно зарычал, глаза кровью налил, задрожал весь и так искренне зашипел:
   - Товарищ управляющий, мне бы ремонтик в квартирке шестьдесят шесть сделать.
   Управдом с любопытством посмотрел на меня:
   - А что у вас там?
   - Да так, ничего особенного. Только вот половицы расшатались, ребятишки их как качели используют, скоро год как в унитаз вода не проходит, в позапрошлую зиму стекла в квартире ветром повышибало, из вентиляционной дырки на кухне уже много лет тухлятиной тянет, штукатуркой недавно соседскую кошку пришибло, балкон веревками подвязываем…
   Управдом сразу сдался – даже перебил меня:
   - Идите, дорогой товарищ, идите, все сделаем.
   А когда я для пущей убедительности еще раз зубами лязгнул и слюну пустил, он тут же добавил:
   - Сегодня, сегодня же сделаем.
   И правда, через час к нам пожаловали. Обидно, конечно, что не ремонтники, а «скорая», но все же…
   Через каких-то месяцев шесть меня здоровым нашли и из психушки выпустили. И я – прямо к домоуправу!..
   Год спустя ремонт был в самом разгаре. Жена, конечно, рада была, и я себя настоящим мужчиной почувствовал: зверь просто!.. Но вот как повышение выгрызть? Или все же на перестройку надеяться?
   Долго ждал... А тут случай помог: начальник сам меня к себе вызвал. Я и пошел. Иду и думаю: кем же мне стать? Львом? Тигром? Леопардом? Как выгрызть повышение?
   За этими житейскими заботами не заметил, как в кабинете оказался. Сел на крайний стул у двери и... растерялся малость. А начальник мне:
   - Вы что, Морковкин, такой грустный?
   Тут меня словно кто под стулом шилом ткнул. Вскочил я и этакой крадущей походкой, на цыпочках, к шефу подбираться стал. Пригнулся, глаза округлил, старюсь не мигать и в упор на свою жертву смотрю – рысь и только!
   Начальник улыбается, глаза сощурил, словно кошка домашняя, и говорит:
   - Да не бойтесь, Морковкин, я вас не съем. Садитесь вот тут рядом. Решил вам более сложную работу поручить.
   А я так в роль рыси вошел, что продолжаю хищно наступать и остановиться не могу. Шеф смотрит в мои выпученные глаза и говорит:
   - Не удивляйтесь, товарищ Морковкин, с работой вы справитесь.
   А я, как в бреду, только и вижу горло да галстук в клеточку. Напрягся весь, спружинился и... прыг!
   Только и успел знаменитую фразу прорычать:
   - От каждого – по способностям, каждому – по труду!
   Очнулся я в неврологическом отделении... Вот что значит перестроечные времена: раньше бы опять в психушку упрятали, а тут – компоты, фрукты, цветы и записка от сослуживцев: поздравляют с повышением.
   Вскоре послание от жены получил: извинялась, что прийти не может, так как внезапно стали рынок внедрять и моей повышенной зарплаты не хватает на трамвайные билеты, чтоб ко мне с пересадкой доехать. Написала она еще, что люди теперь кредиты выцарапывают, собственность вырывают, конкурентов загрызают и что, мол, пока я подлечиваюсь, она должна подработать немного, чтоб меня домой привезти, а потому думает бизнесом заняться.
   О, Боже, как представил я жену свою – тихую, мирную, нежную, ласковую – в этой кутерьме, так сердце заныло, затрепетало. Ведь я и в больнице эти рыночные времена на своей шкуре ощутил: бесплатные лекарства – только слабительные, и то только потому, что на них спроса нет: от недоедания у больных желудки и так пустые. Все бегают по палатам и кабинетам: лекарства продают, покупают, обменивают, воруют, милостыню просят или рэкетом занимаются. Кто зайцами-спекулянтишками прикидывается, кто хитрообманными лисами, кто  тиграми-бандитами...
   Вскоре больницу вообще прикрыли: все врачи и медсестры, не снимая белые халаты, ушли в торговлю, как на фронт, а нас, не долеченных, - по домам.
   Плетусь домой и думаю: конечно, мой застойный и перестроечный опыт пригодится для рынка... но зачем нам зверьми быть? Разве об этом мы мечтали, разве на это надеялись? А сам чувствую, что явно не долечился: прохожие толкнут да еще и рыкнут – и я на них, с голоду бублик попросил – не дали, пришлось стащить... И все о жене родной думаю: как она там без меня, моя милая, нежная, тихая...
   Пришел – жена дома! Смотрит на меня – глаза большие, удивленные: засветились, заискрились... А я все еще от прежних болячек отойти не могу да и в дороге нервы поистрепал: хочу какие-то нежные слова сказать, а в горле ком стоит – то ли воем вырвется, то ли рыком. Ладонью рот зажал и к жене нежненько приближаюсь. И она, милая, ко мне идет тоже ласково - на цыпочках, шашками тихими, неслышными, как-то вся сгорбилась, моя бедненькая, видать, от жизни такой - сжалась, пригнулась, - то ли в ноги, то ли в объятия ко мне хочет броситься, моя преданная, моя соскучившаяся, и в глазах все больше огоньков нетерпеливых поблескивает. Молчаливая моя, скромная, мирная... А сам боюсь ладонь со рта убрать. Вот уж совсем рядышком… Жена руки ко мне протягивает... Ну и я – руки к ней, рот свой освободил. И жена моя тут ка-ак:
   - Гав!..

Секс сквозь кекс. Юмористический калейдоскоп. –
Новосибирск. ПК «Комплекс», 1994 г.