Работа продолжается...

Затянула меня эта около зоопарковская жизнь и … так и не удалось снова поступить в институт к очередному огорчению моей мамы. Честно говоря, я в тот год особо и не готовилась. Летом построили новые клетки для обезьян, правда опять не очень просторные, зато убирать стало значительно легче, появился водопровод.  А я, как уже набравшаяся опыта, получила «повышение» - стала работать «на хищниках», согласно зоопарковскому жаргону. Липецкий зоопарк в те годы рос не по дням, а по часам, животных становилось все больше, появилось помещение для кухни и первые бытовки для рабочих, правда в старых вагончиках.

«На хищниках» животные делились на три группы. Это медведи вместе с рысями и мелкими котами, в том числе там сидел сиамский кот со сломанным хвостом, кто-то отдал его в зоопарк. Жил он и летом, и зимой на улице, поэтому потемнел, заматерел и оброс дополнительной шерстью. Затем кошачьи... В новом стеклянном павильоне с оранжереей обитали зимой львы, леопарды, пумы и почему-то дикобразы. В теплое время их выпускали через перегонки на улицу в открытые вольеры.  А на самом отшибе, в дальнем углу у ограды зоопарка в маленьких клетках ютились волки, динго, лисы, енотовидные собаки, это и была третья группа.

Условия были не у всех зверей хорошие, но кормили животных вдоволь. Медведям возили отходы из соседнего санатория на маленьком трудолюбивом пони, тот же пони привозил хлеб из кафетерия. Благо ехать нужно было по парку и нам, и пони, и ребятишкам, гуляющим в парке, это очень нравилось. Медведям кроме того варили кашу в больших бачках на дровяном котле, в его горячей золе предприимчивые работники зоопарка пекли рыбу в глине. Вытащишь, расколотишь спекшийся глиняный ком, а  внутри — белая вкуснотища.  Кроме уборки, мы обязательно помогали на кухне. То обрезали хлеб, корки — копытным, мякиш крошили птичкам, то рубили овощи в большой деревянной ванне, то резали и раскладывали еду обезьянам, попугаям, грызунам, каждому в свою миску. И, самое главное — рубили мясо, как говорится порционно. За год я научилась ловко орудовать топором, так как рубили по очереди, в день шло почти полтораста килограммов.

Но начнем по порядку, то есть с медведей. Было их тогда пятеро — пара гималайских и три бурых, небольшая Стеша, круглая как шар, Лада и огромный камчадал Миша. Клетки, как я уже писала, были маленькие, зато ванны в них стояли огромные и все медведи обожали купаться. Только нальешь воды, как медведь залазит на бортики и плюх — половина воды на полу. Позади клеток — берлоги, сверху металлические, а внутри обитые досками.
 Медведи зимой все исправно залегали в спячку, у самок каждый год рождались малыши, которых отбивали у матерей в 2-3 месяца. Конечно, было жалко, но циркачи — единственные покупатели наших медвежат берут для дрессировки только до этого возраста. У Лады всегда рождались по 3, а один раз даже было 4 медвежонка, спокойные и легко обучаемые, на них работники цирка в очередь становились с осени. А у  Стеши, бывшей циркачки и любительницы из-за этого бегать по кругу, всегда по двое. Были они сразу маленькими злючками и покупались в последнюю очередь. Крик, шум, мамаши, еще не совсем проснувшиеся, вылетают из берлог, попробуй усиди, когда долбят по металлическим стенкам, ревут, носятся по клетке. За ними захлопываются шибера, а внутри в темной берлоге, в сене — маленькие ничего непонимающие медвежата сверкают бусинками-глазками. Несколько дней мы их кормили из соски жидкими кашами, а потом они уезжали на цирковую работу. Даже двухмесячный медвежонок способен за себя постоять, кусается и царапается вначале, но быстро привыкает, только корми, сосет как насос. Причмокивает, громко урчит и нетерпеливо перебирает лапками. Соску нужно держать крепко, иначе засосет в рот. У медвежат глазки маленькие, взгляд совсем не невинный, а подошвочки на лапах нежные, как у всякого ребенка, зато когти уже хороши.

Как-то мне пришлось выкармливать сразу шестерых. Все ревут, одного покормишь, назад посадишь в загон, а он опять лезет и орет, как-будто и не ел. Я старалась мордочки сразу не вытирать, а то потом и не узнаешь, кого кормила, а кого нет. Когда ребятишки приходили помогать было легче, каждому раздашь, они с ними и сидят на стульчиках. Картинка еще та, зато тишина и порядок.  А вот у молодых гималайских медведей при мне детей не было, скорее всего потому, что берлога у них была одна на двоих. В природе молодежь тоже часто вместе в берлогах спят. Правда, пишет наш главный спец по бурым мишкам Валентин Пажитнов, пока не поделят спальные места, шибко ругаются.
А теперь об уборке... Медведи едят много и с удовольствием, каши, отходы, ветки, хлеб, трава, овощи, да и фрукты тоже. Поэтому убирать у них, не наубираться.  Мыли в основном утром, но и днем частенько приходилось со шлангом стоять на радость посетителям. Как часто у нас бывает, сделали неудобные шибера, открывались дверцы вверх по тросам, а тросы часто срывались с блоков. Лезешь тогда по решетке на крышу клетки, а высота метров пять, а потом тянешь вверх тяжеленную дверь и кричишь — мишенька, подсоби. А он головой подцепит, спину продвинет и подлетает дверь вверх, как пушинка. Сейчас вспоминаю и удивляюсь, лазили и ничего не боялись. Пацанам, то попроще, у них кирзачи побольше размером, чем у меня, и нога не проваливалась сквозь прутья на крыше, да и медведи вообще-то лазить умеют... Но, не боялись, все были молодые и бесстрашные. Бывало и жестокие, как всякая молодежь. Принесли как-то раз медвежонка, но ему уже было шесть месяцев, мать видно подстрелили, как слишком часто бывает, а медвежонка забрали. Жил он на деревенском дворе, пока не подрос и не стал опасен.  Когда за ним приехали из зоопарка, катался на калитке.  Так у него была дурная привычка, заходишь в клетку, а он сразу обнимает и давай покусывать за рукав, фуфайку не прокусит, но синяки были знатные.  Потом его очень трудно оторвать, в полгода медвежата уже килограмм пятьдесят, а то и больше весят. Так парни с ним не церемонились, как дадут сапогом, так он только отлетает. А мне жалко было, и старалась сама кормить, поэтому мы с ним бывало и из клетки выходили, и обратно заходили, долго кружились, пока я его уговаривала меня отпустить.