Дни Дениса Ивановича

                ДНИ ДЕНИСА ИВАНОВИЧА


Рассказ



Денис Иванович Потугов когда-то работал  на оборонном заводе референтом у заместителя директора. Изучал инструкции, законодательные акты и всегда был готов составить грамотную бумагу заказчикам или в министерство. Начальник его ценил, и когда грянули девяностые, оставил на том же месте. Только зарплату стал платить в конверте и гораздо меньшую. Сам же шел в гору. Построил  себе коттедж, выучил сына в Англии, дочь  выдал замуж в Швейцарию. Но вдруг заболел и умер от разрыва сердца, поев на каком-то банкете слишком острых египетских омаров вприкуску со сладким португальским виноградом киш-миш – дарами партнеров с Востока. Потом говорили, что в этом киш-мише было слишком много пестицидов. Но умер только начальник Дениса Ивановича, и шум по поводу зловредной ягоды поднимать не стали дабы не портить  добрые международные отношения с партнерами, которые аккуратно закупали на предприятии ракеты и аккуратно за них расплачивались.
Кроме заместителя директора пострадал только один человек – Денис Иванович. Нет, он не объелся, как его начальник, потому что на том банкете не был. Просто на следующий день после похорон место в его кабинете занял сын главного бухгалтера завода, как раз ко времени прибывший из Америки, где проходил курс  государственного управления. А Денис Иванович занялся оформлением пенсии по советскому стажу. Потому что тогда  зарплату ему платили «белую» и большую. И получил он на руки свой старческий максимум дожития – одиннадцать тысяч рублей. С тем и вернулся домой.
Грустил ли он? Немного. Главным образом, из-за того, что потерял социальный статус и начальника с огромными связями. Он долго стоял у его гроба и даже заплакал, на что с интересом поглядывали сослуживцы.  Денис Иванович знал, что теперь за него никто никогда не затупится. А именно покровительство начальника всю жизнь помогало ему выбираться из самых трудных ситуаций. Чуть какие неполадки у сына в школе – звонок откуда надо  по распоряжению начальника, и все обходилось. В больнице надо хорошее место и специалистов – всегда пожалуйста. Дачный участок – бери! Вот только с квартирой не очень удачно получилось  Дали ее Денису Ивановичу еще в СССР в хорошем, можно сказать даже, элитном доме, но на первом этаже. По статусу. И этот первый этаж просто замучил Дениса Ивановича, когда СССР стал обратно Россией. Грустно ему было смотреть на разоренный двор, ободранные стены,  изуродованный подъезд.  Сюда то и дело въезжали новые русские, хамы и горлопаны. Им не было дела ни до двора, ни до подъезда, ни до газонов. Они сломали стены в купленных квартирах, свалив их обломки в подъезд, как раз к Денису Ивановичу под дверь, сделали дорогой ремонт,  забили для своих машин места на газонах и детской площадке, на том и успокоились.
Жена Дениса Ивановича Люся ушла от него еще десять лет назад, когда их сыну Мишке исполнилось шестнадцать лет.  Ей было куда уйти – когда началась приватизация, она  приватизировала родительскую квартиру, а Денис Иванович – свою, вместе с сыном. И вот десять лет назад Люся на рынке, куда ушла с оборонного завода торговать  турецкими ботинками, нашла себе мужчину. Молодого чернявого гастарбайтера из Молдавии. Тот подбил ее продать квартиру и вложить деньги в МММ, чтобы заплатить его долги перед хозяином в Кишиневе, где у него оставались жена и дети. Хорошо, хоть она догадалась  из этих денег купить себе кое-какую комнатушку в коммуналке. Там и жила после отбытия молдаванина к жене и детям с ее деньгами. Любовь в наше время – дорогое удовольствие, мысленно утешал бывшую супругу  Денис Иванович.
Но тогда он пережил сильную тоску. Не по Люсе, нет, а по своей молодости,  в которой все можно было бы сделать иначе, и не было бы в его жизни этой Люси и этого обшарпанного дома, и нынешней тоски.  И чем больше он об этом думал, тем  сильнее ему хотелось сделать что-нибудь такое, что выбило бы эту тоску из его груди.
 Денис Иванович любил  желтые хризантемы. Он вывел особый весенний  сорт на дачном участке, но продолжить опыты нынешней весной не мог – бомжи сожгли зимой  его дачный домик и разворовали инвентарь. И в апреле, теперь уже - пенсионер-цветовод,  вместо того, чтобы шагать с рюкзачком, наполненным  баночками с рассадой и  пакетиками с семенами по тропинке к любимому саду, сидел у окошка  в своей квартире на первом этаже и  смотрел, как дворовые мальчишки укатывают футбольным мячом газон. « И тут не посадишь ничего»,- грустно подумал Денис Иванович и включил телевизор.
Показывали какой-то старый черно-белый фильм. На экране шел весенний дождь, поливая  лавочку  у  дома и низкий штакетник, за которым  мокла  еще пустая клумба. Земля на ней блестела под струями проливного дождя, а на Дениса Ивановича словно дунул свежий апрельский ветер из его далекого прошлого. Вдруг он вспомнил, что назначал свидание девушке Гале на таком же месте. Сердце его дрогнуло,  по телу разлилось тепло. Галя приходила в  светлом ситцевом платье с ромашками по белому полю, в льняном сером пиджачке, который стягивал ее тонкую талию, застегивался на одну пуговичку и очень ладно сидел на ней. А на ногах у нее были  черные узкие лодочки, в которых она легко летела по  мокрой весенней улице, и ветер ломал ее короткую мальчишескую стрижку…
Денис Иванович посмотрел на рассаду желтых хризантем на подоконнике и начал одеваться. Он решил прогуляться по городу и поискать то самое место, где назначал свидание замечательной девушке Гале. Такая неожиданная мысль пришла ему в голову, наверное, потому, что он сильно скучал по своему саду  и   не знал, куда себя деть в этот дождливый апрельский день.
        Переступив  грязный футбольный мяч, который  ударил его по ногам, запачкав брючину, бодрым шагом пошел со двора. Денис Иванович хотя и имел за спиной шестьдесят два года, но, благодаря работе в саду, сохранил стройную фигуру,  хороший цвет лица и на голове густые волосы  с легкой проседью. Он шел по городу, на улицах которого не осталось и клочка земли – все было затянуто в асфальт, а  придорожные газоны чахли от выхлопных газов нескончаемого потока автомобилей. «Где я найду это место?»- растерянно думал Потугов, останавливаясь на углу главного почтамта. И тут вспомнил – да здесь, за углом, и было то самое место – с клумбой в штакетничке и лавочкой.
      - Мальчишка-а, иди сюда, не стесняйся!- позвала его  симпатичная
      девушка в короткой  кожаной юбке и красном бархатном пиджачке на одной  пуговичке, узко стягивающем ее тонкую талию.
       -Вы мне?- уточнил Денис Иванович.
       -Тебе, мальчишка-а, тебе. Подойди, спросить хочу…
                Потугов с готовностью подошел и вопросительно посмотрел на девушку.
       -Ну, и долго мы так стоять будем?- улыбнулась она насмешливо.
       -Я не пойму, что вам надо?
       -Шалишь, мальчишка? На этом углу всем одно надо. Вопрос – за сколько…
Тут Потуговпонял, куда попал. Он оглянулся и увидел там и тут красивых  стройных худеньких девушек в коротких  юбчонках, в пиджачках и кофточках, которые не прикрывали  их голых животиков. И сказал растерянно:
-Холодно так под дождем ходить,  почти голыми-то?
-Вот ты и согрей меня, мальчишка-а!- захохотала «его» девушка.
-В другой раз как-нибудь,- пробормотал Денис Иванович и стал отходить, но наткнулся на  молодого мужика в кожаном пиджаке и джинсах, спущенных  так низко, что казалось, будто бы он обкакался и  не хочет, чтобы кал  мазал ему задницу.
-Товар, что ли, не подошел?- деловито спросил он.
-Товар хороший, но мне сейчас не надо,- ответил тот.
-Смотри, завтра придешь – дороже будет, а постоянным клиентам у нас скидка. Так что выбирай…  А  может, тебе чего пожестче? Так у нас есть. Сафари!- крикнул мужик упитанному пареньку, который  лениво жевал пончики, доставая один за одним из целлофанового  пакета. Свитер его был обсыпан сахарной пудрой, пудра зависла и  на подбородке.
-Этот?- удивился Денис Иванович.
-Этот, этот – самый жесткий малыш, бери, не пожалеешь!
-За сколько?
-Четыреста – сегодня еще по вчерашним расценкам. Завтра будет дороже.
-Как у вас цены-то скачут!- удивился Потугов и подумал : « У меня пенсия четыреста долларов, и это – всего лишь, оказывается, стоимость какой-то толстой задницы! Вот в какой жопе наша  жизнь!»
-Ну что, пионер, надумал?-  с напором спросил его мужик.- Бери, бери, не пожалеешь, у нас фирма серьезная, веников не вяжет! Спасибо скажешь и еще придешь.
-Спасибо,- сказал Денис Иванович,- и осторожно стал выдвигаться от угла главного почтамта,  придерживая  в кармане кошелек, в котором  лежала последняя тысяча рублей, оставшаяся до пенсии.
-Да погоди, скидку сделаю,- попытался остановить его мужик,- ну за триста пятьдесят бери.
-Потом,- сказал Потугов и помахал компании рукой.
-Отвяжись ты от  этого хрыча, Толян,- сказала нервно мужику девушка в красном пиджаке,- ему,  небось, и бэпэшек-то купить не на что, не тот контингент, и чего он на наш Ссаный угол поперся ?
-Заткнись,- прикрикнул на нее Толян,- знаю я ваш контингент – вы и за полторашку пива  давать готовы направо-налево.
«Вот тебе и вспомнил  апрельский дождик  шестидесятого, лавочку, клумбу… А здесь теперь совсем другие девушки. Хотя и красивые тоже, ничего не скажешь. Но все-таки как обидно, когда вспомнить есть что, а - негде!»
Он внимательно рассматривал асфальтовое покрытие площадки рядом с главным почтамтом. Там было много трещин, через которые кое-где пробивались жалкие зеленые росточки. «Чуть ломом двинь, и полетит к чертовой матери весь асфальт»,- почему-то подумал он. И чем ближе подходил Денис Иванович к своему дому, тем больше одолевала его озорная мысль. В его душе давно зрел протест, который толкал его на какие-то действия. Разоренная дача, заезженный, исплеванный двор, а теперь вот – венец его воспоминаний - Ссаный угол. И все это  предлагали ему взамен его  желтых хризантем,  зеленых газонов и даже  воспоминаний молодости какие-то ублюдки, захватывающие  и уничтожающие все самое лучшее и дорогое его сердцу. До сегодняшнего дня он мог только мысленно бороться с ними, обзывая их на всю квартиру непотребными словами  и грозя кулаками стенам. Но сегодня…
Потугов весело шагал к своему дому и, войдя во двор, так поддал ногой подкатившийся к ботинкам наглый футбольный мяч, что он улетел на крыши гаражей и скрылся там надолго.
 Быстро перекусив бэпэшкой и переодевшись, Денис Иванович пошел в свой гараж, где у него стояла старенькая «копейка». Эта машина была  напоминанием о его прошлой полноценной жизни, которую давно разорили и продали за копейки. Потугов открыл гараж и оставался в нем до самого вечера, ковыряясь в движке,  возясь с многочисленными  пластиковыми емкостями и железками. И все это время с его лица почти не сходила  загадочная усмешка.
До  наступления темноты он завел машину, выехал со двора и направился в сторону своего садоводческого товарищества. Издалека увидев  остов сгоревшего  домика, нахмурился и стал выруливать на проселок. Остановился  рядом с участком, вышел из машины, прошел к дому, настороженно огляделся. Никого не было. Тогда он достал лопату, лом, топор и принялся вырывать из земли садовую скамейку. Вырыв, уложил в машину и начал копать землю. Засыпал ее в мешки и тоже складывал  на сиденья. Закончив работать, еще раз огляделся кругом и поехал с участка.
…Утром в управу города влетел  взволнованный Толян. Сунул пропуск под нос милиционеру, побежал по ступеням «белого дома» на второй этаж.
-Это что за дела, Колян?- спросил он, входя в кабинет  заместителя начальника управы,- вроде нормальные бабки отстегиваю, на них ты ямы на дорогах закатываешь, а за что и меня-то закатал?
-Ты о чем?- удивился заместитель начальника управы.- Кто тебя закатал и куда? Объясни толком.
-Нечего объяснять, поедем, сам увидишь на месте.
Друзья вышли из «белого дома», сели каждый в свой внедорожник и поехали к главному почтамту. На Ссаном углу остановились, вышли из машин. Колян подошел поближе, вглядываясь в странное сооружение на том месте, где обычно терлись «служащие» Толяна, ожидая клиентов.
- Ты распорядился?- спросил тот.
-С ума сошел!- прошептал Колян.- Чтобы я да посреди города, на виду у всего народа приказал соорудить советскую клумбу? Меня мои однопартийцы в аппарате живьем сожрут теперь! Будут орать – обратно, мол, перекинулся, комсомолец гребаный…
-И лавочка рядом, да еще это  штакетник!- в отчаянии также шепотом сказал Толян, не слушая про однопартийцев  Коляна. - Как у нас в детском саду, помнишь? Мы через него перелазили, когда от воспитателей удирали.
-Да не помню я,- злобно прошипел Колян. – И слов-то таких уже нет в лексиконе управы – лавочка, штакетник…
-Ну что – ломать?- решительно спросил Толян,- не на лавочке же прикажешь мне моих девочек и мальчиков рассаживать.- И уже приготовился свистнуть своим, которые сиротливо жались по стенке главного почтамта, там, где стоять им было строго запрещено, и только и ждали распоряжения начальника занять «законное» место работы на Ссаном углу.
-Подожди, подожди,- остановил его Колян,- тут дело не простое. Глянь-ка!- он кивнул головой на группу  плохо одетых людей с красным флагом и газетами под мышками. - Опоздали мы, брат…
Коммунисты тоже увидели свеженасыпанную советскую клумбу и лавочку за штакетником и  тут же направились к ней. Усевшись рядком, расправили свой флаг и начали настраивать мегафон. Проститутки неприязненно  разглядывали захвативших  Ссаный угол. Притормаживающие  автомобили клиентов, завидя красный флаг, срывались с места, повизгивая торомозами.
  -Я теряю деньги, Колян,- жестко сказал Толян.- Ты это поимей ввиду. Мои люди простаивают без работы – это повлияет на отчисления …
-Какой же вандал это устроил?- напрягаясь, спросил Колян и добавил,- давай, я новое место тебе выделю, пока мы это дело тут не утрясем.
-А сколько я на этом потеряю, ты подумал? Нет уж, пусть здесь стоят. До ночи продержимся, а там мы эту клумбу и лавочку – к чертовой матери!
-Не понимаешь ты остроты момента, Толян,- возразил Колян.- Если кто-то это сделал, труд вложил, значит, он что-то задумал. И не исключено, что в городе объявились новые экстремисты. А если они – такие же ненормальные, как скинхеды? Они же твоим сексуальным угодницам и угодникам бошки  враз поотрывают, вот тогда у тебя будут настоящие убытки.
-Да мои их…
-Нет! Гражданская война мне здесь не нужна. Я еще из ума не выжил, чтобы на такое пойти.
-Что делать-то? Придумай!
-Надо, надо придумать. Этот вандал, между прочим, патриот! Смотри-ка : клумба советская, хризантемы… Отцвели уж давно…
-Колян,- усмехнулся Толян,- а ведь у тебя белогвардейское какое-то настроение. Ты прямо романтик! Тебе сейчас пушку в руки, ты на этих красноперых  на лавке попер бы, согласись?
-А то,- усмехнулся Колян.- Но сейчас не об этом. Какое решение принять – вот вопрос. И он очень нелегкий. Ладно. Пусть твои здесь стоят, потихоньку только, может, чего и насобирают. К стеночке их от Ссаного угла отодвинь, я ментов предупрежу, не тронут.
-Этих-то, с флагом, хоть прогонишь?
-И этих не прогоню,- вздохнул Колян,- нельзя.
Тут к ним подошла девушка в красном пиджаке и пожаловалась, надув пухленькие губки:
-А что к нам эти, с флагом на лавке, пристают? Воспитывают,  в душу лезут, обзываются. У нас нервы не казенные, нам работать надо, а эти… Девчонки просят вмешаться, навести порядок на рабочем месте.
-Иди, иди, толкушка,- прошипел Толян,- стань и стой, а то я сейчас начну тебя воспитывать.
-Видишь, какое вредительство?- сказал он, обращаясь к Коляну.- Решай, а то накроется тут наше дело медным тазом…
-Вот что я решил,- медленно сказал Колян.- Пусть эта  враждебная атрибутика постоит здесь пока. Посмотрим, есть ли смотрящие. А дня через два в  ночь разберем все это и закатаем снова в асфальт. Только – за твой счет, учти, раз место проворонил. И никаких чтобы мне перерасчетов, понято?
-Понято,- недовольно ответил Толян и пошел к  остановившейся все-таки машине с клиентом. Через минуту девушка в красном пиджаке уехала.
Колян быстр сел в машину и  тоже укатил в управу. А Толян ходил вокруг  клумбы за штакетником кругами и приставал к людям на лавочке:
-Ну что,  тимуровцы, в рыло захотели? Придете ночью, порежу на хрен!
Те засобирались и вскоре ушли, свернув флаг. К тому же начался дождь. Ссаный угол опустел. Блестела лавка под дождем, намокла свежая земля на клумбах, поникли желтые головки хризантем. Денис Иванович стоял на другой стороне улицы и смотрел, как льет с неба косой дождь и мочит лавочку, как  торопятся мимо прохожие, прячась под зонтами. Он присел на скамейку на автобусной остановке и вдыхал свежий  весенний воздух, перемешанный с запахом бензина от проезжающих машин.
Через два дня площадка у Ссаного угла  чернела  свеженакатанным асфальтом. По ней расхаживали красивые  нарядные девушки и  говорили прохожим мужчинам:
-Мальчишка-а, иди к нам, с нами не соскучишься!
А еще через два дня за Денисом Ивановичем пришли. Как уж Колян и Толян вычислили злоумышленника, это служебная тайна новых демократических сыскарей, но, открыв дверь на настойчивый звонок, Денис Иванович понял – его поймали. И покорно последовал за двумя милиционерами. Но привезли они его не в отделение, а в местный сумасшедший дом, который назывался весьма красноречиво «Петелино».
-Денис Иванович,- протянул руку доктору  Потугов.
-Никита Сергеевич,-  ответил тот и пожал руку  новому пациенту. Кивнул милиционерам, и они удалились.
-Вы меня разыгрываете?- спросил врача Потугов.
-А-а,- улыбнулся тот, - вы имеете ввиду мое имя.- Оно настоящее, не сомневайтесь. Но уж если к слову пришлось, то ответьте, как вы относитесь к коммунизму?
Потугов с изумлением поднял брови и на секунду задумался: «Неужели  меня по политической статье здесь держать будут? У тех не получилось, так эти  настигли… Надо выкручиваться…»
-Видите ли, - сказал он с растяжкой,- коммунизм ведь бывает разный. Например, военный, потом – научный…
-Понял, понял,- засмеялся Никита Сергеевич.- Не надо тут в подкидного играть, не тридцать седьмой год.
-А какой?- спросил Денис Иванович.
-Какой-какой – две тысячи двенадцатый, конец света!
«Да он сумасшедший», - с облегчением подумал Денис Иванович и поддержал разговор:
-Да уж, все приметы о том говорят.
-Какие же приметы?- живо поинтересовался врач.
-Да вот экология плохая, природа гибнет прямо у нас на глазах. Над Москвой недавно зеленые облака проплыли,  слыхали?
-А, может, это инопланетяне?
-Да нет, говорят,  цветочная весенняя пыльца. Хотя, может быть, и инопланетяне нам нагадили. Они такие…
-Кстати,- сказал Никита Сергеевич,- я слышал, что вы ударными темпами социализм на углу главного почтамта недавно построили. Это правда?
-Да так,  клумбу посадил, скамеечку поставил. Разве это социализм? Одно воспоминание.
-Ага, ну так вот у меня к вам есть предложение. Не могли бы вы здесь, на территории нашей больницы, в такие же короткие сроки  построить такой же ваш социализм? Я заплачу вам, не беспокойтесь. И больных дам, не буйных.
-Не надо,- буркнул Денис Иванович,- один справлюсь. И без оплаты. Если потом отпустите.
-Да я вас и сейчас отпущу. Дорогой, у нас в неврологическом отделении мест давно нет. Все занято самоубийцами. И каждый день привозят новых. Так что вас и разместить-то с вашим социализмом негде.
-Ладно, -согласился  Потугов,- раз так, я из дома со своей лопаткой и саженцами приходить буду.
-Отлично! Отлично! – заулыбался доктор.- Завтра жду прямо с утра.- И он с чувством пожал руку Денису Ивановичу.
Сын Михаил ждал отца дома, сидя у окна. Он так устал от чудачеств  старика, что уж и не знал, как бы все это прекратить. На то, чтобы самому купить квартиру, и речи не могло быть – какие у него деньги. Едва на  ботинки да на рубашки хватает. А едят на отцовскую пенсию. Вот если бы его в дом инвалидов проводить от греха подальше, пока на улице не убили – так ведь  здоровый еще, кто возьмет, там за места платить надо. Наконец, он услышал, как в замочной скважине заворочался ключ. Вскочил и побежал в прихожую.
           -Тебя выпустили? – воскликнул он
-А ты и не рад?- спросил, усмехнувшись, отец.- И выпустили, и работу дали.
-Как - работу? Ты же на пенсии. Кем же ты в дурке работать станешь?
-Садовником! – гордо сказал Потугов.
Денис Иванович построил на территории психбольницы свой  социализм всего за три дня. Социализму в виде клумбы, штакетника и лавочки были рады все: и доктор, и медсестры, и психи. Самоуйбийцы самозабвенно нюхали желтые хризантемы, исподтишка рвали их с клумбы и дарили друг другу. Доктор предложил Потугову постоянную ставку, но тот наотрез отказался. У него возникла совершенно другая идея.
Время пришло трудное, каждая копейка пенсии была на счету. По утрам  он просыпался в томительном ожидании – что сегодня еще подорожает? И, выглянув в окно своего первого этажа, нервничал – на тротуарах, на газонах, как обычно в последние годы,  теснились  автомобили. Вот это его просто убивало: Потугов  был уверен, что скоро заболеет раком из-за вредных выбросов выхлопных труб многочисленных машин.
Во дворе дома Дениса Ивановича когда-то построили  жилконтору. Поначалу она ничем не беспокоила, а потом, когда началась приватизация,  здесь стало не протолкнуться от множества разномастных  автомобилей. Летом они воняли бензином, чихая и испражняясь  желто-синими выхлопами угарного газа. А зимой было еще хуже – целыми днями ревели  движками, разогреваемыми заботливыми хозяевами, и усиленно гадили под себя, оставляя  черные следы ядовитого масла.
Эта отрава оккупировавшего двор транспорта в последнее время буквально сводила с ума Потугова. А как  ему было не волноваться, если чуть ли не каждый месяц из какого-нибудь подъезда выносили покойника? Конечно,  в основном это были старики. Но все-таки умирали-то они от рака! Да и молодые попадались на эту заразу. Вот осенью ушел на тот свет парень, спортсмен, не пьющий, не курящий.  Не успел отцом стать, как уж – привет всем! А вслед за ним туда отправился и его родитель. И у обоих был рак.
«Может, в этой семье наследственная болезнь,- думал Денис Иванович,- а, может, и нет? Но мне что-то хвост отбрасывать не охота раньше времени только потому, что во дворе устроили эту проклятую автостоянку. И ведь смотри ты, какие гады  коммунальщики – за аренду двора не платят, за экологию не рассчитываются. Все вокруг обосрали – и никому не должны! Мало им наших денег, так они еще и на автостоянке сэкономить решили – и все за счет нашего здоровья! Бомжи!» Он даже удивился, как эта мысль пришла ему в голову: раньше  всякие там бродяги бомжевали, а теперь  неполноценные говнюки набрали кредитов и ведут себя также, пристраиваясь где ни попадя. Уже не раз здесь по двору за этими говнюками кредиторы гонялись, даже детский велосипед раздавили, а потом и футбольный мяч. Правда, ни велосипеда, ни мяча Потугову жалко не было, потому что он точно знал: их хозяева вырастут и станут такими же говнюками,  выстроятся в очереди со своими грязными убийственными железками у него под окнами.
Поначалу у Дениса Ивановича были сторонники во дворе. Они тоже выходили из подъездов и покрикивали на водителей, пытаясь выгнать чужаков со своей территории. Но потом их протесты прекратились, и на этой войне  он остался один. Потому, что у соседей были свои машины, и они тоже стали их пристраивать где попало, и все старались  встать именно под окнами у Потугова, озверело хлопая дверями автомобилей так, что в его квартире  дрожали  стекла даже в серванте.
Денис Иванович день и ночь следил за движением транспорта у дома. Стоя у окна, прикрывшись занавесками,  внимательно наблюдал – и как только под окнами возникал автомобиль, он, не давая водителю заглушить движок, выбегал из подъезда и кричал, размахивая руками:
-Вон отсюда, не смей становиться под моими окнами!
Одни отъезжали, а другие вступали в перепалку и долго выясняли – чей это двор. По словам водителей, выходило, что – всешний. А Потугов не скупился на долгие объяснения своих прав собственника и заявлял, что незаконная автостоянка ущемляет эти права, нанося вред его здоровью и снижая стоимость принадлежащего ему жилья. Эти аргументы хотя и были вполне здравыми, но выводили шоферню из себя. Именно потому, что Денис Иванович был абсолютно прав – он владел дорогим жильем в центре города, а те, кто приезжал в жилконтору,  зачастую имели или развалюхи на окраине или только прикидывали, как им обзавестись собственной квартирой. Разобидевшись на вредного старика, незаслуженно, по их мнению, проживающего тут вместо них, водители принципиально не отъезжали из-под  его окон, не глушили моторы, бросали  окурки, включали громкую музыку, плевались очистками от семечек и обзывали Потугова лысым членом.
Но еще хуже было по ночам. Как только жилконтора закрывалась, и чужие автомобили разъезжались, на освободившееся место под окнами Дениса Ивановича тут же пристраивался кто-нибудь из своих. Причем, среди них были и те, кто еще недавно участвовал в дворовом сопротивлении вместе с ним. Это огорчало старика до слез. Но он по-мужски сдерживал себя и заступал на свой пост за оконной занавеской, чтобы вовремя накрыть под своими окнами очередного хама на автомобиле. И так Денис Иванович поссорился со всеми соседями в доме.
В собственном дворе он стал изгоем.  Но проходил мимо тех, кто больше не желал с ним здороваться, с высоко поднятой головой и даже сам не отвечал теперь на приветственные кивки тех, кто еще считал его за своего. Потугов и не думал сдаваться, хотя часто слышал, как вслед ему с ненавистью шепчут:
-Чертов регулировщик! Лысый член!
Поначалу он думал даже раздобыть гранату, чтобы как-нибудь засветить ею в самый дорогой  черный джип одного из крутых жильцов, купившего здесь квартиру  года два назад. Этот крутой жил совсем на другом конце дома, но ставил машину именно Денису Ивановичу под окна, а не к себе. Потому что  так  ему было удобно за ней наблюдать из своих окон с четвертого этажа – с балкона,  рамы которого он завесил белыми жалюзи. А у Потугова окна на балконе постоянно были грязными из-за  автомобильной гари, и сквозь них он с трудом разбирал номера машин. А это ему было очень нужно. Потому что от огнеметной мести он решил перейти к более цивилизованной. И стал изучать всякие дорожные законы и правила и даже сам посылала письма в ГИБДД и к властям с предложениями убрать онкологические автостоянки из дворов.
Но однажды Денис Иванович узнал, что он теперь не только собственник своей приватизированной квартиры, но и части подъезда, подвала и …двора! Что теперь можно приватизировать и огородить весь двор и не пускать туда автомобили, даже и соседские. Такие вышли правила. Потугов очень обрадовался,  старательно вырезал все газетные публикации на эту тему, аккуратно складывал их рядом с паспортом в карман пиджака и, «вооружившись» таким образом, выходил во двор и строго наблюдал за парковкой. Заодно прикидывал на глаз – по какой границе можно будет огородить двор от постылой жилконторы. Эти новые правила грели ему душу и были теперь его главным утешением и орудием. Так считал он и смело вступал в препирательства с соседями, насмерть изводившими газоны мощными покрышками своих джипов.
Одному он заявил, что придется платить не только штраф за  то, что поставил машину на газон, но и за его восстановление. Сосед на это сказал, что  разобьет ему на балконе все стекла. Другого он попросил заглушить двигатель и не портить атмосферу. Тот пригрозил отвезти Дениса Ивановича в психушку. Третьего  попытался вообще не пустить в «свой» двор, но этот предупредил, что разберется с ним,  лысым членом, «на пальцах» - и выразительно показал растопыренную клешню, которая красноречиво изображала  лезвия опасной бритвы.
Потугов чувствовал, как «его» двор дышит ему в спину лютой ненавистью, но, воодушевленный новыми, обнаруженными им в прессе, законами, не останавливался в настойчивой  борьбе против рака. Соседи тоже не дремали и изъелозили машинами все газоны, так что вместо  зеленой травки там теперь  чернела голая укатанная до каменного состояния земля. И совсем затосковал Денис Иванович, когда увидел, как дворники начали вырубать  под окнами кусты сирени и жасмина, расширяя места для автостоянки.
Он кинулся на защиту посаженных когда-то им кустов, которые  выросли за  десять лет в настоящие деревья и хоть как-то защищали его окна от выхлопных газов. Но дворник, пьяный мужик с косой и пилой, только  отмахивался от Потугова, будто  от мухи. Тогда он побежал в жилконтору жаловаться и грозить прокурором и потащил за собой  срубленную под корень индийскую сирень, которую сам покупал на базаре за триста рублей. Но толстая начальница с голосом мужика строго сказала ему:
-Мы ваши газоны не портим, мы их окультуриваем, потому что  жильцы не хотят сами этим заниматься. А будете мешать – составим акт!
Пошел Денис Иванович обратно, волоча за собой куст. Да бросил его по дороге – что в нем толку-то, в срубленном? Обратно не пристроишь. А соседи шли мимо, и никто не посочувствовал, напротив, как подмечал Потугов,  радовались, что  дворник так сумел насолить ему, лысому члену.
«Ну нет же, чертово семя!- воскликнул про себя Денис Иванович,- увидите вы у меня  здесь социализм!» И в ночь соорудил на заезженном газоне  три советские клумбы. Со штакетничком и  желтыми хризантемами. А кроме того посадил кусты сирени и саженцы березок, которые подкопал в близлежащем парке той же ночью.
Утром  автомобилисты остолбенели, когда поняли – вечером машины ставить будет некуда. И растения сразу не уничтожишь – штраф большой. Про это они уже знали. И стали  изводить кусты и хризантемы исподтишка: то колесом  «случайно» наедут, то газанут  выхлопными газами на березку. Денис Иванович не сдавался: умывал и поливал каждое утро и каждый вечер свои растения. Он со слезами на глазах рассматривал повреждения и даже дал имена особо покалеченным. Одну березку, которую три раза пришлось пересаживать, так ее  беспощадно давили, он назвал Козеттой, как маленькую девочку-сироту из «Отверженных»,  другую,  почерневшую от моторного масла, Золушкой, третью, уцелевшую с края, Ассолью, предвидя ее счастливое будущее. Эту березку и в самом деле какой-то заезжий таксист вырвал и увез к себе на дачу. «Ну и пусть,- вздохнул Потугов,- хоть воздухом на просторе подышит, вырастет в красивое дерево, детки у нее пойдут под елочками…
 Но  не углядел Денис Иванович главного – сговора соседей, которые; услышав, какими именами он обзывает свои березки, собрали потихоньку подписи на заявлении в  сумасшедший дом и вызвали «скорую» и милицию. Так он снова оказался в психушке. Потугов не сопротивлялся, вел себя с достоинством и только попросил разрешения надеть пиджак. Ему разрешили. Потом повели под руки на улицу. Однако усадить в белую машину старика никак не могли – «скорую» гоняли по двору спешившие по своим неотложным делам автомобилисты, бешено сигналя  и показывая кулаки неприкаянному медицинскому транспортному средству. Только «скорая» подруливала к подъезду Дениса Ивановича, как ее тут же отгоняли, и санитары  водили за ней своего пациента по двору, а из окон с интересом наблюдали за происходящим  соседи, подписавшиеся под госпитализацией надоевшего им защитника природы в психушку.
В больнице его снова ласково встретил главный врач Никита Сергеевич. Он пригласил Дениса Ивановича сесть напротив и стал ему говорить какие-то слова размеренным голосом, отчего  доставленный едва не уснул. Но это не входило в планы доктора. Просто ему нужно было взять руки пациента в замок, поэтому он слегка загипнотизировал старика и приступил к опросу. А медсестра Клавдия приготовила  больничную карту, в которой намеревалась изложить со слов врача историю болезни Потугова.
Денис Иванович любезно отвечал на вопросы доброго доктора, особенно напирая на свои подозрения  по поводу  возникновения у него рака из-за солей тяжелых металлов, выбрасываемых  автомобилями, паркующимися у него под окнами. Никита Сергеевич с трудом выдержал  длинную тираду пациента и спросил:
-Давно по ночам не спите?
-А вот как стали под окнами мельтешить эти злодеи…
-Ну ладно, с этим понятно, об этом вы уже говорили…
-Нет, вы погодите, я хочу объяснить. Недавно на одном острове  турист оборвал ухо у  каменной статуи. Ей тысяча лет, а нельзя рвать. Семь лет дали туристу-то. За статую. А у меня от этих чертовых сирен уши стали глохнуть, в голове шумит, давление скачет – я  живой все-таки! Но никакого наказания за мои пострадавшие уши не предусматривается. Разве это правильно? И рак…
-Вы уверены, что у вас рак?- заинтересованно спросил доктор.
-Нет, я же не обследовался пока. Но у нас в доме уже многих  отнесли на кладбище с раком…
-А почему вы это связываете с парковкой? Онкология – вообще-то лидирующее современное заболевание.
-А как же ему не лидировать? При таком транспорте… Встанет под окна и ну на газ давить, все кругом отравили, черти!
-А с соседями почему не дружите?
-Я дружу…дружил. Пока и они не стали на газ у меня под окнами давить.
-У вас у самого-то машины разве никогда не было?- вдруг деловито спросил Никита Сергеевич так, будто уточнял, не болел ли Денис Иванович, к примеру, скарлатиной.
-Была, конечно была, «Копейка», на премию купил, еще когда мастером на оружейном заводе работал. Мы тогда ракету сделали для Кубы…
-Ну про это не надо, про Кубу мы все знаем, а  теперь-то ваша машина где?
-Продал я ее соседу Григорию, вместе с гаражом.
-Так у вас еще и гараж был?- завистливо изумился Никита Сергеевич.
-Был, а как же, я его тоже на премию купил, когда мы на заводе…
-Про ракету не надо, не надо про ракету! – прикрикнул  доктор.
-Почему это не надо? Сейчас обо всем можно говорить, такую ракету забабахали,  что если жахнет, пол-Кубы не будет враз.
 Никита Сергеевич откинулся на спинку кресла и стал задумчиво что-то рисовать на листке бумаги. Клавдия замерла над больничной картой Потугова. Наконец, доктор произнес:
-А вот скажите, как стали после этого соседи относиться к  тому самому Григорию, которому вы втюхали все это свое премиальное добро?
-Как-как? Конечно,  невзлюбили и вскорости подожгли ему газеты на балконе, бросили туда зажженную спичку, а у него там газеты были сложены. На макулатуру, просто он забыл, что макулатуру больше не принимают и держал газеты на балконе просто так. Ну их и подожгли. Правда.  Сами же эти черти соседи испугались, что  и их балконы  загорятся, так что  быстро  притащили воду в ведрах и затушили огонь. А Григорий после этого в траты вошел, балкон ему пришлось остеклить, а это знаете, как дорого? А Гришка-то, между тем, выпивает, и ему пришлось от души отрывать последнюю копейку на стекла…
-Вот видите, уважаемый Денис Иванович,- вкрадчиво сказал Никита Сергеевич,- какую социальную напряженность вы лично развели в вашем дворе, а жалуетесь-то на соседей!
-Чего-чего это я там развел?- покраснел от обиды Потугов.- Да я сегодня  числюсь среди тех, кто ниже прожиточного минимума, мне государство даже за квартплату доплачивает. Копейки, конечно… Это те социальную несправедливость  у нас во дворе развели, которые на иномарках воздух отравляют да еще при этом выше всех себя ставят, как же: новые  хозяева! Пройти негде стало, дышать нечем! Вот где она, социальная несправедливость!
-А вы бы в парк ходили отдыхать.
-Куда? Да в нашем парке машины носятся еще быстрее, чем по проспектам. И там все обосрали, даже птицы не живут, брезгуют… Остается только в деревню податься. Но они  этого и ждут, чтобы по дешевке мою квартиру купить, а меня куда-нибудь в  дремучие места отправить. А у меня квартира – единственное имущество, которое я могу сыну оставить в наследство. Замков-то в Австрии, как у некоторых, нет…
-Эх, дорогой Денис Иванович! – усмехнулся Никита Сергеевич,- нет в нашей округе больше дремучих мест.  Деревня уже захвачена, все райские места оккупированы…
-Кем?- изумленно прошептал Потугов,- американцами?
-Да бросьте,- махнул рукой доктор,- сдались мы им. Хотя… Вы знаетет, как называется наша больница?
-Дурдом, как же еще,- усмехнулся Денис Иванович, думая, что врач издевается над ним.
-Ничего подобного, это вы утрируете. Она называется Петелино. И все  больные, которые к нам поступают, думают, что  называется она так по одной причине – здесь сумасшедших вешают!
-Что вы говорите!-  нахмурился Денис Иванович.
-Да, а на самом деле, что здесь происходит?
-Что?
-А то, что  я имею уже третье письмо из  управы с требованием освободить  строение, которое принадлежит по закону  князю Петелину  Святославу Будимировичу. И как вы думаете, куда я должен убираться отсюда со своими, простите, сумасшедшими?- Никита Сергеевич налил себе в стакан граммов тридцать водки из бутылки, которую вынул из сейфа.- Не напрягайтесь, не догадаетесь. Я должен им всем дать волю!
-Как товарищ Ленин?- почему-то  вспомнил вождя пролетариата Денис Иванович.
-Нет, как товарищ Емельян Пугачев. Только он давал волю всем подряд. А вот вы, как мне передали ваши соседи,  двор… как бы это выразиться – приватизировали! Это как?
-Нет, пока еще не успел. Вот выйду отсюда и начну документы собирать. Думаю, много времени на это не уйдет – ведь жилконтора в нашем же дворе.
Доктор взглянул на медсестру, та улыбалась и качала головой.
-Значит, вы теперь единолично будете владеть двором?- уточнил Никита Сергеевич.
-Почему – единолично? Вместе со всеми собственниками, с соседями, то есть. Такой закон вышел,- и Денис Иванович хотел полезть в карман пиджака за своими бумажками, но не смог разомкнуть руки и с удивлением посмотрел на доктора. Медсестра опустила глаза и продолжала размеренно  что-то писать в больничной карте.- Вот, и руки уже не слушаются,- удрученно сказал Потугов, меня что – парализовало?
-Да нет, это пройдет,- успокоил его доктор.
-А вы сами достаньте документы. Они у меня здесь, в кармане.
Все пациенты  больницы обычно хлопотали о каких-то документах и досаждали этим персоналу невыносимо. Никита Сергеевич равнодушно посмотрел на Дениса Ивановича, но доставать ничего не стал. Провел ладонью по лбу и устало выглянул в окно. И тут же вскочил и подбежал к подоконнику. Стал распахивать раму. Медсестра заволновалась и тоже подбежала к окну. А за ним желтый эвакуатор грузил на платформу  серую аудиа  Никиты Сергеевича, которая вольготно расположилась на больничном газоне, уже изрядно заезженном  автомобилем главврача психиатрической больницы. Денег на строительство автостоянки у нее в бюджете не было, и врачи ставили машины, как попало.
-Куда? Не эту машину забираете! Соседнюю грузите, соседнюю, чужую, что всю ночь у нас простояла, Нисан, Нисан же, черт возьми,  он мешает транспортировке больных!- закричал доктор и выбежал из кабинета.
И тут же руки у Дениса Ивановича разомкнулись, и он  полез в карман пиджака, выуживая оттуда свои бумажки.
Со стула  не вставал, опасаясь, что прибегут санитары и начнут его связывать и колоть лекарства. Потугов сидел в кабинете главврача  и чувствовал, что на душе у него становится спокойнее, видимо, потому, что здесь было очень тихо, а в окно на втором этаже  дул свежий ветерок. «А не отдохнуть ли  мне здесь?- вдруг подумал он.- Перед приватизацей», пока этот Будимирович не погнал отсюда  психов… Вон, и СССР мой сохранили в штакетничке, желтые хризантемы еще не отцвели. Благодать…
Но тут вошел доктор, в изнеможении опустился в свое кресло за столом. И увидел разложенные на нем  бумажки Дениса Ивановича. Стал перебирать их и вдруг увлекся, начал читать. Потугов  терпеливо ждал. Наконец,  Никита Сергеевич поднял глаза и сказал взволнованно:
-Но это же… Смотри-ка, Клавдия,- кивнул он в сторону медсестры,- здесь пишут, что дворы действительно теперь – частная собственность и их нужно огораживать и никого туда не пускать! Как шустрит наш российский капитализм, однако!
-А где же ходить!- недоуменно спросила Клавдия.
-Вот и думай…Где ходить, где лежать.
Он  встал, открыл сейф и снова вынул оттуда   початую бутылку водки. Налил  по чуть-чуть в стаканы, предварительно сдунув с них пыль, и сказал Денису Ивановичу:
-Давайте – по капельке. Это полезно. Давайте, давайте,- и подвинул стакан Потугову.
Тот нерешительно взял его и держал в руке, но не пил, и тут подозревая подвох.
-Ну как хотите,- вздохнул Никита Сергеевич,- а я хряпну граммчик. У меня сейчас чуть машину на штрафную стоянку  гаишники не угнали.  Опричники! Еле отбил. А как вас во дворе обзывают?- без перехода спросил врач.
-Неудобно говорить…
-А вы не стесняйтесь, здесь все можно.
-Раз можно…. - лысый член.
Рука медсестры замерла над страницей  больничной карты. Но сразу же опустилась и  быстро застрочила. Однако врач сказал:
-Да бросьте, Клавдия. Дело отложите, служебную записку писать в милицию будем. А вы можете подать заявление об оговоре,- обратился доктор к Денису Ивановичу.
Но тот не вставал со стула, потому что все еще  ожидал подвоха. Потом сказал, вздохнув:
-А я бы, товарищ доктор, и у вас побыть не отказался. Тихо здесь, хорошо…
-Нет-нет, это вы бросьте,- возразил Никита Сергеевич,- у нас денег не хватит всех оставлять, тут не санаторий, знаете ли… Да и в качестве кого я вас возьму? В качестве регулировщика? Так у нас  есть уже один – Лар Ларыч, всю душу больным вымотал, проходу никому не дает – там не ходи, там не сиди, здесь не лежи. И со всех штрафы требует, одно разоренье с ним. Нет уж, ступайте  к себе домой, огораживайте свой двор и больше без надобности в «скорую» не лезьте!
Когда Денис Иванович вышел из кабинета, и санитар повел его к выходу,  медсестра Клавдия спросила у врача:
-Да где ж теперь ходить-то, если кругом все загородят?
-А черт его знает!- с досадой воскликнул доктор и пошел на обход по палатам.
-Вот лысый член, всех обставил, в дураках оставил, еще и лечиться приехал!- пробормотала Клавдия.- Ну прямо дурдом какой-то!
Но через минуту она уже кричала, что есть мочи, высунувшись в окно:
-Санитары, санитары, с носилками на выход! Позовите доктора!
Во дворе, на газоне, черный Нисан, не вместившийся на эвакуатор, съехал назад и придавил Потугова, который вздумал пройти по травке, дать отдых ногам. Но даже это маленькое удовольствие ему не суждено было получить в сумасшедшем доме. Прибежавшие санитары уложили его на носилки и потащили в помещение. «Добился-таки своего, лысый член»,-  пробормотала Клавдия, разглядывая в окно девицу, которая переехала Потугова. Она была очень худая, маленького ростика, с крашеными белыми волосами, собранными в хвостик, и казалась совсем девочкой.
А Денис Иванович, между тем, лежа на носилках, кричал по матушке и постоянно  среди этих  трехэтажных слов слышались слова : «Проклятый медведь!» «Правда, что ли, грохнулся?» - удивленно подумала Клавдия.
В это время во дворе разворачивалась настоящая баталия. Санитары гонялись за хозяйкой Нисана, за санитарами  гонялся ее карликовый пудель, успевший одного уже цапнуть за ногу до крови, за пуделем бегал сам Никита Сергеевич, стараясь своими длинными ногами достать  собаку и дать ей пинка. «И доктор сошел с ума»,- огорченно подумала Клавдия. Доктор вовсе не сошел пока с ума, но был очень огорчен. Не наездом Нисана на  чокнутого Дениса Ивановича, ни кровавой раной санитара, а тем, что  хозяйка Нисана, скатываясь с  короткого  эвакуатора, задела  мощным задом своего автомобиля аудиу Никиты Сергеевича и смяла ей бок. А доктор только-только купил ее на банковский кредит, обездолив всю свою семью.
Наконец, санитары поймали хозяйку Нисана, и врач скомандовал: «Вяжите ее!» Как она орала!  В основном только два слова: «Убью гада! Убью гада!» А Денис Иванович орал на своих носилках, которые санитары поставили пока что у входа в отделение: «Проклятый медведь! Проклятый медведь, чтоб ты сдохла!» «Убью…» - неслось с других носилок. Никита Сергеевич вытер пот со лба рукавом халата и сказал уже убийственно спокойно: «Несите обоих в буйное».
К вечеру все прояснилось. Хозяйка  Нисана была соседкой  Потугова и нагло ставила  свою «труповозку», как называли из зависти ее машину во дворе, под его окнами. А миниатюрную хозяйку почему-то называли Медведем, видимо, за ее косолапую и всегда пьяную походку. Денис Иванович даже потратился на железные колья, которые вбили ему нанятые  гастарбайтеры на тротуаре. Но Медведь ночью спокойно переехала их своим мощным Нисаном. Правда, в эту же ночь кто-то просадил ей колесо, но Потугова это мало утешило. Потому что, поставив новое колесо, Медведь снова стала парковаться под окнами Дениса Ивановича, напоминая ему о скорой кончине от рака и похоронах в черном катафалке.
Теперь оба они были в руках Никиты Сергеевича. Ему мало было дела до несчастного Потугова, павшего жертвой бурно развивающегося в России иностранного автопрома. Но к Медведю у него был особый счет. И он  был очень серьезным, поскольку  почти сразу  Никита Сергеевич обнаружил, что Медведь не только алкоголичка, но и конченая наркоманка. Тут можно было рассчитывать не только на скорый  ремонт аудиа, но и на покупку новой машины: ведь простые наркоманы на Нисанах не разъезжают. Эта дама наверняка держала наркоточку. И Никита Сергеевич  с утра до ночи теперь был увлечен  исцелением  этой больной. Остальных успешно врачевала Клавдия с соратницами по мензуркам, раздавая направо и налево розовые шарики аминазина.
Денис Иванович  почти не пострадал под колесами Нисана, он просто сильно испугался, когда над ним проехало это чудовище, даже не задев тела. Только  рубашка порвалась. Ее теперь заменяла розовая пижама. И Денис Иванович, пользуясь отсутствием внимания к себе  медперсонала, бродил по прекрасным живописным окрестностям Петелина. Тут, в овраге, он встретил  еще одно душевно неуравновешенное и поэтому близкое по духу ему существо -  Иван Иваныча Кирова. Иван Иваныч  целыми днями, с перерывами на завтрак, обед, полдник и ужин,  зачем-то раскапывал овраг.
-Бог в помощь!- сказал ему, заглядывая вниз, Денис Иванович.- Овраг углубляем?
-Это не овраг,- пробурчал Иван Иваныч,- это  окоп. Фронт здесь проходил в  Великую Отечественную, в этом окопе и я побывал.
-Что вы говорите?- изумился Иван Денисович.- Вот страшно-то было!
-А чего там страшного – сиди себе, голову пониже  держи, чтобы снарядом не снесло, вот и весь страх. На войне как на войне.  Сейчас – вот где страх!
Потугов, забыв про возраст и про свои приключение под Нисаном, тут же скаканул к Кирову в  окоп. Глянул оттуда на синее небо и прошептал: «Хорошо!»
-А будет еще лучше, как все это говно взлетит к чертовой бабушке.
-Ты что?- испугался Денис Иванович,- здесь гранаты?
-Нет, фиалки…
Потугов хотел вылезти, но вдруг раздумал и спросил:
-Правда, что ли, гранаты? И взорваться могут?
-Если над ними  пофурычить, то могут.
Денис Иванович подумал, посмотрел внимательно на синее небо и спросил, не опуская глаз в окоп:
-За сколько продашь?
-Стольник штука.
-В долларах?
-А ты как думал!
-Ладно,- быстро согласился Денис Иванович.- Беру.
-Сколько?
Потугов подумал, подсчитывая в уме заначку в серванте у себя дома, и сказал:
-Да давай штуки три.
-Бери.
-Где?
-А вон там копни, где фиалки.
-Денис Иванович копнул и, из земли показался штабель немецких гранат с ручками.
-А деньги?- спросил он.- Когда деньги отдавать?
-Хочешь, сейчас, хочешь – после дела. Мне все равно.
-А не боишься, что не отдам?
-Чего мне бояться? Ты бойся,- усмехнулся Киров.
-Ладно, я  вечерком к тебе забегу, после выписки. Жди.
-Подожду…
Во время обеда Потугов вздрогнул, когда Клавдия крикнула зычно на всю столовую:
-Товарищ Киров, вы опять с грязными руками за стол сели? Ну-ка марш мыться в  уборную!
Иван Иваныч никак не отреагировал на замечание медсестры и продолжал жевать  сосиску.
-Отстань от него,- тихо сказал Клавдии врач, проходя мимо.
Только что к нему наведались гости Медведя, и ему пришлось ее отпустить, когда из-под полы куртки одного показалось дуло пистолета. «Странно, что этот Денис Иванович еще живой… с такими соседями»,- подумал он, хотя в этот момент ему было не до Потугова.
Как тот и предполагал, его к вечеру выписали, и он  отправился восвояси из дурдома. Но по дороге завернул в окоп Кирова. Тот выдал ему  хорошо упакованные по отдельности три гранаты и, ни слова не говоря,   нырнул обратно в свой окоп.
-Смотрите-ка, Никита Сергеевич,- удивленно сказала Клавдия , выглядывая в окно,- этот лысый член к нам без вещей приехал, а уходит с пакетом. Наверняка спер что-нибудь, может быть, догнать, отнять?
-Не надо!- возразил врач.- Пусть несет свою ношу…
Долго ждал этой душной ночью Денис Иванович Медведя на ее Нисане у себя под окном. «Труповозка» появилась  только в третьем часу, воровато  остановилась почти вплотную под окнами Метелкина, из распахнувшейся двери автомобиля вывалилась на руки своим друзьям обкуренная Медведь. Пуделек с бантиком на  крохотной челке топтался маленькими лапками рядом. В этот момент из раскрытой форточки окна Дениса Ивановича  вылетела немецкая граната и ударилась прямо в боковое стекло Нисана. Но взрыва не было. Только пуделек описался и Медведь осоловело смотрела на дыру в  двери машины. Друзья  ее уже тащили гранату за ручку с сиденья и о чем-то тихо переговаривались, рассматривая. Потом один из них  небрежно кинул гранату на тротуар и тут раздался взрыв. Нисан  разорвало посередине, Медведя, ее друзей и пуделька  взрывной волной ударило о детские качели. Завыли все разом припаркованные машины во дворе. Зажглись все разом окна в доме. Только во двор никто не выходил. Пока никто не понял: это просто теракт или война?
Наутро во двор снова въехала «скорая» вслед за милицейским УАЗиком. Она увезла  Дениса Ивановича на принудительное лечение. Собравшиеся соседи спрашивали его, шипя и брызгая ядовитыми слюнями: «Ну вот кто ты теперь после этого?» «Узник совести!» - гордо отвечал он.
Никита Сергеевич, как обычно, сидел в своем кабинете, но на этот  раз был особенно задумчив и даже не протянул руки старому знакомому. Помолчали.
-Послушайте, Денис Иванович,- вдруг просительно сказал Никита Сергеевич,- мне ваша помощь нужна.
Потугов насторожился, подозревая подвох со стороны психиатра. Но тот продолжал:
-Помните, вы как-то показывали мне всякие бумажки про приватизацию. Они у вас
целы?
-Целы, конечно, но только в компьютере. Там теперь все это можно свободно найти.
-Что вы говорите?- удивился Никита Сергеевич.- Вот что значит прогресс… Так вот,  садитесь за мой компьютер прямо здесь, в кабинете, и ищите все-все свои бумажки о приватизации. Как найдете, зовите меня.
Врач встал и распорядился Клаве:
-Вы пока заприте дверь на замок и займитесь своими делами. Никого не пускайте.
Потугов сел за компьютер и занялся привычной работой референта. Устав,  потянулся и взглянул в окно.
-А что-то я ваших самоубийц около моего СССР не вижу,-  обратился он к Клаве.- Выписались, что ли?
-Ага, выписались. Ваш СССР виноват.
-Что так? Взбунтовались?
-Нет, в себя пришли, создали общину  древлеправославных и уехали в Австрию. Там у них свой монастырь. Теперь и доктор наш туда  лыжи смазывает…
-Что вы говорите, в староверие обратился?- изумился  Денис Иванович.- Это же настоящая революция в дурдоме!
-Да какая там революция – наши наследные принцы Колян да Толян решили Петелино захватить и сделать из него  международный публичный дом.
-Размах, однако,- задумчиво сказал Денис Иванович, не отрываясь от компьютера.
-Но и Никита Сергеевич не дурак…
-В свой дурдом их посадит?- сообразил  Потугов.
-Да что вы, какой дурдом, не те времена. Вот найдете все документы, какие надо, он с ними  в регистрационную палату пойдет, приватизирует Петелино сам. У него в регистрационной палате дядя главный инженер, быстро все обтяпает. Сам и будет управлять, только не дурдомом уже, а международной клиникой по реабилитации  потерянного сознания.
-А сам - куда?
-А сам  Никита Сергеевич  нацелился в Австрию, к своим самоубийцам. Они его там ждут - не дождутся в своей общине. Среди альпийских лугов.
-Да-а, там красота, никакого транспорта, воздух! Самоубиваться не захочешь.
Когда  все бумаги были найдены, пакет документов подготовлен, Никита Сергеевич предложил и Денису Ивановичу отъехать с ним  к древлеправославным в Австрию. Референтом. Но тот отказался. Он очень скучал по своей несчастной Козетте и боялся, что ее уже задавил какой-нибудь дворовый бандит. А главное, он доложен был оставить сыну квартиру в полном порядке, и для этого придумал засадить все газоны клумбами из СССР – с желтыми хризантемами.
-Да они же все равно будут их давить,- сказал  Никита Сергеевич.
-А я опять посажу,- возразил Потугов.- Мне это нетрудно, даже в радость.
-Ну, смотри, не доведи своих соседей, а то ведь  теперь лечить самоубийц в нашем городе негде. Я лавочку закрыл…