Третий

Яркие вывески «квартала удовольствий» светили кислотными цветами, стараясь перекричать друг друга. Здесь было всё, за большие и небольшие деньги вы могли получить все удовольствия мира, все новинки технологии эйфории.

«Звёзды», «сладкий лёд», «флюктуант», «эйфоротики», «сид», «винт» - всё это Брайан уже пробовал и не один раз. Ему стало скучно на вечеринке у Дженнис и он отправился развеяться и поискать новых впечатлений. Проходя вдоль рядов магазинов, он читал вывески и с сожалением отмечал, что нового ничего нет. Но вот одна вывеска привлекла его внимание: «Только сегодня и только у нас СОВЕСТЬ! Мы даём нашу продукцию на тест».

Совесть?! Что-то всплыло в подсознании Брайана. Совесть – это анахронизм какой-то, лет двести назад эта штука была распространена, но она мешала тем людям жить, и они от неё постепенно отказались. Кажется, что-то подобное рассказывали на уроках истории. А биолог говорил, что утрата совести произошла в результате атрофирования зеркальных нейронов. Если эта штука – совесть – была людям не нужна, зачем тогда её сейчас предлагают в качестве развлечения?! Наверное, эта вещь чем-то привлекательна. Надо зайти, расспросить продавца.

В маленьком помещении торгового зала царил полумрак. Продавец – старый негр – сидел за кассой и читал порнографический журнал.

– Привет! – обратился Брайан. – Расскажи подробнее, что это за штука – совесть.

– Советь – это последнее изобретение кибернетиков «Трансатлантик Интеллектроникс ЛТД.» Побочный продукт разработки мозга третьего поколения. Они там что-то неправильно запрограммировали в структуре кристалла и наносборщики выдали вот эту вещь. Куда её девать они не знали, вот и отдали в индустрию удовольствий, – рассказывал негр. – Владение совестью даёт совершенно новые ощущения, их трудно описать, я сам не пробовал, но те, кто пробовал, говорят – стоящая вещь.

– А как я могу установить себе совесть? – спросил Брайан – И сколько это будет стоить?

– Мы предоставляем модели в пользование на неделю. Вы платите сорок кредитов, и в нашей клинике вам устанавливают имплантат. Через неделю нейроблок перестаёт функционировать, и вы можете либо удалить его, либо заменить полнофункциональной моделью.

Брайан некоторое время подумал и решил попробовать. Он подписал договор аренды совести, заплатил в кассу сорок кредитов, получил на руки сертификат и отправился в клинику.

Клиника находилась на другом конце города в квартале известном как «район мозгляков», здесь были сосредоточены научно-проиводственные центры города. Клиника электронных имплантатов ничем не отличалась от себе подобных, бело-голубые коридоры, небольшое количество медперсонала, который изредка можно было увидеть в коридорах, и много-много роботов, которые были встроены в клинический комплекс и выполняли основную работу. Отдав сертификат в регистратуру, Брайан получил жетон с номером очереди и указания, куда идти.

На двери горела надпись «Имплантационная №3» и ниже зелёным цветом – «Входите». Брайан преступил невидимую черту сенсора, и двери автоматически открылись. В операционной находился доктор – живой доктор, упакованный в белый халат и маску, так, что видны были только глаза – уставшие глаза старика.

– За совестью? – спросил доктор.

– Да, за ней, – ответил Брайан.

– Проходи, садись в кресло.

Нежный свет. Трубка с наркозом. Падение в тёмную бездну. Свет. Сознание медленно возвращалось к Брайану. Первые полторы минуты он ничего не понимал, не знал кто он, где. Постепенно начала возвращаться память. Дженнис, квартал, негр, доктор, советь. Ах да! Совесть! Вот зачем он здесь.

В поле зрения появились усталые глаза.

– Операция прошла успешно, – сообщил доктор. – Теперь ты полноправный владелец совести на предстоящую неделю. Предупреждаю – первое время ты будешь испытывать дискомфорт, но это пройдёт. Если что-то пойдёт не так, ты сам поймёшь, когда это случится, обратись к этому человеку, – доктор протянул визитную карточку.

Брайан положил визитку во внутренний карман комбинезона, встал с операционного стола и покинул кабинет.

Он возвращался домой в поезде монорельсовой дороги. Брайан воспринимал себя как обычно, с момента пересадки совести ничего не изменилось. В вагоне монопоезда было не многолюдно. В основном это были рабочие рудников, возвращавшиеся домой после дневной смены.

К Брайану подошла девушка. Она выделялась из рабочей обстановки вагона своей вычурной пёстрой одеждой, вернее, подобием одежды – двумя лоскутами ткани прикрывавшими обнажённую грудь и бёдра.

– Ты что ли с совестью? – обратилась она к Брайану.

– Да, – опешил он, – а как ты догадалась?

– У тебя такой нелепый вид, – весело произнесла девушка. – У всех кто с совестью такой вид – как будто их мешком по голове стукнули. Ты, наверное, недавно себе её поставил, ещё не привык. А у меня она уже давно.

– И как? – спросил Брайан.

– Замечательно! – ответила девушка. – Таких ощущений я никогда не испытывала. Тебя как бы покусывает, ну знаешь как от электрошока. Вчера мы собирались для развлечения убить парочку человек, так эта совесть принялась меня грызть, было настолько необычно, что я рассмеялась, а когда мы всё-таки убили, то случился просто неописуемый приступ совести. Я ТАК смеялась – ну надо же – запрещать то, что естественно и необходимо человеку – жажду крови. И самое главное – это запрещает мне ни кто-то со стороны, а я сама, половина меня просто возненавидела саму себя, а вторая половина потешалась над её ничтожностью.

Девушка залилась неистовым весёлым хохотом. Который, однако, отозвался тревожным холодком в теле Брайана.

В течение дня совесть не подавала никаких признаков активности. Но ночью случилось, что-то необъяснимое. Похоже, советь активировалась на полную мощность. У Брайана начались приступы. Всё было так, как описывала девушка из поезда, Брайан начал ненавидеть себя за то, что он делал всю свою жизнь – убивал, грабил, предавал, жил инстинктами, жаждой крови, жаждой наживы. Приступы достигли того, что перешли в ощутимую физическую боль – голова словно раскалывалась. Но одного не было. Не было удовольствия. Брайан не испытал тех весёлых ощущений, что описала девушка. Он готов был убить себя. Под утро пришёл нервный сон, который позволил забыться на пару часов.

С каждым днём активность совести набирала обороты. Брайан испытывал сильные, неописуемы муки. Он, вдруг, осознал, каким ничтожеством был, когда слил компромат на Майлза и занял кресло начальника отдела. Он не мог больше придаваться общепринятым развлечениям – убийствам, садистским играм, не мог больше лгать и не выносил ложь, которая грязными потоками лилась с экранов визоров, из газет, радио. Он понял, что всё, чего он достиг в жизни, он достиг, идя по головам, по трупам, предавая.

На третий день произошёл страшный случай. Брайан совершил то, чего ни разу не совершал. Он заступился за честь девушки. Генеральный директор решил сорвать злость на секретарше. Этому жирному борову его любовница неделю отказывала в сексе, он просто бесился, и решил выплеснуть всё на Катрин – секретаре отдела внешних связей. Устроил девушке словесную баню, прошёлся по всем её «достоинствам» и недостаткам, а в конце отвесил пощёчину. Брайан был свидетелем этой сцены, но вместо того, чтобы продолжать работать дальше – подумаешь, ударили девушку, да это в порядке вещей, и не такое бывало – он встал на защиту Катрин. В результате короткой, но энергичной перепалки генеральный боров лишился двух зубов и получил вывих челюсти, а Брайана выгнали с работы.

К концу пятого дня Брайан лишился всего, что составляло его жизнь – работы, девушки, друзей, возможности получать удовольствия. И тогда Брайан начал понимать, понимать, что его жизнь была пуста. Разве это были друзья? Они были с ним, потому что у него постоянно были деньги, но не стало денег – не стало и «друзей». А девушка? Она говорила, что «любит» его, но кроме секса эта «любовь» никуда не двигалась. Удовольствия?! Это были животные удовольствия – потворство животным инстинктами – нажраться, убить, истязать. Как от этого можно было испытывать радость?! От осознания пустоты нахлынуло чувство никчёмности, безысходности, хотелось убежать куда-нибудь далеко-далеко, забиться в самый тёмный угол. Но от себя не убежишь. Брайан продолжал мучиться. Наверное, совесть работала неправильно? Может имплантат не рассчитан под его биометрику? Может что-то не так в нейронных контурах? Нет. С устройством всё в порядке. Это Брайан понимал. И Брайан понимал, что не в порядке на самом деле он и люди. Но самое страшно, что он осознал на шестой день – не смотря на всю эту боль, он не может жить без совести. Без неё он превратится в тупую, слепую биомассу. Он больше не хотел влачить скотское существование.

Срок аренды заканчивался через сутки. На полнофункциональную модель у него не хватало денег – пять тысяч для безработного неподъёмные средства. И продлить аренду он не мог, тогда он станет зависимым, как наркоман, но в отличие от наркомана он не сможет пойти на всё, что бы достать очередную «дозу совести». Нужно было что-то срочно предпринимать. Что?!

Тогда-то Брайан и вспомнил слова доктора о том, когда что-то пойдёт не так. Именно этот момент и имел в виду доктор, когда протягивал ему визитку. Не первый день, когда совесть ещё спала – нет, не тогда, когда страшные муки обрушились на него – нет, а именно тогда, когда приходит осознание, что без совести жить не возможно. Значит, доктор знал. Но как?! Сейчас это не важно.

Брайан достал визитку из внутреннего кармана и отправился по указанному адресу.
Указанный адрес принадлежал одному из спальных районов. Вот он нужный дом, построенный в псевдоклассическом стиле. Девятый этаж, до конца коридора и налево.
Брайан стоял возле двери с номером тридцать шесть, на которой была вывеска «док. Сайрус. Интеллектронные системы. Частная практика. Приём с 15.00 до 20.00 ежедневно, кроме субботы и воскресения». Сегодня суббота, не приёмный день. Но Брайан всё равно позвонил.

Дверь открыл пожилой мужчина в махровом халате чёрного цвета и тапочках на босу ногу.

– Что тебе нужно? – спросил старик.

– Я к доктору Сайрусу, – ответил Брайан.

Мужчина жестом пригласил Брайана войти, провёл его через коридор и гостиную в приёмную, которая также была и операционной.

– Подожди пять минут, – сказал старик и удалился.

Через пять минут старик вернулся переодетый в операционный халат с саквояжем инструмента в правой руке. Сел за стол, положил на него саквояж, открыл, и начал готовить инструмент.

– Я доктор Сайрус, – представился старик, не отрываясь от своего дела. – Ты пришёл из-за совести?

– Да, – подтвердил Брайан. – А как ты догадался?!

– Я ещё перед операцией в клинике понял, что ты не из «тех», что ты обязательно придёшь, – сказал Сайрус и посмотрел в глаза Брайану свои уставшим взглядом. – В клинике бывают многие, но не многие приходят сюда.

Брайан опешил.

– Кто такие «те»? – поинтересовался юноша.

– «Те», что воспринимают совесть не более чем развлечение, – ответил доктор. – Ты наверняка сталкивался с ними.

Брайан кивнул, вспомнив девушку в вагоне монопоезда.

– Доктор, можно что-нибудь сделать? – с отчаянием спросил Брайан. – У меня нет денег, но я готов на всё, я буду мыть полы в операционной, выполнять любую работу по кабинету...

– Прекрати, – устало проговорил Сайрус, – Неужели ты не понял, что совесть невозможно купить?! Наверное,.. ещё нет, но обязательно поймёшь. Сделать что-нибудь можно...

Операционную заполнил мягкий белый свет. Инструменты лежали наготове возле кресла. В операционном кресле был пристёгнут Брайан. Наркоз начинал действовать, и поле сознания начало постепенно сужаться. В не размытую ещё область зрения попала голова Сайруса, закрытая маской. Между колпаком и маской оставалось пространство, заполненное усталыми серыми глазами, которые светились надеждой. Глаза произнесли.

– Ну что ж, начнём из обезьяны делать человека. Ты у меня третьим будешь…

Чита, Забайкальский край. Осень 2010 г.