Правдивая история о Святополке. Эпизод 21. часть 2

Святополк. Восточная Европа. Между «жизнью и смертью». «Между чехи и ляхи».

Подходя к клинике, Леся остановил прохожий и спросил дорогу. Но что-то показалось Лесю странным- он ведь и в глаза не смотрел, постоянно кивал- сначала Лесь подумал-что есть категория людей которые хорошо воспринимают на слух, и схватывают на лету, для этого зрительного контакта необязательно. Подозрение  Леся было в том, что выслушивая его- мгновенный случайный собеседник не проявил такого внимания-который бы следовало-надлежало выразить получая совет-что делало встречного в глазах Леся подставной фигурой, брошенной на шахматную доску его расследования-многоходовой постановочной игры. Лесь потрудился выявить в нем особые приметы- ведь все в нем было скользкое, незапоминающееся, закрепиться и зацепиться было не за что.

Есть  люди, которые спрашивают, но не слушают -все хотят запомнить, или просто хотят пообщаться- хоть  и говорят, обычно словоохотливые заговаривают первыми, так что через минуту  общения от них и устаешь –они становятся назойливыми и прилипчивыми, так, что уже поскорее хочется избавиться и отвязаться, и уже ты трижды пожалел, что спросил не хочется запоминать, а просто хотят пообщаться, либо нужно им позарез, нужно, но что-то другое -что ты не распознаешь. Кто говорит- да словоохотливые хотят выговориться, показаться значимыми, сведущими общественно –полезными, сознательными, обременяют тебя «синдромом слушателя»- выждали –поймали тебя на крючок- и «упали тебе на уши»- слушатель был тороплив, у него было на лице явно выражено неудобство и неудовольствие- уже и сам не рад, что спросил. Слушатель хочет демонстрировать быстрое схватывание, хорошее запоминание, быструю, мгновенную реакцию-  потому обрекая себя на ненадежную память, в чем тяжело признаваться, что лучше будет дальше переспрашивать у попавшихся на пути встречных, и случайных попутчиков. Феномен спрашивающего дорогу и неудобств от заданного им же вопроса.

Его встретили охранники, которые пуще следят не за безопасностью здания и находящихся в нем пациентов и досмотром ручной клади, а  за тем, одеты были бахилы или нет- мизерность, неправильность  из внимания и акцента-тревожила Леся- «не ловят мышей»- сразу определил он-как могут такие защитить главного «постояльца» Святополка- а усиленные меры безопасности скорее направлены на то, чтобы удержать его здесь, чем обеспечить ему должное внимание и уход-сделать его безопасным, а не сделать ему безопасное нахождение в стенах лечебного учреждения.

Входя в саму клинику, ожидая видеть Святополка Лесь задумался –а здесь ли лежат ветераны Альты 1019 года- участники летописно ославленного разгрома войска Святополка Окаянного Ярославом Мудрым, пополнившего ряды орденоносцев и упрочившего  славу Ярослава  как военного деятеля? Лечили ли они пораженных, даже безнадежных? По клятве Гиппократа им следовало бы-думал Лесь проходя в больничные палаты.

Зачем нам тихая светлая грусть после праздников войны, в  блеске  и сиянии литавр, жезлов и орудий победы, радость и упоение достигнутого быстро закончатся. Все напьются и останется прозрение. Послевкусие после праздника останется и слишком реальным будет возвращение в обычную жизнь-как погружение в совсем иной мир-без транспарантов, цветов и улыбок-будет царить цинизм и бездушие, невнимательность и отсутствие заботы и уважения. Разве достоин ветеран такого? Разве казалось прежде-что это возможно при всем том приподнятом настроении и чувстве сознательно выполненного долга-когда все говорили такие красивые слова и так пьяняще манила весна, и фоном шла подкупающая сердце нежностью и бравадой музыка.

Вот явные последствия, по ужасу своему затмевающие достигнутые на время радость победы, как подтверждение и демонстрация своей силы. Доказательство своего превосходства, или скорую передышку перед следующим боем, в котором не факт что так пройдет гладко-если противная сторона не извлечет горький урок из своего поражения и не будет осмотрительнее и ожесточеннее. Даст она победить себя еще раз?

Чем кормить побежденных, пленных, вести на убой, как скот? А чем кормить взятых в плен- ради чего, ради последующей продажи в неволю, ради принудительных работ, позволить себе иметь такое скопление безоружного врага в тылу- потенциальную угрозу-могущую решить или повлиять на ход военной операции или баталии? Чем кормить вдов? Как устроить сирот? В делах государственного масштаба- триумф и блеск, лоск, парафраз не выходящих из тыла-но так славно говорящих, что «они с нами. И про победу говорят, что не «вы», а «мы победили»-«посильнее натягивая на себя одеяло» победителя, или возможна ли продолжительная радость и упоение победой у выживших калек? Стынет кровь от созерцания наличных у них юродств и физической ущербности незаживающих ран войны, или еле заживших Божьей милостью. Никогда впредь и  потом не выходящих из боя. Дым стоит коромыслом в палате -некому и руки подать  и вынести судно. И санитарки трепятся по сотовым. Черство. Грубо. Бездушно. И не пристегнуть санитарку. И каждый раз просить- вызывать раздражение и озлобление одним фактом своего существования в природе  как лишнее подтверждение своей немочи. Немочи оставшихся в живых победителей.

Лесь долго простоял у кабинета главврача, ожидая что тот закончит разговор по сотовому телефону. Но тот и не торопился-смаковали и растягивал свою речь. Подслушивать чужие разговоры было неприлично-но у Лея была уважительная причина-он ожидал, когда звук заглохнет и ему будет позволено войти. Из кабинета доносилось:
в еде и питье- вся «фишка» в самом процессе- в ходе пития- что есть самоцель- получение смака или вкуса или торопливое беспокойство ожидания, как смести продукты, побыстрее умять их со стола. «Свести с ними счеты»- чтобы никто не покусился, не позарился, никто «не разевал роток на мой вершок»,  и никто не отобрал, никто не отвлек, и не появились невпопад и некстати, более важные дела- чтобы побудить нас оставить эти яства, и завершится наше столоприятие окончить,  расправиться. Справиться с поставленной задачей, одолеть нам самим эти яства и блюда, стало быть, нам нравится и послевкусие, и  эффект, достигнутый от поглощения блюд. Сначала идет предвкушение, подготовка, когда слюньки текут- мы наслаждаемся сервировкой стола, и получаем эстетический эффект- как все красиво, накрыто и это вызывает у нас побудительные мотивы, на всю эту роскошь и обилие быстрее накинуться,  предаться обильным возлияниям, уничтожить это все, и смаковать- я думаю, что и приготовления, и  что приносит сам процесс, и  результат тешат и радуют, и равно устраивает и то, и другое, и третье- как в любви и само сладострастное ощущение, предвкушение, возбуждение, стремительный переход от одной фазы к другой, томительное перевозбуждение, погрязшись в немыслимые бесстыдные фантазии и интимные грезы ожидания скорой близости, напряжение, которое затихает, и вновь набухает, забирая у тебя всю кровь и направляя ее только к одну месту, и увлекает и сам путь к цели, и блаженное исступление после соития..

Судя по связи интимной темы с пищеварительными процессами и дегустацией блюд, по тому, как говорящий ловко совмещал две непохожие и несопоставимые темы в одну плоскость, как оно перетекало из одной темы в другой и нашел столько совпадений и аналогий на минуту Лесь своей богатой на образы фантазией в миг представил, что за дверью находится Джим из «Американского пирога», поедая только что «познанный» им пирог. Такая озабоченность и растянутость речи говорившего заставляла Леся удалиться. Сгорая от нетерпения не был в силах продолжать ожидание когда тот наговорится. И Лесь пошел сквозь палаты. Разлив все свое внимание на обстановку. Пытаясь не потерять ни одной важной детали-тренируя свою наблюдательность и равномерно рассредоточив свои рецепторы по заданным маршрутам фиксировать все попадающее в поле зрения и анализировать полученную информацию.